Лев Рыжков : ЛИТПРОМ - 16 ЛЕТ УГАРА (на конкурс)

Моя история Литпрома началась весной 2006 года. О том, что такой ресурс есть, я узнал из книги «Духless» Сергея Минаева. Чем-то разговор завсегдатаев сайта в тексте меня зацепил. И я подумал: «А надо посмотреть!»
Недрогнувшим пальцем я набрал в адресной строке Litprom.ru. Мог ли я знать, что в тот момент жизнь моя изменится и понесётся с накатанного пути куда-то, неведомо куда? Нет. Категорически не мог.
Первое, что я увидел – это бородатого чувака с сигарой, но он и сейчас на месте. А второе, что бросилось в глаза – раздел «Гавно и Хуета Што Пездетс». Осознав и попытавшись осмыслить, я принялся дальше изучать список рубрик, а он был гениален: «Пустите бля даму!», «Спизженное», «Графоманский высер», «Хуета (Censored)».
И я понял две вещи. Первая касалась физиологии – я просто осознал, что дико ржу над тем, как круто это придумано – так рассортировать творчество самодеятельных авторов. Те-то, в массе своей, относятся к своим буквоизвержениям крайне трепетно, приемлют только две градации – «шедевр» и «почти шедевр». А тут их сразу носом тычут, как котят. Мне это понравилось.
И я тут же понял вторую вещь – здесь я дома.

САМЫЙ ПЛОХОЙ ПИСАТЕЛЬ В МИРЕ
В 2006 году я переживал достаточно драматичный период жизни. Годом раньше я бросил бухать. Притом, по самому жёсткому варианту – сразу исключив из потребления вообще весь алкоголь. А до 2005 года я синячил не по-детски, влипал в истории, стал еле живой легендой нескольких журналистских коллективов. Так что, можно сказать, остановился на краю. Но последнего шага не сделал, а попетлял назад.
Резко бросать бухать – это реально чудовищный эксперимент. Из твоей жизни вдруг исчезает всё, что составляло её смысл. Растворяется в тумане большинство друзей, а оставшиеся смотрят на тебя, как на изменника-святотатца. Вдруг освобождается очень много времени, просто невероятное его количество. И если держаться, то приходят и деньги.
Их я зарабатывал гнусной и тлетворной писаниной – романами-новеллизациями чудовищных российских сериалов (и иногда фильмов) для одного, не самого крупного издательства. На эту халтуру меня оформил один чувак, которому я, будучи ещё алкоголиком, задолжал денег. И, так получилось, я, вхуячив торпеду, практически немедленно принялся расписывать отвратительные страсти российского телеэкрана.
Сроки были – книга в месяц. На самом деле, это не фантастика, учитывая, сколько времени расчистила для меня трезвая жизнь. И я принялся строчить с невероятной скоростью. И к 2006 году у меня скопилась достаточно приличная библиография из названий, которых лучше никогда и никому не знать. И да – появилось бабло. Много бабла! Я не только раздал все долги, но прямо даже не знал, куда девать излишки денежной массы.
Счастья эти деньги не приносили, потому что мне совершенно точно было известно – я самый плохой в мире писатель. Буквописца хуже меня, как мне казалось, просто земля не носила. Я писал на дикой сверхскорости самыми затёртыми штампами – «плачущее небо», «покраснел как рак», «сердце затрепетало». И это был постыдный кал. Я его стеснялся. Но издателей всё устраивало. Автора такой несносной поебени следовало отпиздить собранием его же сочинений. Но нет – акции мои росли. Вместе с гонорарами.

РУТИНА И СИСЬКИ
А ещё у меня была совершенно удивительная работа, за которую я получал сущую ерунду. На самом деле, это была работа мечты, но Лев Валерьич в те годы плохо отдуплял добро и зло.
Ну, судите сами. От работы до дома было добираться 15 минут. Притом пешком, что для Москвы вообще невероятно. Правда, путь пролегал по собачьим закоулкам промзон, через НИИ гельминтологии. Но реально 15 минут! Я совсем не ценил это счастье. Оно мне остопиздело.
А работал я в эротическом издании. Но не из тех, куда пишут толстые прыщавые девочки. У нас всё было без дураков. Девки на фотках были не из Интернета, а настоящие. Они всё время толклись у нас в редакции. Сиськами то и дело сверкали, топлесс расхаживали. Но для меня это было рутиной.
Я сочинял эротические комиксы-фотороманы. На 10-12 фоток каждый. И ещё раз в неделю надо было выстрелить двумя юмористическими рассказиками. Фотороманы я ненавидел всеми фибрами. В какой-то момент я стал писать их матом. И неожиданно обнаружил, что, будучи описанными табуированной лексикой, герои оживают. Они уже не картонные, а вполне себе живые получаются. Вот, например, характеристика героя: «Иван, 26, сын олигарха, недалёкий человек». Так себе, зевотно. Но если написать: «Иван, 26 лет, злоебучий богатенький долбоёб» - образ заиграет!
Со временем я вошёл во вкус, и фотороманы мои разлетались по офису. Коллеги зачитывали их вслух, рыдая от хохота. Девушки-модели возмущались: «А чо это про меня написано, что я – тупая пизда? Хочу умную играть!»
Но, при всех этих вводных, друзья, меня не покидало чувство, что я занимаюсь дурной и тлетворной хуйнёй. Где-то совсем не тут я должен быть, совсем не то писать. Такая вот бытийная дисфория.

ПОЗОР НА СТАРТЕ
Первым моим текстом на Литпроме стал нереализованный фотороман. Однажды я вдруг навалял что-то чересчур психоделическое даже для нашей, отнюдь не пуританской, редакции. Но этот сценарий у меня не приняли. И тут я вспомнил про ресурс, описанный Сергеем Минаевым. «А ну-ка, - подумал я, - зашлю-ка это беспесды гениальное произведение на хвалёный Литпром. Пусть увидят эти писаки своего короля!»
Как все долбоёбствующие графоманы, я был самовлюблён. Текст я назвал «Верное решение» - заголовок абсолютно халтурный. Но пророческий.
И вот, заслав текст, я стал ждать воплей восторга. Ни никто не спешил восклицать вожделенные слова: «Братцы! Среди нас гений!» Хуже того, мой текст на главной странице почему-то не появлялся! Я уже подумывал о том, чтобы заслать свою нетленку во второй раз. Однако вдруг на главной пошли комментарии. Именно к моему пропавшему рассказу. «Что это за гнусное говно?» - писал кто-то (цитирую не дословно, по памяти). «Вот уж действительно хуета, как она есть!» - соглашался другой комментатор.
Я прошёл по ссылке, и обнаружил свой беспесды гениальный текст – в разделе «Хуета (Censored)», который, как оказалось, был настолько позорным, что произведения из него даже не отражались на главной странице! Принял текст некто Сфинкс.
Это был чудовищной силы удар по самым творческим яйцам. «Да как они посмели! Что бы они понимали!» - думал я. Пальцы чесались разродиться гневной отповедью.
Что было бы дальше? Залажали бы всей толпой, а потом бы загавкали. Таких молодых дарований я видел в дальнейшем столько, что если их выстроить в ряд, образуется цепочка от Кремля до Южного Бутово.
С отповедью я решил не торопиться. Я пошёл, покурил, и подумал: «А вдруг они правы? Вдруг я, действительно, написал нечитаемое говно?» В общем, подобрел, решил не париться понапрасну. И вот это и было верное решение, которое впоследствии всё и решило.

ЧИТАТЕЛЬ ДОЛЖЕН ОХУЕТЬ
То ли на следующий день, то ли дня через два-три я заслал на Литпром рассказик. В полстранички размером. Из тех, что я писал по два в неделю для своего издания. И угодил в «Деццкий сад». Эта рубрика уже не была такой позорной, как «Хуета». Было куда расти!
А творческий архив у меня был большой – тома на три собрания сочинений. Можно было выкладывать каждый день по рассказику, всех ими заебать. Мне бы хватило их надолго! У меня весь жёсткий диск был в рассказах!
Но, порывшись в этой груде, я вдруг понял вторую важную вещь: ни хера они (по большей части) не хороши, эти рассказы. А для публикации на Литпроме, пожалуй, годятся два-три из кучи. Да и то сомнительно. Так что лучше всего не стремиться заебать читателей плодовитостью, а написать что-то действительно крутое, про что бы сказали: «Ну, вот это ты, чувак, жжёшь!»
Это – в общем-то, прописные истины, но я о них не знал. Всё постигал своедуром. Так что про старое говно я забыл, а пошёл навстречу новым открытиям.
Я продолжал сочинять по два рассказика для родной порнографии, но при этом не забывал, что меня будут читать ещё и взыскательные читатели с ресурса Литпром. И вот это им понравится, это нет, а вот от такого поворота они охуеют! И я стал делать так, чтобы читатели реально охуевали. Это было несложно.
На Литпроме я из «Деццкого сада» постепенно перекочевал в «Трэш и угар». На работе, куда я сдавал рассказики, почистив их от мата, тоже удивлялись. «Прямо расписался, - говорило начальство. – Орёл!».
Я же тем временем стал подпирать своими буквами рубрику «Литература».
Всё это было очень серьёзно, все эти рубрики. Это волновало так, словно в жизни не было никаких других проблем.
Секрет успеха был не сложен. Наверное, не надо было воспринимать критиков сразу, как личных врагов. Даже если тебя критикует долбоёб, не могущий написать ничего, кроме «КГ/АМ», что-то же его вынудило это написать? Давай-ка посмотрим, товарищ автор, где ты налажал?

КАК ПОПАСТЬ В РЕКОМЕНД
С одним рассказиком я осенью 2006 года (то есть, месяцев через пять после появления на ресурсе) угодил в сверхрубрику «Рекомендовано». Тогда, не помню уже по какому поводу, святая редакция объявила конкурс на тему «Семь». Работ было много, я тоже что-то написал – не особо впечатляющее, вымученное. А тут подоспел срок сдавать в издание юмор. И прямо так подоспел, что часа два оставалось до дедлайна.
И минут за пятнадцать я накорябал миниатюрку, которую назвал «Восемь». Она про чувака – гламурного такого сердцееда, который поспорил с друзьями на что-то там, что семь раз подряд вдует жаждущей того женщине в оборудованном скрытой камерой номере гостиницы. По тексту чуваку удалось это восемь раз. Восьмой – уже на бис. Выложился парень, в общем. И тут выяснилось, что он перепутал время, и стартовал на два часа раньше. И надо начинать снова.
В общем, Джек Лондон, покусанный О`Генри с элементами лёгкого порно. Но это был, в общем-то, слепок реальной жизни. Я был как тот герой – писал сюда, писал туда, тоже выкладывался. С этим рассказиком в страничку объёма я и победил. И попал, друзья, в «Рекомендовано».
Конечно, случился восторг. Крышняк рвало от радости. Чувствовал себя, словно на Эверест взобрался. Но так оно, в общем-то, в чём-то и было. Все житейские невзгоды стали вдруг по колено. Никаким вышедшим поганым книжкам (ебись они колом) я так не радовался, как этой фитюльке, выигравшей на неформальном конкурсе. Я понял, что чего-то, в принципе, стою. И, может быть, даже не являюсь уже самым плохим писателем в мире.
Дальше я совершил, наверное, глупость. Собрал свои миниатюры в рукопись, распечатал и повёз в издательство Ad Marginem, которое тогда печатало самые клёвые вещи. Отвёз и стал ждать ответа. Жду его, в общем-то, и до сих пор.
И где-то в том промежутке времени мне открылось очевидное – то, что я уже на уровне подсознания знал. Вдруг сверкнуло понимание: издательские проекты очень редко имеют отношение к литературе. Это две разные субстанции – как мухи и котлеты.
В следующий раз на Эверест я взобрался с небольшой, но навороченной повестью «Мозг», куда умудрился вплести и Рекоменд предыдущий – он тоже стал одной из частей этой саги.
А однажды я вдрызг поругался со своей женщиной. И она куда-то ушла на ночь глядя. Обычный человек забухал бы. А я алкоголя не пил уже два года или около того. Думаю: «Дай-ка напишу рассказик. Тем более, что сдавать юмор скоро надо». Но легко подумать, а попробуй напиши. В башке не крутилось вообще ни одной идеи. Nothing. Стал вымучивать: а если вот про это, а если про то? Но не шло ничего. Все мысли были полным говном. Я курил на балконе одну за одной. Не помогало. В голове был полный шлак.
И вдруг в три ночи сверкнуло: а напишу-ка я рассказ про чувака-бабника, которого всё время бьют, и который, вроде как, набирается опыта, а на самом деле вся эта экзистенция и гроша ломаного не стоит, поскольку жизнь подкидывает куда более заковыристые заподляки. Философский рассказ в игривых декорациях. И вот тут хлынуло.
Закончил я этот рассказ уже под утро. Поместил в приёмник, тыцнул кнопку «Захуйарить» и отрубился. Проснулся несколько часов спустя с мыслью: «А не говно ли я написал?» С ужасом понял, что да – говно. Хуже не бывает. И – мамочки! – я его ещё и заслал в приёмник! И сейчас свершится – я наконец-то заслуженно попаду в рубрику «Графоманский высер»! И это ещё в лучшем случае! Дрожащими руками я бросился включать ноутбук, чтобы написать редактору Бывалому письмо: «Слава! Не публикуй это говно ни в коем случае!» С ужасом открыл Литпром, чтобы удостовериться в глубине позора. А там мой рассказ лежит в «Рекоменде». Это было невероятно, потому что обычно в эту запредельно крутую рубрику попадали после одобрения редаков, целого ряда уважаемых втыкателей. То есть, долгий процесс. Не одного дня. Но чтобы сразу? Это значило, что редак берёт на себя реально охуевшую ответственность. И Сфинкс, главред ресурса, тогда на Бывалого наехал. Поделом, наверное. Но я там всё же удержался.
Такие вот, друзья, чудеса. С тех пор я стараюсь ничего никуда не засылать с пылу с жару. Особенно если ночью строчил. Всегда надо перечитывать своё говно с утра.

ИЗДАТО
В то время Литпром был на подъёме. Очень бодро пёр в гору. Лицо Сфинкса, как автора романа «Гастарбайтер» смотрело практически со всех биллбордов Москвы. Тусовочные фото Литпрома публиковали глянцевые журналы. Популярный поэт Орлуша славил Литпром во всех интервью. В общем, всё это было очень круто.
Году в 2007 появилось издательство «Литпром». Вышел коллективный сборник. Вышел сборник стихов Орлуши. Вышел роман Руслана Галеева «Каинов мост». Вышел «Корень мандрагоры» Евгения Немца. Моя женщина тоже написала роман «Клуб несостоявшихся жён», была опубликована и даже получила неплохой такой гонорар. Лида Раевская тоже была опубликована.
И я тоже хотел издать свою книжку. Но вот незадача – готового романа у меня не было. Писатель Zoтов (мы с ним были достаточно хорошо знакомы по работе) мне тогда сказал: «Лев, не тормозите. У вас же выходил какой-то ужастик в 2002 году? Права же у вас? Отдайте его». Мудрого Zотова я не послушался – мне просто было по-дилетантски стыдно публиковать старое говно. В общем, протупил и не прославился.
Я был абсолютно уверен, что издательство «Литпром» теперь будет всегда. Но век его оказался очень недолог. Что, конечно, жалко.

ТУСЫ И ЁБЛА
Первой тусой, на которую я пришёл, возможно, был концерт группы «Городская культура», совпавший с днём рождения самого легендарного Сфинкса. И я туда отправился. В «Городской культуре» играл на барабанах редак ресурса Raider (мы с ним вместе потом рассказик смешной написали). До этого я не видел никого из литпромовцев, и они, соответственно, не видели меня.
И вот я постоял, послушал. Потом вижу – целенаправленно идёт к выходу сам легендарный Сфинкс. И я, робея, конечно же, путь ему преградил. Сфинкс такой остановился и явно стал думать: «Что этому подозрительному очкарику от меня нужно? А не дать ли ему табло?» А я говорю: «Простите, вы Сфинкс?» «Да», - говорит Эдуард. «А я, - говорю, - LoveWriter. С днём рождения!» «Спасибо», - говорит Сфинкс. В общем, познакомились.
Мне очень понравилось, как Эдуард раздавал автографы на презентации «Гастарбайтера». Какому-то мальчугану он написал: «Хуй тебе, а не автограф». Какой-то девушке недрогнувшей рукой вывел: «Тупой пизде от автора». Мне достался автограф с пожеланием: «Хуйарь ещо!». Так что дорожу, храню и хуйарю.
Я всё ещё был трезвенник. На тусах пил только кофе. Орлуша распустил слух, что у меня – триппер. Разумеется, это неправда. А Орлуша - неоднозначный, конечно, человек. Я с ним несколько раз впоследствии общался. Один раз, на какой-то тусе, он залез на стол, снял штаны и стал показывать окружающим бледную, старческую (ему тогда исполнилось 50) жопу. В другой раз – отмазал от олигарха. Орлуша пришёл на тусу, а с ним какой-то опасный тип с повадками уркагана. Оказался реальный олигарх, сидевший такой, при понятиях и со сложной судьбой. И стал тот до меня доёбываться. И Орлов его как-то успокоил. В третий раз подарил футболку с надписью: «Враги охренели и лезут в Европу. Засунем ракеты им в самую жопу». Ну, и на футболке, соответственно, жопа с ракетой. Я эту футболку единственный раз в жизни потом надел на игру «Что? Где? Когда?» в Краснодаре. Общественность охренела, как те враги.
А в последний раз я его видел года четыре назад. У ресторанчика на Комсомольском проспекте. Солидный ресторанчик, на самом деле – я в нём за несколько дней до того Хворостовского видел. А Орлов стоял грустный. По-моему, ему было нечем заплатить за выпитое. И он с надеждой устремился ко мне, но вдруг обломался. В общем, не знаю, что там с ним случилось. Я с ним поздоровался и дальше пошёл.
На первых порах мне казалось, что на сайте собираются такие весёлые пэтэушники, наподобие тех, с которыми я во времена незапамятные рубил панк-рок. А эти ребята оказались кем угодно, только не пэтэушниками. Помню, на тусовке в «Билингве» ко мне подошли два, как мне показалось, дряхлых деда и как набросились. «Ты, - говорят, - тот самый, что ли, LoveWriter?» Оказались Sgt. Pekker и VETERATOR. Серьёзно пошатнули картину мира.
А туса оказалась знаменитой. Со швырянием пивных кружек и грандиозным мордобоем. Это было очень круто.
Один из первых авторов, с кем я познакомился, был norpo. В реальности он был чудовищно огромен и зловещ. Но хороший человек оказался. Мы с ним три рассказика совместно написали. Он заходил ко мне на работу и впечатлил собой всех женщин. Те меня потом долго спрашивали: «А кто это такой? А ещё зайдёт?»
Знаком воочию я был и с Белкиным. Он же Алексей Колышевский. Молодые не знают, но это – дьявол ресурса. Раньше писал на Литпром стихи, но потом наваял нетленку «МЖ», издал её в «Эксмо» и со всеми на ресурсе посрался. Я его увидел на книжной выставке на ВДНХ. Подошёл, представился, заинтриговал: «Я, - говорю, - тоже книги пишу. Недавно вышла». А незадолго до того у меня вышла последняя из чудовищных книг – «Любовь-морковь», по мотивам одноимённого фильма. Белкин, как я понял, встревожился – как так? Кто это кроме него и Сфинкса осмеливается книги публиковать? Но я его так и оставил, заинтригованного. Он потом ворвался на ресурс и скандалил персонально со мной. Срался люто и опытно. А «МЖ» с автографом я прочитал. Не понравилось, хотя сортирный юмор хорош оказался. Белкин потом ещё штук пять бестселлеров написал и куда-то делся.
Лида Раевская – умна, красива, талантлива. При первой встрече подъебнула: «А что это вас, Лев, не издают?» Я тогда и не ответил. Харизматичнейшая и язвительнейшая. И правильно.
Григорий Залупа. Феерического таланта чувак, спортсмен-экстремал с Урала. Его феерический рассказ «Гришкавец» лишь по какому-то недосмотру не в Рекоменде. С ним общаюсь и до сих пор, хотя с ресурса он давно уже пропал.
Антон Чижов. Я его в первый раз увидел в клубе «Подмосковье», и Антон даром речи уже не владел. Что-то пытался мне объяснить на языке жестов, какую-то философскую, чую, истину. Потом повидались в Питере – и с ним, и с его женой Анечкой. Чижов даром речи уже к тому времени овладел. Всё хотел отжать у меня кота живой классик.
Доктор Щикотилло – вообще святой человек и светский лев притом. Подарил как-то целую коробку хуйстоина знаменитого. А тут как раз карантин грянул. Ну, в общем, пригодился подарок. Благодарочка.
Психапатриев. Могучий и неистовый сибирский гений. Столько фантазии вмещать – ни одна голова не выдержит. У Стасика, однако же, выдерживает. Мы с ним при первом знакомстве срались дичайше. А потом оказался хороший и гениальный человек. Куда-то пропал, правда.
Немец. Тоже сибирский гений. Обитает в Югре. Единственный автор, с первым же креативом влетевший в «Рекомендовано». Такого не было ни до, ни после. Он как-то приезжал в Москву, продал за кучу денег киношникам свою повесть. Такое в киноиндустрии бывает – столбят какую-то историю, автору денег дают, чтобы больше никуда не продавал. Поселился Немец у нас с моей подругой. Постелили ему у окна. А на подоконнике немыслимые груды книг громоздятся. Я говорю: «Немец, тут спать рискованно. Эти груды книг могут рухнуть прямо на тебя». На что Немец спокойно так говорит: «Достойная писателя смерть». И тут же совершенно спокойно заснул.
А потом, лет десять назад, занесло меня в Нижний Тагил, на «Уралвагонзавод», документальное кино снимать. И тут Немец на связь выходит. «Ты, - говорит, - я слышал, где-то по соседству рыщешь. Заезжай-ка в гости на полярный круг. Тут недалеко, километров 800». Думаю: а почему бы нет. Отпросился у продюсера, да и махнул к Немцу на полярный круг. Посидели с ним, полопали оленины в ресторане, в тайгу сходили собаку выгулять, на лошадях покатались, водки попили, а потом ещё на географическую линию полярного круга на такси съездили. Там в темноте ни хера не понятно было, лишь факела аццки пылали.
Такие у нас были и есть живые. Простите, камрады, если кого не перечислил. Вы все по-своему грандиозны. Но, боюсь, у читателей скролл сломается.

У АЛКЕЯ
До поры на ресурсе были все живы. Первым умер, году в 2008, Алкей Швеллер, жизнелюб и весельчак. Я его совсем не знал. Но почему-то жалко было его, сил нет. После его смерти какое-то время на ресурсе говорили не «умереть», а «уйти к Алкею».
Сейчас, к великому сожалению, к Алкею ушло уже приличное количество человек. У Алкея теперь неплохая и уже многолюдная туса.
Лола Льдова. Очень красивая женщина. Я её, помню, в первый раз увидел и сильно оробел. Прямо песня вспомнилась, что нельзя быть на свете красивой такой. И оказалось, что действительно – нельзя. Очень рано и нелепо ушла она.
Илюша xy4. С ним я встречался раз пять. Это был очевидный злодей и уголовник. Но как-то располагал к себе. Я его совершенно не боялся. Он напоминал мне многих друзей детства – безобразных краснодарских панков. Абсолютно тот же типаж. Так что я знал, о чём и как с ним говорить. В то, что он в свои 28 умер, я до сих пор не до конца верю. Хорошо бы, если бы он всё-таки затаился бы где-нибудь с фальшивым паспортом и мутил сомнительные дела.
Варя Christmas. Когда я узнал, что она умерла, я – суровый, в общем-то, дядька, плакал. Ушла она красиво, так же, как стихи писала. У неё на страничке, в запрещённой ныне соцсети вдруг появилось фото – зимний Питер в тумане. И всё стало понятно и больно. У неё сегодня день рождения – 25 декабря. Помяните, кто не закодирован.
Это не полный список. Вечеринка у Алкея разрастается. Нам, оставшимся, я пожелал бы на ту вечеринку всё же опоздать.

ЗА КАДРОМ
Всё, друзья, рука устала писать. Многое в этом эссе осталось за кадром. И оглушительные скандалы с участием венценосных особ и их фавориток, и кратковременная слава на весь мир, и чудовищная расплата.
А ведь было ещё и цунами, когда ресурс чуть не снесли с лица Интернета. А кто это сделал – так и не ведомо толком. Есть версии, но оставлю их до следующего раза.
И великий раскол был. Когда ушли ухложуки. Про это тоже можно рассказать. В общем много всего вне повествования остаётся. Процентов 90.
Время – для меня это 16 лет - пронеслось вроде и быстро. Но и сколько событий произошло. Да и дети, зачатые силой рассказов старого Литпрома сейчас уже многие школы позаканчивали. Может, они когда-нибудь найдут в древнем родительском «пентюхе» секретную закладочку, да и сами детишек наплодят.
А мы порадуемся. Потому что Литпром – вечен, как Цой. И короли, само собой.