Khristoff : Отвратительная мразь

Я устроился на новую работу. Не сказать, чтобы прежняя меня не устраивала, очень даже устраивала, но я там, скажем так, немного нашкодил. Немного позволил себе вольностей, пошалил как бы. С руководством пошалил. Попросту говоря я выебал дочку шефа в рот и очко, и все это заснял на видео камеру. А потом прислал шефу на праздник. Разумеется, не анонимно. Кто же такие вещи анонимно совершает? Только трусы. Я все чинно и законно: скопировал на диск, запечатал в конверт, подписал его и отослал. Думал, он оценит, как его дочка ловко ебется, и какие у него талантливые подчиненные работают в отделе доставки. Это я про себя. Я вообще, честно говоря, рассчитывал, что он, просмотрев этот видеосюжет похвалит меня и переведет на какую-нибудь ответственную должность с приличным заработком и обязательным соцпакетом. Я так рассуждал: это его родная горячо любимая дочка. Он ее прямо таки боготворит. И если он видит, что его дочурка так ловко скачет на члене его сотрудника, то вполне логично предположить, что этот сотрудник очень ценный и нужный кадр. Что ему не место среди курьеров, что он достоин повышения, потому что дешевая посредственность ну никак не в состоянии трахнуть его родную дочку таким аллюром.

Вот как я думал. Но ошибся. Шеф оказался пассивным пидором и говножором, а потому истинной отцовской гордости за дочь, он испытать был не в состоянии. Пидор – это плохой отец дочери. Это муляж. Он старается все делать правильно, но в душе своей понимает, что вырастил монстра. Потому что дочка, какая бы она ни была лапуля, она – женщина.

В общем, он не оценил меня. И выгнал с работы, предварительно поколотив с помощью своих бодигардов. Колотили они меня удивительно больно и профессионально. То есть я думал, что умру, настолько мне больно было. И потом неделю еще валялся дома, харкая кровью. А на теле ни одного синяка не было! Ни одной ссадины, ничего! Прямо мистика какая то. Врач в травмпункте мне так и сказал – мистика. Он решил, что у меня плохие десна и посоветовал бросить курить и сменить зубную щетку:
– У вас, милейший, - говорил он мне, покачивая перед носом скрюченным указательным пальцем, - просто десны кровоточат. Почки? Да вы, поди, свеклу кушали. Ну может, еще что-то. Но не отбиты. Нет, что я почек отбитых не видел. Бросьте, право.

Мудак он и сука. Я, конечно, ему этого не спустил. Нет уж, не такой я человек, чтобы позволять всяким врачам неумехам ставить такие обескураживающие диагнозы – поел свеклы.
Что я сделал? Ну, понятно что – я поэкспериментировал со свеклой и его кошкой. У него кошка есть, кажется персидская. Он ее обожает. Прямо до неприличия обожает.
Ну, раз он ее так обожает, то и наверное, помочь сумеет. Потому что одним вечером, кошка вернулась с вечерней прогулки, малость нездоровой. Немного мутило ее, и рвало ее слегка. Ох и распереживался доктор, забегал, заблеял. Касторки давал своей любимице знакомому ветеринару звонил. Тот обещал приехать, но не приехал. Вернее, не доехал. В лифте проторчал полночи. Это уже я постарался. А кошка к утру отошла. Заворот кишок.
Это тоже моя работа – я ее свеколкой накормил от пуза. Кошка то доктора красивая, но тупая оказалась – я свеклу с валерианой смешал, вот она и сожрала целую кастрюльку.

***

На новой работе скучно. В отделе, где я стал работать всего четыре человека, включая меня. Одна дама сорока лет с отвратительной манерой говорить по телефону с придыханием. Возьмет трубку и давай чуть не оргазмировать в эфир:
- Здравствуйте, ах, здравствуйте! Нет, увы, нет. Еще не пришел, но конечно, что вы, это мое слово!
Иногда я выхожу из кабинета, чтобы не сорваться и не выебать ее тут же на столе.

Вторая, еще довольно симпатичная вдова с окрашенными волосами. О ней сказать нечего, кроме того, что зовут ее Светлана и что она курит сигареты с ментолом и кажется, непрочь отдаться первому же встречному мужчине. Вдовеет то она уже лет пять, если не больше. Но у меня с ней ничего быть не может в принципе. Я, видите ли, покойников боюсь и во всяких духов верю. Поэтому, мне вовсе не светит трахать эту деточку на глазах у призрака мужа.
Ну и есть третья женщина в нашем отделе. О, третья просто конфетка! Зайка, а не девочка. Марципанчик в глазури, ягодка лесная! Вся такая прямо как штрудель яблочный в абрикосово-ванильном сиропе с шариком шоколадного мороженного и веточкой перечной мяты! Оленька, Ольга Викторовна. Жирная, с сальным и угреватым от гормонального нарушения лицом и кислым запахом из крохотного рта, очерченного небольшими усиками. Она носила толстые, в кулак, и длиннющие, косы, распушенные кончики которых пикантно прикрывали ее огромную, монументальную жопу, туго обтянутую темно синими джинсами. Ох эта жопа! Это просто даже не жопа. Это мега срака. При ходьбе обе ее половинки тряслись, подобно бабушкиному студню, разливались волнительными накатами под плотной тканью джинсов. Скажу честно, я сразу, как увидел эти восхитительные развалы, эти две взбитые подушки, украшенные пучками жестких рассеченных волос, я просто покоя лишился.
Мне нестерпимо захотелось ударить ногой по этому великолепию. Не просто ударить, а простите мне мою грубость, просто ебнуть. С оттягом так, пыром по самому копчику, аккурат в разрез между холмами, где к крутой лощине шва, запрятана эта точка боли.
Представляю ее реакцию! Как после мгновения замешательства, она взовьется словно ужаленная электрическим разрядом, как вздыбятся под свитером ее не менее чудесные груди, подобно натянутым парусам бригантины, как слезы брызнут из ее дивных, слегка заплывших от жира глаз. Как все остолбенеют, и в этот самый миг, я, широко улыбаясь, вручу ей букет цветов и попрошу ее руки.

А что потом? Что я буду делать, после того как она мне откажет, после того как все придут в себя, и когда на дикий вопль нетраханной сучки сбежится вся компания и после недолгого разбирательства меня выкинут на улицу? Что я тогда буду делать, куда пойду?

Я не думал об этом. Я верю в успех. Я верю, что придя в себя, Оленька улыбнется сквозь слезы, прижмется ко мне, обдаст меня кисловатым запахом своего тела, перемешанным с запахом домашних котлет, которые она всегда приносит из дома, и скажет:
- Да, милый, я согласна! Господи, как долго я тебя ждала!

И жить мы будем долго и счастливо, кучу детишек, построим дом, а лучше два, посадим аллею лип и кленов, и умрем в один день.
И уже на кладбище, благодарные потомки поставят на нашей могиле большой и величественный обелиск из сахарного мрамора с выбитой на нем старославянской вязью надписью:
« Лежат тут два раба Божьих. Она – жирная мерзкая корова, смердящая изо рта и по сей миг. Он – отвратительная мразь, чей жизненный путь, Господь не пресек вначале еще, по причине Милости своей безграничной и Жалости беспредельной ко всем тварям земным. Да упокой Господь их души, Аминь!».