Последние комменты юзера Девиатор

Девиатор: Не, не Файк. Она ж — дэвушка. Я — малчик.

Девиатор: Первый опыт гламура (маленькая поэма)

Сидели мы с друзьями возле бани,
Как водится, на берегу реки,
Все, как один, достойные селяне –
Довольно взрослые, ещё не мужики.

Мы лузгали подсолнухи лениво,
Тянули пиво, ссали под забор,
Наверно, от разбавленного пива,
От не хуй делать, вышел разговор.

Прошла б, как раньше, сельская сиеста,
Но тут Колян поведал, как вчера
Он долго мял руками, словно тесто,
Наташкины большие буфера.

И началось! Ругаясь нецензурно,
Все казановы сельские в прыщах
О подвигах скабрёзных и амурных
Наперебой тут начали вещать.

«Досталось» всем – и почтальонше Вале,
Которую, коль слушать пацанов,
На велике верхом они ебали,
Не сняв при этом зассанных штанов.

И бабе Дусе, не слезавшей с печки,
И Зойке, что всегда навеселе,
Досталось даже четырём овечкам
(У нас такое принято в селе).

И вдруг Толян, племянник агронома,
Приехавший намедни из Москвы,
Рыгнув, изрёк: «Да что там, бабы, зёма!
От модных трендов поотстали вы!»

Приняв в еблет за умные словечки,
Толян продолжил, писая в кусты,
А мы, забыв о бабах и овечках,
Сидели молча и разинув рты.

…В Москве он был на тусе у Литпрома
И там узнал от знающих людей,
Что те, «кто в тренде» (слово не знакомо?)
Давно ебут… гусей, а не блядей.

Он нам раскрыл глаза на то, что модно,
На чём свихнулась враз столица вся:
Гламурные особы принародно
Приводят в дом не бабу, а… гуся!

Вот так дела! Скребя свои затылки
И закурив помятый «Беломор»,
Мы даже откупорили бутылку,
Чтоб обсудить неспешно форс-мажор.

Судили и рядили целый вечер,
На всё село истошно голося,
И порешили – каждый к новой встрече
Придёт, лишив невинности гуся.

… Я брёл домой в большом недоуменьи:
С какого, так сказать, зайти, конца?
Гусей у нас немеряно в селеньи,
Но это же – не баба… Не овца.

Ну ладно, всё же, если делать – делать,
Я присмотрел в родительском гумне,
Как старый гусь наш – этот, рыже-белый,
Искал зерно, не зная обо мне.

Он гакнул удивлённо – было поздно:
Схватив его за шею и крыло
Я мчался вдоль по улице колхозной
В укромный перелесок, за село.

…Чтоб как-то в гусе вызвать возбужденье
Я гузку мял ему одной рукой –
Ни вдохновенья, ни отдохновенья!
Гусь оказался крепкий. И какой!

Он дрался, он отчаянно щипался –
Сношаться не хотелось подлецу!
Он дважды мне на брюки обосрался,
Я ж, не сдаваясь, дело вёл к концу.

Я долго бился с птицею капризной,
Гламурный тренд безжалостно кляня,
А гусь, взирая с явной укоризной,
Отчаянно не принимал меня!

Я всё обшарил – членом и рукою
Почти за час, в обильном мыле весь,
А гусь (с такой гримасой шельмовскою!)
Шипел как будто мне: «Не здесь… не здесь…»

Он обессилел, я, признАюсь, тоже,
И не скажу, что слишком озверел,
Но – врезал по его гусиной роже!
И старый гусь навеки околел.

Назавтра собрались мы, как обычно,
Все однотипно прятали глаза.
Толян спросил: «Ну что, друзья – отлично?»
Колян ответил тихо: «Как сказать…»

… Мы долго били вестника гламура
(Вот бедный агрономовский племяш!)
Лопатой, сапогами, арматурой –
За моду, за Литпром, за эпатаж.

А через год обидное злословье
Распространилось по округе всей,
Что как-то стало падать поголовье
В деревне нашей наших же гусей.

Девиатор: Ура-патриотическое

Девочка-киргизочка вышла из вагона,
Девочка-армяночка – следом по перрону
С девочкой-грузиночкой, на неё похожей,
От косой киргизочки не отстанет тоже.

Есть у этих девочек сумки от Виттона,
Псевдо-Гуччи туфельки, куртки от Бартона,
В длинношпильных «лодочках» к станциям подземки
Семенят усердные эти иноземки.

Девочка-армяночка продаёт цветочки
Прямо на Лубяночке в нелегальной точке,
И вздыхает бедная по родным пейзажам:
Арарат ей грезится и Джирмука даже.

Девочка-грузиночка в дядиной кафешке
Шашлыки и лобио катит на тележке,
Часто вспоминается ей родной Тбилиси
И грузинка мается между потных лысин.

Девочка-киргизочка продаёт сосиски
На московских улицах с постоянным риском,
Ей так часто видятся Иссык-Куль и маки,
И в Москве не нравится крашеной макаке.

Если так херовенько девочкам в столице,
СтОит ли так яростно им в неё стремиться?
Впрочем, вхуй риторику и стишата в спешке –
Вам ещё предвидится не одна Манежка!

Девиатор: Хороший рассказик в стиле «наив». Особенно радует правильное (и неоднократное)употребление автором глагола «надевать» — большая редкость по нынешним временам.

Девиатор: Гусёнок

У шоссе на Тулу, где и ныне
Только дальнобои колесят,
Вылупила старая гусыня
Шестерых пушистеньких гусят.

Крякая, под старую берёзу
Затрусили весело юнцы,
А гусыня-мать глотала слёзы,
Словно знала: эти – не жильцы.

Сердце материнское вещало:
До утра, не дольше проживут.
Так и вышло: выполз из завала
Восьмилетний местный шалапут.

Налетел, размахивая веткой,
Кровожадно что-то голося,
Сволочь, недоносок, малолетка
Задушил безжалостно гусят.

Пятерых. Последний – оторвался,
Скрылся под родимое крыло…
Но садист колхозный не унялся –
Палкой снёс гусынино чело.

Что тут скажешь? Страшно. Мерзко. Глупо.
Сельской педагогики пробел.
…Под берёзой над гусиным трупом
Я того засранца приглядел.

Деревенский юный Чикатило
Скрылся, получив «леща», подлец,
Я же, закопав гусей в могилу,
Подобрал шестого, наконец.

… Выжил чудом маленький гусёнок,
Он всё время мать свою искал,
Помню, как он тыкался спросонок
И из хлебниц булочки таскал.

Вроде бы финал счастливым вышел –
Только жизнь сложнее всяких схем:
Мой гусёнок весит меньше мыши,
Исхудал и выдохся совсем.

В нашем доме каждый третий житель
Задаёт вопрос (порой беся):
«Кандидат наук, эстет, мыслитель –
И не может содержать гуся?!»

Что ж, признАюсь, я не совершенен,
И при образованности всей
Выбор мой и твёрд, и неизменен –
Я давно ебу одних гусей!

Девиатор: Саша и Чаша

Вчерась, надысь (а, может быть, намедни)
Я снова перебрал с пиздой одной,
Презрев тем самым свой зарок последний,
Себе же данный в прошлый выходной.

Внутри меня опять бурлят гольфстримы,
Стремясь на запад. Надо ж – на восток!
Сам виноват: «палёнкою» бомбима,
Не принимает печень кровоток.

Который год веду борьбу с похмельем:
Вот так – не похмеляюсь и пиздец!
Но хитрое – недорогое – зелье
Коварно приближает мой конец.

Подвижки есть в борьбе моей негласной,
Но как-то стала намекать семья,
Что с некой Чашей часто – ЕЖЕЧАСНО –
Беседовать и спорить начал я.

Что я ищу с той Чашей столкновенья
И норовлю задеть её плечом,
Что часто дуюсь на неё с презреньем
И в ванной караулю с кирпичём.

Какая, на хуй, Чаша, что за сказки?!
Я свеж и бодр! Вы ёбнулись совсем?
Я не намерен загибать салазки,
Как минимум, лет восемь… или семь!

Ну ладно, там с бутылкою, бывало,
Беседовал, чего уж там темнить,
В обнимку с унитазом – славный малый! –
Не скрою, мог часами говорить.

Но чтобы Чаша, да с заглавной буквы(!)–
На что вы намекаете, друзья?
Приёмом регулярным тыквы (брюквы)
Алкоголизм почти осилил я!..

Не в силах слушать вымыслы про Чашу,
Семью я выгнал (а вот не дерзи!)
Пусть знают – я не кто-нибудь… а Саша.
К тому же Штирлиц. Нихт ферштеен зи?

…Нечёсаный, немытый и без грима
Валяюсь, как обпившийся адъюнкт,
А за окном соседи-пилигримы
Бредут, как прежде, в стеклотарный пункт.

Девиатор: Смерть сноба

Вокруг одна зола, камин разрушен,
Зола – от Митьки. Дымно, без огня
Истлела здесь не маленькая туша:
Увы, но Дмитрий не любил меня.

Моя фигура в кресле-развалюхе
Застыла в размышлении немом,
Взгляд замер на полуистлевшем ухе,
Полуприкрытом продранным носком.

…С надменною осанкой и улыбкой
Он к нам явился, верно, с год назад –
Такой немытый, руки вечно в цыпках,
И только знанье смутное в глазах.

Он был как член коммуны бесполезен:
Не принесёт ни выпивку, ни хлеб,
Со мною был он дерзок, не любезен,
И часто покидал наш тихий склеп.

Он в поисках бесплодных вечно рыскал
Каких-то странных выспренных идей,
Но жизнь бомжа без паспорта и близких
Не принимал. И не любил людей.




И вот однажды в спеси и гордыне
Он возжелал – ну что с него возьмёшь! –
Вдруг править нами присно и отныне,
Внедряя лицемерие и ложь.

Конец был предрешён. Собрали мусор,
Гореть способный, верные бомжи,
Дерябнули. И, завершая тусу,
Я гаркнул неизбежное «Вяжи!»

…Спит совесть, плесневелая ошибка,
И только с неизбывною тоской
В бомжатнике моём играет скрипка.
Гармония. Согласие. Покой.

Девиатор: Про трезвый подход к жизни

Жизнь коварна, это не игрушки,
Надо жить предельно осторожно,
У меня в кармане – травмо-пушка
(Благо, что купить её несложно).

Вышел из подъезда – там засада:
Пара гопарей с кайлом и финкой,
Только раздражать меня не надо –
Пистолет сильней любой дубинки.

Променад продолжил я неспешно
(За спиной остались два калеки),
Я их добивать не стал, конечно –
Как-никак, а тоже… человеки.

И к метро не ткнёшься – просто вилы!
Там народ с фантазией больною:
Щипачи сплошь с бритвами, дебилы,
Да менты с дубинкой заводною.

Только мне моей судьбы примочки
Как ни странно, даже не противны:
У меня в ботинках – две заточки
И топор под курткой портативный.

Если же какая-то скотина
Вдруг на крыше с кирпичом в засаде –
Под бейсболкой у меня пластина:
Не проколешь, сплав титан-ванадий!

Я иду, а ушки – на макушке,
Чтоб не оступиться в катаклизме,
Жизнь в России – это не игрушки,
Надо быть готовым к этой жизни.

Девиатор: Но если уж взялся анАтом
Вещать упрощённым ребятам
Про лоно, про пятки, про вены
Почившей на рельсах Елены,

Он должен бы знать, что и ноне
Тот клитор находится В лоне,
Не НАД, а ПОД лонною костью…
(Простите занудного гостя!)

Девиатор: Хочу славы Капустиной

Я вымочил в штиле наших с тобой морей
штаны, благо что моря не до потолка
я сушу их на спичках – гляди скорей…
не на штаны – на чернильные облака!
не надо не трогай мой стереотип
тем паче не вздумай его ломать
много было таких Ксантипп
(сбиваюсь на ритм и рифму, ебёна мать!)

Фу сейчас отдохну и снова без ритма и рифм
без мыслей – они так банальны…
кстати, у тебя вместо пальцев струны, вместо позвоночника – гриф
а ноги ваще – виртуальны…
к чему это я? Ах да, я – на Луне
и жду от тебя звонка
(банальные мысли втекают извне
но мы их завуалируем а пока…

Попашем землю, попишем стишки,
проливая в асфальт разбавленный колой рэгги,
рифмуют и запятые ставят одни дураки
(такие в текстах моих тэги!)
глотай глотай музыку глаз моих
что ты не знаешь как глотать музыку? Детка!
да так же как пьют ИЗ левой руки
или едят ИЗ правой ноги… конфетку

а я все никак не научусь писать поперек линованной бумаги
может попробовать вдоль?

За твои Foo Fighters!

Девиатор: Конец Вселенной

…А в ванной – сгорбленным обмылком –
Новопреставленный Васёк,
Лишь опустевшая бутылка
Торчит меж кривоватых ног.

Увы, закончен путь бездарный
Не на вершине бытия,
А в куче антисанитарной
Отвратно-грязного белья.

Льёт свет созвездий паутина
На преходящий трупный тризм…
Какая грустная картина,
Какой отъявленный трюизм!

И даже как-то рефлексивно
Мерцает старое биде.
Маниакально-депрессивный
Психоз. Увы, период «Д».

Девиатор: Из объяснительной Е.Проказова, поэта и гражданина

В кроваво-пепельном луче
Уже увядшего заката
Вискарь искрился так, что Че
Глаз щурил свой подслеповато.

Я полчаса тому назад
К нему за стол подсел без спросу,
Чтоб, глядя в карие глаза,
Задать ему пяток вопросов:

«Вот ты, повстанец и герой,
Зачем играл со смертью в фанты?
Зачем весь этот геморрой
На Кубе, грозный команданте?

Где счастье, где социализм,
Где вожделенная свобода?
К чему весь этот онанизм
С того, семнадцатого года?

Когда б не беготня в горах
и джунглях с пламенным Фиделем,
Вы вместе дОжили б до – ах!-
Всего того, чего хотели.

Ну, да твой бравый силуэт
На майках, постерах, обложках,
Но ты же тоже – разве нет? –
Чего-то заслужил немножко!

Как Кастро, жил бы во дворце,
Вставлял бы в задницы кубинкам…»
Тут передёрнулся в лице
Товарищ Че, и вмиг ботинком

Откинул стул и встал в свой рост –
Красивый, смелый, бородатый –
И, не закончив свой вопрос,
Я плавно полетел куда-то…

Вот так могучей пятернёй
Меня направил Че Гевара
Опасть застывшею дриснёй
На свежий ягель возле бара.

…Поверьте, господин сержант,
(Пусть я поэт и слишком молод!),
Товарищ Че – ведь он гигант,
И лапа у него – что молот!

Поверьте, стёкла я не бил,
Не рвал пожарного гидранта,
Как кто? Ведь я же говорил –
Всё он, ну этот – команданте…