San Tec : ...ЗАЧЕМ?!

Проснулся я от шума и суеты, постепенно заполняющих салон самолета. Салон сдавливало от надрывного воя двигателей висящих исполинскими ведрами на длинных изогнувшихся к верху крыльях и распирало от стенаний и нытья ерзающих на своих местах пассажиров.

Стряхнув сон и придя в себя, я понял, что мы стали ни то что бы падать, а слишком быстро снижаться, судя по всему из-за какой-то поломки. Похоже, шансов практически не оставалось. Жаль.

Откинувшись на спинку сидения и закинув голову, я стал пристально смотреть в потолок, на горящую табличку «пристегните ремни».
Глаза, словно шарики пинг-понга «прыгали», выискивая на что-то помимо таблички. Что-то очень важное и необходимое именно теперь, то что было потерянно, когда-то очень давно и найтись уже вряд ли когда нибудь сможет.
Я попытался глубоко вздохнуть, но вдохнуть не получалось, страх и отчаяние, до боли сдавили легкие, и у меня постепенно все поплыло перед глазами.

Всё, это конец! Но как же так, нет, я не должен вот так погибнуть! Я не могу, не хочу в это верить! Почему я?! Почему сейчас?!

Образы реальности отходили куда-то на второй план, а перед глазами стали выскакивать отдельные сценки из уходящей жизни. По мере их появления они стали приобретать смысл, и складываться в уже знакомый сюжет давно минувших дней. Вся жизнь проносилась заново, словно пытаясь напомнить о себе перед расставанием. Я трезво осознавал, что все образы словно статичные картинки выскакивают из подсознания, но воспринимаются как целый единый фильм о моей жизни. Да же нет, не фильм, а нечто большее того, я заново все это переживал. Причем, чем значительней было событие, тем ярче и четче была картинка, тем сильнее было чувство рождающиеся в чувствующем смерть, сознании.
Смущало только одно, как это возможно прожить всю жизнь целиком, заново, за такой короткий промежуток времени.

Плач грудного ребенка вернул меня в истерию реальности и нарождающийся хаос паники.

На первом ряду, возле пластиковой перегородки, молодая мама прижимала к своей пульсирующей груди младенца. Она лила слезы, навзрыд, вторя своему чаду, то и дело переваливаясь через подлокотник, что бы вытошнить на серый ковралин, свою рвоту.

Кончики ее длинных рыжих волос, были перепачканы, изрыгающейся слизью, на губах висели капли, а глаза испуганно искали кого-то. Она крутила головой, пытаясь призвать на помощь, но рыдания перебивали ее попытки выдавить хоть звук.

Я подошел к ней и протянул руки к ее ребенку. Она замотала головой, раскидывая в стороны слипшиеся волосы. Подойдя ближе, утвердительно кивнув, наклонившись, мне удалось все же получить от нее дрожавшие тельце в распашонке и ползунках, с маленькой, не больше кокоса, головой.
Видимо сильный спазм в желудке, тут же согнул ее пополам и сползя на пол, она сложившись пополам, стала давиться рвотными позывами.

Неумело, держа ребенка, я принялся успокаивать его покачиваниями и тихим, похожим на первобытное, аканьем в такт нехитрого мотивчика.
Крошечный человечек, затихая, засучил ножками, меньше чем за минуту совсем успокоившись, стал изучать меня, пристально рассматривая мое лицо.

Я и сам смотрел на его крошечное личико не отрывая взгляда, и всё пытался понять, о чем он думает.

Бусинки его голубых глаз, встретились с моим взглядом.

Ты смотришь, на меня своими глазенками, зачем? Что может остаться от этого взгляда в твоем маленьком мозгу? Проживи ты сто лет, не вспомнишь меня, будто бы не было этих минут, что держу тебя на руках.
Ты плакал, требуя поесть от своей матери, которая от страха захлебывалась рвотой. ЗАЧЕМ? Ты еще настолько несмышлен, что не понимаешь – совсем немного и все закончится, для тебя и меня. Нас больше не будет.
Мы родились в разное время, на разных континентах, но умрем в одно мгновение, вместе. Возможно, я всё еще буду держать тебя на руках. Может это и к лучшему, что ты находишься в неведении, уйдешь не поняв разницы между рождением и смертью, как не понял его я.

Прости дружок, но мне тебя не жалко. Тебя не станет, и для тебя всё закончится не начавшись. Не надо будет привыкать к забвению, тебя ведь совсем недавно оттуда произвели. Твоя мать, выхватила твоё сознание из безбрежной пустоты вселенной, просто занимаясь сексом с твоим отцом. ЗАЧЕМ тебя-то сюда вытащили? Что бы только пару месяцев ты мог полюбоваться на этот мир, своим перевернутым взглядом? Кто отважится утверждать, что в этом есть какой-то смысл?

Ясный взгляд светлых глаз, влажные крохотные губки, так жадно обхватывающие материнский сосок, пухлые, розовые щечки, на которых не высохли слезы, светлый пушок волос на еще не затянувшемся темени – всего этого не будет. Потемневший череп без зубов, с пустыми глазницами – и это всё, что ты оставишь этому миру после себя. У меня лишь одна привилегия перед тобой - я оставлю череп побольше.

Я рос, жил, учился и работал, влюблялся. Всё время стремился к чему-то, пытался достичь, добиться, получить, но итогом нашей с тобой жизни будет кучка переломанных и раскиданных костей, гниющих в земле или горстка пепла сгоревшей плоти разнесенная ветром.

Так скажи мне малыш, ЗАЧЕМ всё это было нужно? ЗАЧЕМ всё это? Так может лучше сразу закончить это бессмысленное существование и опять стать частичкой «ни чего», несуществующей крупинкой, бесконечной пустоты на бесконечный срок ожидания.

Ты улыбаешься? Знаешь то, чего уже не знаю я? Чёрт, наверняка ты меня понимаешь. Ты, как и я родился с этим знанием, но еще не успел его растерять за долгие годы погони за успехом и алчным накопительством. Как теперь вернуть всё тайное знание данное каждому при рождении, как познать его смысл…

Сначала по руке, дальше на грудь, живот и брюки, на меня из малыша потекла теплая моча.

- Ах, вот же блядь засанец! – не сдержался я, вытягивая руки с младенцем, дальше от себя: - Слушайте мамаша, заберите своего выбледка, он мне весь костюм изгадил! А я его, между прочем в Париже, только неделю назад, за две тысячи евро покупал!

- … ЗАЧЕМ ты это сделал?!...