Levental : Легенда

Посвящается Льву Рыжкову, алкоголику




1. ТРОЛЛЕЙБУС №6

Антон Владимирович Канделаки спешил на свидание к любовнице. Цветы он обернул газетой трижды, так как на улице было по-февральски холодно. Газета издавалась коммунистами и похрустывала на морозе. Антон Владимирович коммунистом не был. Не была коммунисткой и госпожа Петровская, молодая и красивая любовница немолодого и некрасивого Канделаки. Несмотря на свою внешнюю непривлекательность, Канделаки женщин очаровывал, поскольку никто и никогда не произносил за столом таких умных тостов, как он. Кроме того, Канделаки был гением по части постельных утех. А госпожа Петровская заниматься любовью обожала. Была она к тому же сластёной. Но этого Антон Владимирович не знал, иначе вместо цветов купил бы ей коробку шоколадных конфет. Итак, Антону Владимировичу не терпелось увидеть свою молодую любовницу. Он сел в переполненный троллейбус №6 и обнаружил, что в кармане у него осталось только десять рублей. Ему ужасно не хотелось расставаться с последними деньгами – иначе домой бы ему пришлось добираться пешком - но кондуктор сразу же обратила внимание на человека со свёртком в руке и внушительным баском спросила:
- Мужчина с цветами, что у вас за проезд?
Канделаки нехотя достал мятую бумажку и нерешительно обратился к рядом стоящей девушке:
- Девушка, передайте, пожалуйста.
Девушка повернулась к Антону Владимировичу недовольным лицом. И тут Антон Владимирович увидел, что перед ним была вовсе не девушка, а утончённый молодой человек в беретке. «Надо же!» - удивился Антон Владимирович, но вслух ничего не сказал.

2. КАТУЛЛ В СУПЕРОБЛОЖКЕ

Нина Евсеевна Роттермель или Бабушка Ро, как её ласково называли студенты, преподавала в университете латинский уже более двадцати лет. За эти годы она распрощалась со многими иллюзиями своей молодости, многое поняла. В частности ей открылась одна истина – по-хорошему студенты латынь не воспринимают, поэтому преподавать её надо по-плохому, т.е. жёстко, устраивая многочисленные контрольные и свирепствуя на экзамене. Замужем Нина Евсеевна никогда не была. Но и не страдала от этого. Любила сладко покушать, долго поспать, ну и, конечно же, как и всякий академический человек, любила книги. В день получки она отправлялась в магазин «Эрудит» и с головой уходила в книжные полки. Современную литературу она не воспринимала, а вот классиков, особенно античных, читала за милую душу. Очень нравился Катулл со своими озорными стишатами. Нина Евсеевна отнюдь не была целомудренной, что бы там не думали окружающие. В молодости она встречалась с двумя женатыми мужчинами, причём одновременно, и не видела в этом большом греха. Сделала три аборта, расстроила две чужие свадьбы, в общем, была - по меткому выражению - «ядовитой ягодкой». Как-то раз издательский дом «Могучие древности» порадовал поклонников веронского поэта очередным изданием его стихов. Книжка была изумрудного цвета, с шёлковой белой закладкой, с параллельными текстами на латыни, одетыми в изумительную суперобложку. Сложно сказать, почему, имея за пазухой месячную зарплату, Нина Евсеевна вдруг захотела эту книжку украсть. Никогда ранее она не брала чужого. А тут, почему-то, возникла потребность. Уверенным движением отправила она вожделенный экземпляр в сумочку и, миновав охранника, вышла на улицу. Задымив дамской сигареткой, Нина Евсеевна воскликнула: «Не думала, что это будет так легко!».

3. ПЬЕСА

Макар Тихомиров, вдохновившись в школе драматургией Чехова, написал свою собственную пьесу, которую так и назвал – «ПЬЕСА». Аркадий Аркадьевич Шекшеев, учитель русского языка и литературы, глубоко потрясённый творчеством своего питомца, отправил «ПЬЕСУ» на конкурс в Саранск. В Саранске «ПЬЕСА» заняла первое место, принеся её автору неожиданную славу и деньги. На семейном совете Тихомировых было решено, что Макар должен поступать в Литературный Институт. И Макар поступил. Учился он хорошо, изучал теорию литературы и, конечно же, много писал сам. На третьем курсе он записался в актёрскую студию к Вильгельму Антуановичу Пошехонскому, театральному критику и тонкому драматургу. Как-то раз после занятий Тихомиров подошёл к Вильгельму Антуановичу и сказал: «Вот моя пьеса. Прочтите её на досуге». Вильгельм Антуанович читал «ПЬЕСУ» всю ночь, при этом выкурил две пачки сигарет. А на следующий день велел всем студистам снять с «ПЬЕСЫ» копию и «тщательнейшим образом вчитаться в содержимое». Настал день обсуждения. Взволнованный студент Тихомиров занял одну из задних парт. Сияющий Вильгельм Антуанович, поправив пенсне (да, он носил пенсне), сказал: «Ну-с, господа, начнём-с».
- Не знаю, как другим, а мне показалось, что «ПЬЕСА» написана талантливо, - робко начала Шидловская.
- Согласен! – поддержал Ширин.
- Несколько многословно, но читать можно, - сказал Канавкин.
- А я не осилил! – честно признался Марченко.
- И я не осилила! – честно призналась Головцева и засмеялась.
- Не верю! – сказал Козлевич.
- Неинтересно! – сказал Карманов.
- Чеховщина! – сказал Гронский.
- Скорее, достоевщина! – крикнула Бучич.
- Бред! – сказал Легостаев.
- Дешёвка! – сказала Травкина и зевнула.
- Графомания чистой воды! – сказала Кошкина.
- Графомания чистой воды! – зачем-то повторил Кошкин.
- Зря только на ксерокс тратился! – выразил недовольство Гавченко.
-Поебень-трава! – сказал Гера Рябокляч, сын Инессы Рябокляч, любовницы Пошехонского.
- Да, ребята, это самая редкостная поебень-трава, которая мне только попадалась в жизни! – сказал Вильгельм Антуанович и поправил пенсне.

4. ШАЛУНЬЯ

Лицо у Сони Шполянской было, что называется на любителя. А вот ножки - славными. Длинные, загорелые, с красивыми щиколотками, они заставляли мужчин оборачиваться. Супруг Сони, Игорь, был жутким ревнивцем. Но он хорошо зарабатывал, и за это ему многое прощалось. В течение каких-то трёх лет, умело играя на бирже, Игорь построил коттедж, оснастил его всем необходимым для жизни, купил жене спортивный автомобиль. Соня любила быструю езду. Но однажды попала в аварию. И тогда Шполянский, сделав серьёзное лицо, сказал, что отныне водить будет он. Соня нехотя перешла на маршрутки. Именно в них она осознала всю колдовскую силу своих ног. Бедные! Сколько похотливых взглядов они вытерпели! Впрочем, Соне это нравилось. Она стала носить короткие юбки, с удовольствием демонстрируя окружающим свои белые трусики. Как-то раз напротив шалуньи сидел Антон Владимирович Канделаки, ехавший подавать документы на развод. Напрасно старалась Соня смутить его томной пластикой. Антон Владимирович был угрюм и ни на что не реагировал. «Как странно!» - подумала Соня и отвернулась к окну. Через некоторое время, покидавший салон Канделаки воскликнул: «А на ваших трусиках дырка!».

5. НЕУДАЧНЫЙ ДЕНЬ

Всё началось с того, что Остап Петрович Полянский больно порезался утром во время бритья. Приклеив к ранке кусочек газеты, он пошёл пить кофе, но обварил ноги. По пути на работу у него раскрылся дипломат, и большая часть документов, упав в снег, промокла. В метро у него украли портмоне. В раздевалке юридического бюро выяснилось, что его пальто, украшенное норковым воротником, лишено петельки. Позднее в офис позвонила жена и сказала, что им надо серьёзно поговорить. Остап Петрович догадывался, что это как-то связано с любовником жены, Аркадием Аркадьевичем Шекшеевым, которому на днях он разбил нос, но решил набраться терпения. В два часа к Полянскому зашла секретарша и сказала, что у них будет ребёнок. В четыре часа юрист отравился в столовой рыбой, и весь остаток дня промучился диареей. Вечером, подходя к подъезду своего дома, он увидел пожарную машину, опоясанную толпой зевак. «Утюг не выключил!» - воскликнул Остап Петрович. И был прав.




6. ФРАНЦУЗСКОЕ ВЛИЯНИЕ

В Торговом Доме на Виноградной работала продавцом дамских сумочек Даша Поночевная, мечтавшая выйти замуж за коренного француза. Страсть ко всему французскому зародилась у Даши рано, в двенадцать лет, когда её дядя Дмитрий Яковлевич Ашенбок подарил ей сборник рассказов Жака Дюваля (1799-1837). Балы, маскарады, французские любовники, меняющие загнанных лошадей на каждой переправе, падающие в обморок дамы в шляпках с вуальками – всё это ужасно волновало впечатлительную девочку. После школы Даша пробовала поступить на Ин. Яз., но не прошла по конкурсу. В итоге поступила на филологический, где едва не умерла от скуки и нехватки полноценных парней. После окончания университета проработала год в школе. Затем устроилась менеджером в страховую контору, но контора быстро разорилась. Далее был Торговый Дом на Виноградной, где, продавая элитные дамские сумочки, Даша сумела отложить приличную сумму денег. «На Эйфелеву башню коплю!» - полушутя говорила она подружкам. Чтобы освоить французский, Поночевная записалась на ускоренные курсы, и уже через три месяца могла сносно читать Дюваля в оригинале. Брачное агентство «Рандеву» подыскало ей французского жениха, хоть и не красавца, но, по его словам, вполне состоятельного. Приехав во Францию и пожив там какое-то время, Даша испытала разочарование. Париж был грязен и дорог, французская мова - быстра и непонятна, жених Седрик – похотлив. «Пора домой!» - думала Даша, когда человек с седыми водорослями волос по всему телу лез к ней с мокрыми поцелуями. И она уехала. Неудовлетворённый Седрик забрасывал её электронными письмами, умоляя приехать вновь. Даша честно призналась, что это невозможно, так как она истратила все свои сбережения. И тогда Седрик выслал ей деньги, которыми Даша распорядилась несколько иначе, чем ожидал от неё француз. Пятьсот евро ушло на покупку зимних итальянских сапожек, другие пятьсот - на новый сотовый телефон, а на оставшуюся тысячу она приобрела чудесного родовитого мопсика, которого назвала, конечно же, Седриком. Ну а Седрик истинный, Седрик картавый, Седрик, поросший седыми водорослями, к выходке своей русской невесты отнёсся по-философски спокойно. И только в редкие минуты одиночества, изрядно накушавшись вина, восклицал: «Дьябль! Дьябль! Кель кокин!».


7. СМЕРТЬ КОММИВОЯЖЁРА

Умер глупой смертью коммивояжёр Стародворский. Возвращался пьяным от друзей, упал в сугроб и закоченел. Жены и детей у него не было, о чём Авдей Ильич всегда горько сокрушался, зато были многочисленные друзья и знакомые, по-разному отреагировавшие на печальное известие. «Как неприятно! И ведь такой молодой!» - выразил свои соболезнования сестре усопшего Дмитрий Синявский. «Он так любил мои тосты!» - воскликнул Канделаки, обращаясь к своей любовнице Петровской. «Зато в постели был конченым Незнайкой» - подумала Петровская. «Кто теперь вернёт мне две сотни?!» - задался вопросом Магуров. «Надоедливый коммивояжка» - фыркнула Нина Евсеевна Роттермель. «Его не перепьёшь!» - сказал Пошехонский и, закатив маслянистые глазки, унёсся мыслями в сладкое прошлое. «Квартирку, вот, оставил!» - кутаясь в плед, вздохнула Стародворская, сестра Стародворского. «А не написать ли мне пьеску?!» - затачивая карандашик, воскликнул Тихомиров Макар.



8. НЕОЖИДАННАЯ НАХОДКА

Изяслав Прокудин делал в квартире ремонт. Ремонт вызывал в его душе много разных чувств, в том числе и раздражение. Чтобы раздражение утихомирить Прокудин много курил. В день выкуривал он две пачки. Изяслав не мог курить дешёвые сигареты. Покупка же дорогих шибко била по карману. Поэтому Вера, супруга Изяслава, время от времени выказывала своё недовольство. Но на этот раз недовольство выказывать было некому. Вера уехала на дачу к сестре. Изяслав, с зажатой промеж толстых губ сигаретой, обдирал обои и, пользуясь моментом, наслаждался одиночеством. Снимая со стены очередной слой обоев, он обнаружил в стене углубление. «Тайник!» - подумал Изяслав. Да, это был тайник. Принадлежал он прежней хозяйке квартиры, некой Антонине Антоновне Бабушкиной, утонувшей прошлым летом близ своего дачного участка в пруду. Изяслав сунул в сумеречное углубление руку и выудил оттуда запылённый томик «Преступления и наказания». Перелистав книгу, Изяслав обнаружил в ней деньги (эти деньги Антонина Антоновна откладывала на свои похороны). Перепрятав клад и выкурив две сигареты, Прокудин решил углубиться в чтение найденной книжки. Его разбирало любопытство. Дело в том, что друзья то и дело находили в его облике сходство с Фёдором Михайловичем, которого он к своему стыду никогда не читал. В два часа ночи Прокудин перевернул последнюю страницу и задумался. Было тихо. На кухне одиноко горела лампочка. Из переполненной пепельницы вяло вился дымок. Изяслав снял очки и, покусывая душку, почему-то не сказал, а именно воскликнул: «Не думал, что Достоевский такая дешёвка!»



9. БАРСИК

Трагедия Леопольда Менагерова заключалась в том, что у него катастрофично торчали уши. Каждое утро, перед тем как идти в школу, бедный мальчик, стоя у зеркала, тщетно пытался скрыть ушную плоть специально отпущенным для этой цели волосом. Помимо всего прочего, трагедия юноши усугублялось безнадёжной любовью к надменной красавице Шиманской, каждый вечер выгуливавшей под его окнами зловещего мопса. Однако была у Менагерова и отдушина, маленькая тайна. Под его кроватью жило нечто. Для удобства Леопольд окрестил это нечто Барсиком. Барсик был существом сумеречного мира, неизвестно по какой причине облюбовавшим пыльное подкроватное пространство неудачника. Время от времени Барсик человеческим голосом требовал сырого мяса. И Леопольд с удовольствием кидал прожорливой лакомке сочные филейные части. Как-то раз ночью, распалённый запретными мыслями о Шиманской и невозможностью быть с нею, школьник разрыдался. Рыдания его были такими искренними и горькими, что Барсик покинул своё укрытие. «Почему ты плачешь, Леопольд?» - спросил он, блестя в темноте глазами. Школьник поведал ему о соседской девочке и о своих торчащих ушах. «Принеси мне бритву, крем, и зеркальце» - сказал Барсик. Когда Леопольд исполнил приказание, Барсик продолжал: «Ты самый уродливый мальчик, которого я когда-либо видел. Но даже, обладая такой неудачной внешностью, как твоя, можно покорить любую красавицу». «Как?» - воскликнул Леопольд, утирая кулаком слезу. «Будь ещё уродливее, чем ты есть!» - ответил Барсик. – «Каждое утро ты пытаешься залепить свои уши жидкими, полупрозрачными волосами. Я же говорю – стань ещё уродливее, сбрей волосы, оголи череп, дай ушам зацвести самым ядовитым цветом! Вот бритва…». И через полчаса Леопольд стал лысым, как лампочка. «Ну? Как?» - спрашивал довольный Барсик, поднося зеркальце, то с запада, то с востока. «Я не знаю…» - растерянно бормотал Леопольд, осматривая в зеркало незнакомую, шрамированную голову. «Ты стал ещё более уродливым, чем раньше. Но чтобы покорить Шиманскую, ты должен лишиться ушей. Я отрежу их тебе!» - сказал Барсик, выпуская страшной длины когти. «Прошу тебя, не надо…» - испуганно зашептал Леопольд. «Не надо, так не надо! Для того чтобы ласкать красавицу, нужна жертва! Жертва кровавая!» - ворчал Барсик, скрываясь в темноте своего укрытия. «Хорошо, я согласен! Только помоги мне!» - решительно воскликнул Леопольд Иванович, не мальчик, но исполненный решимости муж. Грозно блеснули когти Барсика – мгновение - и уши отпали. Боли Леопольд не почувствовал. Только выступило немного крови. Обработав ранки перекисью водорода, Менагеров спрятал уши в литровую банку со спиртом и, предвкушая завтрашнее объяснение в любви, уснул.
***
Барсик сидел на приоткрытой форточке, когда Леопольд вернулся домой. Голова школьника была одета в чёрную, вязаную беретку. Разувшись, беретка сокрушённо сказала: «Наташа в ужасе отпрянула от меня. Зачем ты солгал мне?». «Ты сам себе солгал» - спокойно ответил Барсик, поправляя ожерелье на своей могучей, короткой шее. «Зачем ты взял мои уши?» - воскликнула беретка, глядя на невиданное прежде ожерелье. «Они тебе больше не нужны. Я забираю их!» - ответил Барсик, расправляя крылья. – «И вот тебе на прощанье мой совет. Летай низко. Знай своё место. И не пытайся изменить судьбу, ибо весь мир для тебя теперь Барсик!» - сказал Барсик и вылетел в окно.




10. ЭПИЛОГ

- Ну и к чему вы всё это написали? – спросил равнодушный читатель.
- Я не могу ответить однозначно. Я пишу, потому что не могу иначе, - сказал я.
- Что ж, эта формула не нова и придумана не вами. Вы, конечно, обладаете фантазией. То тут, то там у вас даже проглядывают блёстки остроумия и стиля. Но ваши истории пусты, стерильны. Они ничему не учат! - воскликнул читатель, кутаясь в воротник своего пальто (дул сильный февральский ветер).
- У нас разные взгляды на литературу. Доказывать вам я ничего не берусь, – ответил я и посмотрел на часы.
- Ну, тогда, до свидания. А на Достоевского вы зря ополчились. Прекрасный писатель, что бы вы там ни писали, - сказал мой спутник, блеснув на солнце серебристой оправой очков.
- Мысли принадлежат не мне, а Прокудину.
- Мой вам совет: перестаньте дурачиться. Напишите, лучше, серьёзный социальный роман на злобу дня. С извечным противостоянием отцов и детей, с сильным главным героем.
- Вы не Барсик, чтобы давать советы.
- Хам! – огрызнулся читатель.
На этом наша беседа кончилась.


23 года сего месяца (легендарное)

Я мыслил себя великим писателем, но сдулся в пути. Я толстый сорокалетний господин в плаще. Я кутаю свои жирки, чтобы выглядеть лучше. Я покупаю продукты на скидке. Я не любим женщинами. Я дрочу. У меня нет детей. Имею седые волосы. Я переедаю. Я хочу написать учебник по-испанскому. Я давно не писал рассказов. Мне нравятся школьницы. Я велик в своей фантазии. Мне дали задание писать каждый день, и за результат я получу одобрение. Руки дрожат. Я пью гранатовое вино. От меня ничего не останется. Я курю вишнёвые сигаретки. Хочется пожить ещё. А есть ли в этом смысл? Всё хорошо. Да! Я запределен. Я читал Б. Поплавского и Володю Набокова.