Важное
Разделы
Поиск в креативах
Прочее
|
Литература:: - Герой / La Petite MortГерой / La Petite MortАвтор: НевозможнаЯ - Значит, сочинение завтра вы будете писать на тему "Настоящий Герой", тема, надеюсь, всем ясна? Что смешного, Королёва? Чтобы тему героизма раскрыла в своём сочинении полностью!- Настьк, ты про кого завтра будешь писать? - Про большой и красивый хуй, конечно же! Про героя, дурик! - Герой обыкновенно мёртвый и в жопе с дырой, хры-хрыыы - Вот ты хромосом-то! - Да ладно... А я знаешь про кого? Про Зою Космодемьянскую напишу! - И в чем её геройство? Пиромания сплошная. - Не, я знаешь ли, всю правду о ней напишу. Значит, Зоя приходит в Петрищево с утра, пока все в деревне спят. Выгоняет из крайних домов голых фашистов на мороз и заставляет их мочится друг на друга, пока не замёрзнут. Расставив статуи вдоль дороги в назидание остальным, она уходит к своим. Потом она приходит уже в обед, пробирается в столовую, где выпивет весь шнапс, мочится в котел с супом, отхаркиваясь, плюёт в гамбургеры, старательно гадит на офицерский стол - кровавокоричневые серп и молот, увенчанные каплей-звездой - вообщем, ведет себя вполне непринуждённо. Взяв 28 языков, Зоя опять уходит к своим. Но ей и этого мало - душа её всё ещё требует отмщения. Третий раз она приходит в Петрищево ночью. Фашисты прячутся от неё в истерике. Зоя ловит главного, Курта Шнейдера, и всю ночь его зверски пытает: твердит ему, что он не мужик, заставляет его самого в этом признаться, оскорбляет его мужское достоинство, всячески ругает обидными словами. На утро всё же решает его повесить. Фашисты, полные злобы и желчной ненависти, но совершенно бессильные что-либо сделать понуро стоят у наспех сколоченной виселицы. Курт Шнейдер с петлёй на шее и табличкой на груди "Немужык" говорит такие слова: Камрады, найн плакать! Нихт капитулирен! Зойа, майне либе фройляйн, за нами цу коммен мильонен! Всех вы нихт преревешать! А теперь, Зойа, ты дёргать! Шнелле! Шнелле! - А помоему, герой то тут как раз этот... Карл Шмайсер который. - А дальше, короче, сюрприз: Зоя Космодемьянская - кибернетический организм ЗК-4, опытная партия которых создана руками вдовы столяра-краснодеревщика Кировского завода Николая Пердых, у которой под гнётом страшного горя открылись совершенно нечеловеческие конструкторские способности в области генной инженерии. Киборг расшифровывается За Колю-Четыре пальца, которые остались у Коли после памятного попадания обеих рук в центрифугу, когда он услышал по радио о начале войны. Через год неистовая вдова создаёт опытный образец АМ-50, запрограмированный на амбразурный бросок: по техпаспорту Амбразурный Манекен с оборачиваемостью в 50 раз, в войсках прозванный Александром Матросовым. Вдова за свои разработки на благо победы награждена тридцатью пятью орденами Ленина и отправлена отдыхать по путёвке "всё включено" в многолетний тур по Соловкам. Но сверхсекретная информация всё же доходит до верхушки Рейха и Гитлер, признав полное превосходство советского вооружения обескураженно стреляет себе в рот. - Ну а кто тут всё таки герой-то? Советский народ, у которого самая распоследняя вдова...? - Или нет, тут важно не это. В истории каждого настоящего героя прежде всего немаловажна народная память о нём. Неискажённая фронтовыми корреспондентами правда о подвиге, о самом герое, как о человеке с большой буквы Г. Этакая незыблемая, щемящая сердце при каждом воспоминании, история становления личности героя с кульминацией в виде его героического поступка. И во всём этом обязательно должен быть надрыв. Без постгероического священного надрыва нет и самого геройства. Вот про это я, Насть, завтра и напишу. Значит, год пятьдесят где-то шестой, в Краснодоне вспоминают "Молодую Гвардию". Председатель районо товарищ Гамнюк с дрожью в голосе читает список героев поимённо, после каждой фамилии толпа собравшихся, человек в восемьсот, начинает рыдать в голос. Слышатся антивоенные выкрики и проклятия в адрес фашистов. Пятичасовой митинг стремится к своей кульминации. На сладкое к толпе выводят человека, предавшего активистов "Молодой Гвардии", подлеца и труса Геннадия Почепцова. Толпа жаждет скорой расправы над предателем. - Как же ты смог-то, - укоризненно спрашивает его товарищ Гамнюк, - засунул бы язык свой поганый в жопу себе и смолчал, мне вон фашисты правую половину тела отрезали, но я им ничего не сказал! Толпа кричит: Молодец, товарищ Гамнюк! Геройский ты, оказыватца, мужык! Не то што... пидоры вон всякие. - Я не пидар, товарищи, я... - Геннадий с трудом размыкает слипщиеся от спекшейся крови сухие губы. - Ах ты не пидор, Почепцов? А кто тогда пидор? Может товарищ Кошевой у нас пидор, а? - зло спрашивает его товарищ Гамнюк. - Он не пидор, товарищи, он... - Конечно. Пидорами могут быть только фашисты. Вот ты, Почепцов, предав своих товарищей, тем самым перешел на сторону врага. А раз так, то ты есть фашист. А раз ты фашист, то стал кем? - Пидором! Пидор он! - гудит толпа. На трибуну поднимается зарёванная мать Кошевого, чтобы взглянуть в глаза предателя. - А расскажи-ка нам снова, мать, про своего геройского сына, - просит её товарищ Гамнюк. - Эх, да говорила скоко уж, - старушка скромно вытирает платком морщинистые глаза, - но сейчас вдруг вот что ещё я вспомнила. Генка ведь к нам часто приходил, я за сына его считала. А как война то началась, постоянно у нас в подполе сидели двоём. Года полтора поди. Сидят они с Олежкой в подполе и что-то вроде как пилят всё, мастерят. Всё скрипит там у них, ухает - видать работа идёт. А мне не говорили что делают, а ну думаю, вдруг какую бонбу. Полезла один раз посмотреть, а они там... они... ой, не могу я... Толпа сосредоточено молчит. - Ну да, ну гомосексуалисты, - истерично кричит Почепцов, - но не пидоры! Наша любовь была вне войны, вне политики. Она была крепка, как медицинский спирт и нерушима, как Совецкий Союз, пока Олег не предал нашу любовь. Связался с этим Тюленем. А я ревновал, само собой... я думал, так будет лучше... я думал пощадят, ведь мне обещали... Вообщем, Насть, дальше наступает по всем канонам вполне ожидаемый коллапс. Фадеев, узнаёт, что Кошевой был гомосексуалистом и той же ночью вешается. Как тебе такой надрыв? - Нет, ты точно хромосом! И герои у тебя такие же. Отстань ты! А вот я завтра про настоящего героя напишу. Про дедушку своего. И не лезь! Он геройствовать прямо с молодости начал - вся деревня от него стонала. Перед самой войной он зарезал председателя колхоза. Из-за фланелевой рубашки. И подался на фронт. Ха-ха, ну и трусы! В целом, дед был человеком не злобным, небо любил, лётчиком хотел стать. О, встаёт! И стал, потому что очень был целеустремлённым человеком - в поезде у кого-то украл документы и техпаспорт на самолет. Но главное геройство его, как ты понимаешь, совсем не в этом. Как-то сбили его самолёт в бою. Они с самолётом упали, самолет в смятку, но дед назло врагам выжил. Правда ноги себе отбил по пояс. Носки то сними. Ну, делать нечего - надо ползти к своим. Не спеша, куда ты гонишь. Медленее, и потише. Вот, ползё-от он значит, ползёт-ползёт-ползёт, уф-ф-ф, ест клюкву, грибочки, ежей небо-о-о-льших. Он конечно же очень устал, но если хочешь жить - ползи давай. Давай же, ну! А-а-а-а-ана девятый день он выползает на дорогу. Целый день он лежит в придорожных кустах и наблюдает за периодичностью проезда немецко-фашистский транспортных средств. И ночью решается все же дорогу в самом узком месте переползти. Стемнело-о-о-о-оонвыползнадорогуисовсеймочипоползасзадизвукмашины. Деватся некуда. И он ползет! Быстрее! Сильнее! Еще быстрее! Да! Ну скорее! Ну давай, ну чего же ты! А! Ещё! Давай! Вот, рядом уже, вот-вот! Ещё немножко! Совсем же рядо-о-ом! Ноги! Ноги-и-и-ы-ы!!! Све! Све-е-е! Ло-о-о-о! - На-асть?! Ты чего там орала-то? - ....птшмутшчшц... - Про ноги какие-то... - А-а-а, ноги. Новые ему ноги потом сделали. Он на них и плясать потом научился и летать и воопще. Потому, что дед у меня настоящий герой! Ой! Пошла я в ванную! Теги:
-2 Комментарии
#0 17:21 09-10-2003DACHNICK
БРЕД КАКОЙ ТО ...НЕ СМОГ ДОЧИТАТЬ.... La petite mort--это эвфемизьм слова оргазьм(по-французски).Замечал за собой (в децтве) возбуждение при чтении или наблюдении за издевательствами над другими людьми или животными...Но до оргазьма,по-моему,дело так и не дошло... Бля, я абассалси... СИльно. В смысле, харашо нопесал афтар, с душой. Зачот адназначна. А я вот думаю - а раскрыта ли тема ебли? А? Так-то вот вроде и нет, а с другой стороны...вроде... О как, бля... здорово. НЕЕБИЧЕСКИ здОрово. Сымаю шляпу. . Согласен с Белкиным, что у тя, Невозможное всё какими то приливами. То как зверь типа воешь, то совсем тя нету. Текст очень хулиганский, есть в те ещё молодая кровь. Вощем хорошо. В Израиль те ехать не надо, оставайся с нами))) .. Игры больного воображения. P.S. Армия Израиля - туфта, рекомендую экзорцизм. ***Невозможная Внимательно слежу, пристально охуеваю... Хуй знает, хуйня какая та нездаровая бля. Бапский удутый бред. ну почему это написал не я?! анекдотичное торнадо! Еше свежачок дороги выбираем не всегда мы,
наоборот случается подчас мы ведь и жить порой не ходим сами, какой-то аватар живет за нас. Однажды не вернется он из цеха, он всеми принят, он вошел во вкус, и смотрит телевизор не для смеха, и не блюет при слове «профсоюз»… А я… мне Аннушка дорогу выбирает - подсолнечное масло, как всегда… И на Садовой кобрами трамваи ко мне двоят и тянут провода.... вот если б мы были бессмертны,
то вымерли мы бы давно, поскольку бессмертные - жертвы, чья жизнь превратилась в говно. казалось бы, радуйся - вечен, и баб вечно юных еби но…как-то безрадостна печень, и хер не особо стоит. Чево тут поделать - не знаю, какая-то гложет вина - хоть вечно жена молодая, но как-то…привычна она.... Часть первая
"Две тени" Когда я себя забываю, В глубоком, неласковом сне В присутствии липкого рая, В кристалликах из монпансье В провалах, но сразу же взлётах, В сумбурных, невнятных речах Средь выжженных не огнеметом - Домах, закоулках, печах Средь незаселенных пространствий, Среди предвечерней тоски Вдали от электро всех станций, И хлада надгробной доски Я вижу.... День в нокаут отправила ночь,
тот лежал до пяти на Дворцовой, параллельно генштабу - подковой, и ему не спешили помочь. А потом, ухватившись за столп, окостылил закатом колонну и лиловый синяк Миллионной вдруг на Марсовом сделался желт - это день потащился к метро, мимо бронзы Барклая де Толли, за витрины цепляясь без воли, просто чтобы добраться домой, и лежать, не вставая, хотя… покурить бы в закат на балконе, удивляясь, как клодтовы кони на асфальте прилечь не... Люблю в одеяние мятом
Пройтись как последний пижон Не знатен я, и неопрятен, Не глуп, и невооружен Надевши любимую шапку Что вязана старой вдовой Иду я навроде как шавка По бровкам и по мостовой И в парки вхожу как во храмы И кланяюсь черным стволам Деревья мне папы и мамы Я их опасаюсь - не хам И скромно вокруг и лилейно Когда над Тамбовом рассвет И я согреваюсь портвейном И дымом плохих сигарет И тихо вот так отдыхаю От сытых воспитанных л... |