Серафим Введенский

В бирюзовой гнили
солнечный опал.
Там, где вы учились,
я преподавал.

Облака из пыли,
чёрные поля.
Там, где вы любили,
ненавидел я.

Воздух цвета стали,
выжжена земля.
Там, где вы дышали,
задыхался я.

Время по спирали
падает гремя....

Хрустальные дворцы уродливей сарая,
из наших глаз с годами выветрилась влага.
Беги в Ашан пока есть силы, дорогая,
вот список:
1. гречка,
2. рис
3. и туалетная бумага.

Нам не дожить,
не доползти с тобой до Рая,
и вместо Хеннесси лакать придётся брагу....

Мне жутко захотелось о любви кричать и плакать,
писать в беспамятстве навзрыд: сквозь радость и обиду.
Над головою бирюза и облачная мякоть.
Но чтобы не случилось – не теряй меня из виду.

Когда смеёшься ты, счастливей нет меня на свете,
твоя улыбка, блеск в глазах, как будто бы эгида....

Я взвалил себе на плечи,
положив сперва в рюкзак,
надвигающийся вечер,
а за ним грядущий мрак.

В перспективе дня и ночи
я побрел как акробат.
Воздух голову морочит,
выдыхается назад.

А вдыхаются другие
совершенства бытия....

Я плюс жена – равняется четыре.
И снова детский плач по всей квартире.
И снова снится нам безветренный покой,
и снова всё по-новой, уровень второй.

Коляска, баночки, пелёнки, ночь без сна.
В чулане кошкой затаилась тишина.
И суета по дому мчит без тапок....

Я выбежал во двор – а там зима.
Сугробы по колено. Кутерьма.
Веселье, радость, дети, детский визг.
На горку лезут двое, трое вниз

на санках катятся. И белый снег
повсюду. Красота. Как сон во сне.
В снежки играет с детворой питбуль....

На днях я через площадь шёл, а там:
валялся шум, поверх накидан гам.
Мальчонка с древнегреческим лицом
в квадрат окна пытался влезть кольцом,

в котором был двуликий человек,
что разделял окно на части две.
Внизу мужчина с топором во лбу
кричал: «На всех не хватится табу!...

Повсюду двадцать первый век
горит неоном по стране.
В смартфоне тонет человек,
а быть точней, давно на дне.

И время убыстряет бег.
Закат тождественен заре.
Но тут, внезапно, выпал снег.
Причем, что странно, в январе.

И лёг всем телом, лёг плашмя
на землю, чтобы спрятать грязь....

Едва продрав от пьянки зенки,
лежу в тоске, поджав коленки,
в одежде верхней и обутый.
Со слов жены: «Всех ебанутых,

таких как ты, пора бы к стенке!»
А где-то в доме на Смоленке,
резвятся дети на батутах
не зная устали и муток....

Там вдалеке горит заря –
а может разгорается рассвет?!
Сейчас какое января?
Ну, кто бы правильный мне дал ответ.

Так запетляла в датах жизнь
и бытиё «рассы» на «па» и «лось».
Как мне теперь без даты жить?
Хотя!... как только мне тут не жилось!...