Paul : ПРОБЛЕМЫ БУХГАЛТЕРИИ

Олечка была бухгалтером.
Само по себе это обстоятельство не сильно её радовало. Посудите сами – бухгалтер… Это же ведь так буднично, прозаично, никакого простора мысли, а главное – ни намека на перспективу прожить жизнь иначе чем другие.
Работа бухгалтера – это совсем не то, чего, как правило, ожидают бесчисленные выпускники всяких «экономфаков», последние десять лет размножавшихся по стране с интенсивностью гуппи. Будущее кажется им безоблачным, а некоторым –даже блестящим. Каждый человек индивидуален, спору нет, но у студентов-экономов воображение рисует очень стандартные картины, с идентичными образами. Как после вручения диплома (здесь воображение играет цветами, делая корочку красной), отгуляв положенное лето, он или она приходит в престижный офис, мягко ступая по ворсу ковролина, запускает компьютер, поражая великовозрастных коллег своими навыками скоростной работы на клавиатуре, и вот уже вникает в самые сложные детали, в самые проблемные узлы работы корпорации. Пройдут считанные месяцы – и сам CEO обратит внимание на молодого и талантливого сотрудника, так легко управляющегося со всей этой рутиной. Пока только рутиной, но! После первой же удачно решенной серьезной проблемы (как правило, фантазия рисует грандиозную идею по минимизации налогов, а в том, что проблема обязательно будет решена, нет и тени сомнения) его или ее ждет небывалый карьерный рост. Директор – белозубый обаятельный самец с нагеленными волосами в костюме от Pal Zileri (именно таким он представляется, потому как на глянцевых обложках учебников по менеджменту других не изображают) улыбается во всю керамическую ширь и жмет герою офиса руку, в глазах – благодарность за прорыв в работе конторы, и назначает своим ближайшим заместителем. А затем…. Ах!!! Москва!!! Стремительная смена назначений, вихрь событий, великосветские знакомства. С этого момента фантазии немного корректируются по гендерному признаку, девушек должен встретить такой же московский талантище с двухуровневой квартирой на Садовой –Самотечной, папа – нефтемагнат или адмирал, а мама.. да пусть ее хоть вообще не будет… Парни мечтают в общем о том же, только богемная дочка замминистра не обязательно должна быть такой же одаренной, как они- пусть восхищается, а замминистра и сам допрет, какой подарок судьбы ему достался.
Так же думала и Олечка. Получив диплом, она обняла его, затем на радостях поцеловала в щеку своего завкафедрой, который преподавал ей финансовый менеджмент (за три года до этого он еще не заведовал никакой кафедрой, и читал лекции по безопасности жизнедеятельности), и крепко выпила с подругами и пацанами-одногрупниками. А впереди было целое лето – оно ожидалось теплым, ярким, интересным!!! И ожидания не обманули – лето действительно выдалось необычно ярким и интересным. Как оказалось, последним необычным, чему суждено было случиться в ее жизни.
Надо сказать, что по сравнению с теми, с кем она обмывала свой диплом и поднимала тосты за успех нового поколения российских профессионалов, у нее все сложилось не так уж и плохо. Для тех реальность началась с того, что собственно в офисе их никто не ждал. Начинать карьеру приходилось, к примеру, с оптовых складов, где требовались грузчики, или же с магазинов китайского шмотья, где нужны были продавцы или кладовщики. Тем, кому во что бы то ни стало хотелось заниматься именно управлением, приходилось проходить дополнительное обучение, получать права категории С, и управлять тяжелогрузными машинами. Для тех, кто все же оказался в офисе, осознание реальности началось с деталей: ковролина на полах не было- лишь ободранный линолеум и полинялые стены, компьютер был, как правило, только у директора, который ни капли не был похож на ту фотомодель с обложки гламурного таблоида, а чаще всего оказывался похмельным небритым бурдюком в джинсах и кожаной жилетке, и ко всему новому и креативному относился с нескрываемым предубеждением.
По крайней мере с тем, что в ответ на новаторские предложения по компьютеризации офиса и модернизации бухучета руководитель советует завалить ебало и работать, Олечке столкнуться не пришлось. Правда, и реализовывать ей тоже ничего не разрешали, да и слава богу – она все равно не знала, как. Зато офис был с ламинатом и ковролином на полу, аккуратно отремонтированными стенами, кондиционерами, многоканальным Интернетом, дорогой забавной канцелярией и прочими управленческими «фишками». В нем работали хорошо одетые, вежливые, матерящиеся исключительно по поводу или шутки ради люди, от которых пахло дорогой парфюмерией. Приходила она на работу не раньше других, домой уезжала не поздно, и работа ее более или менее устраивала, Иллюзии по жизни потихоньку рассеивались, и она подходила к той стадии, когда карьере уже хочется не посвящать жизнь, а сделать так, чтобы она не сильно напрягала, и чтобы рабочий день был покороче.
Некоторые институтские подруги завидовали Олечке, с иными она уже не общалась, но все они знали одну маленькую деталь, - ту, которая позволила Олечке работать в таком спокойном уютном месте, хорошо выглядеть и сохранять позитивный взгляд на вещи. Деталь эта заключала в себе особые отношения Олечки с одним из дорого одетых, хорошо пахнущих и к месту матерящихся персонажей офиса. Собственно, он не был сотрудником, он был одним из акционеров фирмы, который тем не менее ходил на работу, то ли ради самоутверждения, поскольку тоже когда-то учился на менеджера, то ли для того, чтобы как-то убить время. По крайней мере, у него всегда был очень занятый вид.
Основных учредителей в компании было двое. Один из них выглядел тем, что в советских фильмах называли «обстоятельным мужчиной». Звали его Александр Владиленович, и исторически обусловленное отчество дополнялось сурово-сосредоточенным выражением лица, и изучающим взглядом из-под вечно нахмуренных бровей. Только один лишь человек, - второй учредитель, - позволял себе называть его Шуриком, остальные же внятно и почтительно произносили имя- отчество – «Александр Владиленович», - и никак иначе. Близко знавшие его люди поговаривали, что внутренне человек он весьма добродушный, и над ним можно легко пошутить, но только почему-то никогда не шутили, и продолжали величать по батюшке. Александр Владиленович был всегда поглощен работой, семье и себе уделял времени немного, и в основном его усилиями контора вполне держалась на плаву. Из развлечений Александр Виссарионович предпочитал попойку, спьяну любил повеселиться и даже слегка побуянить, но о деталях очевидцы предпочитали умалчивать. Это и был тот самый человек, к которому Олечка не имела никакого отношения.
Ее добрым Ангелом был второй учредитель, которого Шуриком звать никто не смущался. Поэтому даже его отчества толком не помнили. То ли Владимирович, то ли Викторович, - словом, никаких деспотических параллелей, один лишь легкий налет провинциального псевдогламура. Шурик не особо сгорал на работе, в городе слыл тем, кого глянцевые журналы зовут «отчаянным клаббером», тусовался на всех доступных танцполах, его знал в лицо персонал всех городских кабаков и бань с гостиницами, каждый день тратил деньги так, как будто это был последний день в его жизни, и одевался гораздо ближе к образу, переданному обложками учебников по менеджменту, хоть и все равно был непохож. Но, тем не менее, именно он был причиной того, что Олечка после института не оказалась на должности бухгалтера какого –нибудь сосновского райпотребсоюза, и зловещая действительность обошла ее стороной. Он был той самой «деталью», о которой знали Олечкины злопыхательницы. Он был для нее окном в другой, очаровательный мир – мир летних заграничных путешествий, брэндовой одежды, выездных столичных тусовок и пафосного духа «Космополитена». Он был для нее всем, и это бесконечно радовало её.
А тетя Тая была главным бухгалтером. И это Олечку убивало.
По своему формату тетя Тая ну никак не вписывалась в ультрасовременный фон офиса. Небольшого росточка, немолодая и несимпатичная, какая-то кургузая, она совсем не располагала к общению, да и о чем им можно было общаться! Тетя Тая редко отрывала голову от стола, в свободное от заполнения бланков время изучая журналы «Главбух» и «Двойная запись», и иногда ей приходило в голову что-то цитировать оттуда вслух, будто бы это был увлекательный дамский роман. За такой интерес к профессиональным вопросам Таю очень ценил Александр Владиленович, и нет-нет да и выписывал ей премию. В обед же тетя Тая никуда не уходила, а заваривала в комнате, в которой они с Олечкой работали, пакетированный чай, резала купленную по пути на работу «Докторскую», делала бутерброды на двоих, и запивала их тем самым чаем, иногда добавляя для гастрономического разнообразия недорогие , из бумажных пачек, печенья воронежского производства. Каждый раз, когда тетя Тая трапезничала, колбасно-заварочный запах заполонял весь офис, старушка аппетитно чавкала, а Олечка, которую Шурик нечасто брал с собой днем в ресторан, ссылаясь на то, что совмещает обед с важной встречей, морщилась, выходила за дверь, позже опять заходила, и без особой радости съедала-таки приготовленный для нее начальницей бутерброд. И запивала пакетированным чаем вместо вкусного терпкого «эспрессо». А тетя Тая, как ни в чем не бывало, нацепляла на свой старенький пористый носик очки в несуразной оправе, и вновь принималась за изучение актуальных проблем бухучета, иногда ко всему и похрустывая печеньем.
- Вот…- зачитывала она для кого-то. – Раньше были – ККМ. Контрольно-кассовые машины. А теперь – ККТ. Контрольно-кассовая техника…
Еще тетя Тая иногда впадала в панику. Чаще всего без всякого на то повода. В случае безобидной, явно не «заказной» налоговой проверки она так и норовила слечь в больницу, чтобы не дать российской фискальной системе растерзать себя. То она обнаруживала какую-нибудь незначительную ошибку в оборотно-сальдовой ведомости, и со стонами отчаяния вносила сторнирующую запись. То, чего хуже, подходил к концу очередной отчетный период, и Таисия, спохватившись, начинала вдруг скакать вокруг тумбочки с чистыми бланками, причитая с интонацией Ярославны:
-А-ааах… Оля!!! Давай балансик делать! Скорее-скорее-скорее!! Ой-ой-ой!!
А потому вдруг ее занимала другая бумажка, необходимая в отчете, и она, забыв про квартальный баланс, заламывала руки и восклицала:
- Олечка!!! Расчет по НДС где!!! Скорее, милая, скорее!!
Надо сказать, в конце концов отчет у тети Таи выходил неплохой, у налоговой службы особых претензий не было, и Александр Владиленович ее за это тоже очень ценил. А Олечку как бухгалтера он не ценил вовсе, но с этим она худо-бедно смирилась.
Так проходили дни в маленьком Олечкином мирке. Ведь, что ни говори, это не очень радует, когда жить целый день приходится только ради вечера, поскольку вечером можно надеть свои лучшие наряды, купленные в последнюю поездку в московских бутиках, и блистать в них среди провинциальной публики, хотя бы какие-то считанные часы чувствуя себя этакой светской львицей, или там, тигрицей – это как кому нравится. Хотя даже в эти моменты коварным червячком ворочалась мысль о том, что завтра снова в комнатенку со скучными бухгалтерскими бланками, скучными монотонными стенами, и не менее скучной и монотонной Таисией. А до следующей поездки с Шуриком в экзотические края – ой, как нескоро, почти целая вечность…
Это утро у Олечки началось как обычно. Когда она пришла в офис, Шурика там уже не было – свалил куда-то по делам бизнеса, а тетя Фая сидела на месте, копаясь в бумагах. Ничего не предвещало особых хлопот, кроме разве что немного более напряженной, чем обычно, работы, поскольку был предпоследний день сдачи квартальной отчетности, но и это не пугало, - документы в целом были готовы, оставалась пара-тройка несложных формуляров, с какими Оля вполне могла справиться сама. Не было даже особых поводов для штатных тетьфаиных волнений, и посему все негативные моменты могли ограничиться разделыванием вареной колбасы. Набирая на компьютере платежки, она уже прикидывала в мозгу варианты, как бы напроситься с Шуриком на обед в какою-нибудь концептуальную кафешку.
- Оля! – воскликнула Таисия. – Господи… Давай мне реализацию скорее!
- А что случилось, Таисия Григорьевна? – поинтересовалась Олечка.
- Да страсть! – отреагировала та. – Боюсь, напутала кой-чего. Ой, не дай бог! Быстрее же!!!
Оля вздохнула, и, покопавшись в столе, протянула ей журнал «Реализация». Тетя Тая замолкла, погрузившись в магический мир цифр. Судя по отсутствию эмоций, с реализацией все было ровно, и она вернулась за компьютер. Вбивая в поля электронного платежного документа реквизиты - БИК, ИНН, КПП и прочую скучищу, Олечка впала в легкую, сиюминутную хандру. То самое всем знакомое чувство, приходящее иногда в яркий весенний день к тому, кто проводит его за монитором с какими-нибудь таблицами, овладело ею. Она знала, что через минутку-другую оно пройдет.
Ей вспомнилась школа. Жизнь была беззаботной и радостной, казалось, что эта нежно-юношеская пора кончится очень нескоро, впереди было столько приключений! Необычных, забавных, трогательных. И – она обязательно должна была побывать в далеких, интересных краях, ни единым штрихом не похожих на то, что ее окружало, а может – даже пожить подольше в одном из этих чудных мест!
Олечка вспомнила, что настроение, похожее на сегодняшнее, овладело ей как-то на уроке географии, когда на цветном наглядном пособии им показывали Большой каньон в Америке, в штате с романтичным названием Аризона. Огромный, желто- серый разлом в земной поверхности, по самому дну которого протекала горная речка – Колорадо! Названия будто бы из книг Майн Рида, которые ей так любил читать папа. Тоскливое чувство недостижимого переполняло ее грудь. Буду там! Обязательно буду! – решила для себя она тогда.
Как и в тот день, когда брошенная на парту записка Славки Шульгина с первым в ее жизни непристойным предложением вырвала Олю из мира мечтаний, так и сейчас её вернул к реальности страдальческий голос тети Таи:
- Оля!!! Ну ты где там?! «Расчеты с поставщиками» счет мне нужен, ищи его скорее, не успеваем же ничего, го-осподи…
Олечка вздохнула, и вновь полезла в стол. Найдя требуемый журнал, она шлепнула его на стол Таисие, - в ней определенно нарастало раздражение. Тетя Тая помолчала несколько минут, пробегая глазами страницы, и поплевывая на пальцы перед тем, как переворачивать их.
- Ну вроде…- проскрипела она. – Ничего вроде. Та-ак. Олечка?
- Что!? – откликнулась Оля сквозь зубы.
- Давай декларацию по еэсэн заполнять!! Живее, Оля, опаздываем мы! Скорее!!
Оля поняла, что сдерживаться больше не в силах.
- А давайте перроги возьмем и по течению сплавимся! – заметно повысив голос, огрызнулась она, сама не понимая, почему именно так.
В комнатенке повисло кладбищенское молчание. Лишь мерное гудение компьютера было шумовым фоном. Олечка успела отметить, что тусклые, унылые зрачки тети Таи блеснули каким-то нетипичным для нее блеском. Старушка замерла посреди комнаты.
- А-аа – вдохнула она наконец. – Давай! Конечно же, давай!!!
Таина подтащила к шкафу стул, и с необычайной прытью взобралась на него. Недолго пошарив наверху, она достала небольшой сверток, и шмякнула его на пол. При ближайшем рассмотрении он оказался сложенной маленькой надувной лодкой, такой, на которых плавают детишки в еще целых аквапарках, стилизованной под индейскую перрогу – с перьями, стрелами и прочими индейскими атрибутами на бортах. Тетя Тая открыла клапан, и стала, краснея от напряжения, надувать её, не обращая никакого внимания на обалдевшую Олечку.
Несмотря на солидный возраст, легкие старушки, похоже, работали исправно. Через каких-то пять минут лодка была уже готова. Дизайн и вправду оказался удачным, - даже острый нос лодки был вздернут вверх, как у классического судна индейцев, внешний вид которого в свое время тиражировался югославскими киностудиями. Но Олю в этот момент занимал совсем другой вопрос. Нет, конечно, Таисия Григорьевна много работала в последнее время, что в её возрасте нелегко, шутка ли – одна тянула семью дочери, могла и сорваться, лечение ей конечно же оплатят – говно вопрос, но сейчас-то что делать? Точнее- что дальше учудит Таисия здесь, удастся ли с ней сладить? И Шурика вот нет в офисе…. Олечка почувствовала легкую панику.
Тем временем, Таисия Григорьевна ловко уселась в лодку, и, подмигнув, предложила Ольге последовать ее примеру.
- Залезай, Олечка, - позвала она. – Широкая, все уместимся.
- Зачем? – поинтересовалась Оля.
- Как? – изумилась старая бухгалтерша. – Что за день сегодня, знаешь?
- Ну да… Квартальный сегодня сдаем…
Таисия гневно сверкнула очками, и замолчала. Олечка неслышно опустилась на стул. Мама как-то говорила ей, что с душевнобольными надо вести себя очень спокойно и корректно, лучше даже потакать им в их бреде, иначе реакция может быть неконтролируемой. Поэтому она в напряжении думала, что бы такое сейчас сказать.
- Ну… Вы… поплывете? – выдавила она наконец.
- Ну поплыву конечно, - рассержено ответила старушка. – А иначе для чего сегодня вставало солнце?
Оля сообразила, что в этой ситуации лучше не проявлять инициативу, и вообще помолчать. По крайней мере, пока не приедет Шурик. Ситуация, конечно, из ряда вон выходящая, но Александра Владиленовича она беспокоить все равно не хотела, поскольку он всегда был крайне занят, и не любил, когда его отрывают по пустякам. А посчитает он пустяком или нет помешательство главбуха, Олечка прогнозировать не решалась, и потому молча наблюдала за тем, как тетя Фая, сидя в надувной лодке, энергично огребается на манер весел двумя скоросшивателями.
Из коридора донесся звук спешных шагов, и обрывки разговора по мобильному. Так, - быстро, будто всегда опаздывая, - ходил только один человек. «Шурик!!!» - радостно подумала Оля. Через мгновение дверь в бухгалтерию распахнулась, и вошел Шурик, - в очередном новом костюме, благоухающий парфюмерией с дорогим свеже – морским ароматом, улыбающийся во всю ширь.
- Здрасьте, здрасьте, - произнес он приветливо, закрывая крышку смартфона. – Что тут у нас? Рассказывайте.
- Сань, поговорить нужно, - Оля вскочила ему навстречу.
-Давай – говори, - разрешил он.
- Да нет, - Оля покосилась на главбуха, гребущую по полу в надувной лодке. – Давай выйдем.
На лице Шурика не отразилось ни тени изумления. Он поставил свой портфель от Louis Voietton на стол.
- Ну – давай, говори на ушко, - согласился он.
- Таисия спятила! – прошептала Оля в холеное ухо.
- То есть – как спятила? – переспросил он. – С чего ты взяла?
- Ну ты что – сам не видишь?
Шурик пристально оглядел перрогу с Таисией. Затем он присел на корточки, и посмотрел старушке в лицо.
- Что случилось, Таисия Григорьевна? Говорите, не томите.
Тетя Тая тяжело вздохнула, бросив папки.
- Маленький Волк собрался уходить на север, в свою страну. С ним уйдут шайены. И с ним уйдет Тупой нож. Сегодня ночью они двинутся на Норт-Платт. Это я знаю точно.
Олечка заметила, что Шурик сильно переменился в лице. Проступила явная тревога, погасла улыбка. Он как-то тяжело опустился на стул, и протяжно выдохнул воздух.
- Недобрую весть принесла ты мне, - вымолвил он наконец неживым голосом. – Недобрую.
Шурик глубоко задумался, уставившись немигающим взглядом в монитор. Затем он снял со стола портфель, и извлек из него предмет, которого Оля раньше у него никогда не видела. При ближайшем рассмотрении предмет оказался странной формы курительной трубкой, и Олю смутило даже не сам факт ее наличия, - Шурик никогда в жизни не курил, - а именно ее внешний вид. Трубка была прямая, длинная, и казалась выточенной из бледно- розового камня, с глубоко прорезанными непонятными узорами по всей длине. Шурик, ни на кого не обращая внимания, достал из портфеля еще и маленький мешочек из потертой кожи, и набил из него трубку пахучим табаком, после чего по-пижонски чиркнул о штанину колесиком неизвестно откуда взявшейся Zippo, и глубоко затянулся, не переставая тупо пялиться в платежку на экране.
- Что мы будем делать теперь? – проскрипела тетя Тая наконец. – Наш народ уже устал.
- Не мне вам это объяснять, - мрачно ответил Шурик, выпуская клубы терпкого дыма. – Тем более если это случилось в день Танца Солнца. Мы обратимся к телу Великого Духа.
- Ну конечно же!! – хлопнула себя по лбу главбух. – Какой же вы практичный! Олечка, помогай быстрее!
Олечка не смогла бы помочь, даже если б очень хотела, поскольку ее сковал ужас, отдававший мелкой дрожью в каждом суставе. Она поняла, что с ума сошла не только Таисия Григорьевна, и что помешательство принимает некий групповой характер. Поэтому она молча, с побледневшим лицом, наблюдала за тем, как Шурик и старушенция собирают с пола ковролин, сворачивают его в форму конуса, и, крепко замотав вершину скотчем, ставят на пол, подоткнув изнутри длинным древком от флага Российской Федерации, который с незапамятных времен стоял зачем-то в углу бухгалтерии. Не в силах сказать ни слова, она пыталась из их разговоров хоть как-то понять, что происходит.
Дело, как оказалось, было нехитрое. Крайне обеспокоенные судьбой ушедших на север шайенов, Шурик и Таисия Георгиевна пытались обратиться за помощью к высшим силам. По авторитетному мнению акционера фирмы, то, что сегодня был день Танца Солнца, должно было им в этом поспособствовать. Ведь если Тупой Нож с Маленьким Волком не дай бог погибнут, то это будет карой духов за непокорность и неправильную, с их точки зрения, жизнь людей. Конкретно – Шурика и Таисии. И вот это самое сооружение и являет собой тело Великого Духа, а пар внутри него – его видимый образ. И выйдут они из него очищенными, оставив внутри все нечистое, - что-то вроде процедур турецких СПА – центров, когда снимается отмирающий слой кожи, а из пор выходят вредные вещества, но только это в духовном смысле. Когда Великая Парильня была уже готова, Шурик отдал старушке какой-то короткий приказ, и она подтащила коробку с бухгалтерской документацией. Они ссыпали ее кучкой на пол внутри ковролиновой пирамиды, и Шурик тем же залихватским жестом подпалил ее.
- Скорее, скорее!!! – суетилась Таисия.
- Ничего-о, - приговаривал он. – Успеем, бля.
Олечка поняла, что зрелища, как Шурик и Таисия Григорьевна раздеваются для исполнения обряда, или, чего доброго – раздевают друг друга, она не выдержит, и, сконцентрировав волю, на негнущихся ногах выскочила в коридор. Сердце билось, как пойманный мустанг, отдаваясь тяжелым шумом в ушах. «Куда бежать? Кто поможет?» - молниями мелькали в голове отчаянные мысли. Следуя какому-то внутреннему наитию, она понеслась по ступенькам вниз, в цокольный этаж, где размещалось какое-то пиар-агентство, и работали остроумные молодые ребята, к которым она иногда заходила потрещать и выпить чайку. У дверей агентства с ироничной миной на лице курил его промо-директор, которого все звали Михалыч.
- Здрарёва, - поприветствовал он.
- Зд..з-здравствуй…Михалыч, - проговорила Ольга.
- Что это с тобой! Ты что бледная такая? Случилось что?
Оля молча смотрела на него.
- Да ты заходи сюда, - Михалыч выкинул окурок. – Заходи, рассказывай.
Оля плюхнулась в удобное кожаное кресло. Быстро и незаметно у нее в руке оказалась чашка с горячим ароматным чаем, и дымящийся KENT -4. Она все еще толком не могла говорить, и только собиралась с мыслями. А мысли были такие.
Если она сейчас расскажет все Михалычу, то, во-первых, чем он сможет помочь, когда увидит, как Шурик с престарелым главбухом парятся в собранном на скорую руку из ковролина вигваме, общаясь с Нижним Миром, а во – вторых, - где гарантия, что он вообще пойдет на это смотреть? Ведь если Оля сейчас ему это все опишет, он, повинуясь той же логике, которой следовала она сама, не мешая Фаине надувать перрогу, вежливо улыбнется, выйдет в туалет, и оттуда позвонит в дурку.
Мысли путались в Олиной голове. Она оказалась запертой в стенах непреодолимых обстоятельств. Молчать нельзя было, это факт, но и поведать все Михалычу – тоже не выход. Даже если для нее все кончится более или менее благополучно, языки у пиарщиков длинные и гибкие, и в небольшом городке про шуриковы чудачества все станет сразу же известно. Она своими же руками может сломать его репутацию блестящего местечкового яппи. Олечка глубоко затянулась сигаретой, отхлебнула чай. Сердце стало биться чуть умеренней, истерика понемногу угасала, вытесняемая нечеткой, но все же логикой. «Александр Владиленович!» - осенило ее. Уж этот повод не мог считаться несерьезным. Как же она сразу не сообразила, что бежать надо было не вниз, а налево по коридору. Александр Владиленович, что ни говори, всегда находил выход из любой, даже самой крайней, ситуации. И теперь он что-нибудь придумает.
Она еще раз затянулась, допила крупными глотками чай, и вылезла с кресла.
-Михалыч, ты извини, мне что-то плохо стало… перенервничала тут. Квартальный сдаем… бумаг куча, сверки. Пипец, короче.
Он недоверчиво покрутил головой.
-Ольк, ты, мне кажется, недоговариваешь что-то
-Да не, Михалыч, я говорю тебе – все как в Греции. Не сокращайся, я в порядке. Пойду.
-Точно? – недоверчиво переспросил тот.
Да точняк, в голову не бери. Я пойду, ладно?
- Ну давай, иди, конечно. Слушай, я, может, с тобой поднимусь? Там чем-то горелым пахнет, сильно так, посмотрю заодно.
-Нет! – вскрикнула Олечка, и, взяв в себя в руки, спокойнее сказала, - Я сама посмотрю. Если что не так, скажу тебе.
-Ну ладно, - удивленно согласился Михалыч. – Какая-то ты не такая все равно.
-Да все нормально, палюбэ.
- Ну ты там насчет дыма цинкани.
- Окай.

Олечка вихрем взбежала вверх по ступеням. По пути к кабинету Александр Владиленовича, она замедлила ход у дверей бухгалтерии, с надеждой на то, что весь этот кошмар закончился сам собой. Через приоткрытую дверь было хорошо видно, что подготовка к Танцу Солнца шла полным ходом. Шурик и Таисия Григорьевна уже покинули Великую парильню, дым заполонил всю комнату, но даже если бы воздух был чист, их все равно трудно было бы узнать: почти абсолютно голые, они активно растирали тела друг другу. Присмотревшись внимательнее, Олечка различила, что они намазывают друг друга какими-то красителями, наподобие колеров для акриловой краски, но только с куда более бедной палитрой. Преобладали красный, черный и белый цвета, которыми Шурик с хорошим навыком наносил мистический рисунок на дряблое тело Таисии. Старушка со своей задачей справлялась менее ловко, но в аккуратности изображения ей нельзя было отказать.
Оля почувствовала, как прежняя паника возвращается к ней, и ускорилась в направлении кабинета Александра Владиленовича. Но, даже будучи взволнованной, она тем не менее не стала врываться в кабинет, а предварительно постучала в дверь босса.
- Чо? – послышалось с той стороны.
- Я зайду, можно?
- Давай быстрее.
Александр Владиленович сидел перед открытым ноутбуком, и, внимательно изучая какие-то показатели, одновременно разговаривал по стационарному и мобильному телефону. Еще один Моторола – рэзер на столе сообщал о принятых смс-ках. Работа кипела.
- Чего, Оль? – он зажал телефон ладонью и отвел его от уха.
- Александр Владленыч.. Тут такая фигня… - замялась она.
- Ты быстрее можешь?
- Да, сейчас… Вы знаете, Таисия с Шуриком, по ходу, спятили.
- Что значит- спятили? – поднял брови он.
- Ну вот… Пойдите сами посмотрите. Они там вигвам соорудили… общались вот с духом каким-то, костер развели. Теперь вот краской друг друга мажут!
- Ну-у?
- Что-ну? Да они чушь несут какую-то! Кто-то там на север ушел! Нож у них тупой… вот. Там кошмар, короче! Пойдемте!
Александр Владиленович разжал ладонь с телефоном. «Повиси минутку», - буркнул он туда, и уставился на Олечку. Несколько мгновений он сидел молча, вылупившись на нее.
- О-оль, ёпть… Какой день сегодня, ты знаешь?
«Господи!» - мелькнуло у нее в голове. «- И он-тоже?!»
- День Танца Солнца? – осторожно уточнила она, наученная сегодняшним опытом.
Босс округлил глаза.
- Какого в пизду солнца? – заорал он. –Ты, может, сама спятила? Вы сегодня квартальный сдать должны, а у вас там, я с утра видел, хуй не валялся еще!
- Но там же ведь… невозможно сейчас… - пыталась оправдаться Олечка.
- Да тебе всегда невозможно. О-оль, ё-еепть, я вот нормального бухгалтера нанять хочу. Ты вечно ничего не можешь. Иди работай!
Александр Владиленович снова прижал к уху трубку, давая понять, что аудиенция окончена.
- Ты, епть, меня слушаешь вообще?- продолжил он распекать кого-то. – Это на Арчиду вагон был, а не на Новолипецк. У меня с него приемо-сдаточного до сих пор нет, ты хоть это сообразить можешь? Они ж там ходят себе на хуй наступают, ё-оопть… Ну-у..
Олечка вышла из кабинета с легкой дрожью в коленях, и уже без надежды справится с ситуацией. В рамках офиса проблему решить не представлялось возможным, надо было искать помощи извне. Инстинкт подсказывал любыми силами вырваться из здания, которое охватил коллективный бред, вырваться назад в реальность. Она хотела быстро пробежать по коридору, мимо комнаты бухгалтерии с Великой парильней внутри, не заглядывая туда. В коридоре было почему – то совсем темно, словно перегорели все лампочки сразу, и в окнах, выходящих на улицу, уже виднелось чернильное вечернее небо. Как-то нереально быстро наступил вечер, подумалось ей. Спешно проходя мимо двери бухгалтерии, Олечка все же не сдержалась, и бросила беглый взгляд внутрь. И его было достаточно, чтобы определить, что вигвам пуст, а в комнате никого нет. Паника стала ощутимей, а желание выскочить на улицу - всепоглощающим.
Касаясь руками стен коридора, чтобы не натолкнуться ни на кого в темноте, Оля по памяти пробралась к выходу из здания. Она распахнула дверь со стеклопакетами, и вывалилась наружу, набирая полные легкие воздуха.
Последним, что запечатлела ее память перед тем, как она полностью потеряла сознание, были огни. Много костров, трещащих, с агрессивными языками пламени, оранжевые отблески которых падали на суровые лица людей с орлиными профилями, покрытые замысловатыми разноцветными рисунками. Кто-то сидел у костров, раскуривая трубки, кто-то стоял, накинув на сильные плечи шкуры, и напряженно вглядываясь в то место, где полыхал самый большой костер, и где людей было больше. К большому костру были обращены взоры всех, даже тех, кто находился с другой стороны огромного каньона, словно бы разделяющего испещренную кострами землю на два лагеря, похожего на разверзшуюся пасть земли. По самому дну впадины текла река – узкий черный ручеек, который в реальности, похоже, был полноводной горной рекой, едва виднелся, и даже шума бьющейся о камни воды не было слышно- так глубок был каньон. Воздух наполняли возгласы, отдаваемые резкими голосами команды, шелест разговоров, ржание лошадей, бой бубнов. Но главным звуковым рядом был стройный гул голосов, монолитно соединившихся в каком-то депрессивном песнопении, непрерывном и недобром. Олечка еще успела разглядеть тех, кто был на том же, что и она, краю каньона. Крепкие и длинноволосые, с решительными разрисованными лицами, с плотными обмотками на ногах, в бесформенных кожаных одеяниях, украшенных бисерными геометрическими узорами вроде ромбов или треугольников, со скошенными назад орнаментами из перьев на головах, а у некоторых – еще и с лентой, тоже украшенной перьями и свисающей вдоль спины, переговаривающиеся на загадочном языке, все как один смотрели в сторону главного костра. Там, в окружении воинов, на скалистом выщербленном камне восседал Шурик, с огромными бусами на размалеванной груди. Еще одним заметным его аксессуаром было чучело вороны, крылья которого были закреплены у него на плечах, хвост прикрывал бусы, а голова приткнулась к шее. Правда, перьев на голове у Шурика не было. Воины у костров курили трубки необычной формы, - с одной стороны была голова трубки, - с другой – примотанный кожаными ремнями томагавк.
Под нарастающие глухие раскаты барабанов и бубнов, Шурик произносил какую-то воинственную речь на непонятном, гортанном языке. Ему внимали с одобрением, причем как те, кто носил перья и кожу, так и те, кто расположились дальше, и были наряжены в белые шкуры, и те, кто носил шапки из таких же шкур, но только с закрепленными на них рогами. Объединенные общей проблемой, они, по-видимому, уже не демонстрировали межплеменной розни. Иногда речь Шурика прерывали возгласы согласия и поддержки, сопровождаемые ударами копий и топоров о землю. На хорошо освещаемом большим костром участке перед камнем, где сидел Шурик, несколько танцоров во главе с тетей Фаей исполняли сложный магический танец, стараясь совпадать с задаваемым бубнами ритмом. Тетя Фая двигалась не слишком умело, но в кожаном рубище и с заплетенными в две косы жиденькими волосами смотрелась в группе танцующих вполне гармонично.
В воздухе пахло войной. Запах ее ожидания напитал все вокруг плотно, как запах плавленого сыра навсегда насыщает любую пиццерию. Каждый знал, что завтра его здесь уже не будет, - они уйдут на север, уйдут по тропе войны, которой уже не будет конца. Их глазами смотрела на темный ночной небосклон сама вечность.