Лина Мак : Временные трудности

Марк разлепил глаза и уставился в потолок. Слегка подташнивало, хотелось пить, а простыни были все мокрые от пота. В общем-то, ничего особенного – обыкновенное похмелье. Он сполз с кровати, огляделся, но не нашел тапочек, почесал яйца и, нюхая руку, медленно побрёл в кухню.
- Сучка! – сказал Марк и пнул пустую канистру из под воды. Заглянул в чайник – пусто. Воду из под крана Марк не пил никогда, она воняла, а посуда от нее становилась рыжей. Заглянул в холодильник и глотнул прокисшего молока. От этого пить захотелось ещё сильнее.
- Сучка, - повторил он и побрел в ванну.
День начинался так себе. Ленки дома не было, видимо всё-таки умотала в командировку. Последнее время она часто отсутствовала по нескольку недель. На последней работе шеф был не так уж уродлив. Нормальный мужик, лет сорок, красивая машина, стильный галстук. Марку казалось, что он непременно ебёт Ленку. Когда он напрямик её об этом спросил она посмеялась и всё на пальцах ему объяснила. Во-первых, она менеджер, а у него есть секретарша у которой «ноги от ушей, а вот сиськи слегка обвисли», во-вторых, она, Ленка, не так уж хороша собой, чтобы шеф выделил её из толпы других девочек-сотрудниц и надумал выебать, а в-третьих, ей некогда на работе шашни разводить, а то кто их с Марком будет кормить.
Всё верно. За два года их совместной жизни Марк не заработал практически ничего.
- Ебала я в рот ваше искусство! – сказала Ленка, когда её отчислили на втором курсе. Узнав это её дед, выживший из ума художник, но самый вменяемый человек во всей их семье, умер от инфаркта. Ленка перевезла осиротевшую парализованную бабку к родителям в комнату в коммуналке, а сама поселилась в её загаженной квартирке на Васильевском. Там она пила, курила и нюхала, всё, что приносили друзья.
Иногда Марк заходил к Ленке, она орала, что как только у неё появились трудности он забыл про неё, швырялась в него книгами, рыдала, а потом они шумно занимались любовью и курили гашиш.
Марк в то время сделал серию удачных фотографий, прошла небольшая выставка, в институте говорили только о нем, демонстрировали его первокурсникам, гордились знакомством, обступали в курилке. А Ленка резала себе вены от того, что бабушка умерла, а алкаши родители заметили это только через три дня, хотя жили с ней в одной комнате.
Потом всё незаметно успокоилось, и вот они уже живут вместе. Ничего хорошего Марк больше не снял, в институте накопилось много долгов, его не отчисляли только из вежливости. А Ленка сняла гады, размотала свой вечный красный шарф и перекрасилась в блондинку.
Марк прошелся по квартире и понял страшное. Видимо из-за того, что накануне он нажрался и не пришел домой ночевать… А может от того, что на прошлой неделе в клубе он вышел на улицу освежиться, а Ленка пошла его искать и долго била по лицу девицу, которая делала ему за углом минет… В общем, Марк обнаружил, что она уехала и не оставила денег. Оставалась надежда, что Ленка решила его попугать и деньги всё-таки оставила, просто спрятала. Он долго звонил ей, но трубку никто не брал, а потом она вообще отключила телефон.
Найти того, кто бы одолжил было практически невозможно. Он и так уже занял у всех кого хоть сколько-нибудь знал, да и потом придётся просить у Ленки, чтобы отдать. Она опять презрительно будет смотреть скривив лицо. Хотя чего уж там, последнее время она так смотрела на него вообще всегда: когда с похмелья Марк подолгу мастурбировал в ванной, но всё равно невыносимо хотелось горячего женского тела, и он подходил к ней и робко гладил, дыша перегаром; когда на улице он пытался взять её за руку; когда выпив, он с жаром начинал говорить о своих идеях, о том, что сейчас временные трудности и он уже вот-вот начнёт снова снимать.
Подумав, Марк решил не занимать денег, сидеть дома и ничего не есть – она приедет и сгорит со стыда. Он где-то читал, что человек может прожить без еды аж 40 дней, главное побольше пить. Марк по пять раз кипятил воду и с отвращением пил её. К вечеру он нашёл в шкафу макароны, сварил и съел. Через неделю не осталось ничего, были съедены рис, морковка, отвратительные разносолы, которые готовила ещё Ленкина бабка и даже панировочные сухари.
Марк сидел перед телевизором, постоянно переключая каналы, и иногда набирал Ленкин номер. После трех дней голода он перестал спать. Закладывало уши, бешено билось сердце, и он начинал плакать. На четвертый день он резал ножом Ленкину шубу, потом вылил в ванну все её шампуни, гели и крема и долго сидел в ароматной пене. На следующий день он был спокоен, есть не хотелось. Вечером Марк перевязал подушку верёвкой и вращал её над головой, потом его стошнило зелёной слизью.
- Дома? – крикнула Ленка.
Марк вышел из комнаты, сложив на груди руки.
- Что-то хреново выглядишь, - сказала она, взглянув на него мельком.
-Да ну?
Спустя полчаса в квартире запахло едой. Марк жарил себе уже третью порцию вкусного мяса. Он курил Ленкины длинные, тонкие сигареты и снова ел. Очень хотелось улечься на диван, щелкать пультом и переваривать поздний сытный ужин. Но перед этим Марк всё-таки заставил себя помыть полы в коридоре. На следующий день кровь будет отмыть трудно, сами знаете.