Белая ворона : Про Викусю, розы, гиббона и мороженое с авокадо

Викуся любила розы… Вот просто до умиления, не могла пройти мимо цветочного магазина со свежим завозом цветов, обязательно забегала, тщательно выбирала пять, семь, а то и девять отборных роз, просила упаковать их в простую бумагу и торжественно несла домой. Она всегда выбирала разные розы. Получался веселенький разноцветный веничек, в котором даже не всегда читалось благородство королевы цветов, так - вроде как на лесной полянке чего попало нахватали. Например, сегодня она выбрала - ярко-алую с гордо и напряженно торчащими лепестками, жёлтую, похожую на пышный помпон, зеленовато-бледную, как девица, просватанная за старого богатея, солнечно-оранжевую, их про себя Викуся называла "малинки" и странную, сиреневую - полупрозрачную и сонную, пахнущую обморочно и нежно.

Всю дорогу она придумывала про каждую розу истории - вроде это были не розы, а девицы, а уже дома, распаковав свое приобретение, она стала бродить по комнатам, выбирая для каждой место.

-Опять розы притащила? Господи, Вика. Ты посмотри, у тебя уже не дом, а мемориал. Страшно находиться, не поймёшь - то ли ты на кладбище, то ли в оранжерее. Может, хватит?

Викуся глянула на Славика с раздражением. Он уже начал вызывать в её сердце неприятное беспокойство. У нее так всегда бывало, засвербит под ложечкой, так пиши пропало. Значит погонит суженого не сегодня - завтра на все четыре, только застучит он копытами по лестнице парадного входа. А потом будет скулить по телефону, прощения просить, ныть, как баба последняя. А Викуся будет трубку швырять. И не прощать. Потому, что она никогда не входила в одну и ту же реку дважды…

Викуся не знала от мужиков отбоя. Они атаковали ее стадами, лезли, как комары на свет, как мухи на варенье, хотя, в общем, у нее не было никаких особых внешних достоинств. Нет… Ее без сомнения можно было назвать дамой, приятной во всех отношениях - не крупная и не мелкая, не старая и не юная, не толстая и не худая, не блондинка и не брюнетка. Что-то среднее - приятная на ощупь, пепельно-русая, с нежными округлостями везде, где положено, с круглым, очень славянским личиком и румяными щечками. В ее не очень больших серых глазах всегда отражалось небо, скользили легкие облачка, а на розоватых, мягких губах, которые она, к слову, любила облизывать, всегда блуждала нежная блудливая улыбка. Такая - пустая, тайная, ни к чему не обязывающая - вроде, как вам, но и не вам. Одевалась Викуся изящно, дорого, но немного старомодно, носила туфельки на каблучках, юбки - миди из шотландки, красиво подчеркивающие хрупкость ее девичьих щиколоток, плотно облегающие крутую упругую грудь однотонные водолазки, на натянутой ткани которых болтались стильные кулоны на тонких цепочках. А зимой Викуся куталась в шубки - у нее их было много, каждая подобрана под настроение. Но особенно любимой была та - из светлой норки, с опушкой из белого песца, которую она сама называла “Синдром престарелой Снегурочки” . Под нее она надевала короткие белые сапожки, отороченные светлой овчинкой, а голову повязывала оренбургским шарфом-паутинкой, и ей казалось, что вот этот самый ее Снегурочий вид заставлял мужское население их компании падать и укладываться в штабеля.

Кстати, зарабатывала Викуся очень прилично. Поскольку занимала нешуточную должность, работала интенсивно и рьяно, была на отличном счету у высшего руководства, сама руководила небольшим отделом, держала подчиненных в ежовых рукавицах, беспрестанно зарабатывая хорошие премии.

Но и тратила она свои денежки умело. Хотя… В чем-то она себе никогда не отказывала…

…Викуся обожала котов. Нет, она, конечно, не заводила у себя кошачью ферму, она подходила к этому своему увлечению элегантно. Выделила в своем немаленьком доме часть второго этажа, организовала там что-то типа кошачьей гостиницы, наняла приходящую обслугу - несостоявшийся ветеринар, мужичок неопределенных лет, но совершенно выдающейся внешности, нечто среднее между Ален Делоном, Пьером Ришаром и Крокодилом Данди. Данди любил котов и очень любил Викусю. Он являлся три раза в неделю, выполнял все свои обязанности, как приятные, так и не очень, в конце приятных ахал порцию виски, крякая, как от самогона и откланивался до следующего раза. Викуся много раз обещала себе “не допущать”, но крокодил что-то такое умел делать с ее податливым телом, что не допущать у нее не получалось.

А коты без специалиста не могли! Ну, посудите сами - один только Эльф, лысый, с нежно и залихватски вывернутыми ушами требовал особого ухода, не говоря уж о любимице Викуси - Кудряшке. Лапремы вообще прихотливы, а Кудряшке досталась на удивление длинная, шелковая и кучерявая шерсть. Попробуй оставь ее без внимания! Да, впрочем, такой специалист и Викусе был нужен…
- Вика, дорогая. Ты бы хоть одну кису вниз определила! Что они у тебя все наверху, как вороны сидят? Я, между прочим, тоже котиков люблю, они так уютно на коленях муркают. А, детка?
Викуся щурила серые глаза на Владимира Петровича, молчала. Щурила недобро, он, конечно, хорош для своих лет, да и вообще мужчины в возрасте имеют особый шарм, но всему же есть свои пределы. Пришел, пообщался, сунул,как уж смог, потом натянул свои портки, выпил кофейку с хорошим коньячком, сожрал плитку дорогого швейцарского шоколада, да и иди себе восвояси. А лезть туда? В самое святое? Нет, дорогой дядечка. Иди-ка ты лесом. И даже не пытайся звонить, хоть ты и подарил айфончик последней модельки, но после такой наглости Викуся точно выкинет телефон в помойное ведро. Идиот престарелый!

…

А еще Викуся любила мороженое! Любила до дрожи, как маленькая, съесть могла его тонну, причем совершенно безболезненно для своего горла. Мороженое хорошее купить было трудно, поэтому она заказывала его у знакомого стюарда. Мужичок он был странный, из тех, кто, как говорят “на грани”, но Викусю он обожал и никогда не отказывал в ее маленьких странностях и капризах. В общем, разве трудно привезти небольшой лоточек Дондурмы или Мочи - пустячок, а подружке приятно. Зато никто, как она не выслушает бедного, не посочувствует рассказу о несчастной любви к старшему пилоту, только с ней. можно, вдвоем забравшись под одеяло с ногами, посетовать на непостоянных мужчин. А также посоветоваться по поводу последних ароматов унисекс. С запахом табака и вишневого цвета.

Нет, иногда и в Стасике - Стасе просыпался самец. Прямо вот вылезал откуда-то, щерил клыки, рычал, требовал крови и мяса. Что вдруг случалось в его непостоянной натуре, знал только Бог, но тогда Викуся помогала бедному, не отказывала. Давала мяса, что уж. А на утро, сунув в его сумку пробник недавно купленного аромата, снисходительно трепала его по смущенной щечке, мурчала

- Ничего, ничего. Бывает. Подумаешь, расслабился. Ну, а про кулфи мы с тобой договорились, да? Мне с розой и авокадо…
…

- Господи, детка! Опять тут шлялся ЭТОТ? Я его прямо по вони чувствую, тварь такую. Чтоб его духа тут не было, нечисти!
Гарик приходил к Викусе раз в месяц, Причем, скотина, всегда подгадывал точно - как будто шел по следу Стасика. Он втягивал волосатыми ноздрями воздух, здоровенный кадык на его плохо выбритой шее ходил ходуном, мышцы коротких, как ласты пингвина рук напрягались, и ласты вставали дыбором - вот-вот попрет по дому, растопырившись, и плюхнется в бассейн, подняв волну. Викуся насмешливо разглядывала пингвина в районе молнии на штанах и думала…
- Нет, можно, конечно. погнать его шваброй нафиг, но где потом возьмешь такого брутала? Пингвин-гиббон - редкая разновидность, уникальный гибрид. Пусть поблеет еще с полгодика…А потом поглядим.
Викуся закутала разгоряченное тело в пушистый халат, томно вытянулась на плетеном шезлонге, мурлыкнула
- Не сердись, Гарик. А я тебе подарочек купила. Дорогой. Глянь.
Викуся сунула гиббону коробочку с печаткой - пингвин, как дикарь из племени Бумба Юмба обожал цацки. У него сразу отвисала квадратная челюсть, текла слюна, а поросячьи глазки начинали струить восторг. Ладно, погуляй еще чуток, волосатая обезьяна! Недолго тебе осталось.

…

Викуся любила многое… Но больше всего она любила оставаться одна… Тогда она вдруг становилась собой - маленькой, смешной и восторженной сластеной, мечтающей о любви. Только о такой - настоящей, в которой не слова, а поступки! В которой тот, кто любит, страшно боится, когда ты уходишь даже на минутку, вдруг с тобой там что-то случится… Который точно помнит, какой у тебя любимый хлеб, в какое время ты любишь пить кофе, и от чего ты плачешь по ночам. Вернее, он не будет этого знать, потому что с ним ты плакать никогда не будешь. Потому, что с ним ты будешь счастливой! Каждый самый крошечный миг…
Викуся любила сказки. Про стойкого оловянного солдатика, особенно. Она всегда плакала, когда читала последний абзац, и подкладывала себе еще порцию мороженого.

Викуся не любила мужчин… Впрочем, она вообще не любила людей. Черт его знает почему…

А надо?