Семь шагов до заката. Часть Вторая

Автор: Samit Хорошо, Уговорили, Шаг Третий с Половиной

«….а вот это – обязательно на первую страницу. И шрифт покрупнее.. Об исполнении доложить» - прорычал толстый редактор тонкой шарафабадской газеты (властитель дум, так сказать, а думы всё вынесут, потому как всё с них и начинается, бумага же не душа, даром что тоже, душе подобно, в клочки рвется), после телефонного разговора с еще более толстым чиновником из столицы, да еще из самого аппарата исполнительной власти (властитель тел). Спорить не приходилось, хорошо хоть по мордасам не надавал. Ну, на первую, так на первую, ибо спорящий с начальником сокращает зарплату. Себе, а не ему, разумеется, сокращает… Через некоторое время в кабинет редактора вошел сотрудник (ссутулившись и втянув голову в плечи, на всякий случай, мало ли что боссу в голову взбредет, не приведи Бог, дыроколом запустит) с новым вариантом. «Всё в соответствии с полученными инструкциями» - доложил, отрапортовал, глаз на начальника поднять не смея. Редактор удовлетворенно хмыкнул, засопел, как же, как же, вот ведь что умело примененные административные навыки делают. Метóда! Это вам не за буйволами ходить, наверху меня оценят за освещение грамотное, а что самое главное – своевременное.. А передовица на самом деле получилась на славу.. с фотографией… президент за рулем ПОЧТИ новенького, но свежекупленного автобуса… да и коллаж неплохой получился.. едет автобус по земле желтой, рядом трубопровод, длинный-длинный, а вдоль него, трубопровода, то есть, с обеих сторон, стоят работники полиции, в чине не ниже капитана, и за руки держатся.. мол, мы всегда начеку, в случае чего грудью станем, а завтра у нас, как полагается, светлое, и чтоб никто сомневаться не смел, мы их всех уххх на всякий случай…а кулачище – дай Боже каждому, даром, что пузо у всех – слава Богу… «эээээ» - снова позвал редактор подчиненного, «то что из автобусов телевизоры уже спереть успели – об этом не пиши, вымарай. И вообще, легче, легче.. не омрачай, а то… в общем, смотри у меня. Да, а на следующей странице чтоб о концерте было написано. Напиши, мол, что всё звёзды будут… и которые не наши тоже.. покартиннее там чтоб.. в мини…». Суровый начальник… ну, масс-медиа, сами понимаете, по другому нельзя, а вдруг ошибка невинная на незрелый ум эффект идеологической диверсии возымеет. Иди, отвечай потом за незрелого за догадки, мысли да смущения всякие… а мини да концерты – это самое оно, чтобы умов брожения да последующего смущения не произошло…

….момент, когда я увидел значок со скрещенными турецким и армянским флагами, я подумал, что схожу с ума.. вот и земля под ногами поплыла, или это просто грязь хлюпает-разъезжается, вот и разглядывай на ветру отражение циферблата в луже дождевой воды... говорила мне бабка, не дури, гляди бодро, чтоб всё по регламенту, раз уж по совести не получается и чревато… ох уж моя Азия, моя Азия, моя Асия-распрекрасия, что скуласта до безобразия, что глазаста до Туретчины, что рукаста до Хвалынщины, ах, языкаста до пред-Донщины, Азия ты моя Азия, многорукая, да неумелая, битая-поротая, солью сыпанная, сапогами топтаная, чарыками* исхоженная, ичигами* растертая, конями изржатая, БТРами утюженная, сколько раз проданная, столько и купленная, дикая, плачущая, пополам ломанная, в мешок сложенная, по карманам растасканная, громко хохочущая, пасть адова, кущи райские, всего в тебе напополам намешано, и куда ни ткнись – зло с добром рука об руку, где чинары и репейники, как мужчина и женщина влюбленные, всё рядком, всё рядышком, как зубы и губы, вот вином причастишься, с нелюбимой слезешь, где придется, выспишься – и в мечеть стремглав, грехи замаливать, да каяться, что живешь неправильно, что живешь неправедно, но на милосердие Его границ не имеет, вот и ползешь-надеешься...только мысль жуткая глодать начинает: двери Храма всегда открыты, но пошли Ты, Господи, собаке совести самую малость, чтоб туда заходить не смела..

….я ведь ничего не придумывал, всё, всё просто вернется на круги своя... туда, откуда начиналось когда-то... всё зря, всё зря, eбана в рот, все двадцать пять лет пройдут зря.... мой сын в пятнадцать лет получит тоже самое, что в пятнадцать лет получил я… одно и то же, одно и то же.. сперва я, а потом он... неужели вы не понимаете, что всё скоро закончится... всё ползет, ползет студенистой массой, расползается, плачет и икает, спасайся, разбегайся, на дно ложись зверем бесшумным.. нет, вы меня не понимаете, вы меня совершенно не понимаете, я не сходил с ума, всё реально, всё так, как есть, всё так, как и должно было быть... именно этим всё и закончится, именно этим, просто потому, что всё это не могло закончиться чем-то другим... я предупреждаю.. говорю.. говорю об этом.. всё, всё так и будет.. самолеты кругом.. и с моря обложат... и с юга, и с востока, две эскадры.. две эскадры с разными опознавательными знаками, с разными стягами... – бормотал не старый еще, но уже слегка повредившийся умом бывший школьный учитель родного языка, сидя на корточках возле двухэтажного здания школы.. учителя прогнали полицейский и завуч, нечего возле школы отираться да бормотать, раз уволили за пьянство, несоответствующий образ мысли в состоянии алкогольного опьянения, неуместное цитирование «Мертвецов» Джалил-бея* и прочих салтыков-щедриных, да и вообще, отклонений от предписанной вышестоящими инстанциями учебной программы…

…у маленькой чайханы был только один недостаток, а все остальное было очень даже ничего, на уровне… и чай без соды и прочего мошенничества, и конфеты, и варенье всегда вкусное, и чистота, и опрятность, и официант навытяжку «чего пожелаете».. одна беда – как задует ветер осенний, всё еще теплый, потому что речь о ранней осени идет, о сентябрьской, так на столы листья и сыпяться.. так за одним за столиком оживленно спорили левый и правый.. нет, не ботинки с перчатками, а человек с человеком… правый националист и левый социалист были большими друзьями, но непримиримыми политическими противниками.. оппонентами до разбитых стаканов, ссор, сдернутых скатертей и лая слегка приглушенного, но всё равно матерного.. даже порой в волосы друг другу вцепляясь, правоту убеждений отстаивали.. хозяин чайханы, старый Хусейн (тот самый, что Кенгуру-Сафара больше всех прочих недолюбливал), о дружбе с отцами их памятуя, особо за «безобразия в рамках» не пенял, но случая проехаться по поводу убеждений обоих никогда не упускал, в разговор на правах старшего без спросу вмешиваясь: «не с того конца за оглобли беретесь, если власть завалить сбираетесь, болтуны-балаболы.. ой не с того конца», и что-то добавил шепотом… добавил шепотом, но те, кому надо, хорошо это расслышали.. после чего два неприметных мужичка, сидевших за соседним столиком в одинаковых серых пиджаках переглянулись, всё всё всё до конца самого внимательно выслушали, после чего официанта подозвали. Расплатились аккуратно, и пошли себе смиренно по делам своим.. молча пошли.. даже не переглядываясь… сели в машину, что вроде них была, такая же неприметная, и поехали… а левый с правым, спорить продолжая, совсем на них внимания не обратили.. и Хусейн не обратил… да еще там два персонажа были, чуть было из поля зрения не ускользнули, от невнимательности моей… переглянулись, бородатые, и тоже пошли себе потихонечку…. А куда пошли – то пока неизвестно, но это всё временно, и очень скоро в точности выяснится…

«Вблизи маска клоуна иногда таит в себе зло»

Артур Кестлер

....поздней осенью1942-го года, почти в канун Дня Солидарности Советских Людей Всего Мира, в Берлине прошли Дни Советского Союза в Германии.. скоморохи скоморошничали, певуны громко кантаты патриотические тянули, плясуны на канатах кувыркались презабавно, а бродячие художники за конвертируемую валюту и пять минут времени портреты пилотов Люфтваффе в виражах над Минском рисовали... что, билять, абсурд, да? Да? Абсурд? Или все же нравится? Споем, не стесняйтесь, а то грустно что-то, ай, разлюбезно, ай дружба народов, ай мейк лав, если воевать не умеешь, ай красиво, ай готично, смс-но, реалистично, маслом мазано, пудрой сыпано, брюсселями надоумлено, капустой сдобрено, семейно обсуждено, ай придет Лязым, ай зайдет Кязым, далува басым*, за ухо схватым, бронетранспортеры закупим, а на «Хаммере» прокатимся, по дорожке носом пройдемся, кредиткой края подравняем, выпьем-закусим, целюллитом потрясем, в партию зайдем, поздороваемся, ногами вступим, журнал издадим, никому не отдадим, что не надо закроем, что выступает – напильничком его, напильничком подравняем, никому не покажем, на елочку влезем, задницу обдерем, (на бэкграунде нарастающе звучит «ой долидой-лях-дулидуй-ляяяли, ой долидой-лях-дулидуй-ляяяли, всё быстрей и быстрей, музыканты вспотели, массовка, массовка пошла, двигаемся жизнерадостнее, жизнерадостнее двигаемся, пиротехники где? Давайте сюда, начали, начали, аккуратней, не переусердствуйте, а то конфискуем, опять массовка, за здравие, за здравие, на национальные мотивы, национальнее надо, национальнее, но с уважением, так, так, держим ритм, глаз не скашиваем, естественней, в камеру не смотрим, помним о предках, думаем о детях, дети, дети, детей крупным планом, музыка Морриконе, слова Симонова, перевод Залимхана Ягуба*, исполняют ашуги, поставленным голосом, где ашуги, где ашуги, я вас спрашиваю, так, молодцы ашуги, радость, медали, перебор ногами, сапоги кирзовые крупным планом, а теперь дискотрек, то есть дискотек, значит дискотека, всё, всё, хорошо, снято, с новым вас два ноль ноль восьмым, салют, фойер, огонь, то есть фейерверк, начали...).


...из записок иностранного наблюдателя за выборами в местные муниципалитеты, частично опубликованных в зарубежной прессе:

Алонсо Гутьеррес, Верховный Комиссар Норд-Вест Союзной Комиссии по Интеграции стран Среднего Памира в рамках программы «Новое Соседство»:

«престранный народ. Такое ощущение, что тут все живут одним днем, совершенно не думая о том, что завтра иногда наступает совершенно неожиданно. По количеству всякого рода домов торжеств и ресторанов, они давно обошли любую среднюю страну на нашем Северном Западе. Мне так же показалось забавным, что тут считается особым шиком иметь сразу два мобильных телефона, даже если у их обладателя не хватает денег, чтобы оплатить счета за переговоры. В ходе же наблюдений за выборами со мной случилось.. мне сложно подобрать эпитет, определяющий то, что именно произошло… во-первых, избирательные бюллетени, предоставленные иностранным наблюдателям, разительно отличались от тех, что лежали на столах в избирательных участках. Во-вторых, бюллетени, извлеченные из урн, были совершенно иными, нежели предоставленные избирателям, в-третьих, глава избирательного участка, когда я попросил его вскрыть урну в моем присутствии, зачем-то схватил её, выбежал из помещения, и убежал в направлении черного мини-баса, припаркованного на противоположной стороне улицы.. несмотря на то, что он был довольно толст и одет в стесняющий движения костюм, мне так и не удалось его догнать… вы можете мне не верить, да я и сам до сих пор поверить не могу, что всё это было именно со мной… они закармливали меня черной икрой, поднимали тосты в честь полной интеграции и диалога цивилизаций, но в один из вечеров их полицейские ворвались в мечеть, не снимая обуви, и избили молящихся, после чего в паре правительственных газет прошла информация, что в мечеть в обуви зашел именно я… у них довольно оригинальное понимание того, как надо приобщаться к ценностям Норд-Веста, да и понимание самих наших ценностей довольно оригинально, и ограничено благами исключительно материального характера…. в ходе многочисленных встреч с государственными чиновниками, мне часто бросали упрек в духе «а у вас тоже есть коррупция, даже в самом Фрибурге». Консорциум западных компаний вложил значительные средства в разработку нефтегазовых и горнорудных месторождений на территории этого небольшого государства, потому определенные круги, связанные с крупнейшими Норд-Вестскими и Тихоатлантическими корпорациями, систематически закрывают глаза на творящуюся здесь пред и пост выборную вакханалию. В связи с моим несогласием с оценкой проведенных выборов со стороны представляемой мною организации, я принял решение сложить с себя полномочия, и передать дела моему заместителю, г-ну Ангусу Лангу. Просто считаю своим долгом заметить, что в условиях отсутствия здоровой конкуренции между партиями, жесткого давления на независимую прессу и репрессий против инакомыслящих, а так же при прямом попустительстве всему вышеуказанному со стороны международных структур, радикализация общества может усилиться. В особенности в свете падения цен на нефть.. мне даже подумать страшно, чем это всё может закончиться… от создания исламской республики до оккупации страны войсками сопредельных государств..

Шаг Четвертый. Без Дураков

Свобода — это ругань ближнего, свобода — это свинство дальнего, свобода — это только моя точка зрения на то, как я буду тащить ледяное ведро. Не дотащу — уроню, кругом и так одна лужа, хуже не станет.

Дмитрий Ольшанский


...когда и как он появился в городе никто так не запомнил... косматый, руки нервные, одет бедно, но чисто, борода всклокочена, брови вразлет, но сам по себе тихий такой, ссутулившийся... шея тонкая, да такая тонкая, что, казалось, вот кивни он резко – враз голова отвалится, и сил в теле – едва едва чтобы с места на место передвинуться, одни только глаза живые... глубокие, такие, горящие, как колодец в ночь лунную... сидел себе спокойно, без малого всё лето во дворике мечети провел, ни слова никому, ни жеста, только слушал внимательно... пожует утром хлебушка с помидорами, водой запьет – вот и сыт, слава Богу... а в ту пятницу... нет конечно, всё началось далеко не в ту самую пятницу, а несколько ранее, но развязка наступила именно тогда... на пятничной проповеди... молла, верноподданно поблескивая на паству глазками, то и дело возводил их, глазки, то есть, вверх, да повыше, и когда надо, голос возвышал... зачем – не знаю, то ли чтобы Всевышний услышал, а то ли чтобы работники из органов, коими паства изобиловала, потом за оговорку попеняв, не предъявили чего.. как он протиснулся в первые ряды тоже никто не заметил, пропустили, наверное, потеснившись.. слушал он проповедь пятничную, глазами моллу пожирая, слову каждому, дыхание затаив, внимая, а как дошел молла до слов: «неспроста же его святейшество пророк Мухаммед, власть в руки своего родственника передать завещал, и у христиан в Писании говорится: «помазанникам моим зла не причиняй»» - вышвырнул странник моллу с минбара*, и откуда только сила в теле тощем взялась, глазами-углями обвел собравшихся, да так обвел, что никто с минут пять пошевельнуться не смел, и завел, завел речь жуткую, страшную, словами надрывными, лет эдак на пять тянущими, и то, если родственники квартиры продав, судью подмажут: «Что вы сделали? Что натворили? Во что превратились, в кого, люди, братья мои? Вы, вы, малые сии, это ведь вы, соблазненные и соблазняющие, превратили веру воина в религию прапорщика, никто иной, а именно вы, вы всё под себя тащите, мало вам, мало, хапаете жадно, ни ночи не знаете, ни утра, ни сироты, ни вдовы не различаете, юность топча, старость попираете, кóпите всё, кóпите, никто ведь другой за вас этого не делает, на вас грех лежит, на вас, печатью пал на лица ваши, на руки, на чресла и на потомство.. Чему поклоняетесь? Чему? Что кóпите? Что? Вы... вы знаете? Знаете? Вы знаете, что когда в святилище Каабы* народ лукавый, народ неверный идолов понаставил, Аллах Всевышний послал пророка своего, Мухаммеда, очистить её... слушайте люди черные, не отворачивайтесь, не смейте, слушайте…. И его святейшество пророк сотоварищи, Аллаха единого восхваляя, только у Него помощи испрашивая, ниспровергли ниц идолов Исафа, Наилу, Хубала, аль-Уззу, Йагуса, Вадда и Альлата.. а последним... внимайте мне, люди, внимайте.... последним пал идол по имени Манат*... Вы слышите? Манат... Идол по имени Манат пал последним... Манат»... …Аллаха Всевышнего бойтесь! Господь ваш не поступит с вами несправедливо, и всё настигающее вас, есть то, что ваши же руки и сердца претворили… люди, люди…. Говорил же вам пророк Мухаммед, чтите, люди, чтите Ису-пророка, сына Мариам, что взыскана и благословенна меж женами… не слушали, не слушали… а ведь к нему, к Мухаммеду идущий, Исы миновать никак не может, не может, не пройдет потому что…. А речь его о миссии слово Божье нести тоже забыли? Забыли? Забыли… И те, кто слушать слова Божьи должен - позабыл, и кому нести те слова предназначено, тоже…. забыли, забыли вы напрочь… Ведь сказал он перед смертью: «Я есть печать пророков и последний разговор Господа с человеками… а после меня слово Божье вам, люди, поэтам нести суждено… поэтам»… а поэты где ваши? Где поэты, где? А? За миски золотые продались? За миски, что в сале да в жире? За одежды дорогие? Шелковые? Чтоб полами их на золоте блеск наводить? Молчание уделом стало… Ложка серебряная из миски золотой Божьей искры не высечет, не высечет… поэты… люди, люди… Страшные слова говорил человек нервный, человек исступленный… до того нервный, что на всех до единого, кто слушал его, словно бы оцепенение нашло, и никто с места сдвинуться не мог… оцепенели… задел, задел, провел по узлам нервным, по ганглиям… а как стал он уходить – расступились люди, но ненадолго.. которые раньше других с себя оцепенение сбросили, всё схватить его порывались, да клочок от одежды оторвать, святой, думали, явил Бог чудо народу ожидающему.. А иные, земные вполне, вовсе не за одеждой руки к нему тянули… накрыли его разом человек пять... кто за руки хватал, кто за ноги, чтобы уносить удобнее было, а самый крепкий из нападавших челюсти сжимал, потому что болтовня его никак не вписывалась в то, что здесь обычно на проповедях говорилось, да и вообще, не вписывалась... завернули руки, да повыше, сердито хрипя, насовали под ребра, да рот зажав, с полбороды вырвали... рыпался он, правда, всё вырваться да уйти порываясь, но сила всякую солому ломит, вот и скрутили его в узел, рот зажав, чтоб ещё чего не брякнул.. а потом - в машину с номерами красивыми, в красивую такую машину, в дорогую, с номерами, с номерами зеркальными, стеклами темными, цифрами льстивыми... а людям слышавшим.. людям слышавшим разойтись посоветовали, да о слышанном особо не распространяться... незачем... но слухи.. слухи всё-таки поползли по городу масляной струйкой, да так поползли, что властям пришлось принять кое-какие срочные меры... по всем телеканалам крутили «Круглый стол», за которым восседали два священнослужителя (толстый и худой, для контраста, мастера двадцать пятого кадра говорят, что это прекрасно действует на умы, размягченные рекламой и развлекательными передачами), и два труженика на ниве филологии (тоже весьма разные дяди, усато-бровастый толстяк и благообразный старец с впалыми щеками). Чуть позже к ним присоединился начальник какого-то отдела из самого Министерства Финансов, и гневно сверкая глазками, призывал «не попустить и защитить национальную валюту как первейший символ независимости». Филологи, до невежества людского снисходя, вальяжно втолковывали зрителям, мол, «манат», а так же «монета» - от слова «аманат» происходят, «залог», то есть, а идолы поганые (морщась) к слову сему никакого отношения не имеют, простое совпадение, да и не совпадение вовсе, а просто буквы похожие, потому как вязью арабской писано, потом на кириллицу скопировано, и совсем недавно латиницей изображено. Что до служителей культа и Министерства Юстиции вообще, так те, смирения преисполнившись, скромнейше поддакивали говорливой троице, изредка повторяя «бисмиллях»* и «инш Аллах»*, потому как выступать на тему о Всевышнем привыкли исключительно на похоронах. О тлене напоминая, наверное... ухххх, просвещенные, аххх, знанием обладающие, эхххх, от генеральной линии не отклоняющиеся…

….а в ту ночь я заснул на диване.. рядом с котом…так и дрыхли почти в обнимку, я храпел, а он урчал… со стороны, наверное, той еще симфонией показалось бы… пушистый унисон…и снилось мне, что иду я, и не трогаю никого, нет, господа, не в бордель, и не в магазин винный, дорогие мои, и вообще, без пикантных подробностей обойдемся.. куда шел, уже не помню, скорее всего, к товарищу забежать должен был, ну, поговорить о том, о сём, мож диск какой с киношкой стянуть получится, у него коллекция – дай Боже каждому, от Триера до Эйзенштейна… только вот так дела - сигареты закончились – раз, да и не годится с пустыми руками в гости идти – два, Вот и зашел в магазин.. взял сигарет пачку, торт побольше, да попрезентабельнее, и еще думаю, по дороге букетик для супруги его прикуплю. Вышел из магазина, иду себе к остановке, а сзади голос: «Молодой, на хлеб помоги, а?». Неприятно так на душе стало, с одной стороны, потому что голос старческий, а слова страшные.. немолодой такой голос.. а с другой стороны, мне, дураку, лестно, потому что меня уже года эдак три в автобусах пацаны «дядей» называют… поворачиваюсь – а там старик стоит. На бомжа, правда, не тянет, а вот глаза на самом деле голодные. И голос не слабый, не дребезжит... В общем, крепенький еще старичок такой, дай ему Боже здоровья.. Ну, у меня рука сама в карман полезла, не потому что добрый, ничего такого подобного, я за лишний манат удавиться готов, а потому что.. ну, вы, наверное, понимаете.. вся мелочь, что была, старику отдал, и, пробурчав что-то вроде «долгих тебе лет жизни» отчалить собрался. Я сюжета из «Рассказа с камнем» не повторяю, говорю же, то явь была, а тут сон, чистой воды сон.. перехватил меня старик за рукав, крепко так перехватил, ох и хватка у старика была, ох и хватка.. крепенький дедок.. перехватил, и вот какой у нас с ним разговор получился….

- Почему у тебя глаза такие, запавшие, а, молодой? Болит?
- Чего болит?
- В груди болит, спрашиваю? Прямо посередине?
- Болит иногда. А что?
- По вечерам особенно?
- Ну по вечерам особенно. Переутомление, бывает.
- Не ври, не ври мне, ой не ври мне, молодой.. переутомление… возьми вот.. это поможет (а сам мне камешек такой гладенький протягивает)
- А что это и как это мне помочь в состоянии? Глаза, что ли, западать больше не будут?
- Будут обязательно, еще как будут, язва ты злоязычный… это ведь не просто камень.. это тот самый Камень Терпения, молодой, тот самый Камень Гладкий, Камень Зеркальный, что от Глыбы Отражающей откололся.. вот когда навалится беда на тебя криком детским, именем греческим, когда станет невмоготу и трубочки закончатся, когда дойдут воды до души твоей, так ты о боли-беде своей камню поведай, и если он трещинками покроется.. если покроется он трещинками, значить, разрешил тебе Бог самоубийство совершить, и греха на тебе в том не будет, не будет на тебе в том греха никакого, Он не возлагает на душу испытания, что её, души, то есть, тяжесть превысить может . язык не западет, и нога не преткнется, кровь из печени в воде не растворится, а след твой из пыли вынут не будет…. так что носи камень с собой, он тебе не раз еще пригодиться… может быть….
- Но камень… язычество ведь…(только и смог промолвить)
- Нет, молодой.. не язычество это… камень этот тоже Богом создан, и по воле Его трещинами покрывается… или не покрывается… и еще не забудь, что от сердца идет – то от Бога приходит, а что от разума – то дьявол посылает, добро же к человеку через сон идет, то ведь намек Божий для тех, у кого сердце есть, да мозгов самую малость, чтоб сердце с душой думами не задумывали… удачи тебе, молодой… а за монетки спасибо… ты считай, что в расчете…

сказал и исчез.. то ли паром в воздухе растворился, то ли водой под землю просочился… а может просто на другую сторону улицы перешел, пока я сигарету прикуривал… словно и не было его никогда… и ни следа тебе, ни пыли.. глупый сон, правда?

...а преждевременно постаревший учитель (преждевременно, это когда глаза еще мóлоды, а виски уже седина посолив, поднадкусывала), голову с неделю нечесаную, двумя руками обхватив, раскачивался над миской с соленьями, слезу пьяную на огурец разрезанный проливая. Особого внимания на него никто не обращал, люди кабацкие и не такое в этих стенах видели, ну, выпил человек, ну душа болит, ну растрогался, пустил слезу, тут можно, тут не стыдно, все свои, понимающие.... подсаживались, правда, уважительно спрашивали, зная его за человека ученого, головами качали, да всё советовали, уезжай, мол, не место тебе тут, а он, слезами с водкой напополам давясь, вещи страшные говорил, на стуле раскачиваясь: не могу, мол, мертвые, мертвые меня тут держат.. из под земли руками костистыми... держат, уйти-уехать не дают, позабыть не позволяют, в памяти копаются, в самое ее нутриё влезают, влезли, родные мои, влезли, и уехать не дают, не пускают... не могу уехать, могилы тут, могилы предков, да мертвецы мои любимые, мертвецы мои незабвенные тут лежат.. куда же я без них.. разве выкопать.. разве что выкопать и с собой увезти... скажет, посмотрит на собеседников, выпьет не закусив, и снова за своё, за мертвецов, что держат, за самолеты, за эскадры, что с юга и с севера обложив, подкрадываются, про то, что мы и запад не запад, и восток не восток, а через то обязательно меж югом и севером поделены будем... помотает головой, и опять, знал, мол я, знал, что всё этим закончится, потому как ничем другим закончиться не могло... наливали, чокались участливо, а в сторонку отойдя меж собой говорили, умнейший, мол, человек, ему сам Бог велел, чтоб при должности да при галстуке, а вот, поди ж ты... судьба какая... начинал как.. начинал... а теперь... эх... и рукой махнув, по домам расходились.. а учитель всё сидел, всё раскачивался, когда Бога помянет, а когда зубами скрипнет... третью рюмку в осколки раскрошил, даром, что руки тонкие... так и уснул, голову нечесаную, голову нечесаную на кисти окровавленные положив.. до самого утра его не трогали, не будили.. что мы, не понимаем, что ли... со всяким может случиться... в особенности в стенáх этих, да во время это, во время закатное, время кисельное, время Икс-Пятое да время таксишное, тело грызть станете – души не трогайте, она у вас сама изойдется, на сопли антенные, дрожжи уличные, мóды музыкальные...

Шаг Пятый

Петр проговорил, разлепив губы:
- Товарищей, товарищей назови.
- Нет у меня товарищей, ни подсобников, токмо вся Расея товарищи мои.

А. Толстой «День Петра»

…помощник Сафара ворвался в кабинет начальника, и дерзость совершил неслыханную, оттолкнул плечом заместителей, что по рангу выше него были, и забормотал что-то Сафару на ухо прерывистым шепотом. До стоявших рядом только обрывки слов долетали, и как они ушей не вострили, так ничего кроме «мечеть», «скандал», «крамола» «в столицу» и «взяли» не услышали. Сафар всполошился, всех из кабинета выставил, и взяв помощника за воротник пиджака, потребовал, чтобы тот всё как на духу выложил. А выслушав, секретаршу домой прогнал, да позвонил начальнику полиции и всем командирам частей воинских… у себя собрал, совещаться.. но прежде всего, по вертушке в столицу позвонил, за указаниями. А оттуда ему строго-настрого приказали сидеть и не рыпаться. Да совещание назначенное отменить немедленно, а если созванные явились уже – то пусть с бюджетом местным как-нибудь да выкручивается, праздник, например, придумает и организует… с парадом, салютом и народными гуляниями.. и чтоб обязательно дети с цветами стихи читали… так Сафар и поступил, рассказал собравшимся об инициативе, что сверху спущена была. «И чтоб мне там комар носу не подточил» - подытожил Сафар совещание, и даже кулачком по столу слегка стукнул, чтобы важность момента подчеркнуть. «Вы уж не подведите» - добавил напоследок и улыбнулся, гнилые зубы, да пасть широченную показывая. «Ни в жизнь!» - ответили присутствовавшие. «Что мы, не понимаем, что ли? Хлеб мало-мало есть, пусть будет и зрелище. Плясунов позовем, певунов из самой столицы выпишем, поэтов-писателей опять же, всё сделаем в лучшем виде. Освещения, рекламы, фейерверки, музыки разные, уххх, соседи иззавидуются!»…

…..а косматый, с выдранной бородой и переломанными ребрами смутьян, что в мечети шум устроил, лежа в углу камеры, кровяные сгустки прям на пол бетонный выхаркивал. Бить его недолго били, так, поколотили минут с пятнадцать, а потом попросту – крюк под ребро засунули, да надломили слегка. Кровью истечь не дали, знающие граждане-товарищи, рану промыли, антибиотики вкололи, да зашили, чтоб не вывалилось ничего… а потом снова приложились слегка.. «Умереть не дадим, дорогой» - зубы показывая, ухмылялись, «Ты, любезный, нам про всё всё всё расскажешь, и про то, что было, и про то, чего не было, и по то, чего быть собиралось. А упрямиться будешь – подлечим немного, и снова сюда определим. Сколько у тебя рёбер? Вот то-то же». Не о ком ему говорить было, не о ком рассказывать, кругом нули, даже сдать некого, чтобы ребра выламывать перестали, личная то инициатива была, стон и крик страшный, точнее, вопль в угол загнанного… полная, полная засада, и ведь с миром помереть не дадут, не дадут, не омоют, не шепнут на ухо слова, которыми ангелам отвечать полагается, одно остается – шахаду* читать, про себя или вслух, но читать, губами слова священные повторять, пока силы не оставили, ни на секунду не останавливаться, ни на секунду, один ты у меня и остался, Господи, не оставляй же меня, Тебя в час боли и печали призываю, даже на колени встать не могу, Ты же видишь, тяжко мне, ох, тяжко, не оставляй раба Своего, сил мне дай, Господи, сил мне дай, чтобы невинных не оговорить, пальцем не указать, имен не шептать, даже в горячке, ничьих имен чтобы, Господи, а если и шептать, то только Твое имя святое, Господи, только Твое, чтоб пред Тобой чистым предстать, и в беде чужой виноватым не быть, укрепи, Всевышний, зубы мои, чтобы язык за ними крепко держать, и челюсти, чтоб не разжать их невольно, когда спрашивать станут, да будет слово моё «не видел, не знаю, не слышал»…

….к неприметному зданию на окраине столицы подъехали четыре автомобиля. Дорогие, со стеклами затемненными, номерами солидными, да моторами бесшумными… из двух первых охрана вышла зверовидная, из двух других – дяди упитанные, в костюмах дорогих, одеколонами благоухающие, себя ценящие, всему на свете цену знающие, а в особенности – времени, потому как если часы на запястье не одну и не две тысячи стόят, то и времени стόимость враз понимается. Охрана тщательно прочесала окрестности, дотошно осмотрела всё двухэтажное здание, от чердака до подвалов, поставила неприметно часовых на крыше, и по машинам засев, фары выключила. А один на крыше «джипа» черного зачем-то антенну развернул… то ли чтоб слышать, то ли чтоб подслушивающих заглушить-отвадить.. умнейшая всё-таки штука этот технический прогресс…

- Здравствуйте, господин министр.
- Здравствуйте, господин министр.
- Чем обязан?
- Обойдемся без долгих предисловий, дорогой коллега. Но давайте для начала выпьем… нет, нет, я вам сам налью, не беспокойтесь. Ваше здоровье.
- Ваше здоровье. Мммм.. богатый аромат.
- Двадцать лет выдержки.
- Я надеюсь, что вы пригласили меня не для того, чтобы просто выпить?
- Не только для того.. хотя, иногда надо расслабиться. В общем, к делу… Вы слышали о вчерашнем происшествии шарафабадской мечети?
- Да… темная история.
- Ничего темного, уважаемый. Мои люди допросили этого человека… с пристрастием допросили, разумеется… и просканировали тщательно на предмет связей.. он просто никто..
- Как это?
- А вот так. Никто и ниоткуда… никаких связей с кем бы то ни было, никаких, во всяком случае. Закончил Университет тут, заграницу никогда не выезжал, нигде до вчерашнего дня замечен не был.. верите, даже друзей у него – раз-два и обчелся.
- И о чем это говорит?
- Это говорит страшные вещи, мой дорогой. Если такие люди, без связей и знакомств, простые и до сегодняшнего дня ни в чем таком не замеченные, начинают вслух говорить о вещах подобного рода, значить, количество недовольных всем происходящим приближается к критической отметке. А вы сами, надеюсь, понимаете, чем это всем нам грозит.
- Да, я догадываюсь.
- Вы даже представить себе не можете. Норд-Вест очень недоволен всем происходящим, они просто молчат до поры до времени.
- Что вы предлагаете?
- Действовать решительно и без малейшего промедления.
- Как?
- Использовать сложившуюся ситуацию в своих.. простите, в наших целях. Я уже консультировался с нашими друзьями в Ингерманландии и Драконокоммуннии. Они обещают нам полную поддержку, включая военную, а так же блокируют созыв чрезвычайного совещания Совета Безопасности ООН. Так что на международной арене нас если и не ждет полный успех, то как минимум поддержка со стороны сразу двух членов СБ.
- Интересно.. но рискованно..
- Всё продумано до мелочей, уважаемый.
- Посвятите меня в детали.
- Сразу несколько взрывов большой мощности в центре города. Скажем… возле трех бизнес-центров и пары посольств. Причем они должны прозвучать одновременно. Это я возьму на себя. Вы тем временем, организуйте массовое, понимаете, именно массовое выступление нашей агентуры из среды религиозно настроенной молодежи. Как зеленой, так и черной. Они должны выйти на улицы спустя ровно двадцать минут после взрывов. Они должны захватить пару-тройку объектов государственной важности, например, телестудию, и объявить о создании исламского государства по образцу «Талибана». Это мгновенно дестабилизирует ситуацию, и даст легитимный повод нашим друзья на севере и юге придти к нам на помощь. Только подберите самых легкоуправляемых, чтобы они не вышли из под контроля в самый ответственный момент. Начните провоцировать их прям с завтрашнего утра, арестуйте с пару десятков, бороды насильно срезайте, собрание в мечети разгоните, литературу подбросьте. Это ведь весьма и весьма своеобразная публика… и лучше всего спрячьте взвод спецназа на том этаже телевизионной станции, откуда захватившие её будут вести вещание. Ну, не мне вам объяснять, как это всё делается…
- Говоря о друзьях на севере и юге, вы имеете ввиду прямую интервенцию?
- Нет, никакой интервенции, просто их войска буду одеты в форму нашей армии. Мы сразу же созовем Кабинет Народного Доверия, и я выступлю по телевидению и радио с обращением к нации. Второго такого момента может просто не быть. Вам разве не хочется быть премьером?
- А вы станете президентом?
- Это потом. Для начала я стану Председателем Антикризисного Совета.. а вы – моим заместителем. Часть наших активов будет переведена из Норд-Веста на территорию Драконокоммуннии, другая половина – в Ингерманландию, там планируется создание оффшорной зоны.. правда, учтите, придется немного поделиться с нашими друзьями.
- С друзьями где?
- Даже в Тихоатлантике, друг мой, даже в Тихоатлантике.
- А президент?
- Самое главное, в течении часа после начала беспорядков изолировать двух-трех самых верных людей из его окружения. Или даже ликвидировать. Пусть ваши люди действуют по обстоятельствам. А сам президент улетит на правительственном самолете. Нам лишней крови не надо, да и символ человека, который умер не сдавая кресло – штука нам совершенно не нужная. Пусть всё будет как прежде… вы меня понимаете…
- Да, безусловно.
- Прекрасно. День Икс – ровно через две недели. Это будет пятница. Точное время - полуденный намаз… Азан* послужит сигналом. Ну, до встречи в новой роли, господин заместитель Председателя Антикризисного Совета… на нас лежит огромная ответственность… за судьбу каждого отдельно взятого жителя Среднего Памира и всего региона в целом…

….поговорили с часок, пригубили коньячку самую малость (ну не напиваться же в стельку, когда Отечество в опасности) и разъехались… антенну с машины аккуратно сняли, за ненадобностью, всё, договорились потому что… и время пошло… пошло, время подстегнутое, пошло, время подмазанное, полетело время отпущенное, силком на веревке за собой дни и часы веселые тащит, взвизгивает да посмеивается, глазом вращает, подмигивает, скалится препохабно, ухает залихватски, и секундомер лукаво так показывает…. Знак подает… всем считать умеющим… не просчитайтесь, мол, а то я всегда тут, и сильных мира сего у меня на всех на вас хватит и еще для моих небольших надобностей останется… хотя вас, сирых, в мире всё-таки больше…



Шаг Шестой

…крах начинается с цента, а не с миллиона

Ю.Семенов «ТАСС уполномочен заявить»

Там Тимка, а здесь Симка! -- гаркнул,
вырываясь из-за куста, Симаков

А. Гайдар. «Тимур и его команда»


….что там произошло, спервоначалу никто так и не понял… спускались люди на обед во время полуденное, во время пятничное, ну, всё как обычно. Которые верующие – в мечеть чтоб пойти, которые просто так – те вечер пятницы предвкушая, в ресторанчики да кафе окрестные направлялись… ой, много там людей было, ой, достаточно.. да еще и час пик на дороге, что рядом пролегает… все взрывы прозвучали одновременно, как и обговорено было… возле одного бизнес-центра сорок семь человек насмерть, возле другого пятьдесят шесть, возле третьего – тридцать девять… раненых потом даже считать перестали. Ну, а у посольств стены толстенные, так там ущерба особого и не было.. так, поцарапало слегка, да срикошетило в технический персонал да охрану из местных. Ну, кого, конечно, и насмерть.. пуля, конечно, дура, да только пластит ничуть не умнее… разве станет он разбираться, которая там беременна, а у которого детей трое, мать старая на иждивении, да кредит за машину не до конца выплачен… не станет он разбираться, ни на секунду даже не задумается… кровавое месиво на белоснежном мраморе, покрытом трещинками.. воистину, Камень, Камень Терпения, ошметки, лоскуты одежды, и женская пудреница.. в крови, но целехонькая.. так иногда случается, говорят… все насмерть, всё в клочья, а что-то маленькое остается.. в состоянии болевого шока люди не кричат и не плачут, только подергиваются, да дышат прерывисто… плакали усатые полицейские, глаза зажмурив, отворачивались, а рядом выл не по-человечьи молодой парень над телом девушки.. точнее, над тем, что от неё осталось… его не трогали, пусть, сейчас ему ничем не поможешь, а ей так уже тем более.. выл и бился головой об остатки турникета электронного… и никаких тебе уколов успокоительных.. зеваки, бабуинствуя бесхвосто, всё на камеры от телефонов снимали, как водится, но не пересмеивались, а если и скалились, то от ужаса.. психика человеческая иногда напряжение снимая, со смехом вместе его выводит.. только страшный то смех, скрипучий, петлями дверными, а не колокольчиком… город враз наполнился звуками сирен «скорой помощи», но всё еще только начиналось…

….в толпе пришедших на молитву чуть раньше, чем прозвучал азан, несколько провокаторов раздавали листовки и распространяли слухи о том, что в ВУЗах страны по прямой указке властей с верующих девушек насильно хиджаб* снимают, могилу святого Лятифа сносят, чтобы на ее месте новостройку возвести, а во все лавки свинина завезена, под видом баранины. Всё остальное было лишь делом техники. Разгоряченная толпа, возглавляемая парой-тройкой гапонов, растеклась по городу, и смяв хлипкие полицейские кордоны прорвалась в его центр, разбивая рестораны, модные магазины и ларьки, что алкоголем торгуют… и так по всей стране… по маленькой, по беззащитной… одна из групп, в полном соответствии с планом, совершила вооруженный захват телестудии, и выдала в эфир обращение к народу о создании государства, основанного на принципах шариата. Ровно через десять минут после обращения группа была расстреляна прямо за пультом, а еще через час войска Ингерманландии под предлогом недопущения дестабилизации обстановки в регионе, вторглись в северную часть этой небольшой республики, расположенной в самом центре Памира… Южную часть оккупировали войска драконокоммунистов. Подавление редких очагов сопротивления заняло у них считанные часы, ингерманландцы, по традиции, провозились несколько дольше. К ночи следующего дня всё было закончено, бунтующие рассеяны, правительство низложено, президент благополучно уехал, а министрам-организаторам было выдано по пистолету с одним патроном, чтоб не мараться…. вот, собственно, и всё.. цак – и ошметки мозгов на дорогих обоях, а не Правительство Национального Спасения с последующими постами премьеров… предателей – их ведь везде не любят.. использовать, конечно, могут, временно, но вот веры нипочем не дадут… незачем, потому что… единожды предав… так оно как-то поспокойнее будет…

Обращение главы Особого Корпуса по Оказанию Срочной Гуманитарной Помощи Северной части Среднего Памира к гражданскому населению.

Дорогие памирцы! Братья и сестры! В этот тяжелый час, когда кучка бандитов, воспользовавшись сложной международной обстановкой, попыталась дестабилизировать обстановку во всем регионе, народ Ингерманландии и его победоносная армия, протягивают вам свою братскую руку, предлагая бескорыстную помощь. Наши великие народы исторически связаны узами братства и добрососедства. Мы пришли на землю братьев только для того, чтобы восстановить справедливость, защитить мирное население от бандитствующих элементов и вернуть на вашу благословенную землю закон и порядок. Мы надеемся, что исторические связи между памирским и ингерманландским народом, послужат хорошим фундаментом для закладки нового государства, государства, построенного на принципах социальной справедливости и равенства всех его граждан перед законом.

Начальник Гуманитарного Корпуса
Генерал Армии Бахмеев. В.А.

Обращение главы Особого Корпуса по Оказанию Срочной Гуманитарной Помощи Южной части Среднего Памира к гражданскому населению.

Дорогие памирцы! Братья и сестры! В этот тяжелый час, когда кучка бандитов, воспользовавшись сложной международной обстановкой, попыталась дестабилизировать обстановку во всем регионе, народ Драконокоммуннии и его победоносная армия, протягивают вам свою братскую руку, предлагая бескорыстную помощь. Наши великие народы исторически связаны узами братства и добрососедства. Мы пришли на землю братьев только для того, чтобы восстановить справедливость, защитить мирное население от бандитствующих элементов и вернуть на вашу благословенную землю закон и порядок. Мы надеемся, что исторические связи между памирским и драконокоммунским народом, послужат хорошим фундаментом для закладки нового государства, государства, построенного на принципах социальной справедливости и равенства всех его граждан перед законом.

Начальник Гуманитарного Корпуса
Генерал Армии Чжень Фу Яо

…..Тихоатлантика, зубами скрипя, пилюлю эту проглотила. Ну не то время, противопоставить нечего, раз они вот так вот… хоп – и всех сразу перед фактом, да еще оба сразу… Норд-Вест ограничился гневной тирадой, призывая все стороны с одной стороны прекратить кровопролитие, а с другой – уважать территориальную целостность и международное право. Впрочем, содействие предотвращению гуманитарной катастрофы предложили обе супердержавы разом, если уж с прямым вмешательством их конкуренты опередили… пара-тройка либеральных газет и организаций подняли было протестующий вой, но там быстренько все уладили, кого задвинули, кому грант выделили, а чей отчет просто публиковать запретили. Да и вообще, не до Среднего Памира как-то, если почти в центре Норд-Веста целая область независимости требует-надрывается. Чего тут вопить, если другой раньше успел? «Раньше надо было думать, раньше, а не сопли либеральные разводить… Поглядим, мол, может нам и продадут чего чуть погодя, ингерманландцы всё равно в одиночку вряд ли потянут, вот с драконокоммунистами чуть посложнее будет, но и там договоримся. С нашей то верой в Бога, да чтоб не договориться?» - весьма и весьма здравое рассуждение, знаете ли…

Шаг Седьмой, Апокалипсический. Местного масштаба, разумеется

…а в том доме засел всего один солдат… долго держался, полтора дня, без малого, да в одиночку человек пять завалил… остальные на рожон лезть остерегались… вру, говорите, что ж его «Шмелями» или их китайскими аналогами там заживо не сожгли, такого смелого да умного? Сожжешь его, как же.. домик тот аккурат к насосной станции трубопровода прилегал, так что там не то что «Шмелями», там из автоматов стрелять с опаской надо… и обойти никак, рельеф не позволяет, станция – штука завсегда нужная, кто ж ее взрывать станет-то? Того и гляди, весь трубопровод заполыхает… да, солдатик непрост оказался, ой непрост… тертый, даром, что всего девятнадцать… или от испуга голова заработала в направлении правильном… по всем входам-выходам растяжки поставил, да канистры с бензином, чтобы в случае чего рвануло бы до самой станции… да и это не всё… саму станцию тоже заминировал, и пульт управления дистанционного к руке бинтом окровавленным примотал…а потом засел глубоко в угол, чтоб снайперы не достали, и оскалился… поди тут, возьми такого…

- Выходи, солдат. Всё кончилось. Мы лишней крови не хотим.
- Не хотите – так зачем сюда явились..
- Выходи. Тебя никто не тронет. Слово офицера.
- Меня и здесь никто не тронет. А станете штурмом брать – враз станцию взорву. Разминировать даже не думайте. Как движение замечу – кнопку нажму.
- А как стемнеет, что делать станешь? Подумал?
- Подумал. Взорву и все. Если до заката отсюда не уберетесь.
- Храбрый ты аскер*, уважаю. Но глупый. Ты же не знаешь, зачем мы тут.
- И знать не хочу. Вас сюда не звали.
- Звали аскер, звали. Просто тебе вовремя не доложили.
- Ну раз не доложили – тогда с меня и спроса не будет. Не слышал, скажу.
- Юморист. Ну, раз по-хорошему не понимаешь.. я детей подведу к станции. Прям к задвижкам. И тогда взорвешь?
- Взорву. Раз отцы их разбежались, да не защитили, мне то с чего о них плакать-заботиться?
- Взорвешь, как же.. голос-то у тебя дрогнул, аскер, дрогнул… Ладно.. Честь свою ты отстоял, спас, выходи теперь с руками поднятыми, только пульт сначала выброси. Наружу. А то я уже за детьми послал, скоро здесь будут. И успокойся. Власть в стране, в ее южной части передана военной комендатуре. Нашей военной комендатуре. Ваши подписали акт о капитуляции и воззвание о немедленном прекращении сопротивления. Тут даже приложение есть. Вот, страница семьдесят шесть.. «Гражданскому населению Среднего Памира. О проявлении лояльности к войскам дружественного нам государства, вступившего на территорию Среднего Памира с целью предотвращения гуманитарной катастрофы». И подписано сегодня утром. Так что брось ты это дело, детей малых пожалей, раз уж себя не жалеешь…
- Бумагу о капитуляции мне передайте. На понятном мне языке. На понятном.
- Ты мне не веришь? Майору?
- Я никому не верю. Теперь в особенности.
- Хорошо. Документ составлен на всех ведущих языках ООН. Ну и на вашем национальном тоже, разумеется. Лейтенант Ван, ко мне. Передайте аскеру этот документ.
- Так, сюда он не войдет. Пусть бросает вовнутрь, я подберу.
- Он без оружия, аскер.
- Сюда никто не войдет. Ни с оружием, ни без.
- Хорошо. Лейтенант Ван, передайте эту папку аскеру. Оружие оставьте, и ничего не предпринимать. Просто положите документы и немедленно уходите.

…когда человек присягу дававший, такие вещи на бумаге, да в переплете из дорогой кожи читает, пульт из руки сам выскальзывает. да и не только пульт.. тут что угодно выскользнет… шутка ли, было и нету больше… из под ног выдернули в одночасье.. дети да дело такое… был, конечно, соблазн, но отогнал его служивый… швырнул пульт на пол каменный, завернулся во флаг, и вышел… зябко закутался, на солнце защурился.. и росту в нем всего ничего было.. метр шестьдесят максимум… не богатырь, в плечах узок… вышел, проходя мимо солдат вражеских во флаг покрепче завернулся, слезы держал, да комок, что в горле колом стоял, всё сглотнуть пытался… но не выдержал… не выдержал, прорвало солдатика, прорвало слезами страшными, так и шел он, во флаг завернувшись, так и плакал.. рыдал страшно, с надрывом, как алкоголик возле ларька, о молодости пропитой да загубленной сожалея… плакал солдат, почернел весь, не от горя почернел, не от горя, то клише избитое, а от гари.. от гари да от копоти… зверем выл раненым, сквозь челюсти сведенные, пальцами худыми флаг судорожно сжимая, но слезы им вытирать не смел, не смел, потому как чего генералам с министрами не понять, то рядовому всегда яснее ясного.. нос заострившийся к небу задрав, плакал громко и слез не стеснялся, мертвые поймут, а кто в живых остался – тем самим порыдать не мешало бы.. самое, потому что время… поплачь, солдат, поплачь.. теперь можно.. теперь ведь можно, ведь всё закончилось, всё, всё закончилось, а ты своё дело честное, дело великое до конца сделал… и вины твоей в случившемся нет, а если и есть – то самую малость… и шел солдат на ногах негнущихся, шел, шатаясь, покачиваясь из стороны в сторону, в триколор завернувшись, и рыдал горько, как ребенок, от обиды плачущий, бормотал прерывисто «Sa… sa….saaaatııııııııblar*» гласные «а» и «ы» дребезжащее растягивая… и шел солдат, из стороны в сторону покачиваясь, в триколор завернувшись, шаги, шаги до заката считая…. Три… четыре… uç.... dörd*….. раз… два… bir.... iki*.... щеки с губами до крови закусив, зябко флаг на плечи натягивая, воздух закатный с шумом в себя втягивая… не хотел он чтобы слезы его хоть кто-то видел, не хотел, гордый был, хоть и весил всего шестьдесят, но не вынес, прорвало, всё страшнее и страшнее плакал… и жутко было этот плачь слышать, этот вой почти нечеловеческий, или наоборот, нет, наоборот, вой совершенно, совершенно человеческий, так обычно воешь, когда ни сил сдержаться, ни стыда, чтобы спрятать, уже не осталось, когда всё, всё, когда ничего не осталось.. затрясло даже солдат вражеских, кто уши руками зажал, а кто зажмурившись, от стороны закатной отвернулся, чтобы не видеть, чтобы не видеть человечка маленького, с флагом на плечах, в закат уходящего..
- Пристрелите его, майор.
- Зачем? Он не опасен, пусть уходит. Мои ребята уже разминировали станцию.
- Пристрелите сказано.. Его пример – страшное оружие. Или вы даже таких простых вещей понять не можете? Это поступок, а потому солдат этот опаснее целой батареи… Пристрелите его, и всех, кто его видели. Исполнять немедленно, а то потом наплачемся… как он сейчас.. жаль его, конечно… молодой совсем… мне бы таких… хоть роту одну…
- И детей?
- Их в первую очередь. Исполняйте.
- Есть.

…время как будто остановилось.. густой летний воздух, эта нагретая степь, острый ковыльный запах, смешавшийся с выхлопами бронетехники… и фигурка худая, с триколором на плечах… раскачивается и стороны в сторону, и воет надрывно, не по-человечески воет… или нет, по-человечески вполне, вполне по-человечески… раз… два… три… четыре… пять… шесть… семь…. bir.... iki… uç.... dörd…beş.. altı... yeddi*.... и сухая очередь… снизу вверх, прям по фигурке раскачивающейся.. по фигурке.. с триколором на плечах… цак-цак-цак-цак-цак-цак-цак.. головки медные в голову черноволосую… в триколор на плечах.. в триколор на плечах, да лицом в ковыль.. в ковыль лицом, лицом в полынь, лицом в рейхан*.. говорят, что те, кому её, полыни или рейхана запах нравится – никогда себе покоя не найдут… а вот солдатик нашел… нашел таки, плачущий, нашел таки, смеющийся, нашел таки, триколором венчанный, повезло, получается, повезло, а не просто так… ведь просто так ничего не случается… ничего просто так не случается, а раз уж случилось так, что обложили и с востока и с севера – так спи, триколором венчанный.. триколором венчанный, с лицом заплаканным… где цвета – три, да плюс луна со звездой многоконечной… вот вдохнул запах рейхана грудью полной, и успокоился.. навсегда успокоился… ты спи, служивый, спи.. что мог – то и сделал, что мог, то и сделал, сделал всё, и даже немного более… заслужил.. чтоб лицом в полынь, да с триколором на плечах… у тебя не будет даже могилы, тебе не поставят памятника, некому, солдат, некому, тебя не оплачут, по обычаю не омоют, слов на ухо не прошепчут, ведь твоей страны больше не будет… и ты в этом не виноват.. ни разу не виноват, слышишь, солдат, ни разу.. ты просто немного опоздал… буквально на несколько лет… самую, получается, малость.. одного чуть посевернее в триколор, другого чуть поюжнее.. только двое их и было на все миллионы, только один возле насосной станции заперся, а другой возле плотины приграничной… и приказ один и тот же был отдан, один глазами узкими, другой волосами светлыми… всех, кто видел… и забыть.. чтобы не помнилось, не вспоминалось, да не будоражило попусту, а то на рынке международном переполох начаться может, что обязательно на сделки фьючерсные повлияет..

….оккупационные власти смутьяна косматого под замком держать не стали. Лечить, правда, тоже, обойдется. Дали для порядка по шее, и выставили прочь за ворота, чтобы места для других нужного не занимал. Бинтов, правда, выдали… чтоб подвязался… иди, иди отсюда, языкастый… в психушку бы тебя, страдалец, да руки не доходят раз, плюс финансов жалко… ты уж как-нибудь без нас обойдись.. но не бузи, а то у нас законы военного времени… вышел смутьян на площадь главную, поглядел вокруг, удивился слегка… обомлел, точнее.. словно столбняк на него нашел, да все члены морозом сковал…. старания Сафара ведь даром не прошли, всё было точь-в-точь как задумано, дети с цветами стихи читали, плясуны опять же коленца выкидывали, музыка… поэты с писателями одами армию освободителей приветствовали, а ближе к вечеру, как стемнеет, то есть, даже салют обещали… в толпе не веселился только один человек.. к нему-то смутьян и подошел-протиснулся… а мы его уже видели.. то был преждевременно постаревший учитель… преждевременно.. это когда глаза всё еще молоды, а виски седина уже пожевав, поднадкусывала… он же предупреждал, слезами пьяными заливаясь, предупреждал же.. не слушали, ах, не слушали… говорил же он, что и с севера и с юга придут, придут и обложат, ну пришли с востока и с севера, какая тут уже разница… говорил же нам, что мы и запад не запад, и восток не восток, а через то обязательно поделены будем…. и самолеты вокруг, и лица чужие с моря наваливаются, зубы выломав, зубами вцепятся, цвета меняют и по своему разумению да ощущению красят… так и застыли в толпе… смутьян и учитель… учитель поседевший и смутьян крикливый.. посреди толпы танцующей, толпы радующейся, толпы беснующейся… идите-ка вы отсюда, мужики… вам тут совсем не место… к закату идите, к закату… раз шаг, два шаг… раз шаг, два шаг… то ведь совет, то ведь совет нечестивых… и блажен, трижды блажен на него не идущий, его избегающий, кого ноги туда не несут, а если и принесли случайно – то сами его оттуда выводящие… больше их в том городке никто и не видел… ну, их от греха подальше, а то так вот рядом постоишь-послушаешь, да наберешься чего не нужного… давайте отсюда, кому сказано… тут у нас гуляния народные намечаются.. прям на площади центральной… и нечего рожами кислыми людям праздник портить… всё понятно, надеюсь? Вот то-то же…

Март 2007 - Январь 2008

Указатель слов и выражений, встречающихся в рассказе.
Вопреки обыкновению, в алфавитном порядке


азан* - призыв на молитву
аскер* - солдат
бисмиллях* - во имя Господа
далува басым* - поиметь бы тебя в задницу
Джалил-бей* - Джалил Маммедкулизаде, классик азербайджанской
Литературы
инш Аллах - если будет на то воля Божья
Залимхан Ягуб* - известный азербайджанский поэт
зурна* - распространенный по всему Востоку духовой инструмент
манат* - денежная единица некоторых восточных стран. Я, например,
целых две страны знаю…. С такой вот странной валютой… Мушфиг* - Микаил Мушфиг (1908-1939), поэт, закрывший лирическую
тему в азербайджанской поэзии. Вперемешку со стихами
Есенина приведены строчки одного из его лучших
стихотворений «Был бы снова тот сад»
рейхан* - полынь
хиджаб* - чадра
шахада* - символ веры
satıblar* - предали, продали (азерб)
uç.... dörd* - три, четыре (азерб)
bir.... iki*.... - раз, два (азерб)
beş.. altı... yeddi* - пять, шесть, семь (азерб)