Фильма

Автор: Шева Инне нравилось мастурбировать.
И не потому, что у нее не было парня. Такой проблемы по жизни не было. Но делать себе приятно она-то научилась еще задолго до своего первого. А затем успешно практиковала испытанный и надежный способ доставлять себе маленькие радости в перерывах между поклонниками. Но не всеми, конечно, а теми, которые допускались к ее святая святых. Если так вообще можно было сказать об этой части ее тела при совсем не святом образе жизни.
Ну а какой, скажите мне, мог быть другой способ выживания в этом море бушующем у студентки бухгалтерского факультета второго курса финансово-экономического очень приятной наружности с хорошей фигурой и третьим размером груди, но вынужденной прозябать в общежитии на жалкие гроши стипендии и редкие передачи из дома?
Вон, Милка, - ее соседка по комнате, притащила откуда-то книгу, - «Повесть о ненастоящей любви». Так Инна прочла несколько страниц и заскучала, - ну как можно спокойно читать о героине лишь на пару лет старше нее, у которой: костюм - от Patrick Hellmann, браслет - от Tiffany , стрижется она в Jacques Dessange, мебель у нее - IKEA, работает, или стремится работать, - Инна так и не поняла, - в PriceWaterHouse, расплачивается golden карточкой AmEx.
Ее последний парень Гришка, - высокий белобрысый парень из их группы с челкой а-ля Зверев и выдающимися мужскими достоинствами, заставлявшими Инну, когда Гришка брал ее сзади и могучими яйцами бил по заднице, вспоминать жеребцов, встающих игриво перед кобылицами на задние копыта, вместе с тем имел серьезный недостаток.
Он был беден.
И подарок, врученный им Инне на недавно прошедшее Восьмое марта, - об этом даже было стыдно рассказать какой-нибудь подруге, - был… ну просто никакой! Возможно, это не имело никакого отношения к их любовным отношениям, но почему-то в последнее время и в этой сфере начались проблемы.
Инна, в общем-то, была девушка веселая и правильная, как она сама выражалось. Ее отношение к сексу совпадало с позицией слесаря-интеллигента Полесова из «Двенадцати стульев», - когда тот на вопрос Остапа, - «Ваше политическое кредо?» без раздумий ответил, - «Всегда!».
Инна, правда, об этом не догадывалась, так как Ильфа и Петрова не читала. Поэтому и не очень обижалась на очкастого Вадика, старосту их группы, который называл ее почему-то Эллочкой, а иногда даже Эллочкой-людоедкой.
Дурак какой-то ненормальный!
Так вот, если Инна первое время получала от Гришки в сексе все что хотела и он оставлял ее тело только тогда, когда голос уже хрипел от криков удовольствия и она умоляла, что больше не может, то в последнее время хрен его знает почему, но что-то у нее в голове повернулось и весь кайф, что был раньше, как заговоренный, куда-то пропал. Уж что они с Гришкой не перепробовали, разве что вверх ногами на люстре не делали этого, - а все не так, как раньше.
Блин!
А с мастурбацией возникла совсем неожиданная проблема.
Инна «сделала» себе накладные длинные ногти.
Давно хотела. Получились классные, - точно, как в ее любимом журнале Pink. Инна млела, когда отставляла пальцы в сторону и подолгу любовалась ими.
Но теперь, как она не исхитрялась, потрогаь себя за там нежно, но так, чтобы сделать свой бугорок упругим и изнывающим от ее быстрых касаний как раньше, никак не получалось. А мастурбировать в душе тугой струей воды она не любила.
Ну не водоплавающая она птичка!
Вчера как раз фильм с девчонками посмотрела, там на эту тему был классный прикол. Герои, - парочка детективов-азиатов, парень и девчонка. Он вроде как слегка туповатый. Сидят в машине, за кем-то, типа, наблюдают. Девчонка парню и говорит, - а давай в игру поиграем: задается любой вопрос, но отвечать надо без промедления. Начали играть. Она его и спрашивает: а ты дрочишь? Он покраснел, отвечает - да. Сам спросил ее какую-то херню. А она его опять спрашивает: а когда последний раз дрочил? Он опять стушевался, но отвечает, - вчера. Она смеется. Он ее в ответку спрашивает: а ты себя сама удовлетворяешь? Она отвечает, - нет. Он кричит – не верю, ты врешь! А она ему – так это же игра, дурачек!
Красиво развела.
Но это в кино, а в жизни-то оно суровее будет.
Инна грустно подвела дебет-кредет.
В пассиве: бабок нет, парень - отстой, полная половая неудовлетворенность.
В активе: есть желание, причем сильное, как-то срубить денег, естественно, без особого напряга, да и хорошо потрахаться.
Инна была практичная девочка. Как там в рекламе? Два в одном? Не вопрос. Заодно и решение всех проблем. По крайней мере, насущных.
На соседнем потоке учился богатенький Буратино из какой-то африканской страны. Папа у него, говорили, был крупным чиновником в их бантустане.
Короче, лавэ у этого Нарцисса, - такая у него была кликуха из-за схожести фигуры с поющим Нарциссом, водилось. Он давно недвусмысленно пялился на Инну, а иногда на переменке или в общаге даже призывно высунув в ее сторону свой длиннющий синий язык, быстро водил им из стороны в сторону или вверх-вниз, как змея жалом, вызывая этим одобрительный хохот своих черных дружбанов. Намекал, падлюка такая.
Ходили они по институту да и по улицам как правило толпой, - или у них так было принято, или скинов боялись.
Да Инне это в общем-то было по хер. У нее хватало своих проблем. Но разрешить их она решила с помощью этого сыночка вождя краснокожих. Сказано - сделано. Пересечься с Нарциссом и объяснить, что она согласна, но не меньше, чем за энную сумму зелени, было делом техники.
Сказать, что Нарцисс был обрадован неожиданным предложением, - это, значит, ничего не сказать. Он плотоядно улыбнулся, сразу как-то заважничал и стал похож на раздувшегося от гордости петуха, охмуряющего очередную пеструшку. Договорились не откладывать дело в долгий ящик, а встретиться на территории Нарцисс в десять вечера.
- Сука такая! - подумала про себя Инна, возвращаясь после разговора в свой кубрик. Хер бы я тебе дала бы когда-нибудь, если бы деньги не были так нужны! Хотя в душе она понимала, - себя то не обманешь!, - что не только несколько франклинов были причиной сегодняшней договоренности.
У Инны ни разу еще не было секса с черным. А с учетом рассказов подруг и бытующих легенд, кроме как «попробовать» она рассчитывала как минимум избавиться от комплекса недотраха, возникшего у нее в последнее время.
- Гришка, - урод недоделанный! - змеей выползла некстати из какой-то извилины злая мысль, но, - быстро спряталась.

…Начало вечера было традиционным: мартини, коньяк, коробка конфет. Яблок было, правда, до хрена, - Нарцисс их наяривал как не в себя, приговаривая, что такого классного фрукта у них на родине нет. Да хрен с ним, - после того, как несколько таких приятных зелененьких купюр перекочевали от Нарцисса к Инне, она успокоилась, и даже предалась сексуальным фантазиям, и как же ОНО будет?
Произошло это как обычно, ничего такого уж необыкновенного Инна особо не ощутила. Классика жанра. Пыхтел он, правда, как Винни-Пух из старого мультика, что Инну позабавило.
Зарядкой надо заниматься, жир сгонять, а не яблоки килограммами лопать!
После второго раза Нарцисс поднялся, натянул в темноте штаны и сказал, что выйдет на кухню кубрика попить воды. Инна еще удивилась, - не мог минералки купить, жлоб! Через минуту он зашел, стянул свои джинсы, и едва лег, опять полез к ней.
…Когда Нарцисс очередной раз вернулся с кухни и с удесятеренной энергией накинулся на нее, Инна уже с уважением подумала о Нарциссе: да, процесс из кайфа превратился в какую-то непрерывную долбежку, но зато силен то как мужик! Причем, что удивительно, он практически ничего не произносил, кроме еле сдерживаемых восклицаний, - У-у-у-у!, А-а-а-а! О-о-о-о…
- Как то больно по-звериному!, - подумалось Инне.
Неожиданно с грохотом открылась незапертая после последнего похода на кухню Нарцисса дверь в комнату, резко ударил по глазам включенный кем-то свет, и повернувшись лицом к двери из своей коленно-локтевой позы Инна увидела…то, что лучше бы глазоньки ее не видели!
В дверях с выпученными глазами стоял ее Гришка, рядом с ним, - староста и еще пару ребят из их группы, из-за них выглядывали рожи Нарцисса и парочки его друзей, а в кровати возле себя Инна увидела ухмыляющуюся морду Джимми, - одного из корешей Нарцисса.
Инна мгновенно поняла, что кто-то из подружек, перед которыми она, дура, успела похвастать, очевидно «заложил» ее перед Гришкой и студенческим оперотрядом.
Но не это, а другая догадка взбесила ее больше всего.
- Суки! – взвизгнула она, - так вы менялись, сволочи!!! - Как жопой чувствовала, что что-то не так! – промелькнула золотая мысль, но… - было поздно.
Гришка не выдержал, - подскочил к кровати и с разбегу дал ей в зад хорошего пенделя, от чего Инна своей смазливой мордашкой въехала в спинку кровати и мгновенно попортила свой фэйс. Пока летела, попыталась выставить вперед руку, в результате чего ко всем неприятностям еще и привела длину ногтей на правой руке к их естественной длине. Естественным образом, то есть - сломала.
Дальше смешалось все: русские, русскоговорящие, афроафриканцы, кони, люди…
Глядя на размазанные по щекам Инны тушь, помаду и слезы, слушая ее фальшивые стенания перед Гришкой, - вот мол, арапы Петра Великого, напоили, охмурили и развели бедную невинную овечку, на тупую Гришкину рожу, выражавшую неподдельные мыльнооперные чуйства попранной справедливости и растоптанной асисяй Ромео из Мухосранска, Вадик сплюнул…
-Блядь! Фильма! Акунину и не снилось!
Вдруг вспомнилась фраза к случаю, сказанная кем-то из великих.
- Обожди, обожди. Цвейг? - Да вроде нет, - сам себе ответил.
- Драйзер? - Тоже нет.
- А-а-а! Вспомнил! - Моэм! Сомерсет Моэм сказал как-то: кроме общеизвестных пяти, у человека есть еще одно, - шестое чувство. Деньги. И если его нет, остальные пять - не нужны…
Вадик пошел в торец длиннющего коридора общаги, на который, казалось, были нанизаны двери, ведущие в кубрики, открыл торцевую зарешеченную дверь и вышел на узенький балкон.
Достал сигарету. Закурил.
Чернота неба уже потихоньку меняла свой цвет на более светлый, - темно-синий. Близился рассвет. В жилых домах напротив кое-где одинокими желтыми пятнами светились окна, - народ просыпался на работу.
Начинался новый день.
А вместе с ним - новое кино. Актеры спешили занять места согласно отведенным ролям.