Пастух попугаев

Автор: о. Неграмотный У меня свидание в Парке. Собираясь на свидание, я надел модные солнечные очки. Сорокалетняя женщина с сумасшедшими синими глазами сидит под огромным деревом неизвестного мне вида. Дерево чудесное – ему бы в тропиках стоять, сгибаясь под тяжестью сладких плодов, укрывая в своих ветвях ярко раскрашенных тропических птиц. Женщина самая обычная – не красавица и не уродина.

Знаете, почему я сплю с сорокалетними женщинами, ребята?

Она говорит мне:

- Привет
- Приветик – отвечаю я. Я знаком с Синеглазой. Я даже спал с ней несколько раз. В другом городе, год тому назад. И вот мы снова встретились для совокупления.

- Ну, рассказывай

Синеглазая ведет себя, как ребенок с синдромом гиперактивности. Ерзает задом по скамье, все время поправляет кофточку на груди. Синие глаза мечут игрушечные молнии.

- Что рассказывать
- Давно ты здесь?
- Пару дней
- Ты вроде похудел, с тех пор, как мы виделись в последний раз. Поджарый стал.
- Это из-за вегетарианской диеты
- Ух, ты. Траву ешь. Ты что заболел?
- Нет. Просто аллергия.
- На что?
- На все
- Ну, на женщин, надеюсь, у тебя нет аллергии.
- На женщин? Нет.
- Ну, слава богу

Она замолкает на некоторое время. Но потом активизируется снова:

- Классные у тебя солнечные очки. Фирменные?
- Ага

Очки у меня классные, ребята. Очки просто замечательные. Я потратил половину дня, подбирая себе очки. Я ушел сопровождаемый одобрительными взглядами продавцов.

- А джинсы? Джинсы фирменные?
- Нет

Остальные детали своего гардероба я купил довольно быстро. Битломанские джинсы-клеш. Яркую майку. Черт. Оделся пестро как попугай. Настоящие самураи носят черный цвет ро-иро. Плевать. Отменные мягкие кожаные туфли с длинными язычками. Сумка-торба городского путешественника и маленькая металлическая фляжка для водки и коньяка.

Истощив глупые вопросы, она переходит к не столь глупым:

- Зачем сюда пожаловал?

Ребята, я ей-богу не знал, зачем приехал в этот гребаный мегаполис! Я продал все свои пожитки, нацепил солнечные очки на нос и прибыл из гребаной провинции в гребаный мегаполис. Снял на окраине квартиру на месяц. Гулял по паркам и чего то ждал.

- Ну. Осмотрюсь. Работу хочу найти хорошую. По своей квалификации. Что бы платили много.
- Молодец. Я всегда в тебя верила. Мегаполис как раз для тебя. Нечего гнить в провинции.
К тебе пойдем или ко мне?

Я знаю, что она хочет повести меня к себе в гребаный дешевый отель, что бы показать молодого любовника своим товаркам – сорокалетним сумасшедшим женщинам. Я не доставлю ей такого удовольствия.

- Ко мне.

Мы идем в метро. Метро – изобретение муравьев. Метро построили гребаные муравьи, говорю я вам.

В метро она устроила отвратительную сцену. Она вообразила, что ей 20 , нет -17 лет. Громко разговаривала. Лапала мой зад. Дышала в мое ухо. Снимала с меня солнечные очки и примеряла на себя. Наслаждалась вниманием окружающих.
Я чуть не дал ей подзатыльник.
Очнись, ты не девочка! Ты рослая широкоплечая женщина-солдат. Я знаю, на твоем белом животе есть большой уродливый шрам – из тебя вынимали плод. А может тебя за что то, когда то пырнули ножом. Заслужила.

Несмотря на адский шум метро она пытается со мной разговаривать. Мы кричим другу другу в уши, но все равно не слышим друг друга:

- Я соскучилась по тебе
- Не веди себя, как девочка
- Давай по дороге купим, что ни будь поесть.
- Только не требуй от меня любовных даров. Ты не имеешь на них права.
- Я так голодна. Я хочу шоколада. И еще чего ни будь мясного
- Я вегетарианец. Я ем траву. У меня желудок коровы.
- Я хочу мартини
- Гребанная сука. Блядь. Не веди себя как девочка.

Перед тем как подняться ко мне мы зашли в гребаный ларек, потому что нормальные магазины уже не работали. В гребаном ларьке мы приобрели следующие продукты:

Растворимый кофе
Мармелад
Шоколад
Печенье
Мартини
Консервированную ветчину

Отвратительный набор, правда, ребята? Все продукты наверняка были просроченными или поддельными. Любовные дары.

Женщины-животные требуют любовных даров от мужчин-животных. Это нормально. Мы даем дары в обмен на согласие принять уязвимую позу – подставить горло, спину, зад, живот. Женщины-животные не жадные – им просто нужен символ. Любовный дар это подтверждение их властных полномочий – их уполномочила природа- мать. Женщины набивают себе живот, что бы их кровь была жирной, горячей и густой. Они кормят свои тайные волшебные сады. Женщины получают авансом плату за свои родовые муки, когда разросшееся дерево матки разрывает их нутро, выбрасывая наружу плоды и корни, испачканные кровью.

Зачем этой пустопорожней сорокалетней самке любовные дары? Природа уже вычеркнула ее из списка живых, но она одержимая безумием шатается по улицам города, хватая мужчин за член. Она держится за член, балансируя на грани небытия.

Женщина с синими сумасшедшими глазами ест много и жадно. У нее желудок солдата - консервированное мясо не причинит ей вреда. Зачем ей спать с мужчинами – она кончает от еды.

Она ест, а я раздуваю ноздри. У меня обоняние тонкое, как у женщины. Я горжусь своим обонянием. Язык химических формул наиболее древний и наиболее верный. Он помогает мне понимать сорокалетних женщин - моих врагов.

Она наполовину разделась и я придвинулся ближе исследуя и изучая ее кожу. Запах ее кожи. Пахло пылью.

- Синеглазка, давай искупаемся. Сначала я потом ты.

Есть блондинки с белой кожей и с кожей цвета слоновой кости. Кожа цвета слоновой кости имеет сильный сладковатый аромат. Просто белая кожа пахнет слабо и невнятно.

Есть еще неизвестные науке худые женщины с глазами миндалевидными, с твердыми стоячими грудями пирамидальной формы.

У них вместо кожи белая плотная резина, на которой совсем не остается следов. Они не чувствуют боли. Их невозможно защипать до смерти.
- Щипли меня сильней – говорила мне миндалевидно-пирамидальная женщина. – Сильней.
Даже если их жестоко душить - на горле не остается следов которые в протоколах называются странгуляционными. В школе они изучают французский и испанский, а не как все – английский и немецкий. Зачем то они хранят все свои детские игрушки. Может для того что бы по ночам читать им Франсуазу Саган в оригинале? У таких женщин длинный и сильный язык. Изнанка их век исписана мелкими-мелкими буквами. Такие женщины часто пахнут осенними листьями.

Синеглазка была рослой блондинкой. Чересчур широкоплечей на мой вкус. Женщина-солдат. Впрочем, сложена она была по феминному принципу. Крупная грудь и округлые плотные ляжки. Щиколотки довольно тонкие.

Я подошел к ней сзади, положил руки на ее белые плотные ляжки и понюхал ее загривок. От ее загривка пахло пылью. Черт, - она только что приняла душ, но от нее пахло пылью. Это был ее запах.

Я положил ее на кровать, раздвинул ей ляжки и заглянул в ее пизду. Ее орган был слеп и беспомощен. Маленький уродливый зверек с сизыми вялыми губами. Фрейд говорил, что половые органы не бывают красивыми или не красивыми. Вранье.

Самую красивую пизду я видел у прыщавой плебейки – молодой девушки-продавщицы. Вульгарная и пошлая деревенская девка могучего телосложениям с толстым прыщавым лицом обладала на удивление маленьким и красивым органом. Если существует райский сад и существуют райские деревья, то на этих деревьях растут такие цветы - подобные пизде той девушки.

Однажды я видел живой глаз в пизде, ребята. Клянусь вам, я видел живой глаз. Этот глаз предназначен для того, что бы женщина могла рассматривать себя изнутри, а вовсе не для того, что бы любоваться на мужчин приходящих из внешнего мира. Женщина смотрит на свои внутренние сады, на чудесное дерево матки, увешанное плодами нерожденной жизни и содрогается от удивления и восторга.

Я стал водить носом втягивая запах ее вагины. Думал, что услышу запах пыли. Нет, -пахло женским секретом. И немного мочой.
«Какая неопрятная кошка» - подумал я. «Дрянь – не могла вылизать себе пизду».

Она двигалась очень интенсивно и громко кричала, но все что ею двигало – страх перед надвигающейся небытием.
Я чувствовал головкой всю внутреннюю поверхность ее влагалища. У некоторых женщин она нежная и мягкая как бархат. У других подобна ребристому резиновому коврику. Те – которые с бархатным влагалищем иногда способны испытывать оргазм. Те - у которых влагалище покрыто мускулами – получают оргазм всегда. Влагалище моей партнерши – мертвое.
Я считаю, что женщинам по достижении сорокалетнего возраста нужно вырывать с корнями матку. Женщинам по достижении сорока лет нужно отрубать руки, ноги, выкалывать глаза, и делать из остатков удобрения.
Она ненавидит меня изо всех сил. Она не знает почему. Ее влагалище знает. Чудесное дерево ее матки, увешанное плодами нерожденной жизни содрогается, выделяя ядовитые соки.

Мы оба совершаем преступление против природы, ложась в одну постель, но наша взаимная ненависть и презрение помогают нам получать удовольствие от секса.

После оргазма, вместо того, что бы лежать смирно она хватает меня за член и начинает с ним играть. Я лежу на спине, закрыв глаза вытянув руки по швам. Я не люблю, когда меня трогают после оргазма. Я испытываю состояние подобное опьянению. Закрыв глаза, я медленно плыву по солнечной реке. Мне нужно время.

Женщина чувствует волны враждебности исходящие от меня. Она гладит меня по животу и говорит заискивающим голосом:
- Ты сексуальный
Я сдерживаю острое желание ударить ее
- У тебя сексуальное тело. У тебя глаза сексуальные – продолжала она нести чушь, почерпнутую из дешевых книг и дешевых сериалов, почерпнутую из своей еще более дешевой жизни.

Знаете, ребята, почему я сплю с сороколетними женщинами? Потому что они сумасшедшие. Волны моей сексуальности имеют ярко-желтый цвет безумия. Вокруг моей больной головы нимб лимонного цвета.

Молодые женщины – умные и осторожные животные. Они делают вокруг меня несколько кругов. Их веки неслышно хлопают как крылья бабочки.

Молодые женщины усердно выполняют то, чему их учила природа. Они выполняют положенный набор трюков. Улыбка, взгляд, прикосновение, голос. Верхняя губа отодвигается вверх, обнажая дружелюбный оскал. Чему их там еще научила праматерь Ева миллион лет назад. Их ресницы – антенны бабочек дрожат некоторое время, но потом успокаиваются.

В их глазах ожидание, их губы вытянуты трубочкой. Они ждут обетов и обещаний. Залога. Любовного дара. Съедобного кузнечика, цветок лотоса, обручального кольца – символа моей нормальности. Они не жадные – они просто хотят знать, что я нормальной самец. Они должны быть уверены, что мои хромосомы расположены в правильном порядке и я играю по правилам.

«Не людоед ли ты?» – спрашивают меня глазами молодые осторожные женщины.
«Не съешь ли ты нас вон там за ежевичными кустами?»
«Не заразишь ли ты нас семенем мутанта?»

Они хотят быть уверены, что я не мутант. Идите на хуй.

Молодые женщины отводят глаза.

Сорокалетние бабы – сумасшедшие. Их вполне устраивает моя желтая аура разрушителя. Сорные бабочки-капустницы с пылью на крыльях летят на больной огонь моих глаз.

Я просыпаюсь, когда ее уже и след простыл – она работает с гребаного раннего утра. Иду в душ и долго моюсь. Потом перехожу к физическим упражнениям – надо быть сильным, ребята! Я отжимаюсь как маньяк. Делаю триста отжиманий на кулаках. Десять сетов по тридцать раз. Потом бегу на стадион. 10 кругов. 15 кругов. 20.

После завтрака я делаю важные телефонные звонки.

- Здравствуйте. Вы получили мое резюме?
- Да. Вы нам подходите. Однако Вам необходимо пройти тестирование.
- Я готов
- И еще собеседование
- Конечно
- Вы можете подъехать сегодня?
- Да разумеется. Я обязательно подъеду.

Я кладу телефонную трубку – ебаные свиньи! Вы все сошли с ума! Идите на хуй! Я не буду работать! У меня уже есть работа. У меня есть классные солнечные очки. Я - гуляльщик по паркам.

Основательно позавтракав, я иду в метро. Там под землей - метро построенное муравьями. Переплетенные корни деревьев мешают ходить по переходам метро. В метро полно наркоманов.

Молодая девушка в потной майке и джинсах обрезанных по щиколотку говорит мне что то невразумительное на птичьем языке. Она – наркоманка.
Молодой человек в потной шелковой розовой рубашке и белых льняных штанах подходит к девушке сзади и обнимает ее за плечи – он тоже наркоман. Наркоман хмурится. Он открывает рот и хочет что то сказать.
Не дожидаясь его слов, я отрицательно качаю головой, но что бы не обидеть его при этом широко улыбаюсь.

Все наркоманы – мои друзья. Я симпатизирую наркоманам – свободно они уносятся прочь от действительности в прекрасные дали, безжалостно ломая волшебную колесницу мозга. Они выбирают райские сады. Они отделяют себя от действительности секретным птичьим языком. Я отделяю себя от действительности дымчатыми солнечными очками.

Сидя в вагоне метро, я разглядываю молодых женщин и девушек сидящих напротив. Главным образом я гляжу им между ног - на треугольники трусов. Очень редко я смотрю молодым женщинам в глаза.

Вы смотрели фильм «Прирожденные убийцы», ребята? Эта была девушка оттуда. Девушка с льдистыми голубыми глазами - узкая и мускулистая, как змея.

Я мужчина - самурай. Она женщина - самурай. Черные футболки и черные джинсы. Цвет ро иро. Мы бы засели в ботаническом саду. Мы бы делали вылазки в город. Мы бы заебали город своими вылазками. Мы бы убили 128 человек. Спина к спине мы бы убивали ненужных людей, улучшая человеческую породу.

А потом мы бы устроились в службу озеленения города и засадили бы половину города фруктовыми садами. Что бы наши дети могли есть фрукты прямо с деревьев и играть с прирученными птицами.

Я таращусь на девушку изо всех сил, но она отводит глаза. Я пытаюсь улыбнутся ей, но она смотрит в пол. Может у нее светобоязнь? В вагоне метро не очень яркий свет, но может у нее светобоязнь выражена с особой силой? Я подарю ей солнечные очки!

- Девушка, хотите, я подарю Вам свои солнечные очки?

Девушка отводит взгляд.

Я выхожу на своей станции. Я не могу бросить свою работу. Я должен пасти стадо попугаев в парках столицы. Глубоко под землей в метро остается девушка моей мечты. Она взята в плен муравьями. Муравьи в ее трусиках с цветами.

Я брожу по летнему сумасшедшему мегаполису пропитываясь солнцем. Я как солнечный парус, ребята.
Когда мне хочется пить, я пью коньяк маленькми глотками из маленькой металлической фляжки.
Я хожу по паркам и кручу головой по сторонам, как ребенок. В этом парке должны быть попугаи и колибри. Мощные птицы с клювом, как ятаган, с радугой на мускулистых крыльях, и маленькие птицы-искры упавшие с седьмого неба.

- Привет - говорит мне женщина с синими сумасшедшими глазами – К тебе пойдем или ко мне?

Я чувствовал головкой всю внутреннюю поверхность ее влагалища. У некоторых женщин она нежная и мягкая как бархат. У других подобна ребристому резиновому коврику. Ее влагалище было мертвое. Я роняю свои семена в пустоту.

Я встаю и делаю круг победы по комнате. Я стою голый посреди комнаты, у меня на носу солнечные очки. Несмотря ни на что, я чувствую себя отлично.

- Классные у тебя очки
- Ага
- Подаришь?
- Да
- Точно?
- Точно

Она не верила. Она сомневалась. Она хотела залога моей вменяемости и полноценности. Хер тебе, а не полноценность. Я минотавр с испорченными хромосомами. У меня светобоязнь, блядь. У меня аллергия, блядь. Я могу питаться только травой, блядь.

- Да, конечно. Забирай.
Она со стеснительным смехом водрузила очки себе на нос.
- Трахни меня – попросила она меня, стеснительно пряча взгляд за очками.

Знаете, ребята, что самое омерзительное в сорокалетних женщинах? Не обвисшие сиськи-письки. Такая вот стеснительность.

Я забираюсь на нее и снова начинаю делать свои дела. Потом вдруг останавливаюсь.

- А сколько тебе лет, Синеглазая?
- 30
- Врешь, сука, это мне 30. А тебе сорок, небось.

Почуяв неладное она изо всех сил вцепилась в мои руки лежащие у нее на горле.
Я сильный, ребята. Во всяком случае, достаточно сильный, что бы быстро справится с рослой широкоплечей женщиной.
Руками я сжимал ее горло. А ногами фиксировал ее торс. Ноги у меня тоже сильные – я ведь по утрам как сумасшедший бегаю по стадиону. 10 кругов. 15 кругов. 20.
Мы боролись недолго. Что то сломалось внутри большой блондинистой куклы пахнущей пылью. Игрушечные пожары синих глаз погасли. Ну и пусть. Все равно ей уже было пора на свалку.

Я знаю, что со мной что то не так. Я – урод. Я – дефективный. Но с этим ничего нельзя поделать. Слабоумный минотавр со вкусными слюнями на сливовых губах сломал человеческую куклу. Видит Бог, я этого не хотел. Она отняла у меня мои очки, ребята.

Я прохожу на кухню открываю холодильник и беру литровую пачку грейпфрутового сока. Люблю грейпфрутовый сок. Я наливаю оранжевую жидкость в зеленый стакан. Переливаю ее в себя. Хер у меня все еще стоячий.

Потом я возвращаюсь в комнату, снимаю с нее очки и водружаю их на себе на стоящий член. Очки конечно, падают на пол. Прикрывая глаза рукой я подхожу к окну. Уже наступило гребаное утро.