ГиХШП : Варвара

Что-то впилось в бок, щекотало за ухом, зудело в промежности. Варвара с усилием разлепила набрякшие веки, глаза упали в мутный белый рассвет, наплывающий из отверстия в почерневшей от времени стене.

Вдохнув густой спертый воздух, закашлялась.
В боку опять остро отозвалось и Варвара перекинула взгляд со стены на свое, распластавшееся ничком, естество. Дрянной шелудивый кот, полосато изгибаясь, точил когти о ее бок, уже образовалась недвусмысленная прореха в рубище, которое облачало организм Варвары.

Пнув негодяя ногой, Варвара приподняла голову над плоскостью повыше и огляделась внимательнее.
В сумерках зародившегося утра уже можно было разглядеть, опять же, шелудивого, полосатого черно-белым, кота, огромное возвышение с открытой пастью, откуда несло недавним пожаром, рядком стоящие у возвышения палки с какими-то набалдашниками, внизу, на полу рядом, грязный горшок, к которому поспешил когтеточила и стал истово из него лакать.

Пространство пола было все засыпано стеблями высохшей травы желтого цвета, трубчатые стебли больно впивались в бока, в ноги, в промежность через прорехи отрепья, окутывающего тулово Варвары.

Это с ол о м а, догадалась Варвара. На этой колкой соломе рядком лежали мелкие сопящие существа женского и мужского естества, шесть, нет семь мелких существ, огляделась Варвара. Под некоторыми из них матово темнели пахучие лужицы, а около двух - трех были и отложения погуще. "Это от тыквы, вчера тыкву парили", —вспомнила Варвара.

Веки склеивали само собой закрывающиеся глаза, но неожиданный пинок в бок не дал погрузиться в забытье:
—Поднимайся, паскуда, самка ты непокрытая, лошадина! Коровушку пора выдоить и корытушки наполнить свинушкам - уточкам. Дармоедка, когда ты уж взамуж вылетишь, хоть бы кто на тебя позарился, уродину!
Варвара поднялась, потягиваясь, и тот же голос сопроводил новый тычок в спину:
—Долго ты валандаться будешь-то, змеюка?
"Дааа, апартаменты хоть куда", — подумала Варвара, отряхивая мякину с боков.

Завизжали-заорали мелкие на полу, поднимали оголенные ягодицы и тут же наделывали кучи в солому - из тех, кто не успел наделать под себя. Сгребала солому веником понукаемая Варвара, забрасывала в пасть, пахнущую недавним пожаром, растапливала п е ч ь.

Из-за занавески в дальнем углу возник бородатый, нечесаный, хмурый мужик, крякая, зачерпнул ковшом из деревянной лохани, двигая кадыком, напился. Мелкие ребятишки, завидев т я т е н ь к у, присмирели, сели на пол смирно, распуская сопли. Самых малых погнали наверх, на печь, там кряхтел и вовсе древний мужик, слез и стал лучину щепать, не умывшись.

Со двора вошла с ведром молока жена-и-мать в неопрятно подоткнутой паневе, наливала в кувшины и кувшинчики, ребятишки, успевшие забраться на печь, ловили глазищами белеющую пуповину струи, глотали слюни.
Налили молоко в чугунок и поставили на томление в пасть печи, на смену достали оттудова другой, с пареной репой.
С печи, с верхотуры, посыпались мелкие и быстро обуяли скамейки на заду стола. Мать-и-жена подала ложки, поклонившись бородатому мужику, деду налили отдельно и посадили за печь, у лохани. Ели, окуная ложки в чугунок, доносили репу до рта, чавкали, утирались рукавами.

Отец после завтрака пошел запрягать лошадей, жена-и-мать, почесывая выступающий на сносях живот, наклонилась над корытом, выгребая в лохань со вчера закисающие ремки, собирала Варвару на речку - полоскать тряпье.

Детвора галдела и копошилась вокруг лохани, где едал отдельно и никак не мог управиться со своей долей старый дед. Его дразнили, кричали петухом, крякали уткой. Жена-и-мать прекратила негодяев мокрой тряпицей по беспорточному. Мелкота высыпала во двор, встречаемая птичьим галдежом и клювом хозяина-петуха, наддавал он им, поджидая уже у порога.

В реке проплывали щепки, коряги, сор, Варвара подобрала юбчень, заголила икры, прошла далее, в глубокое место.
Трясла тряпье в воде, цепляя портками мелких рыбешек. За ноги хватали, кусали, цеплялись.
"Что тут водится, в этой воде?", — раздумывала Варвара в полусне.
Наклонясь все ниже и ниже за уплывающими по течению портками старого мужика с печи, Варвара вытянулась в светлой холодной струе, утончаясь, удлиннясь, отражаясь бликами в лучах восходящего светила.