Гудвин : Карлсон, который живет...

Карлсон сидел на крыше девятиэтажки, по обыкновению свесив иксом свои маленькие пухлые ножки, поеживаясь от вечерней прохлады и смоля одну сигаретку за другой. Внизу проносились потоки машин, тротуары отражали неоновый свет реклам, а сверху на город проливался ковш медведицы, единственное, что не изменилось за эти годы. Шутка ли, скоро шестьдесят… - подумал Карлсон, метнув вниз очередной окурок с надеждой попасть на голову хоть кому-нибудь. Карабин страховочного пояса звякнул о козырек, и шум поднял в воздух с десяток голубей. Да, друзья мои, давно прошло то время, когда он с легкостью гонял ворюг по крышам, носясь с мопедной скоростью на любых высотах. Время берет свое и некогда и так барахлящий без варения моторчик начал сбоить и отказывать в самых неподходящих ситуациях, а планировать его хозяин никогда не умел.

-Э-хе-хех… вздохнул он и сделал большой глоток из дешевой Жигулевской полуторки.
-Вот уж не думал остаться одиноким под старость лет… Малыш давно вырос и завел себе личного психоаналитика, который за пятьсот баксов в месяц пытался выбить из мозгов хозяина неправильные воспоминания из его детства. Нет, конечно, Карлсон не раз пытался показаться на глаза своему другу, но это всегда заканчивалось недельной клиникой для последнего. Домомучительница впала в старческий маразм и посещает закрытые заседания партийной ячейки своего двора, какие уж там плюшки. Пугать стало некого, все чердаки закрыты, и белье на них сушить больше не принято. А дети, завидя его, кричали –Эй, покемон!- почему-то это раздражало больше всего. Щекотать прыгающих с Останкинской башни редких парашютистов он перестал, когда однажды сам в ней чуть не задохнулся.

Единственным развлечением в эти годы было подглядывать в окна, за действиями разных людей, чью жизнь лучший в мире укротитель домомучительниц никогда не понимал. Ах… как ему ностальгически понравилась та девочка лет двенадцати-тринадцати, выступавшая на каком-то празднике, и потрясшая его своими стишками и большими белыми бантами. Его сдувало с последнего вагона метро, потом он прикидывался надувной куклой-привидением из Ghost Busters, но он все таки умудрился проследить где она живет с мамой. Девочка улеглась в постель с большим белым мишкой, от умиления Карлсон даже пустил слезу с той стороны стеклопакета. А потом… потом он ничего не понял. Эта крошка листала каую-то книжку, наверное стихи Барто, как ему сначала подумалось. Потом она начала ковырять пальцами между пальцев ног и с наслаждением внюхивалась в найденное. Ну а дальше… дальше даже страшно вспоминать. Она достала из ящика стола предмет на поясе, похожий на тот орган что у него ничтожно мал и атрофирован, прицепила его к медведю и минут десять судорожно корчилась обхватив ногами и руками бедного Умку… А затем затихла. Он ничего не понял… ничего. Он бился жужжа об стекло, пытаясь разбить его лбом чтобы ей помочь и видимо был услышан. Девочка, вскочив с членом в руках начала кричать -Мама! Там педофил!!! Вбежала мама и Карлсон спикировал на несколько этажей вниз чтобы отдышаться.

На балконе был привязан велосипед без колеса, торчали сломанные лыжи, а в чуть освещенной комнате сидели четверо молодых людей, две девушки и двое юношей. Компания пила вино и смотрела какую-то порнуху по телеку. Карлсон любил наблюдать за такими сценами. Он всегда болел за мужиков -это как спорт, и когда мужику удавалось затащить женщину в постель он всегда орал как завзятый болельщик- А ну давай! Дай ей! Поддай еще! –и всегда при этом веселился, делал ставки на то будет ли минет и продержится ли спортсмен минут десять. Ждать ему пришлось недолго, сидящие в комнате скучковались на большом диване, а Карлсон затих в предвкушении. Девушки раздели друг друга, не обращая внимания на парней. -Тьфу блять… -выругался наблюдатель, понимая что будет дальше. Нет, конечно, он был толерантен, но пидаров не любил, он любил детей, а у тупиковой ветви человечества их быть не могло. Скривив рожицу Карлсон наблюдал как один из парней осторожно и неспешно окучивал своего друга. Но долго хозяин крыш терпеть такое не мог. Он достал лыжную палку и после долгого прицеливания метнул ее в голую задницу актива через форточку. Тот, вскрикнув, засадил другу так, что у него, наверное все дерьмо вылетело через рот, ибо орать он не мог, а только выл как раненый зверь. Карлсон, давясь от хохота, стрелою поднялся на крышу, попутно зацепив у какого-то алкаша на балконе бутылку пива.

-Старею… в очередной раз подумал он, глядя как бабка повитуха с седьмого этажа, делающая аборты, понесла очередной сверток в контейнер. Уже месяц он продумывал план мести, но толком пока так ничего и не придумал. –Ладно, в инет и спать-подумал Карлсон, завтра день тяжелый, нужно будет открутить три тарелки и спихнуть их вечером обкуренным митинским торгашам. Бизнес, мать его… Он открыл ноут, и зашел на свой любимый ресурс как всегда под ником «Хуйло с пропеллером».