Вавилен Гламурский : Свирель Сёрена

Клеш-
-нями объятия времени — это мило,
бабочки в животе /пустоты внутри/-
непредсказуемы, будто бы божьи мины.
Воды насуплены. Левиафан игрив.
Сны — танцплощадка, ты – тот, кто стучит чечётку;
вот самолётик бумажный, вот месяц март-
он на объектах наводит стальную чёткость.
В сердце: невнятное мокрое, тьма и мат.

Гарпии/ тени/ суккубы/ хтониды/ лярвы-
кружат по стенам, врезаются в потолок,
но у поэта крепок вестибулярный,
он закалён междусмыслием между строк.
Образ за образом /сменных перчаток пары/:
не опечатайся, не оступись, не сцы.
Пафосно время, летальны его литавры,
сны в мышеловке — пропахший судьбою сыр.

Стадии смысла заложат внутри фундамент,
клубень которого пустит тентакли вне,
может быть на понимание есть тебя в них?

Цели достойней, чем та у которой нет
ни указателя, ни валуна в начале-
не отыскать, хоть ты видишь штрих-код её,
длится торговля надеждами и свечами,
только из грязных сосудов твой дух не пьёт.

Время клешнями к фундаменту лепит кладку,
видимо — чувства, а есть ли в них явный толк?
Если другие болезненный, тесный ад твой-
с ними нет общего и бесполезен торг.

Дороги тропы туда — где судьба иная,
только шаги препинаются за звездой
космоса мраком.

Всё больше их препиная
точкою, восклицанием, запятой-
ярок абсурд в бесполезных словах.

Страх /трепет-
Левиафан опекает своих сирен.

На побережии ветер платанчик треплет
в звуках свирели твоей, старина Сёрен.