1418. Потерь в личном составе - нет.

Автор: ТаранОружиеГероев часть I http://litprom.ru/text.phtml?storycode=19215
часть II http://litprom.ru/text.phtml?storycode=20125

Полевой аэродром, затерянный в брюхе косматого леса. Приземлились засветло, но, как оказалось, не туда. Никто здесь не ждал крылатую эскадрилью, приказ не дошел, или дошел не туда, я не знаю. Два часа, без оружия, никому не нужные мы провалялись в подлеске на вздрагивающей земле. До линии фронта, говорят, рукой подать. А вот где она, эта линия фронта, никто не знает. Потом появился тот, резкий, в круглых очках. Брезгливо окинул нас взглядом, выплюнул:
- Клюев, Понарошку, Плетнев! За мной. Остальным ждать.
Мы вскочили, похватали вещмешки, а резкий уже топал через лес. Сквозь полупрозрачные березовые кроны лениво опадал закат. Было неуютно. В этом лесу, в густом подлеске, крылья не расправишь.
На резкого выскочили внезапно. Тот стоял и, морщась, смотрел под ноги. Его левый сапог идеально вмял кучу говна, инкрустированную жирными навозными мухами.
- Сегодня ночью пойдете за линию фронта, – разглядывая попранную кучу, проговорил резкий. – Определенной цели – нет. Пошумите, засветитесь. Оружия не берете. Все ясно?
- Так точно, – в три голоса. Клюев – равнодушно. Понарошку – с отчетливой дрожью. Но не из-за страха, - так и не отошел до сих пор. Хрен знает, что он там пил. Пока ждали в березняке, раза три сворачивался на бок, проблеваться.
- Значит, как только стемнеет – вперед.
- Отсюда не взлететь, - заметил Клюев.
- А вы погуляйте по лесочку, воздухом подышите, полянку приглядите себе. Мне вас что, блять, учить, лейтенант?
- Никак нет.
- Ну вот мы и поняли друг друга. Да, кстати, это вам, - резкий, все так же глядя под ноги, вытащил из планшетки три листа и протянул через плечо. – Все… орлы… Утром жду с докладом на аэродроме. Спросите майора Баранова. Это я, вам покажут. Свободны…
- Товарищ… майор, а в каком направлении лететь? – тихо, все с той же дрожью в голосе спросил Понарошку.
- В темноте увидите, – пожал плечами резкий.

Сообщение Советского Информбюро
за 24 июня
…Все атаки противника на Шауляйском направлении были отбиты с большими для него потерями…
На Гродненско-Волковысском и Брест-Пинском направлениях идут ожесточенные бои за Гродно, Кобрин, Вильно, Каунас.
На Бродском направлении продолжаются упорные бои, в ходе которых противнику нанесено тяжелое поражение…
Клюев скомкал лист боевого листка, размахнулся, но потом передумал и аккуратно положил в карман:
- На курево…
Поляна была маловата, но лучшей мы не нашли. Весь лес был прострелен мелкими прорехами таких вот полян. Понарошку сразу лег, белым лицом в небо. А небо было странное, ни облачка, ни дыма. Обычное закатное небо, только земля иногда вздрагивала под ногами.
- Ненавижу я этих сук,- прохрипел Клюев, падая рядом с Понарошку,- все это краснопогонье ненавижу.
- А у нас есть выбор? – тихо спросил Понарошку. – Кому какое дело до твоей ненависти. Не к серым же переметаться, правильно?
- Э, Поня, ты следи за языком-то, болезный, - Клюев вскинул брови и посмотрел на хлопца, - я, блять, про Родину не заикнулся, и серых буду хавать пока жив. А моя ненависть пусть со мной будет. И вера.
- А во что ты веришь, Клюв? – спросил я, усаживаясь под дерево и стаскивая с гудящих ног сапоги.
- А верю я, Плетка, в то, что однажды у товарища Сталина появится свободная минутка, он оглядится вокруг и поймет, сколько же мудаков вокруг него. А там глядишь, и друзей разглядит. Вот тогда я этим в очках и которые без лиц, я им все припомню. Вот я во что верю, Плетка. Понял?
- Понял…
Темнело медленно, как будто назло кто-то удерживал занавес, затягивая последнее действие. Понарошку, кажется, задремал.
- Слышь, Плетка. – Клюев перевернулся на живот и теперь смотрел на меня исподлобья, - а ты, как, правда, голыми руками полетишь воевать, а?
- Там посмотрим.
- А… Ну ты смотри, а я уж насмотрелся, - с этими словами Клюев вытянул из-за голенища наборный тесак с длинным узким лезвием.
Небо здесь было низкое, словно выгнутое к земле. И звезды были там вроде как и не кстати, будто следы от оспы.
- Короче, - сказал Клюев вскакивая, и поддавая ногой Понарошку, - слушайте сюда. Как там будет, я не знаю, по ситуации смотрим. А пока летим низко, над самыми деревьями. Я впереди, вы сзади и по сторонам. В кучу не сбиваемся, и не тормозим. Там наводим шухер и падаем, где-нибудь шхеримся до утра. А потом домой, тем же порядком. Мне оно на хер не надо всю ночь голой жопой над гаубицами светить. Нормально?
- Нормально, - я кивнул и начал стягивать гимнастерку. Начинало поколачивать от волнения. Полузабытое чувство. Земля рванула вниз, словно рада была от нас избавиться. Да я не возражал, я и сам подустал от нее.
Резкий не соврал, в темноте проблем с ориентированием не было. По сути, мы могли лететь в любую сторону – полыхало везде, лишь на востоке жался темный участок, да и там изредка что-то сверкало. В общем, мы просто легли на ветер, а он несся туда, где горело особенно ярко. Нормально, к этому нас и готовили.
Потом…
Из полной темноты под нами, задолго до зарева, выросла вдруг стена огненных пунктиров. Клюев заорал и рванулся вниз, сложив крылья, мы с Понарошку следом. Что-то обожгло мне плечо, что-то толкнуло в грудь. Это веселило. Свинцом, по нам, по крылатым? Это было действительно смешно. Я почувствовал, как меня распирает от ощущения свободы, от мысли, что я там, где должен быть. От того, как легко было крыльям, как четко двигалось мое тело в стремительном пике на спрятавшегося за смешным свинцовым щитом врага. От того, как заныли вдруг десны, выталкивая лишнее, рвущие губы острия клыков. Потом все вспыхнуло мертвенно зеленым (ракета?), и я увидел наполненные ужасом глаза… Пытаюсь вспомнить лицо и не могу. А глаза помню. Из-под выгнутого края каски… Я ушел на вираже в сторону, перехватил этот край каски и с силой дернул, а клыками вцепился в обнажившуюся шею и рванул на себя. Нет, я не хотел крови. Нас отучили от нее там, в детдомах и в летных школах. Но кто может отучить от счастья, когда в твоих зубах остается кусок вражеского горла, еще теплый кусок, еще живой. А враг, уже мертвый, но дергающийся в судорогах валится на землю поливая все черной кровью. Наверное, там были еще серые, наверное, я дотянулся еще до многих, да что там, я в этом уверен. Но кроме тех глаз и ощущения счастья – ничего не помню. Вообще ничего…
А утром я увидел, как шарахаются от нас люди на аэродроме, и среди них добряк Харитонов.
- Слышь, Плетнев, - Клюев весело подмигнул мне, - ты бы пасть-то вытер. Народ итак весь лес обосрал, хочешь чтоб и взлетку загадили?
Но я не стал вытирать. Я хотел увидеть резкого. Его глаза, его реакцию. Я хотел увидеть выражение его лица, когда мы войдем вот такие, с высыхающей кровью на лице. Задание выполнено, товарищь майор. Потерь в личном составе - нет…
Сообщение Советского Информбюро
за 25 июня
25 июня подвижные части противника развивали наступление на Виленском и Барановическом направлениях…
Попытки противника прорваться на Бродском и Львовском направлениях встречают сильное противодействие…
На Бессарабском участке фронта войска Красной Армии прочно удерживают позиции…
От Советского Информбюро
за 26 июня
В течение 26 июня на Минском направлении наши войска вели бои с просочившимися танковыми частями противника.
Бои продолжаются.
На Луцком направлении в течение всего дня идут крупные и ожесточенные танковые бои с явным перевесом на стороне наших войск…