Санитар Федя : ПСИХОВАННЫЙ И ЗОЛОТО ИЛЬИЧА 14.

Глава четырнадцатая
Чёрная кошка, белый кот

Клозетный Герцог, представившись Алексеем Петровичем (можно просто Лёша), сразу же принялся кадрить новую знакомую. Для начала он спросил, как её зовут, (Аркадий назвался Дашей), а потом начал стараться. Он сыпал шутками, читал стихи Омара Хайяма, рассказывал анекдоты и, словом, хотел показать себя глубоким и начитанным человеком. Несколько раз намекнул, что сказочно богат и к тому же холост. Красноречиво показал палец, лишённый обручального кольца, на что Аркадий кокетливо заметил, что мужчины часто сами себя записывают в холостяки, пряча кольцо в карман, когда выходят на улицу, и надевая обратно, перед тем как явиться к своей благоверной.
- Мужчины по природе своей легкомысленны, - сказал Аркадий-Даша. – Им свойственно бегать за каждой юбкой, как похотливому самцу скорпиона за каждой самочкой.
На что Лёша процитировал:

- «Мы все под властью юбки с юных лет, -
К чему искать иллюзии свободы!
Из-под неё приходим мы на свет
Для радости и для мирской невзгоды!»

- Это самое лёгкое, что может придумать себе в оправдание каждый мужчина, - прикрыться словами ветреного поэта. Вы любите Байрона?
Вместо ответа Клозетный Герцог Лёша снова процитировал:

- «Так око вдохновенного поэта
Провидит в ножнах блещущий кинжал,
В конверте под печатью – мир блаженства,
Под линиями платья – совершенство!»

Аркадий проследил красноречивый взгляд своего спутника, и смущённо поправил задравшееся выше колен платье.
«Чёрт! – ругнулся он про себя. – Это просто что-то нереальное. Носастый уродец так на меня запал, что, того гляди, слюна закапает на его белоснежную рубашку. Хорошо хоть, что ведёт себя пристойно, а то пришлось бы показать ему кузькину мать! И почему я принял синюю пилюлю, а не оранжевую или красную? Впрочем, нет, всё сделал правильно, потому как что могло бы сблизить на похоронах двух старпёров или же старпёра с рыжеволосым юнцом? Не было бы никакого шанса завести знакомство. А гламурная красотка вызвала у старпёра мгновенный интерес, да и Гена, надо отдать ему должное, подсобил. Сначала испугал Герцога, а потом, дружелюбно ухватив за плащ, не дал свалиться в могилу…»
Лёша продолжал цитировать классика, призрачно намекая, что он-де тоже, как каждый великий стихотворец, большой поклонник женской красоты:

- «Когда сирокко гонит облака,
Дождливую сгущая атмосферу,
И старчески морщинится река,
И море мутно-пенистое серо,
И в небе неизбывная тоска,
И солнце превращается в химеру, -
Всё ж и тогда какая благодать
Красивую пастушку увидать!»

«Нормально, - подумал Аркадий-Даша. – Это я-то пастушка? Да у меня одна сумочка стоит как огромное стадо баранов! И уж точно больше, чем весь выпендрёж одного носатого барана! Пастушка! Не смех ли? На розовом «Cayenne», с аллигатором на заднем сиденье?»
Вслух спросил:
- Вы сами случайно не пишите? Ну, там стихи, прозу. Как ваш покойный друг.
- Пытался, в детстве. Но ничего не получалось. Рифма там не давалась и всё такое. Я понял, что поэтом нельзя стать, им нужно родиться, и забросил это занятие.
- А с прозой не связывались? По-моему, прозаик – это несостоявшийся поэт.
- Совершенно верно. И, действительно, на этой иерархической пирамиде поэт стоит на самой вершине. Потом идёт писатель, прозаик. Затем редактор – несостоявшийся писатель. И уже в самом низу критик, - озлобленное существо из мира литературы, которому не хватило таланта стать ни поэтом, ни прозаиком, ни даже редактором, и которое может лишь ругать пишущую братию и иногда, за деньги чаще всего, хвалить и петь дифирамбы. И я думаю, лучше заниматься чем-нибудь другим, чем ошиваться у подножия той пирамиды и тявкать на тех, кого Бог одарил талантом.
- Но не все же на той пирамиде гении, - сказал Аркадий-Даша, вспомнив рукопись Кеши. – Наверняка хватает и графоманов.
- Тем более. Зачем пополнять их ряды? И, кстати, Дашуль, беседовать с вами очень интересно. Вы не напоминаете мне одну из тех пустышек, что скрываются под модной обёрткой.
Сзади неотступно следовали несколько машин с охраной Клозетного Герцога. Аркадий вёл свой автомобиль на невысокой скорости, хотя знал, что стоит ему надавить на газ, и охрана потеряется из виду и вряд ли сумеет догнать их на своих огромных и неповоротливых «Геленвагенах». Но Клозетный Герцог, видимо, и сам устал от опекавших его день и ночь парней.
Склонившись к Аркадию, он томно прошептал ему на ухо:
- Сбежим? Сейчас, немедленно, ото всех!
- То есть? Мы же едем на поминки?
- Плевать! По арестантской традиции бурдолага будет никудышная, поэтому можно и не ездить. И никаких спиртных напитков, а я сейчас с большим удовольствием засадил бы грамм двести водки «LTP». А вы?
- Шампанское Rose от Dom Perignon.
- Так как?
Аркадий лихорадочно соображал. В принципе всё шло по плану. Первый пункт – познакомиться с Клозетным Герцогом – он осуществил, оставалось выяснить, какое он имеет отношение и имеет ли в действительности к исчезнувшему золоту Ильича. И какая разница, где он попытается это сделать, - правда, намёки на уединение подразумевают грязные домогательства, но насчёт этого можно было не беспокоиться. Аркадий за себя сумеет постоять даже в облике гламурной дамочки, легкомысленно одетой в короткое платьишко от «Gucci».
Дело оказалось намного серьёзнее. Клозетный Герцог решил не просто приударить за сексапильной брюнеткой, - он решил жениться. В серьёзности своих намерений он пытался убедить Аркадия-Дашу, когда они, оторвавшись от охраны и затарившись водкой и шампанским, катили за город, на природу, на Москва-реку. Аркадий мысленно представлял, как Горболепов ради пользы дела настаивает на том, чтобы предложение принять и стать на время Клозетной Герцогиней. И никуда не денешься, начальство прикажет, отправишься и под венец. Свадьба, разумеется, в белых тонах: белый лимузин, белые цветы, белое платье и фата. Впрочем, от старых уголовников, даже таких респектабельных ныне, как Клозетный Герцог можно всего ожидать, и легко представить свадьбу по чисто арестантской традиции: невеста в рубище, жених в полосатой, как матрас, униформе заключённого особого режима и прокурорский работник, сковывающих их судьбы воедино не метафорическими обручальными колечками из проклятого металла, а стальными наручниками. Гости с цветами и подарками, горлопанят дурацкую песенку Глюкозы «Свадьба, свадьба, кольца, кольца, я люблю тебя любить, моё солнце…» Невеста каждые два часа тайком глотает синие пилюли, чтобы не дай Бог не вылепилось под фатой в самый неподходящий момент истинноё лицо Аркадия с мужественными и суровыми чертами римского легионера, при виде которых жениха вполне могла хватить кондрашка. Конечно, после законного бракосочетания станет гораздо легче вытягивать из своего супруга золотую тайну, но свадьба подразумевает не только пьянку и танцы на столе среди затылков, выглядывавших из салатниц, но и первую брачную ночь. Как быть с этим? Однажды в Управлении проводили тест на гомосексуализм, и кто-то набрал восемь, кто-то одиннадцать, а кто-то даже сорок семь баллов, сухо и латентно намекавших на противоестественные наклонности, и единственным, у кого не набралось ни одного балла, оказался Аркадий, пропитанный тестостероном и прочими андрогенами, как хороший тост маслом.
Когда они свернули с шоссе на грунтовку, из кустов выскочила чёрная кошка и перебежала дорогу прямо перед колёсами джипа. Следом за ней – белый кот.
Аркадий притормозил, пропуская кошачью парочку, причём кошку от кота можно было легко отличить, даже не заглядывая под хвост. Кошка перебегала дорогу, грациозно перебирая лапками и игриво оглядываясь. Кот бежал за ней вприпрыжку, как ошпаренный, выпучив глаза и шевеля боцманскими усами. На мгновение остановившись посреди дороги, кот взглянул на Аркадия с Лёшей таким свирепым взглядом, словно готов был проглотить их вместе с автомобилем. Затем снова неуклюже потрусил за своей подругой.
Аркадий улыбнулся, но его спутнику было не до смеха. Лицо Клозетного Герцога побледнело, он бойко сползал по спинке сиденья, как свежий плевок по стеклу.
- Мыши не было? – прошептал он едва слышно.
- Какой мыши? – спросил Аркадий.
- В зубах у кошки. Чёрной кошки…
- Да нет, вроде не было. Разве это важно?
- Очень важно, Дашуль. Это не просто плохая примета, это знак…
- Глупости, предрассудки.
- Если чёрная кошка дорогу перебежит – к неприятностям. А если вдобавок в зубах у неё мышь… Быть большой беде… Знаете, Дашуль, почему я сказочно богат?
- Наверно, много работаете?
- Нет. Я следую завету своей бабушки, которая утверждала, что тараканы-прусаки к деньгам, и их не следует выводить. В моём особняке их тыщи, мильоны! Выглядывают из каждой щели, являясь не просто символом, но и оплотом моего благополучия.
Аркадий, брезгливо поморщившись, подумал, что даже в наш век космических туристов и электронных коллайдеров погрязших в суевериях простаков можно встретить буквально на каждом шагу, как во времена Инквизиции. Отсюда и всевозможные колдуны и маги, вальяжно сидящие в шикарных офисах и за бешеные деньги снимающие с посетителей сглаз и вероломно насылающие порчу на их недругов и конкурентов. Отсюда и телепередачи в формате «Битвы экстрасенсов», где различные шарлатаны и мошенники, эпатажно вырядившись и обвешавшись куриными ножками и религиозной символикой, пытаются доказать доверчивым зрителям, что куриная ножка на шее и корявый посох в руке – это панацея от всех современных напастей и хворей. И люди, что самое интересное, ведутся на эту ересь. Покупают амулеты, с помощью которых обещается выиграть в лотерею. Заколдовывают носки, дабы удержать супруга от походов «на лево». С каждой хворью вместо того, чтобы обратиться к хирургу или невропатологу, тоже бегут к колдунам. Если сынок балбес скатился на двойки, родители нет бы всыпать ему ремня и запретить торчать перед компьютером сутки напролёт, ведут его в шикарный офис к шаману, за один лишь эпатажный наряд которому гореть бы на костре, происходи дело лет шестьсот назад в самом сердце Европы. Но это Россия, наши дни. Шаман, эффектно закатив на пару минут нахальные рыбьи глаза, выносит вердикт – сглаз. И даёт бутылочку с наговорённой водичкой, чтобы кропить ею двойки в дневнике. Все довольные: родители выяснили причину отвратительной учёбы своего лоботряса, шаман заработал на очередных простаках, но больше всех, конечно, радуется сам лоботряс. Кропить двойки святой водицей – это тебе не над учебниками корпеть. Раз-два, и порядок. И ждёшь чуда. И так многие. Даже серьёзные здравомыслящие коммерсанты для устранения конкурентов нанимают не профессионального киллера, как было лет десять-пятнадцать назад, а трогательно и наивно несут шаману фотографию предполагаемой жертвы – вот, потыкайте, пожалуйста, иголочками где надо, чтобы через пару дней этот человек отбросил копыта в страшных мучениях. Люди утратили веру в технический прогресс и собственные силы. Шарлатанам с куриными ножками на шее это на руку. Они надёжно прикрылись словами Христа: «Больных исцеляйте, прокажённых очищайте, мёртвых воскрешайте, бесов изгоняйте». И не вспоминают, что слова эти предназначались Его ученикам, а не кому попало.
Аркадий вспомнил вдруг Верховного Жреца и его прихожан в мрачном и гулком подземелье во время мессы. Все эти одураченные люди так же жаждали чуда. И им было обещано явление Золотого Скорпиона в ближайшее время. Неужели Жрец блефовал или действительно намеревается подкрепить свои слова весомым аргументом? Он говорил о светопреставлении и звуковых эффектах, наверняка собираясь имитировать явление Скорпиона. Сделать это будет несложно. Но как быть со слухами о подземной инфраструктуре города, которые не первый год гуляют по столице? Крысы размером с телёнка, пропадавшие периодически диггеры и некий огромный ослепительный монстр, которого якобы видели слишком далеко забрёдшие в черноту канализационных лабиринтов бомжи. Но бомжам верить нельзя, как и представителям жёлтой прессы. Одни не перестают гоняться за сенсацией, другим с пьяных глаз что угодно может почудиться даже в собственном дырявом кармане.
Клозетный Герцог, бледный и тихий, понуро шептал себе под нос:
- Мышь, Дашуль, в зубах кошки – очень важно. И важно, как именно она перешла вам дорогу. Справа налево – значит, опасность не велика. Но если слева направо, быть большой беде…
Аркадий взглянул на смертельно бледного спутника со снисходительной ухмылкой: и этот жалкий тип ещё пять минут назад предлагал руку и сердце, читал Байрона, а теперь того гляди его свалит сердечный приступ.
- Нельзя быть таким впечатлительным, - сказал он, стараясь придать голосу как можно больше нежности. – Суеверие произошло от слова «всуе». Пустое, значит.
- Нет-нет, Дашуль, это знак. Они встречаются на протяжении всей твоей жизни, и их нельзя игнорировать. Обращая на знаки внимание, анализируя, зная заложенный в них смысл, можно прогнозировать и моделировать собственную жизнь. Это не так уж и сложно.
- Глупости, - сказал Аркадий. – Предрассудки.
- Не думаю. Разве тараканы-пруссаки, бойко шныряющие по всему моему особняку, выглядывающие из каждой щели, не лучшее тому подтверждение?
- Вывести их не пытались? Специалистов санэпидемслужбы пригласить или хотя бы разрисовать стены мелком «Машенька»?
- Разве я похож на сумасшедшего, усердно старающегося пустить самого себя по миру? - нервно вопросил Клозетный Герцог. – Ещё бабушка покойная сказывала, что раньше, в деревнях, в зажиточных домах тараканов не трогали, потому зажиточно и жили. Беднота норовила избу в чистоте держать, травила тараканов щёлочью и отваром полыни, а потом удивлялись, что в доме покати шаром и сами голь-голью… Скорее я позволю поселиться им в своей одежде, прежде чем, разрисовывая стены мелком «Машенька», стану разрушать собственное благополучие.
«Вроде адекватный и без ярко выраженных признаков психических отклонений мужчина, - подумал Аркадий. – Но несёт такую ахинею. Или у богачей действительно так: без тараканов никуда? И в каждом доме нынешних нуворишей, на многомиллионных их яхтах шустро, шевеля усами и по хозяйски, снуют туда-сюда тараканы-пруссаки – символ богатства и достатка? И жизнь всех этих Потаниных, Аликперовых, Абрамовичей, Вексельбергов и прочих Дерипасок горемычных уныло проходит в вынужденном, иначе по миру пойдёшь, сосуществовании с этими мерзкими созданиями».
Легко можно представить, как физиономия, занимающая в журнале «Forbes» одно из почётных первых мест садится обедать со своей благоверной в окружении легкомысленной и длинноногой прислуги в накрахмаленных передничках и важных в белых перчатках лакеев. Дорогущая, морёного дуба и ручной работы столовая мебель от фабрики «Papa Carlo», стол накрыт дорогущей же (смесь папируса, льна и шерсти экзотических животных) скатертью «Samobranca», сервирован китайским антикварным фарфором, массивные почерневшие вилки и ножи эпохи гильотинированных французских королей и королев, изысканные блюда, суррогатные напитки от почившего в бозе Императора Подделок. Плюс королевский же этикет в манерных движениях, учтивых словах… И противные тараканы, шевелящие усами, нахально снующие по всему этому великолепию, по прислуге накрахмаленной, по важным лакеям, по белым перчаткам, по вилкам и ножам, цинично и безнаказанно заглядывающие в каждую тарелку, проверяющие: а ну, что ещё тут вкусненького?..
Но нет, быть не может, чтобы так – в каждом особняке, на каждой белоснежной яхте. Скорее, это прихоть, единичный случай, рассудил Аркадий, выбирая просвет между деревьями, сворачивая к реке.
Впечатление было, словно попали на городскую свалку, не хватало разве что полчищ крыс, ворон и муниципальных мусоровозов. Милое такое местечко, где можно было гадить, не оглядываясь на прошлое и настоящее. После каждого пикничка оставались груды бутылок, уйма пластиковых одноразовых тарелочек с остатками окаменевшей и намертво приставшей ко дну закуской, бумажные салфетки, испачканные отечественным кетчупом «Синьор Помидор», и использованные импортные презервативы «Casanova». В укромных уголках рядом с бледными поганками росли кучки экскрементов, как неизменная часть загородного ландшафта. На месте, где жгли костёр и жарили шашлыки, чернели символичные пятна, вызывающие в памяти чёрные вселенские дыры и жуткое дуло адронного коллайдера. Весь живописный постмодернистский пейзаж из бутылок, объедок и прочего мусора усиливал впечатление о приближающемся Апокалипсисе.
Аркадий и его спутник вышли из машины. Перед этим Аркадий достал флакончик с «Hannae Mori», предусмотрительно положенный в бардачок Арнольдом. Подушился, и спрятал флакончик обратно. Клозетный Герцог, вдохнув полной грудью прокисший воздух, характерный для помоек, и разбавленный свежим ароматом дорогих духов, натянуто улыбнулся и выдавил из себя:
- Природа. Красота. Романтика.
«Да уж, - подумал Аркадий. – Самое подходящее место для человека, привыкшего жить среди тараканов».
Но по унылому виду Клозетного Герцога было ясно, что ему до лампочки мутные речные воды, привлекательная спутница, на которой несколько минут назад он горел желанием жениться, и даже бутылка с его любимой водкой «LTP», - настолько на него подействовала встреча с чёрной кошкой, перебежавшей дорогу. Он ушёл в себя, созерцая бессмысленным взглядом баржу, гружённую речным песком, и осмысливал посланные персонально ему Всевышним знаки. Разговор не клеился. Над водой стелился после дождя белёсый туман, баржа вползала в него неохотно, как в Преисподнюю или тоннель из ваты. Когда баржа вползла в туман целиком, раздался прощальный гудок. Клозетный Герцог нервно вздрогнул, словно это был ещё один недобрый знак, и по его тоскливому взгляду, направленному вслед сгинувшей барже, было ясно, что сейчас он мечтает об одном. Чтобы все его проблемы, страхи и предрассудки растворились в тумане так же бесследно, как эта баржа. Гена, которого Аркадий выпустил погулять, коротконого резвился среди пустых бутылок, упруго виляя хвостом и выискивая свежие объедки. Когда он пытался проглотить остатки былых пиршеств вместе с тарелкой, Аркадий намахивался поводком и говорил ему, как собаке:
- Фу! Я тебе!..
Гена прикрывал глаза, прижимаясь к земле ещё бойче, и послушно выплёвывал тарелку. Туман надвигался, захватив часть берега и осторожно подбираясь к ногам свежепролитым молоком. Аркадий достал из бара своей машины бокалы «Buharik», себе налил пенящееся шампанское, спутнику нацедил водку, вставил бокал ему в руку. Бутылки поставил на капот, и они блеснули потусторонним светом. Лёша взял бокал механическим движением, как робот. Плевал он на всё, он хотел в туман, прочь от проблем и недобрых знаков. Впрочем, туман преданно, псом, подползал сам. Баржу и часть берега он уже сожрал. Поглотил резвящегося Гену. Туман был всесилен.
- Детство, - рассеянно сказал Лёша. – Золотая пора. Отдал бы всё, чтобы вернуться в него и остаться там навсегда.
На этот раз вздрогнул Аркадий-Даша, вспомнив детдом, немок из зондеркоманды и их нарастающие шаги в коридоре после отбоя.
- Бабушка по утрам доит корову, слышно, как в хлеву струйки молока бьются в ведро, а потом печёт пышные пшённые блины карапузики, и запах разносится по всей избе. Дедушка по обыкновению делает всё громко: разговаривает, обувается, садится на лавку и пускает ветры. Бабушка сердито вполголоса ворчит, что он опять не даёт поспать дитятке, и выпроваживает его во двор. А ты уже и не спишь. Разглядываешь над кроватью семейный иконостас – десятки чёрно-белых фотографий, где родственники незнакомые и родители сами ещё малыши… Бабушка звала меня ласково Лёнькя, я её – бабака. Дедушку никак не звал, потому что глухой он был, как тетерев. Потому шумно всё и делал… Золотое было время…
- Кстати о золоте, - деликатно кашлянув, словно поперхнувшись шампанским, произнёс Аркадий. – Слышала, что появился Орден какого-то Золотого Скорпиона, и его Верховный Жрец обещает скорое пришествие этого самого Скорпиона, и что тот, кто в него уверует, удостоится внеземных наслаждений и благ.
- Сектанты проклятые, - презрительные произнёс Лёша. – Лишь бы голову народу морочить. Внеземное наслаждение лично для меня – это вернуться в детство, но оно, к сожалению, неосуществимо.
- Так что думаете насчёт этого Ордена?
- Ничего не думаю, - ответил Лёша. – И впервые о нём слышу.
Будучи проницательным и тонким психологом, Аркадий мог бы присягнуть, что Клозетный Герцог говорит искренне, говорит правду. Действительно, почему он должен знать об этом Ордене? Потому что столица полна слухов? Глупо. Да и не всё ли равно это? Главное то, что сказал Плющ после мессы своему хозяину. Так какое же отношение имеет этот сортирный магнат к исчезнувшему золоту Ильича? Почему следы ведут именно к нему?
«Так-с, - подумал Аркадий. – Ладно, идём дальше».
- А с человеком по имени Пётр Ильич Мешков вы знакомы?
- Да, - просто ответил Лёша. – В своё время он был важной шишкой в хозяйственном отделе ЦК. Во время Слама пузочёсов и бродяг, когда узаконивалось и прибиралось к рукам то, что много десятилетий никому не было нужно, мне достался контроль практически над всеми российскими сортирами и выгребными ямами. То, от чего многие на том Сламе брезгливо воротили нос, приносило и приносит мне хорошие барыши, на сегодня мои активы оцениваются в чуть меньше миллиарда. Но заколачивать бабло для меня - не главное. Созданный мною фонд «Бойкий ручеёк» активно занимается благотворительностью и меценатством. Вот и сейчас я подписал распоряжение о безвозмездной передаче в детские дома, в дома ночного пребывания, в больницы, тюрьмы, в детские сады, опять открывающиеся медвытрезвители, бесплатные общественные уборные и прочие муниципальные объекты колоссального просто количества унитазов…
«Так, стоп, - сказал себе Аркадий. – Это что за скромная сумма? Недавно Клозетный Герцог признавался, что сказочно богат, а, оказывается, его состояние не дотягивает даже до миллиарда? Что за чушь! Сергей Леонидович говорил, что золотой запас царской России, а позже Ильича ещё в дореволюционном эквиваленте превышал четыреста миллиардов, с того времени сумма выросла в сотни раз, а здесь речь идёт не о восьми вагонах, набитых золотом, а дай Бог и, если так можно выразиться, о маленькой тележке… На лукавство это не похоже, потому как мужичок недавно распылялся в чувствах, стихи читал и готов был на всё ради того, чтобы ему ответили взаимностью. В такие моменты снедаемые страстью индивидуумы наоборот любят прихвастнуть, чтобы и пыль в глаза пустить, и своего добиться. А тут человек, к которому ведут следы и за которым тянется сверкающий шлейф исчезнувшего золота, хвастается неполным миллиардом, словно надкусанным яблоком. По идее он должен быть богаче всех на свете. Если суммировать состояния всех физиономий из журнала «Forbes» и прибавить к ним вдобавок годовой бюджет десятка развитых стран, и даже тогда полученная сумма вряд ли приблизиться к той, что завещал нам Ильич. Такое впечатление, что Клозетный Герцог, радуясь каждой голой заднице в его разбросанных по стране сортирах и приближающих к заветному числу, попросту понятия не имеет о сказочных сокровищах…»
Вслух Аркадий спросил:
- А что же там насчёт Петра Ильича?
- Ну, я и рассказываю. Он…
Клозетный Герцог не успел договорить. Дальнейшие события разворачивались очень быстро, как в голливудских блокбастерах. Идиллическая картинка милой и, главное, содержательной, как полагал Аркадий, беседы секунду спустя сменилась в лучших традициях жанра улётной экшн графикой. Туман, продолжая властвовать, материализовал из своего ватного чрева трёх злодеев, символично одетых в чёрное.
Аркадий понял, что это не хулиганы и не готы. Но понял слишком поздно. Люди Жреца. И пришли они по душу Клозетного Герцога, человека, к которому вели следы исчезнувшего золота. Очевидно, за ними следили с самого кладбища. Странно, что Аркадий не заметил «хвоста». Впрочем, ничего странного, чужой, хотя и искусственный и всего-лишь двухчасовый женский облик всё-таки накладывает отпечаток в поведении. Аркадий подумал, что по дороге сюда он чаще смотрелся в салонное зеркало на свою смазливую мордашку, чем посматривал назад в боковые. Нужно было следить, не размазалась ли помада на губах, не сработали ли раньше времени полимеры, воскрешая прежний облик. И туман. Баржу он уже проглотил. Где Гена? Хорошо, если продолжает выискивать остатки былых пиршеств. Плохо, если, повинуясь инстинктам, сиганул в реку.
- Дамочка, если будешь сидеть тихо, останешься в живых, - прорычал один из злодеев у Аркадия за спиной, и он почувствовал, как в спину упёрлось что-то злое, жёсткое и холодное.
На ум пришла детская считалочка:
«Вышел месяц из тумана,
Вынул ножик из кармана.
Буду резать, буду бить.
С кем останешься дружить?»
Глупые, совсем не детские слова. Злые, как рука месяца, выбредшего из тумана. Рука, сжимающая нож, который вот-вот и окровавится…
С Лёшей злодеи не церемонились. Ему грубо заломили руки, и Аркадий понял, что Клозетный Герцог нужен им живым.
- Что вам нужно, э, братва? – хрипло вопросил тот, вспоминая уголовное прошлое и гневно наводя свой рубильник то на одного, то на другого, то на третьего злоумышленника. – Если у вас какие-то предъявы, забейте стрелу, там всё и обсудим. А это беспредел какой-то…
- Заткни хлебало, кореш! – посоветовал ему один из злоумышленников. – С нашим боссом всё и обсудишь. Он знает в беспределе толк.
Троица, разряжая атмосферу, загоготала. Смех был мощный и пропитан такой зловещей энергетикой, что даже всесильный туман в панике и оставляя белёсые, таявшие на глазах хлопья стал отступать к реке.
- Кто ваш босс, фраерки весёлые? – пренебрежительно и дерзко спросил Лёша, потому как смех, каким бы зловещим не был, всегда располагает к панибратскому тону.
Смех смолк.
- Узнаешь, - ответили ему. – Всему своё время.
И грубо, так что пуговицы полетели в разные стороны с плаща «Dolci Banana», потащили Клозетного Герцога к машине, которая начала смутно вылепливаться из тумана неподалёку от «Porsche» Аркадия. Впрочем, плащ был прилично подпорчен ещё на кладбище зубами Гены. Беспокоиться за пуговицы сейчас не имело смысла. Спорить было бесполезно. Злодеи практически всегда идут до конца, с ними не договоришься, как с инспектором Побирушкиным или с похожей фамилией. Клозетный Герцог и не пытался, молча и уныло подчинившись их силе.
Аркадий, продолжая чувствовать спиной холод и злость оружейной стали, повёл глазами из стороны в сторону. Того, кто был сзади, он не видел, лишь слышал чужое и неприятное дыхание. Какой зубной пастой пользуется этот тип? «Zubastiki»? «Shelcunchik»? «Blend a med»? «Новый жемчуг»? «President»? Любимой Аркадием «Lacalut»? Или не пользуется вообще, и потому его дыхание так зловонно и мерзко… И не изобрели ли ещё, как при помощи запаха изо рта установить личность человека и его криминальный послужной список? Дунул в трубку, и вместо промилле на экране информация. Когда-то опыты дактилоскопии своими фантастическими возможностями тоже вызывали у многих скепсис, а сегодня без этого не обходится ни один следователь-криминалист.
Каблуки. Вот что сейчас мешало Аркадию. Колготки, ювелирные украшения, макияж – ещё куда ни шло, но демонстрировать искусство Джиу-джитсу и прочие приёмы Самбо и рукопашного боя, которыми Аркадий владел в совершенстве, на тонких шпильках представлялось сомнительным. Впрочем, если хорошенько всё обдумать и проанализировать, минусы всегда можно превратить в плюсы. Значит, так-с… Если сейчас Аркадий незаметно наступит типу с мерзким дыханием на ногу, а потом нажмёт что есть силы, каблук попросту проткнёт ступню злоумышленника насквозь. Затем разворот, сокрушительный удар с левой в челюсть, и один из нападавших надолго, если не навсегда, выведен из состава боевой и жизнедеятельной единицы.
Аркадий приподнял правую ногу, чтобы преобразовать задуманное в действие с наибольшим эффектом КПД, как вдруг сзади, из той самой зловонной глотки, раздался истошный вопль. В фильмах ужасах так отчаянно вопит одинокий путник, на которого ночью в лесу напал Оборотень или Вурдалак, всадив жёлтые нечищеные клыки в шею несчастной жертвы. Туман, безлюдный берег среди унылых дерев, этих безмолвных свидетелей сотен пикников и любовных утех прямо на горячем капоте автомобиля. Картинка соответствовала. Может, действительно нечисть?..
Нет, это была не нечисть из ужастиков, в существование которой Аркадий никогда не верил. Это был Гена.
Он вцепился злодею в ногу мёртвой хваткой пса бойцовской породы. Никто ничего не понял. Никто не ожидал увидеть здесь аллигатора. Никто не ожидал, что аллигатор нападёт, и по отчаянию, вложенному в нотный состав вопля, и по растерянным, озирающимся по сторонам физиономиям тех двоих, что тащили Клозетного Герцога к машине, было ясно, что они ощущают себя сейчас беззащитными персонажами в Парке Юрского периода. Как это произошло, почему – никого не интересовало. Если уж аллигаторы спокойно разгуливают по берегу Москва реки, кто даст гарантию, что из воды не покажется свирепая морда пинакозавра или криптоклида, из-за листьев на вершине дерев не выглянет тираннозавр рекс, а с неба не спикирует археоптерикс, этакий летающий павлин с головой волка.
Пока троица пребывала в прострации, вернее, пребывали двое, а третий не переставал вопить, нужно было действовать.
Аркадий с развороту вложил всю массу тела в удар, так, что едва удержался на каблуках. Челюсть хрустнула сломленной веткой. Вопль стих, как после обезболивающей инъекции промедола.
В несколько гепардовских прыжков, проворно вытягивая из земли вязнущие каблуки, Аркадий добрался до остальных злодеев, которые почти дотащили не сопротивляющегося Клозетного Герцога до своего хищномордого «Volkswagen-touareg», и мощным ударом в грудь каждому вырубил обоих.
- Быстрее, в машину! – крикнул он Лёше, который, очевидно, был потрясён происходящим и плохо понимал, что вообще происходит. Ещё вчера солидный и респектабельный бизнесмен, президент благотворительного фонда «Бойкий ручеёк», окружённый сворой охранников, сегодня запросто подвергается нападению каких-то отморозков. И всё потому, что поверил в ветреность и скоротечность внезапно вспыхнувшего чувства больше, чем в прочность фундамента разума и здравого смысла.
- В машину? – глупо переспросил он. – В какую?
- Но не в этот же «туарег»! В мою машину!
Клозетный Герцог, придерживая полы своего развевающегося, лишённого пуговиц плаща и пытаясь выглядеть достойно, что удавалось ему крайне плохо, как некогда грузинскому главнокомандующему во время взрыва детской петарды, трусливо потрусил к машине Аркадия. Хорошо ещё, что галстук не жуёт с умным видом, иронично подумал его спутник.
Аркадий, на ходу подхватив Гену и бросив его на заднее сиденье «Porsche», прыгнул за руль. Выяснять личности злоумышленников, дожидаясь, когда они придут в себя, времени не было. Рядом могла находиться машина с их сообщниками.
Аркадий дал по газам. Бутылки с водкой «LTP» и шампанским Rose от Dom Perignon, покатились по капоту, извергая из себя содержимое, - шампанское легкомысленно пенилось, водка лилась ровно. Лёша молчал, видимо, впав в транс.
Они не успели домчаться до шоссе, как в боковых зеркалах показалась хищная морда внедорожника «Volkswagen». Злодеи пришли в себя и бросились в погоню. Дальний свет противника бил по зеркалам и заставлял Лёшу нервничать всё больше. Когда сзади раздалась автоматная очередь, Лёша прикрыл глаза и вторично плевком по стеклу сполз по ароматно пахнущей коже.
«Volkswagen», поднимая с грунтовки облако пыли, приближался. Снова очередь. Пули тренькали и отскакивали, встречаясь с бронёй стандарта НАТО.
Аркадий взглянул в салонное зеркальце, понимая, что два часа подходят к концу. Держа одной рукой руль, второй рылся в сумочке, отыскивая пилюли и обламывая накладные яркие ногти. На длиннющих накладных ногтях настаивал Арнольд, убеждённый в важности каждой детали придуманного им образа. Он говорил о единой, стилистически выдержанной композиции внешнего вида, как о куске прозы. Аркадию пришлось уступить. Сейчас он мог бы поспорить. Как дамочки с подобными ноготками вытирают себе попу? Как они вообще умудряются с ними что-либо делать? Биде наверняка придумано дамочкой с подобными наростами на кончиках пальцев. Как часто мужчины слышат от своих жён и подруг: «Ой, чёрт! Ноготь сломала!» И не могут понять причины трагедии, равносильной по значимости сломанному каблуку или техногенной катастрофе. Сломала, и что? Жизнь остановилась? Произошла производственная травма, и по причине пренебрежения правилами безопасности «больничный» не оплачивается? Или, может, это очередной повод уподобиться Даше Букиной: не стирать, не готовить, не убираться? По идее без них, без ногтей, станет ловчее всем этим заниматься, но нет. Это дополнительный повод и весомая причина. Это отговорка на все случаи жизни. Что-то вроде депутатского мандата о неприкосновенности. «Дорогая, погладь брюки». - «Ты забыл?» «Дорогая, сделай кофе» - «У меня палец». «Милая, подай газету» - «Совести у тебя нет! Я же ноготь сломала. Ноготь!..» И так до бесконечности плюс страдальческое и обиженное лицо. Нет, женскую логику и ход мыслей мужчине не понять никогда…
Аркадий, ломая ногти, сковыривая эти яркие накладные лепестки, не просто избавлялся от этой атрибутики, он возвращал частичку прежнего себя.
Наконец, нашёл. Бросил пилюлю в рот. Лёша полулежал на пассажирском месте с закрытыми глазами. Гена тоже не подавал признаков беспокойства, притихнув на заднем сиденье, и весь его ленивый вид словно говорил: «Блять, пусть только попробуют ещё раз сунуться! Я им не только ноги, но и яйца пооткусываю!..»
- Молодца! – сказал Аркадий Гене.
Затем нашёл цель на экране: «фольксавагеновская» радиаторная решётка с оскалом в центре из двух символичных и хищных букв. WV.
Залп.
Джип, объятый пламенем, подбросило вверх. И следом взрыв сдетонировавшего бензобака, превративший автомобиль преследователей в братскую могилу. Клозетный Герцог даже не открыл глаза, и, казалось, ему было на всё плевать.