SF : ЗИМНЯЯ ДОРОГА

Дорога была плохой. Колеи и ямы, заполненные грязью вперемешку со снегом, то и дело вынуждали меня сбрасывать скорость и крепче держаться за руль моего видавшего виды «француза». Грязевая смесь из-под моих колёс и колёс встречных машин так быстро залепляла лобовое стекло, что дворники, обильно орошаемые незамерзающей жидкостью, ходили по нему как сумасшедшие в приступе горячечного возбуждения.
«Хорошая машина», — сказал проснувшийся Юра и потянулся насколько позволяло ему ограниченное пространство переднего пассажира малогабаритного парижского седана, волею судеб очутившегося воскресным декабрьским утром на границе Московской и Тверской областей, аккурат между городами Кимры и Талдом.
«Ага, — сказал я, пытаясь объехать очередную яму, — мне тоже нравится».
Громкий стук сработавшего на отбой амортизатора, оповестил нас что манёвр уклонения не сработал. Машина клюнула носом, а Юра издал сдавленный крякающий звук.
«Надёжная, — сказал я с надеждой. — Хоть и француз».
«Да, — сказал Юра. — Я тоже так думаю. По соотношению цена-качество французские машины самые лучшие я считаю. Их у нас сильно недооценивают».
«Хотя, — добавил он. — Корейцы тоже ничего. Мне кроссоверы у них нравятся». И широко зевая, и растягивая слоги добавил: «Дизельные».
«Хренизельные, — сказал я. — Незамерзайка у нас закончилась, тормозим у ближайшего магазина».
Ближайший магазин, как оказалось, располагался только через километров двадцать, поэтому лобовое стекло от налипшей снежной грязи пришлось очищать вручную, останавливаясь и выходя из машины каждые три-четыре километра.
Сильно перебравший вчера на банкете выездного новогоднего корпоратива мой товарищ мрачнел с каждой остановкой. Он хотел побыстрей приехать домой и лечь отдыхать, ему явно становилось нехорошо, и эти вынужденные остановки поднимали в нём тёмную волну. Всё выше и выше. К горлу.
«Смотри, — сказал я, наконец. — Магазин. Щас всё будет».
Юра хмуро кивнул.
Мы вышли из машины и зашли в придорожный сельский магазин. Рядом со входом на длинной деревянной скамейке без спинки нетвёрдо сидели четыре алкоголика и вяло о чём-то спорили. Когда мы открывали скрипучую тяжёлую дверь магазина и входили внутрь один из них поднял голову и, как мне показалось, немного сочувственно посмотрел на нас.
«Блин, — сказал мой товарищ, войдя в магазин и оглядевшись. – Это продуктовый».
На полках за прилавком неровными рядами лежали мясные и рыбные консервы, хлеб, пакеты с мукой и гречкой, макароны, печенье и почему-то мармелад. Под немытым стеклом прилавка-холодильника лежал одинокий кусок серо-розового мяса неизвестного происхождения. А за спиной, строго смотревшей на нас грузной, тяжёлой как белорусский трактор продавщицы, стояло множество бутылок с квасом, пивом и крепким алкоголем.
«Извините, —сказал Юра — А незамерзающей жидкости нет?»
«Нет, — сказала продавщица высокомерно. – Это продуктовый магазин. Вы что не видите?»
Мой обычно вспыльчивый товарищ хотел было ответить ей что-то резкое, но тут тёмная волна его дошла наконец до горла, и он выскочил на улицу.
Продавщица поморщилась, демонстративно скрестила руки на мощной груди и в упор посмотрела на меня.
«Ну? – сказала она. – А вы что вы хотели?»
«А какая у вас есть самая дешёвая водка? — спросил я».
««Зимняя дорога». 50 рублей бутылка, 0,5 литра».
«Хорошо. Дайте 10 бутылок, пожалуйста».
Владычица сельпо смерила меня презрительным взглядом, покачала головой и медленно одну за одной поставила на прилавок передо мной 10 бутылок.
Я достал из кармана 500 рублей и положил их перед ней.
«Будьте добры, дайте ещё 2 пакета, — попросил я».
«Ещё 2 рубля».
Я положил на прилавок 10-рублёвую монетку и стал упаковывать бутылки в громко шуршащий полиэтилен.
«Сдачи не надо».
«Закуску брать будете?»
В этом вопросе было всё. В нём заключались все, абсолютно все трактаты древних восточных и западных мыслителей, последние открытия и достижения современной науки, мистические духовные практики, алиф, лям, мим, альфа и омега, и прочая, и прочая, и прочая.
На какой-то чрезвычайно краткий, стремящийся к наносекунде момент я ощутил Вселенную. Как она есть. И вернулся обратно.
«Ни в коем случае, — сказал я гордо, — закуска градус крадёт!»
И вышел из магазина громко хлопнув дверью.
Частично пришедший в себя умиротворённый Юра ждал меня около машины. На непокрытую голову моего товарища падали пушистые снежинки. Так как мы съехали с дороги снег вокруг машины был белым и чистым, и приятно похрустывал под ногами.
«Хорошо, — сказал он, когда я подошёл поближе. — Природа. Зима».
«Ага, — ответил я, открывая капот. — И не говори».
Я отвинтил крышку бачка стеклоомывателя, открыл первую бутылку и стал лить. Мужики у магазина бросили свой спор и уставились на нас, видимо не вполне веря тому, что происходит. Красные глаза их стали медленно расширяться, совсем как у мадагаскарских большеглазых лемуров. Один из них, тот самый который сочувственно смотрел на нас, встал со своего места и медленно, полубоком, словно идя по минному полю стал приближаться к нам. Юра предупреждающе толкнул меня в бок.
«Это, что водка? — боязливым тоном верующего человека, встретившего опасных святотатцев, спросил мужик».
Юра взял из пакета две бутылки: «На, дружище, выпей за наше здоровье! С наступающим, так сказать!»
Мужик опасливо взял бутылки.
«Может вам незамерзайки надо? – спросил он. – Вы скажите, я принесу!»
«Не надо, - сказал я, выливая последнюю бутылку в бачок. – Всё нормально. Отдыхай».
Он повернулся, поднял бутылки над головой, потряс ими и уверенной торжествующей походкой победившего человека пошёл к своим.

(с) Себастьян Ферейро