Трезвость-один

Автор: Психапатриев Жену, как я понимаю, в тот момент больше устраивал вариант развода. Но мамочка, опытная интриганка, действуя методом сдерживаний, уступок и противовесов, каким-то фантастическим образом договорилась о продолжении нашей семейной агонии. После долгих двусторонних переговоров на кухне, провонявшей тухлым мясом, чесноком и моим перегаром, обе стороны пришли к компромиссному решению. Молодой семье решено было выделить значительный транш на оклейку коридорных стен обоями и покупку видеомагнитофона, а меня под строгим женским контролем и конвоем этапировать в местный КНД на моральную перековку и антиалкогольное кодирование. Резолюцию высокое жюри принимало, разумеется, без моего вербального участия, но при молчаливом похмельном согласии, укрытом драным пропотевшим одеялом и сдобренным капельницей глюкозы в изрезанной левой руке.
Чтобы кодирование прошло безболезненно, а самое главное – подешевле, созванная на патриархальный совет куча родственников откопала из глубин своих памятей могущественного специалиста, нашего семейного, в трех поколениях, нарколога с птичьей фамилией Воробьев.

Для конфиденциальности осуществления проекта к Воробьеву меня доставили вечером в воскресение, на тонированной «девятке» с вероятно фальшивыми транзитными номерами. После долгих блужданий по разветвленным, как римские катакомбы, подвальным помещениям наркодиспасера, мамочка, жена и невестка по старшему брату вывели меня к обитой засраным мухами кожзаменителем двери с вываливающимся замком и треснувшей оргстеклянной табличкой, на коей масляной зеленой краской криво было выведено – «Воробьев Х. Ф. – нрклг.»
«Х.Ф. – Нрклг». встретил меня кривозубой улыбкой и родным запахом свежего перегара:
- Ой, кто это к нам пришел? Сережа? Любочкин зять?
- Сергей. Да. – отрыгнул я свое конспиративное имя, и почувствовал, как неудержимо краснею.
- Пьешь, значит, Сереженька? Ай-яй-яй – с интонациями доброго старичка из советской авторской сказки спросил Х.Ф.
- Ну… - попытался я уйти от неприятного вопроса и опять покраснел.
- Пьешь, мальчик мой! Пьешь, сука, как заводная игрушка – резюмировал, повышая голос, Воробьев – Ну ничего. Не таких ставили на путь истинный… - доктор сделал мхатовскую паузу, тувинским рыком прочистил горло, и, вращая для устрашения красными от полопавшихся капилляр, глазами, хрипло заорал - Будешь еще пить, сука!? А!? Тварь! Будешь, козлина жирная, Родину, блядь, пропивать!? А!? Знаю, таких, ни хуя, в жизни не надо! Только бы портвейна, блядь, ебнуть под забором!? Мать с ума сходит, жена вон, вся худая, а ты мудло ебучее, только жрать и умеешь!!! Свинота, перегаром на километр, вон, воняет. Будешь, тварюга пить!? Налить тебе, скотина, чтобы разорвало тебя на хуй?! – Х.Ф. вытер слюну с багрового рта и рыча, как давящийся куском парного мяса, кот, вопросительно уставился на меня.
- Не буду. Честное слово. Вы меня уже напрочь закодировали… Мамой клянусь… Мне можно идти?
- Дурак, бля… - нарколог с удивлением осекся - Денег то ты еще даже не заплатил. Это того. Сложный процесс. Долгий. Медицинский. По всем правилам науки. Я так… Психологическую подготовку просто провел. Сережа… И не кодировать тебя буду, а ЗАШИВАТЬ. Зашивать, как плюшевого мишку. Я – считай портной от медицины.
- Аааа…
- Щас, погоди. К процессу подготовлюсь. Все стерильно. Ложись на кушетку и раздевайся до пояса… Сверху, дурень. Я ж не жопу тебе зашивать буду.
Доктор зашел за ширму и зазвенел мензурками. Из-за полинялых тряпок, натянутых на деревянный каркас донеслись характерные звуки глотания, и веселое кряхтение. Я снял липкую от холодного пота рубаху и лег на дерматиновую кушетку. Успокоившийся и повеселевший эскулап бочком вылез из-за ширмы, распространяя режущее слизистую носа амбре свежего спирта. «Х.Ф» отколол кусок какой-то полулитровой ампулы и набрал кубов десять прозрачной жидкости в десятикубовый шприц:
- Не пил, как было сказано, неделю?
- Нет – соврал я.
- Даже пиво?
- Даже пиво.
- Смотри, а то тебя так щас скосоебит - всю жизнь себя в зеркале узнавать не будешь. Это ведь не «эспиралька» какая-нибудь. Это – новейшее индонезийское средство «Алкочокс». В России официально еще не опробованное, но, пиздец, какое действенное. Три года гарантии. Пожизненный отказ от бухла. Тебе даже когда стакан хлебушком накроют – на том свете херово станет. Так, что очисти свой разум перед безалкагольным счастьем, Сережа. Еб твою мать.
Мать, до этого молча стоявшая в углу, поморщилась от матерщины, но потом ободряюще мне подмигнула. Жена нахмурила брови. Невестка осталась глубоко безразличной.
Доктор протер спиртом ложбинку в моем локтевом суставе, глубоко вдохнул красным носом из ватки и воткнул в вену иглу. Прозрачная жидкость окрасилась темной кровь и поршень шприца начал вводить в меня «Алкочокс»
- А это. Он ваш этот «Алкочокс» без противопоказаний?
- Да вроде нет. Не должен быть. Разве что потаращит пару раз тебя конкретно. Честно говоря – ты первый в городе. Как космонавт. Юрий Гагарин отрезвляющей медицины...
- Эээээ! Не надо мне ее колоть!
- Да не ссы. В Хабаровске пробовали – полгорода пить бросило. И возьму я с тебя на косарь меньше. И опять таки, благородный вклад в медицину. Ты Кена Кизи уважаешь? Он ведь…
В этот момент меня основательно повело, и я не дослушал докторскую сентенцию о великом американском писателе. Вчерашние три литра пива попросились наружу и я блеванул, осыпав доктора пережеванной кислой капустой с клюквой и подсолнечным маслом…
По выходе из диспансера в последнюю очередь меньше всего хотелось выпить. Больше всего – помереть и быть похроненым на спокойном деревенском кладбище в районе «Зверосовхоза» Емельяновского района Красноярского края, где у старика Матвеича такой вкусный самогон…

На работе к новости о навалившейся на меня, со всей дури, трезвости, со всеми вытекающими, отнеслись с подозрением. Однако, через неделю без утренних опозданий, перегара и небритости, люди, включая начальство, перестали, как прежде, обходить меня стороной. В пятницу, я даже попал на планерку, где получил первое за несколько месяцев нормальное выездное задание. Выяснилось, что в Бичуганском районе стайка пятиклассников анально надругалась над местным священником.
- Как надругалась? – переспросил я
- Как, как!? В жопу выебли попа - так ему и надо. Настоятеля Богопередвиженской Церкви отца Никодима. 29 лет от роду.
- Пятиклассники?! Хуясе.
- Точнее один учащийся ПТУ, два пятиклассника и два четвероклассника. По очереди или в складчину – пока не понятно. Поедешь выяснять. Материал сдашь в среду. Полоса за тобой.
- Бля. Я слышал, что попы ебут детишек, но чтоб детишки – попов, никогда.
- А может это народные мстители, Псих. Боевиков насмотрелись, новостей наслушались. Народный детский фронт анального освобождения. Смотрел фильм «Спящие»? С Дениро? Та же хуйня, только наоборот. Ловят священников, и со всей пролетарской ненавистью…
- Так ебут, то вроде католические…
- Открой глаза, Псих, миллениум на дворе – Двадцать первый век. Все ебут, даже буддисты с кришнаитами. Не удивлюсь если и староверы.
- Никогда не любил церковь.
- Небеса, к тебе в последнее время тоже, кстати, не очень.
- И чего мне там в Бичуганах делать? У детей интервью с политической программой партии брать?
- Новости в Интернете посмотри. Детей этих дьякон местный, первый заместитель попа по хозяйственной линии, из двустволки пьяный перестрелял. Троих насмерть, двое – в коме.
- Хуле, Бичуганы. Закон-тайга. Так а мне то с чего там начать.
- Все просто. Мы уже в райцентр дозвонились. Возьмешь интервью у матери попа. Он сам чего-то на контакт выходить с нами не хочет. Кстати, выяснилось, что его мамаша в 1943-м два Тигра под Прохоровкой из противотанкового ружья подбила. Кавалер ордена Славы. Будет нам и к девятому мая охуенная статья. Выезжаешь завтра на Сереге. Фотокора возьмешь. Командировочные мы тебе выпишем. Только, блядь, не жри там, а то придется, как в прошлый раз вертолетом вывозить.
- Ты чо!? Ни грамму. Я ж теперь «Алкочекс» - и меня вновь жестко скосоебило.

В Бичуганах выяснилось, что информация, полученная в редакции, мягко говоря, не соответствовала истине. Кое над кем действительно надругались. Причем анально. Пострадавших было семеро, и, отнюдь не из среды священнослужителей. Некие умельцы, оставаясь инкогнито, ловко драли в задницу местных чиновников среднего звена и так же ловко скрывались от правосудия. В списке потерпевших уже значился один заместитель главы района по хлебозаготовкам, руководитель местного лесхоза, главный ветеринарный врач на пару с начальником СЭС, приехавший на проверку партийной дисциплины москвич, начальник АТС и налоговик. Ходили слухи о самом районном Голове, но проверить их оказалось невозможным, третью неделю Севостьян Васильевич лечился от каких-то бляшек у областного проктолога.
Нить детективного клубка приходилось распутывать за один календарный день. В понедельник мы должны были находиться в региональном центре с полным отчетом и фотографиями…

Продолжение скоро…
Психапатриев ©