Важное
Разделы
Поиск в креативах
Прочее
|
Рекомендовано:: - Одеколон, селёдка, и поэт ПастернакОдеколон, селёдка, и поэт ПастернакАвтор: Шизоff Я проснулся весь скрюченный и с изморосью на лице. В очень национальном похмельном сне меня кушали волки, методично вырывая из тела различные органы. Когда добрались до сокровенного, я закричал и проснулся.Окно было широко распахнуто. Приближался миллениум, и я, видно, загодя готовился шагнуть в третье тысячелетие. Репетировал. Хорошо, что не шагнул…. Вымерз, однако, как клоп. Ночная прохлада анестезировала всё на свете, чем живёшь и чем мучаешься. Головную боль, запахи и воспоминания. Только голод остался. Я не ел уже пять дней. Я пил. Мешал и не закусывал. К вечеру рождалась иллюзия, что с калориями всё тип-топ, но наутро пошатывало. Даже тень стала какая-то вялая и нестабильная. И денег больше не было. И взять в долг -- уже не взять. Занял у третьих, чтобы первым отдать. Про вторых можно пока не думать, но сытости это не прибавляет. Накатило вдруг: если не закрывать окно, то через пару суток можно спокойно умереть во сне. Перспектива заманчивая, конечно, но буддистская какая-то, даже языческая. Не по-людски. «Питие на Руси есть веселие». Из этого постулата надо исходить, а значит -- жить надо. Я закрыл окно и сразу запахло псиной. Выбрал бычок пожирнее – у меня, слава богу, трёхлитровая банка бычков – и, закурив, стал смотреть на тех, кому сейчас ещё хуже. Напротив – зубная клиника. За большие деньги людям их собственные зубы дерут с шести утра. Тонизирует. Меня, разумеется, не их, болезных. А что, если пойти вниз, встать у дверей в заведение, и предложить свои услуги? За долю малую всё повышибаю – и то, что ещё болит, и то, что уже болеть никогда не будет. Зря, что ли, я боксом в детстве занимался? Похоже, что зря. Ноги ватные, руки отнимаются, в недрах черепа упражняются японские барабанщики. Там, где желудок – несносная резь, а кишки нет-нет, да и споют тонким голосом. Надо поесть. Надо поесть. Надо…. …если не купить, то украсть. Украсть и съесть. А там можно и о смысле дальнейшей жизни подумать. Сперва – физиология. Метафизика подождёт. Не повезло. Старая карга Софья Моисеевна, «первая пионерка», уже спозаранку вылезла, заняв жёсткую позицию посреди общественной кухни, как ближневосточное государство Израиль. И смотрит на меня, как на палестинскую автономию. Добро бы кашеварила -- я хоть духом напитался, а то кипятит в банке из под керченской сельди некую серую в кружевах дрянь, и отравляет, гадюка, миазмами. Я чайник налил, поставил – жду, типа того. Из-за этой замшелой церберши к холодильнику Ленкиному не подобраться. Они с Ленкой, прошмондовкой, друг-друга не переносят, но всё равно настучит, мумия. Ленка-то ничего, мы с ней пару раз были взаимонеразборчивы в связях, но мужик у неё полный кока. Чуть не посадил меня, под хулиганку подводил. Ну а тут – воровство, если не разбой, припаяют, м-м-да…. Взгляд у первой пионерки – как контрольный в голову. Я не стал дожидаться стадии закипания и ушёл. Вообще ушёл из поганой квартирки. Даже дверь не стал запирать от огорчения. Конец ноября в Питере – хуже не придумаешь. Темно, морозит уже не по-детски, задувает, да ещё и прослабит порой то снегом, то дождиком. Наматываю по району бессмысленные сучьи петли, но не благая весть навстречу идёт, а исключительно суровые люди, и лица у всех подлые с самого утра. Рано я выбрался, отогреться толком не успел. Только периферию начало ломить вчерашними шлаками и токсинами, а серёдка так заиндевевши и осталась. Чувствую себя, как девочка со спичками у писателя Андерсена. Баловалась на улице огоньком, да ласты и склеила в глубокой задумчивости. Похоже, очень похоже…. Со спичками? Огонь? Огонь – это пожар. А пожар – это пожарники! Я улыбнулся так широко и радостно, что встречная женщина отшатнулась. Я вспомнил! Кажется, над тоскливой низиной моей души вразрез туч показалось доброе солнце…. Андрон служил пожарником, но по жизни был поэтом. Или наоборот. Сутки через трое он спасал людей и городское имущество, причём рисковал жизнью. Затем трое суток опохмелялся, приходил в себя от геройства, и пел песни собственного сочинения. В основном про синих китов и пожарно-караульную службу. Некоторые песни мне нравились, особенно одна, состоящая целиком из метафор. Обычно до неё дело доходило в самом конце, после литры съеденной, когда уже струны порвались и челюсть в трёх местах вывернута. Это, поверьте, было покруче Сальватора Дали. Что-то вроде гибрида Дюшана с Магриттом. Лично я, как художник, именно так воспринимал. Он был не согласен, но утешался тем, что я не разбираюсь в поэзии. С этим, в свою очередь легко соглашался я, и поэтому до драки не доходило. Но самое главное: он сравнительно недалеко жил и почти наверняка опохмелялся. Странным образом мы довольно давно не пересекались, и потому всё, что я ему был должен, уже автоматически помножилось на ноль. Уже подходя к перспективным дверям, я с ужасом представил, что Андрон на сутках и огнеборствует, но он – служите Господу с веселием!!! -- оказался дома. -- А ты чего…. -- в крупной вязки свитере и небритый, он смахивал на известное фото писателя Эрнеста Хемингуэя. -- Извини, что без звонка,-- я шагнул в прихожую и быстро снял ботинки, чтобы меня было труднее выгнать, -- Шёл вот мимо, вспомнил…. Давно не виделись, Дюша, братан! Держи краба! Он без особого энтузиазма подержал мою слабую руку. -- Написал чего-нибудь нового, позитивного? Давно не слышал тебя, вот и решил освежить, прикоснуться к высокому…. -- Проходи, -- тяжело вздохнул он, припёртый к стене нездоровым интересом к собственному творчеству. Ну, прошёл я, а что дальше? Что мы имеем с гуся? В чём пафос такого бытия? Мало того, что дублёр Хемингуэя был отвратительно трезв, так ещё впал в задумчивость до кучи. Случалось с ним такое горе. Причины могли быть разные, а результат один: песельник становился мутным до безобразия. Он долго смотрел мимо тебя постным взглядом, шевелил губами, и внезапно выдавал нечто сакраментальное, типа: «Если ты говно, то и не шлёпай тут!». Возражать не рекомендовалось, так как героический пожарник с удовольствием лез в драку. А на сей раз у него в башке струна лопнула, не иначе. Я закурить попросил – не дал. И не просто, а грубо и ехидно. Бросать посоветовал. Отказал в последней просьбе, можно сказать, умирающему. Да ещё и намекнул, что от таких колдырей с непотушенной сигаретой -- культурно-исторический центр выгорает. Это меня задело слегка. Я, какой-никакой, но художник. Ещё неизвестно, кто из нас двоих культурнее…. Тут я вспомнил, зачем пришёл и опять спеть предложил. -- Ты что, правда, за этим припёрся в такую рань? – спрашивает хам и пожарник, глядя на меня с подозрительным отвращением, -- С чего бы это?! -- Не хочешь – не пой, -- отвечаю, губами дрожа от обиды, -- Я вообще могу уйти, если напрягаю…чаю попьём, и пойду….Чаем напоишь? Или тоже бросать пора? Говорю, а сам в гадкое ноябрьское окно поглядываю выразительно: погляди, мол, куда гонишь, сатрап. В чернильном холоде за окном какая-то злая позёмка наметилась. Он тупо смотрел на позёмку минуты две, а затем решился: -- Ладно, спою… чего ж не спеть? – потянулся за гитарой, -- Написал как раз одну штучку…. Или чаю? «Чаю, мать твою, чаю! И булки с маслом, и сыру, и колбасы!!! И водки, водки полкило!». Это у меня душа взвизгнула, а вслух я с культурной томностью протянул: -- Ни хлебом единым…. Спой, светик, не стыдись! Век воли не видать – такого я от него не ожидал! Я, как последний материалист, о докторской колбасе мечтал, о ветчине в оболочке бредил, а он…. Разбередил он меня, устыдил и ошарашил. Запел, и поволокло меня от колбасы в эмпиреи. Что-то грустное, сосущее в груди, про любовь к той, что ушла и всю жизнь разворотила, будто наступив в муравейник, и сломленные болезненным недоумением муравьи расползлись в разные стороны души, и затосковали в продуваемых всеми ветрами её закоулках…. Про муравьёв ничего не было, но у меня образное мышление, и пока он пел, эти мураши у меня по спине шерудили, в мозг забрались и сердце пообгрызли. А когда он низким от горя тембром признался, что всю душу ему «как ящики комода» наружу вытряхнуло, то я не выдержал и заплакал от голодного умиления…. -- Ну, как? – поинтересовался он у меня, с некоторым удивлением наблюдая, как я сморкаюсь и всхлипываю, -- Понравилось? Я вообще косноязычен, а в волнении особенно. Да ещё и телом дёргаюсь, как в крапивной лихорадке. Так себе зрелище, на любителя. Но зато сразу видно, что искренно. Одни междометия, но точно в цель. Он мои всполохи благосклонно отметил, мычание перевёл, и уже вполне миролюбиво подытожил: -- Ну а хули ты думал…?! Пастернак, всё-таки…. У него не было ни сыра, ни колбасы, ни совести. Мало того, что с Пастернаком надул, так ещё и в остальных житейских смыслах банкротом оказался. Сидим на кухне как блокадники: стены газетами под поклейку заляпаны, чайник с кипятком, и снулая рыбина посередине стола, холодная и непривлекательная. Такой вот натюрморт. «Едоки картофеля» у Ван Гога – и те поаппетитнее будут. Соцреализм какой-то, с уклоном в жёсткий сюр. -- Селёдку будешь? Хорошая, пряного засолу…. Доведя меня своим литературным воровством до слёз, пожарник подобрел и стал заботлив. -- Хлеб у тебя есть? -- Нету! Вообще голяк! Я же тут и не жил последние два месяца, вчера только заехал – обои привёз. И плитку. Видишь – ремонт. Только вобла эта в холодильнике завалялась. -- Давно валялась? -- А хрен её…. Не пахнет, вроде…. Будешь? -- Буду. Больно смотреть как режут мёртвую сельдь. Я ненавижу сельдь, она ассоциируется у меня с банкой, в которой Софья Моисеевна кипятит свои серые подштанники, я не кушаю сельдь даже с хлебом, а без хлеба тем более, но смотреть, как из вспоротой тушки с писком вылезают солёные в пряностях внутренности – ужасно! Отрезанная голова смотрела на меня круглым от смертного ужаса глазом, а вскрытый рот застыл в недовыплюнутом проклятии. Вспомнился утренний волчий сон. Затошнило. Андрон расчленял склизкий трупик и по ходу рассказывал. Грубо и неумело. От того, как он кромсал и рассказывал – тошнило ещё больше. Он рассказывал про любовь. Я этого не выношу. От этих историй дурно пахнет. На пустой желудок – особенно. Ему почему-то казалось, что мне интересно слушать пошлую сагу. Поэтому он рассказывал в подробностях. Подробности доставляли ему странное поэтическое наслаждение, и он плотоядно хихикал, потирал липкие рыбные руки, чмокал губами и ёжился. Вёл себя как социалистический Гумберт Гумберт наедине с Лолитиными трусишками. От накатывающих тошнотных волн я ушёл в себя поглубже и даже зажмурился мозгом. В открытых глазах отражались перламутровые кишочки, ноздри скручивало ненавистным душком, в уши монотонно капал бессовестный яд. Сам я уезжал всё дальше и дальше. Отогревшееся нутро расползалось подтаявшим рыбным желе, из которого натужно выдиралась не до конца замазанная слизью грустная мысль…. -- Эй, ты как?! Одну ангельскую рожу я признал сразу – Андрон, пожарник мой знакомый, на гитаре поёт….а второй…. белогвардеец какой-то из фильма…. с такой мордой комиссаров расстреливали, а девок – шамполами, шамполами…. Комиссаров-то правильно, а девок пороть…. -- Сука ты, ваше благородие, -- прошептал я в багровую задницу с пшеничными есаульскими усиками, -- Все вы, бляди, Россию продали, креста на вас нет…. -- Живой! – обрадовался ангел, -- Не ссы, Андрон, у него мотор с бодуна захлебнулся, надо посадить его, ну-ка! Меня посадили. Странное ощущение – внутри башки вроде лампочка включена, а весь мир тёмный, конкретный и будто издалека бурлит непонятными звуками. Звуки набухали смыслом, из случайных речевых пазлов туго и неохотно складывался безобразно пахнущий привычный мир. -- Что…со мной…было…-- губы не слушались, шевелясь сами по себе. Было совершенно всё равно, что со мной приключилось. Мне объяснили. Я равнодушно слушал про то, как упал, закатив глаза в угол; как белогвардейский друг, пришедший класть плитку, думал, что Андрон замочил меня; как меня волтузили, щипали и тыкали. Было абсолютно всё равно. Друг оказался Петей, и не офицером, а банальной ВОХРой из супермаркета. Он не продавал России в 20-е, он выносит её по частям сейчас. Отношение к Пете не менялось – я видел по лицу, что Петя может пороть и вешать. Андрон можеттушить, гасить, расчленять и любить восьмиклассниц. Я буду есть эту сельдь и слушать, потому что я слаб и такая же гниль…. Петя не принёс водки и хлеба. Петя урезал бутылку одеколона. Грамм 400 зловонной арабской микстуры в нарядном флаконе. Андрон вчера отдал наличные деньги родителям восьмиклассницы – за любовь надо платить, бесплатный сыр…. Андрон попал в мышеловку, его можно понять. Восьмиклассница медленно, но неуклонно растёт. У них всё будет хорошо, вот только надо обои и плитку, а потом он привезёт её сюда, и платить калым будет не надо…. Петя хочет обменять одеколон на водку в ларьке. Андрон в ларёк не пойдёт – ему претит унижаться, он поэт и личность, а не абы что…. Я идти не могу, они это уже поняли, я и сижу криво, но может…? -- А в чём…дело….можно….фурик на троих….в армии только влёт…. Две минуты они возмущённо отказываются, а на третьей – мы все вместе ищем знак категории. А- отлично, Б- покатит, С- вилы выйдут…. Покатило, однако….. И правда – зачем идти в ноябрьскую муть, где позёмка? Зачем унижаться с плебеями в ларьке? Поэт, художник, почти офицер…. Мы пили сирийскую дрянь и закусывали посмертно истерзанной сельдью. Разбавленный в стакане одеколон напоминал мне блатное парижское «Перно», пожарник всё больше становился поэтом, казнокрад Пётр на глазах обрастал аксельбантами, и после третьей стал рупором перестройки. После четвёртой – Пастернак начисто вытеснил из себя Андрона, Пётр Иванович Глызь – обернулся совестью нации и кавалером всех сразу крестов и подвязок…. Мужчины, в лёгком подпитии, иногда позволяют себе…. Пройтись, так сказать, по сокровенным уголкам, о дамах, то-бишь…. Что ж, все мы люди, пусть даже и интеллигентные,…тоже не чуждо…. Сельдь, розовое масло, пожары, шомпола, Пастернак, по последней, у него на неё стоит, можно куртку в ларе замешать, я не только художник, но ещё и гонец, что за вопрос, какой обморок, щас, мухой, без меня только не рассказывай, пятнадцати нет, а сосёт так!!! Бегу, пулей, уже прибежал, ну так, что она там сосёт?…Петя только в очко?! Ну, вы Пётр Иванович, экстремал и затейник! За вас! За нас, мужчины! За цвет нации! Я проснулся весь скрюченный. Окно раскрыто. От подмёрзшей лужи на полу пахнет фиалками и рыбьим жиром. В луже плавает чей-то глаз. Я не помню как пришёл. Я не помню как лёг. Я смотрю в ночной провал, где от страха мечутся глупые звёзды. Я снова не выпал с четвёртого этажа, хотя следовало бы. Я думаю о любви. Странно, но в книгах любовь пахнет совсем иначе – жасмином и амброй, в худшем случае мускусом. А от нашей земной любви разит сельдью. Пока там ланиты лобзаешь и перси всякие теребишь – амбра не амбра, но приятным парфюмом отдаёт, а когда добираешься до сокровенного, от него – валит сельдью. Немытой, противоестественной, грязной вознёй, спрыснутой палёным одеколоном. Я стою на подоконнике. Если тебе ещё нет тридцати, а Пастернак пахнет одеколоном и сельдью, то зачем жить?! Стыдно быть скотом, стыдно, стыдно, стыдно…. Если так жить, то через пару лет в третье тысячелетие меня не пустят. Совесть не пустит. Нельзя пускать таких в третье тысячелетие, мы и это уже обосрали, как смогли….Что скажете, звёздочки? Шагнуть? -- Шагай, -- согласно мигнула Венера, звезда любви, -- Без эротики, правда, -- край! Теги:
14 Комментарии
#0 00:30 27-07-2007X
АД Песдетс и ужосбля. Потрясно. это, бля, шедевр! до обморока главного героя. дальше... дальше перебор с образом селедки. имхо. да пох, впрочем! все равно, ахуительно! *изглодав от зависти локти до кости, ушел тренироваццо на кошкаг* а давайте афтара атпиздим?за талантливость бля. Как-то даже муторно сделалось...Мощно axuenno. drugie epiteti daje v golovu ne lezut. Супер! Очень-очень хорошо написано.Мы тоже пили этот одеколон , он назывался "Спартакус"( прямоугольная огромная бутылка, с гладкими гранями) Жуть! Я, как и Самит, не оригинален нисколько - охуенно. И с селедкой - в плепорцию, без перебора. И Пастернаку не обидно в столь благородной компании. Рефлексия как она есть. Тока пожарник неправильный - я не зря тебе нащот двух суток намекал))) Первые сутки после смены - ацкая пианка, вторые - столь же ацкое похмелье, третьи - "тока чай". Сутки перед сменой вЫходиться надо, иначе сдохнешь в аппарате. Но это так, по ходу дела разъяснение. По тексту - охуенно. Очень знакомые ощущения и переживания. Шизоff, тебя жизнь, видать, потрепала изрядно. Молодец, красиво всё описал. Как в жизни. Помню, году так в 1990 или в 1991 пили коктейль "Александр третий" - смесь одеколона "Тройной" с одеколоном "Саша". Ужасная смесь. Видимо, в то далёкое время здоровья было побольше, чем сейчас... уже классика натурально шедевр. "зажмурился мозгом"... "закусывали посмертно истерзанной сельдью"... эх, да хоть всё цитируй! кстати, напомнило вот это психопатриевское: http://www.litprom.ru/text.phtml?storycode=8989 Есть определённый смысл сделать апгрейд, коллеги. пронзительно ваще супер... Охуительно! Просто охуительно! Лучшее на этой неделе! И рубрика в тему. ...блядь, замучает меня ностальгия. Ой, блядь, как хорошо. И это ведь я только до половины добрался! в рекомендовано Респект! Очень здорово, толька одна фраза не понравилась - "в крупной вязки свитере и небритый, он смахивал на известное фото писателя Эрнеста Хемингуэя." Избито это уже очень. А в остальном - респект! "и лица у всех подлые с самого утра" - !блять! Нобеля за это! Пульцера! Ебануться, как точно! Я это видел тыщщи раз, а как назвать не знал... хули тут сказать........... ахуительнейше..... про селёдку особенно скужжжжжжжжжжжжжжжжна хотя про меня есть, зачет на лифте что ль покататься Хуйли там говорить.В тираж!!! Рапечатаю. Хороший рассказ. Я только не вкурил, как это охранник Россию "выносит по частям сейчас". Там до него вынесли давно. Да и злой автор какой-то - всех ненавидит, даже того, кто выпить и пожрать последнее ему даёт. Пизду с селёдкой сравнивает. Он, наверно девок не только бы шомполами. Что-то не то, хочется верить, а не можешь. Но талант несомненный. Отлично В печать Хотя, это не сегодня написано. Может, уже напечатано. Распечатаю. Почитаем вдумчиво. написано полгода назад. не напечатано (так думается)))) Спасибо, друзья Шизофф, сцуко, ну почему ты в Питере?! "Се человек!" (с) Вот с кем бы я напился! дыр_КОпф: Приезжай) Многие уже приезжали, поглядели на афтара и на прототипов) Шизоff 16:45 27-07-2007 ole_ole@inbox.ru кинь сцылу на свое мыло, если не в лом. Вещщь! Вот и обвенчали автора на "Рекоменд". Поздравляю от души. Теперь ты Литпрому кровный подельник. Хуй соскочишь.. ыы Зело порезвила фраза - зажмурился мозгом. Шырвинтъ: Спасибо, а что это значит? Я в этой тусе аки слепой щенок) это значит, почет тебе и уважение на всю жизнь)) рубрика "Рекомендовано" вполне заслужена. Всего тебя я не успел почесть, ибо ты появился, как я в отпуск уехал, но я обязательно наверстаю. Зело порезвило еще твое стебалово про Шатуна, Лесков ты наш... Шырвинтъ: Заебись) Это обязывает...только порху мало) Ладно, будет день - будет пища великолепно! Заставил себя бросить читать! Оставлю "наПотом"... Боюсь башню сорвет... Нах,... потом.. потом как грицца - не поймите меня правильно, но ведь это очень на Веничку Е. похожэ. а вот теперь поймите меня правильно - из моих уст это - неибацца похвала. ДА ДА ДА !!! это стоит читать!!! аффтар глыба!!! вас пара на бумагу перенасить. нетленко !!! Браво!! это очень хорошый дегзт вышак неимоверный, автор - достойный продолжатель добрых традиций Довлатова, Ерофеева и Буковски. с удовольствием заимел бы печатный сборник рассказов данного автора, ежели бы такой существовал. потрясно. охуенно. слов нет. Неплохо, весьма. Тока почиму Софья Моисеевна осталась не выибанной? Какое-то лёккое разочарывание. Мощщнейщайа вещщь!!! я в шоке!!! история героя Хабенского в "Богине" Литвиновой. тот шагнул-таки. Весчь!!! Очень хочецца приписать себе авторство фразы: "пару раз были взаимонеразборчивы в связях"! Редко со мной такое случается. Очень понравилось. Аффтар - маладец! Блестяще! Что ж я,мудак, это раньше игнорировал. Мучо грасиас. Как же ахуительно...пиздец... я тут был отвекся, тока добрался до ресурса. прочеткал наконец. с рубрикой поздравляю, и полностью с не ..и полностью с ней согласен. распечатала в начале недели кое-чо себе почитать..оказываецца, у нас тут новый качественный автор. Ну наконец-то. рассказ понравился... тока чо-та "пожарник" как-то слух режет Подружка Я в курсе, что "пожарный". Но мне как раз режет слух правильный вариант, выбирал по звучанию, позволили себе...да и всегда позволяю. Это не математика, где Х на У менять опасно. В таких случаях - терпимо. ну, кому что режет... С рубрикой согласен. Хотя текст вызвал противоречивые ощущения. Метафизика подождёт, беспизды. хотел вылажить расказик про свою клиническую смерть, но видимо нахуй. бездарен...насколько же я бездарен. Шизоff...был бы я завистлив- пясдоф бы навешал))) хули скажешь. ахуенно. про палестинскую автономию панравелось блять, автор, пиздец)))))))))))))))))))))))))) Образность фантастическая! Я только в середине чтения обратил внимания на рубрику и сразу согласился, что по другому и не могло быть. еще до софьи моисеевны возникло стойкое ощущение, что читаешь жванецкого. после появления моисеевен ощущение окрепло. жванецки, конечно, хорошо пишет местами, но в данном случае это не комплемент. не вкатило. Зачотный опус. *Вроде читал, а камента нет* Давно читал, но почему-то не откаментил. видать слов не хватило. А ведь это лучшее произведение Шизоффа. пошли вы нахуй, редакторы, у меня давно распечатано Франкенштейн Ой, не прав! Однако, судя по дате, ПиАр...Анто с тебя книжко с афтографом...а лучше бандероль! редоки, вы бачите каку указивку вам дал Чс? однако вьюноша без страха и упрека ЧС, 01:09 Вас не понял, повторяю, не понял, пашолтысамнахххуй, прейом, прейом Я ваще ржунимагу с вас Дежавюшнешься тут ночью Рекомандетс! Шікарно напісано,но целый день тошніт.Да делайте вы там что-нібудь!Как хорошо вдалі от Родіны А ведь это лучшее произведение Шизоффа(с) согласна Да, это сильно. Талант не пропьёшь говорят. так и есть. плывем по узорам куда заведет — хуй знает отличная вещь. характерно, что спустя четыре года выскочил одеколон с ветчиной, как подтверждение фееричной на первый взгляд гипотезы ничитал наверное хуйня какая-нибудь а нет оказывается читал 4 года и 2 с лихуем месяца назад, давно это было. Ахуенне! Пиздец, Сиржант, весело тогда было обратил внимание, что два года спустя появился дважды Гумберт на ресурсе. мне чота казалось что он тут ваще не больше года. время летит, сцуко. Да,2007-й интересный был год на Литпроме, много кто появился.Ты, МС, Петя. А я был забанен Сфинксом наглухо с 7-го января по конец мая за наезд на него но уже осенью этого года мы были с ним вдвоём на тусе Удаффкома гг да уж, пара лет тогда бурных были Да, есть некая идентичность. неожиданно решил перечиать алкогольного классика — ночью порыв был — а тут ба — текст то ровнёхонько 5 лет на ресурсе лежит Еше свежачок «Мне уже многое поздно…» Юрий Лоза *** Я не стану уже королем рок-н-ролла И владельцем заводов не стану уже Ни певцом, ни звездой мирового футбола С парой сотен авто дорогих в гараже Не открою музей, ресторан на Монмартре, И научных открытий я не совершу, Не сыграю ведущие роли в театре Потому, что на дядю чужого пашу!... Однажды брёл сентябрьским жарким днём,
на запад, в направлении пивнухи. Свистели птички, твари, ниочом и эти звуки мне влетали в ухи. По сторонам хвостами шевеля, валялись кисы, томные ,как Тома. Палило солнце как конфорка, бля, Мир замер в ожидании облома.... Пьяный отец смог доползти только от калитки до середины двора. Там окончательно выдохся и уснул праведным сном, оглашая округу оглушительным храпом. Дети решили на всякий случай обвести тело папы мелом. Так всегда делали следователи в их любимой передаче "следствие вели".... ПОРНО ПРОЛОГ
В яростном ритме движеньями сильными на перепутье реликтовых троп мощно владел Зинаидой Васильевной доисторический питекантрóп. С рыжей копной запрокинувши голову, плотный крепыш, коренаст, невысок, даме в ладошки с коленками голыми больно втирал плейстоценский песок.... Время свое Берроуз. Проходит Летов.
На подоконнике Цветаева растёт об этом. Стану ночным, лежачим, одиночным пикетом, Смотря как Хлебников черствеет, прикрывшись пакетом. От чашечки Прокофьева в висках Войнович. Долька Лимонова на дне порабощает горечь.... |