Золотых дел мастер.

Автор: прокурорская морда ЗОЛОТЫХ ДЕЛ МАСТЕР

ПРОЛОГ

Черный милицейский ботинок в третий раз сильно ударил Сергея под ребра, и слезы непроизвольно потекли по его щекам.
- Ну, что, гнида?! Будешь признаваться?! - в который раз над ухом прогремел голос старлея. - А то у нас терпение кончается.
Кулак оперуполномоченного описал замысловатую траекторию и с характерным шлепком опустился на почки молодого человека. Сергей завыл, сильнее стискивая зубы.
У стены, подпирая щеку кулаком, спокойно сидел лысоватый мужчина в кожаной куртке, безразлично наблюдавший за избиением задержанного.
“Когда же этот хмырь присоединится? - подумалось Сергею. - Целый час уже тут сидит...”
Следующий удар по почкам свалил его с табурета.
Сергей со скованными за спиной руками беспомощно катался по полу, инстинктивно стараясь увернуться от наносимых по его телу ударов.
“И черт меня дернул поехать туда в среду!” - молнией блеснула в его мозгу мысль, и сознание молодого человека угасло.

ГЛАВА 1

Теплым майским днем 1994 года молодой бизнесмен Сергеев вместе с друзьями вышел на улицу из снимаемой в Петербурге двухкомнатной квартиры. На дворе ярко светило по-летнему жаркое солнце и жизнь, казалось, была раскрашена во все цвета радуги.
Бизнес у молодых предпринимателей шел хорошо. Вернее не шел, а ехал, потому что жители Твери Сергеев, Николаев и Белов с Шаровым в последние полтора года занимались перегонкой подержанных автомашин из объединившийся Германии на просторы нового государства - демократической России.
Собственно подержанными машины считались лишь по немецким стандартам, а для наших автолюбителей 5-7-ми летняя BMW была пределом мечтаний. Особенно для “новых русских”, ряды которых в последнее время увеличивались год от года, пополняясь бывшими кооператорами и потенциальными клиентами "Большого дома". Последние составляли подавляющее большинство желающих приобрести черную “пятерку”, с недавних пор получившую прозвище “бандитской бомбы”. Марка пользовались известной популярностью, даже, несмотря на четыре круглых фары, напоминавшие вазовскую “шестерку”.
По этой причине Сергеев с компанией в основном и занимались переправкой из-за рубежа пятых моделей BMW. Машины покупались практически в первый же день доставки в Петербург, и прибыль бизнесменов составляла порою до трехсот процентов, поскольку большинство подержанных автомобилей приобреталось ими по бросовым ценам на аккуратных немецких "автосвалках".
Пока Сергеев с Беловым и Николаевым путешествовали по живописным дорогам Германии, Шаров подыскивал в Петербурге выгодных клиентов, жаждущих стать владельцем надежной немецкой машины.
Так было и в этот раз.
Бродя по авторынку в Автово, Петр Шаров заметил пожилого мужчину, придирчиво осматривающего потрепанную AUDI.
- Иномарками интересуетесь? - он не спеша подошел к мужчине, и вместе с ним присел, заглядывая под днище облезлой машины.
- Да, вообще-то... Хотелось бы, - недоверчиво протянул мужчина, косо посмотрев на незнакомого парня.
- Такую хотели бы или получше? - располагающе улыбнулся Шаров, поднимая на потенциального покупателя голубые глаза.
- Конечно, получше, - усмехнулся мужчина. - Эта уже сгнила почти, - он пренебрежительно хлопнул ладонью по загремевшему капоту AUDI.
- Эй, мужик! Не трогай машину, - подал голос заснувший в салоне продавец.
- Боишься, что развалится? - издевательски спросил его Петр, и обратился к новому знакомому. - Думаю, что могу Вам кое-что предложить... Отойдемте в сторону?

Спустя четверть часа договоренность между продавцом и покупателем, Прокофьевым Петром Петровичем, была достигнута. Через два дня в Петербург приезжали Сергеев с ребятами, которые представили бы на суд Прокофьева три семилетних “бомбы” по семь тысяч долларов каждая.
Никакой предоплаты продавцы не просили, обещали помочь с оформлением документов, поэтому Петр Петрович был спокоен, и надеялся сделать выгодную покупку без привлечения посредников.

Вообще-то Прокофьев был очень острожным человеком. Что объяснялось не только его характером, но и профессией. Петр Петрович занимался переплавкой золота, извлекаемого из микросхем и радиодеталей. Иногда он, впрочем, не брезговал и скупкой краденых драгметаллов у надежных поставщиков, которые затем успешно переплавлял в домашней лаборатории. По этой причине Прокофьев не бедствовал и жил со своей женой Зинаидой Федоровной в трехкомнатной квартире улучшенной планировки на Гражданском проспекте.
Угар псевдодемократической вседозволенности, развал Советского Союза и усиление общего пофигизма среди должностных и ответственных лиц, прямо пропорционально сказывались на доходах “черного ювелира”, открывая ему путь на ранее недоступные склады и в подвалы, заваленные дефицитными, но почему-то списанными деталями, содержащими драгоценные металлы. Все эти обстоятельства, как нельзя лучше отражались на благосостоянии семьи Прокофьевых. И после приобретения кооперативной квартиры, Петр Петрович задумался о надежной, но не бросающейся в глаза иномарке. С этой целью он последние две недели обходил авто рынки Петербурга, но найти желаемого не мог.

ГЛАВА 2

Мужчина, нервно закурив, еще глубже отступил в тень разрушенного дома.
- Не ссы, Кузьма. Тебя никто не увидит, - усмехнулся стоящий в оконном проеме его собеседник. - Да и о месте этом только ты и я знаем.
- И все же, Сергей Петрович, - мужчина сплюнул на обломки кирпича, в обилии устилающие дощатый пол некогда просторной комнаты. - Береженного Бог бережет, а не береженного...
- Конвой стережет, - подхватил его собеседник. - Ладно, говори, зачем звал.
- Информация появилась, Сергей Петрович... По ювелиру. Как Вы и просили.
- Ну?
- Э-э-э... Деньги вперед хотелось бы.
- Ты что, Кузьма? Не веришь мне?
- И все же...
- Ладно, держи, - собеседник Кузьмы вынул из бумажника две купюры и протянул в темный угол. - Хватит?
- Добавить бы, Сергей Петрович? Уж больно информация “горячая”...
- Там посмотрим. Выкладывай, что узнал.
- Зовут его Петр Петрович. Живет с женой. Детей вроде нет. Адрес я на бумажке записал... Вот. Значит, во вторник он должен быть на “стрелке”, а в среду с утра к нему должны доставить...
- Сколько?
- 800-900 грамм, не меньше... Это точно.
- А деньги?
- Деньги он обычно после реализации отдает, частями... Я узнал, что он очень осторожный, большие суммы дома не держит. Где, еще не знаю... Да, думаю, что не узнать это.
- Надо, Кузьма. Надо узнать.
- Я постараюсь, Сергей Петрович. Но ничего не обещаю.
- А золото, говоришь, в среду с утра?
- Да. Около девяти.
- Ясно... Пойдешь со мной.
- Нет! Мы так не договаривались!
- А я у тебя и не спрашиваю согласия. Пойдешь и все!
- Но, Сергей Петрович...
- Заткнись! На улице постоишь. На стреме. Понял?
- Ну, если на улице... Тогда согласен.
- То-то же... В десять встречаемся на стоянке. Свободен.
Сергей Петрович резко развернулся и через пробитую кирпичную стену вышел на пустырь. Кузьма же не спешил покидать развалины двухэтажного особняка, у него дрожали ноги. В бессилии он прислонился к стене и сполз по когда-то зеленоватым обоям на пол. Трясущимися пальцами достав мятую пачку “Примы”, Кузьма закурил, жадно затягиваясь и почти не ощущая вкуса табака. “Что же делать? Что же делать?” - частыми ударами, пульсировала кровь в его висках. Он знал, на что согласился минуту назад и догадывался, что ожидает его дальше. Но пути назад не было. Такой человек, как Сергей Петрович слов на ветер не бросал, и шутить с ним было опасно. Откажись Кузьма сейчас, и последствия могли бы быть самыми неприятными. За плечами у него уже “висело” две судимости за кражу и как “приземляют” людей он знал не понаслышке. Кроме того, в сейфе Сергея Петровича лежал серьезный компромат, “тянущий” на “строгую” семерку: пакетик с героином, изъятый месяц назад из кармана Кузьмы в присутствии понятых. Тогда Сергей Петрович “отмазал” Кузьму, забрав материалы из дежурной части. Пряча в своем кабинете бумаги в сейф, Сергей Петрович показал Кузьме, что числа в протоколах проставлены не были. “Должник ты теперь мой, гражданин Перепелкин. И должок отдавать придется в самое ближайшее время”, - по-приятельски улыбнувшись, заметил тогда “благодетель”. “Если Вы о деньгах говорите, то Вы ошиблись. “Зелени” у меня отродясь не водилось”, - непонимающе ответил Кузьма. “Не о “бабках” речь, дружище. Не о них”, - рассмеялся Сергей Петрович. - “Сведения мне нужны, Перепелкин. Информация об одном человечке. Знаю, ты знаком кое с кем из его окружения... Вот и поспрашивай о нем осторожно. Может, что и узнаешь ценного. Понял меня, Кузьма Фомич, или нет?”
Так Кузьма стал личным осведомителем заместителя начальника Калининградского РУВД по уголовному розыску Ворина Сергея Петровича.

* * *

Сергеев вторично пересчитал деньги.
- Но тут только шесть с половиной, - заметил он. - Где еще 500 “баксов”?
- Понимаете, ребята, - Прокофьев замялся, предвидя неприятный разговор. - У меня сейчас нет всей суммы. После среды деньги будут. Мне человек одни обещал. Должен отдать.
- Ну, что это за разговор, Петр Петрович, - начал Шаров. - Мы же договаривались с Вами на семь тысяч. Так? Вы говорили, что заплатите сразу всю сумму. Было дело? Было. Ребята “тачку” пригнали, а Вы...
- Обожди, Петя, - Сергеев дернул товарища за рукав. - Может действительно проблемы у человека... Вы гарантируете, что после среды деньги будут, - он прямо взглянул в глаза Прокофьеву.
- Слово даю!
- Ну, хорошо. Мы можем подождать пару дней. Но, учтите, если в четверг 500 “баксов” не будет...
- Будут, будут! Я обещаю! Приезжайте с утра в четверг, и я оставшиеся деньги отдам, - обрадовался Петр Петрович. Он не лгал: наличных долларов в настоящий момент у него действительно не было, сделка же в среду сулила ему значительную прибыль, с которой он и надеялся рассчитаться с продавцами машины. Темно-вишневая “бомба” ему сразу понравилась, и терять ее из-за каких-то пятисот долларов очень не хотелось.

ГЛАВА 3

Белая “шестерка” с тонированными стеклами остановилась у подъезда 12-ти этажного кирпичного дома на Гражданском проспекте. От входа на лестницу, ведущей в квартиру Прокофьева осталось около 20 метров.
- Сиди здесь и наблюдай за подъездом. Если кто войдет, сообщишь, - Ворин сунул в руки Кузьмы портативную рацию.
- Он может дверь не открыть. Осторожный очень, - заметил тот, щелкая переключателем каналов. Рация зашипела.
- Да не так... Дай-ка, я настрою. Вот. На этом канале чисто. Говори после нажатия кнопки... А за меня не беспокойся, - Сергей Петрович усмехнулся. - Я слово заветное знаю... Да. Вот еще что. Я ключи оставлю, мало ли что.
Заместитель начальника РУВД тяжело вылез из машины, и не спеша направился ко второму подъезду.
На часах было 10.35.

* * *

Шаров лихо свернул на перекрестке, подрезая старый “Москвич” и понесся по Гражданскому проспекту.
- Ну, что, пацаны, на Суздальский рынок сначала? - Белов на заднем сидении пытался открыть банку с пивом. Голова после вчерашней гулянки еще болела.
- Давай на рынок. Хотя... - Сергеев присмотрелся к номерам домов. - Мы где сейчас? На Гражданском? Заверни-ка к Петровичу. Он же нам “бабок” должен.
- Да, но ему же вроде только в четверг должны отдать, - равнодушно заметил, развалившись на заднем сидении Николаев. Он, в отличие от Белова с банкой справился без проблем и сейчас наслаждался горьковатой прохладой, утоляющей похмельную сухость во рту.
- А сегодня среда что ли? - удивился Сергеев. - Ни хрена не соображаю... Нет, пацаны, больше так не пьем.
- Мужики, - раздался голос Шарова. - Мы как к должнику заходим, нет? А то, вон его дом.
- Ладно, давай, - Сергеев нажал на кнопку, поднимая тонированное стекло вишневой “бомбы”. - Чем черт не шутит...
В 10.36 машина молодых бизнесменов остановилась у второго подъезда.

* * *

- Сергей Петрович! Здесь какие-то пацаны на иномарке подъехали. Четыре человека. Идут в “наш” подъезд.
- Не называй имен, мудак! Когда вошли?
- Только что.
- Понял, - Ворин отключился.
Он стоял на четвертом этаже перед квартирой Прокофьева, одевая спецназовскую шерстяную маску. Дверь на лестницу хлопнула и четверо молодых людей, шумной толпой начали подниматься наверх.
“Вот, черт! Принесла их нелегкая, - мысленно выругался Ворин. - Куда это они направились. Для блядок вроде бы рановато”.
Он поднялся на этаж выше и затаился.

* * *

- Вроде эта квартира, - Шаров заглянул в свой блокнот и позвонил.
- Кто там? - Прокофьев не торопясь подошел к двери, и заглянул в глазок. Поставщик золота опаздывал, и Петр Петрович очень надеялся, что это он.
- Это Сергей с друзьями, Петр Петрович. Мы по поводу денег...
- А-а, ребята, - Прокофьев распахнул входную дверь. - Заходите... Только не все.
- Подождите нас. Мы скоро, - сказал Сергеев Белову с Николаевым, после чего вместе с Шаровым скрылся в квартире Прокофьева.
- И зачем мы поднимались? А, Витек? - раздраженно спросил Николаев. - Может, в машину пойдем?
- Да ладно уж. Подождем здесь, Коля... Дай-ка сигарету.

- Ну, как же так, Петр Петрович. Мы же договаривались, - Сергеев недовольно посмотрел на Прокофьева.
- Мы на четверг договаривались, а сегодня среда.
- Сдается мне, что и завтра денег не будет, - заметил Шаров. - Похоже, Вы нас “кинуть” решили...
- Да что вы, пацаны?! Не верите, возьмите залог... Вот радиотелефон и магнитолу. А завтра вернете. Идет?
- Не охота с вещами связываться, - замялся Сергеев.
- Берите, берите... Завтра деньги будут. Я отвечаю, - Прокофьев, стараясь быстрее выпроводить надоедливых продавцов, сунул в руки Сергеева радиотелефон.
- Ладно, Серый, пойдем, - Шаров захватил с тумбочки в коридоре импортную автомагнитолу. - Завтра с утра мы у Вас.

Сквозь лестничный пролет Ворин наблюдал, как два молодых человека вышли из квартиры Прокофьева, держа в руках коричневую сумку с какой-то аппаратурой, и вместе с ожидавшими их на лестнице пацанами начали быстро спускаться вниз.

* * *

- Кузьма! Срочно запиши номер иномарки. И проследи, куда они поедут.
- А как же Вы?
- Не твое собачье дело! Выполняй приказ. Выясни, где они живут... Потом доложишь. Все. Отбой.
Ворин выключил рацию и, сняв маску, не спеша начал спускаться к квартире Прокофьева.
- Кто там? - стоящий в коридоре “черный ювелир” посмотрел в глазок, тревожно вглядываясь в ухмыляющуюся физиономию незнакомого мужчины.
- Милиция! Открывайте, Петр Петрович. Я к Вам.
Через пол часа матерящийся Ворин покинул жилище Прокофьевых. Спускаясь по лестнице, он быстро стягивал с рук окровавленные резиновые перчатки. Золота в квартире не было, денег тоже. Единственным трофеем стала маленькая записная книжка с телефонами поставщиков Петра Петровича, которую Ворин аккуратно спрятал в нагрудный карман черной джинсовой куртки.

ГЛАВА 4

«При судебно-медицинском исследовании трупа Прокофьева П.П. установлено сквозное огнестрельное ранение головы с разрушением головного мозга. Входная огнестрельная рана располагается в правой околоушной области, выходная – на границе левой височной и теменной областей. Указанные раны образовались от действия оболочечной пули диаметром 7-9 мм., с близкой дистанции...»
«При исследовании трупа Прокофьевой З.Ф. обнаружены два сквозных огнестрельных ранения головы, с повреждением головного мозга по ходу раневых каналов, которые образовались в результате выстрелов оболочечными пулями из ручного огнестрельного оружия. Учитывая локализацию входных (в левой затылочной области) и выходных (в правой височной области) огнестрельных ран, можно предположить, что пострадавшая была обращена к оружию задне-левой поверхностью тела...»

* * *

Стаканов безразлично смотрел на плюющегося кровью Сергеева. Над Беловым и Николаевым “работали” в соседних кабинетах. Шарову проломили череп при задержании, и сейчас он находился в Мечниковской больнице.
Изъятых во время обыска шести с половиной тысяч долларов США, сумки с автомагнитолой и радиотелефоном из квартиры Сергеева было абсолютно достаточно для предъявления обвинения. А то, что пацаны не признавались, было лишь временной проблемой, которую опера обещали вскоре разрешить.
Оперативное сопровождение по делу осуществлял лично заместитель начальника РУВД Ворин, поэтому “колесики” крутились на удивление быстро. Для установления местожительства преступников понадобился всего один день. Прописанные в Твери, молодые люди почему-то не спешили уехать из Питера после совершения убийства и ареста явно не ожидали. Когда в семь утра в их квартиру позвонил ОМОНовец, заспанный Шаров в одних трусах распахнул перед ним дверь, за что и получил прикладом автомата в голову. Сопротивления при задержании пацаны не оказывали, но по сложившейся традиции были сильно избиты. Лица сотрудников ОМОН как всегда закрывали маски, и опознать кого-либо обвиняемые не смогли. По этой причине в возбуждении уголовного дела в отношении сотрудников милиции было отказано, а применение физической силы при задержании признано правомерным.
По заявлению сына убитых супругов Прокофьевых кроме денег и радиотелефона с автомагнитолой из квартиры пропала зеленая записная книжка отца, с которой он никогда не расставался. У задержанных книжку не нашли, но особой роли в их судьбе это уже не играло.

* * *

- Владимир Иванович? Можно Вас на минутку, - в кабинет, где сидел Стаканов, заглянул Ворин. На валяющегося на полу Сергеева он внимания не обратил.
- Вот какое дело, Владимир Иванович, - начал зам начальника, когда Стаканов вышел в коридор. - Когда этих подонков задерживали, то забыли осмотреть квартиру.
- То есть как? - Стаканов поднял на Ворина похмельный взгляд. Только вчера он вышел из очередного недельного запоя, ставшего для него в последний год ежемесячным ритуалом.
- ОМОНовцы... Что с них взять. Им бы только попинать кого-нибудь, - усмехнулся зам по УР.
- Так надо срочно провести осмотр!
- Вот и я о чем, Владимир Иванович... Я сейчас машину организую, а поедут мои ребята Петров и Никитин. Ну, Вы их знаете, - и Ворин кивнул на закрытую дверь кабинета, где над Сергеевым “трудились” старшие опера Никитин и Петров.
- Хорошо. Я, наверное, тоже поеду, - неуверенно заметил Стаканов.
- Решайте сами, Владимир Иванович, но... Николаев с Беловым явку написали, так, что для Вас работа появилась.
- Признались, значит? - обрадовался следователь. - Ну, вот и отлично. Организуйте-ка мне, Сергей Петрович, кабинет для допроса...
- Уже все готово, - искренне заулыбался Ворин, радуясь, что избавился от компании похмельного, но все-таки следователя прокуратуры, и теперь спокойно мог отправлять в адрес своих людей для изъятия семи пистолетов ТТ и двух гранат, которые он сам вместе с окончательно запуганным Перепелкиным привез этой ночью в квартиру “тверских бандитов”. Пистолеты были абсолютно новые, обильно обработанные солидолом, и по всем документам два года назад были сданы на склад ГУВД, а две гранаты Ф-1, Ворин пожертвовал из своей личной “коллекции”, хранившейся на даче в Приозерске.

Через два часа на стол следователя Стаканова легло изъятое из квартиры оружие, обнаруженное во время обыска небрежно закрепленным на задней стенке шкафа широким скотчем, похожим на тот, которым были связаны руки и заклеены рты трупов Зинаиды Федоровны и Петра Петровича Прокофьевых.

ГЛАВА 5

Из показаний обвиняемого Николаева:
«...Примерно в середине мая 1994 года я от своего товарища Сергеева узнал, что на Гражданском проспекте проживает некий коммерсант, у которого есть деньги и их необходимо забрать. Утром 12 мая около 11 часов я вместе со своими друзьями Шаровым, Беловым и Сергеевым приехал к дому этого человека. Сергеев и Шаров зашли в квартиру, Белов остался на лестнице, а я зашел чуть позже, и по указанию Сергеева обыскал детскую комнату. Сам Сергеев ушел с мужчиной на кухню, а Шаров с женщиной в комнату. Услышав выстрелы из кухни, я вышел на лестницу к Белову, где и дождался своих товарищей, которые вскоре и появились, забрав в квартире какую-то сумку с автомагнитолой и радиотелефоном...»
Из показаний обвиняемого Белова:
«12 мая мы с ребятами ездили к какому-то коммерсанту, проживающему на Гражданском проспекте. Сергеев, Шаров и Николаев зашли в его квартиру. Я остался их ждать на лестнице. Через несколько минут они вернулись, держа в руках какую-то сумку. Сергеев сказал, что «дело сделали», из чего я понял, что они убили этого человека. После чего мы вчетвером поехали домой, в квартиру, которую все вместе снимали...»

Сергеев с Шаровым так и не “признались” в убийстве.
Впрочем, в их судьбе роли это уже не играло. Через три для Николаеву, Белову и Сергееву были предъявлены обвинения в совершении преступления, предусмотренного пунктами “а, з, н” статьи 102-ой УК РСФСР . Шарову обвинение предъявляли в больнице, где он уже четвертый день лежал с открытой ЧМТ и прикованной наручниками к спинке кровати рукой.

А через восемь месяцев дело “тверских бандитов” с обвинительным заключением легло на стол прокурора Калининградского района Лукина Тимофея Юрьевича.
Такой длительный срок расследования, на первый взгляд, простого дела объяснялся несколькими причинами. Во-первых, из восьми месяцев два Стаканов посвятил своему любимому занятию - распитию спиртосодержащих напитков. А во-вторых, объявив в конце августа “преступникам” и их адвокатам, что следствие по делу закончено и ознакомив их с первыми тремя листами двухтомника, Стаканов на четыре с половиной месяцев забыл о существовании тверских пацанов и ни разу не появлялся в “Крестах”, где “банда” с нетерпением ожидала реализации своей законной возможности прочитать материалы дела в полном объеме. Только настойчивые адвокатские жалобы начальнику первого отдела прокуратуры города Николаевской Татьяне Александровне наконец-то заставили Стаканова появится в “Крестах” с материалами уголовного дела. Но теперь саботировать 201-ю начали адвокаты. Четыре защитника “тверской банды” весьма аргументировано заявили, что полноценно ознакомиться с шестисот страничным “романом” за две недели они не в состоянии, а потому предложили Стаканову компромисс: предоставить адвокату Марину Владимиру Владимировичу, представляющего интересы “организатора банды” Сергеева, возможность ксерокопировать материалы уголовного дела. Нарушая УПК и ведомственную инструкцию , но, облегчая себе жизнь, Стаканов передал дело Марину для ксерокопирования и в январе 1995 года уголовное дело по обвинению “тверских бандитов” было направлено в Санкт-Петербургский городской суд “для рассмотрения по существу”.
Но незадолго до этого “знаменательного” события случилось событие, ставшее поворотным в жизни не только Стаканова, но и многих должностных лиц прокуратуры и суда.

Итак, получив от Марина откопированные тома дела, Стаканов за один вечер составил обвинительное заключение, и утром понес дело Лукину для проверки. Утвердить обвинительное заключение мог только прокурор города, поскольку 102-я статья имела городскую подсудность, и направлялась в горсуд через прокуратуру Санкт-Петербурга, а непосредственно через первый отдел “тети Тани” .
Лукин уже “обнажил” перьевую ручку, чтобы поставить на сопроводительном письме свою знаменитую подпись частоколом, как вдруг в чем-то засомневался. Стоящие за его спиной 15-ти летний прокурорский и 10-ти летний следственный стаж подсказывали ему, что в деле не хватает какого-то небольшого, но очень важного момента. Оторвавшись от бумаг, он посмотрел на зевающего Стаканова.
- Ты сам-то, Владимир Иванович, что по делу думаешь?
- А что тут думать, Тимофей Юрьевич? - удивился Стаканов. - Бандиты они и есть бандиты: “завалили” мужика с бабой из-за “зелени”, да еще и вещички ихние прихватили...
- Они вроде говорили, что продали машину этому... Прокофьеву. Да и документы о продаже были.
- Да мало ли, что они говорили! Может, и продали машину, а потом передумали. Решили “бабки” вернуть обратно, например...
- А пистолеты не нашли? ТТ, вроде?
- Нет. Тех, из которых убивали, не нашли, но за шкафом в их квартире целых семь штук ТТшек, новеньких, в солидоле...
- А они что о стволах говорили?
- Да, что они могут говорить?! Не наши, мол. Подбросили.
- Ясно... Слушай, а как нашли-то этих деятелей? Уж больно быстро что-то... Прописки в Питере у них нету. А тут раз и за один день!
- А-а, Тимофей Юрьевич, здесь дело такое: вечером, как в «шестистах секундах» объявили об обнаружении трупов на Гражданском, в РУВД мужик один позвонил. Сообщил, что видел как четыре пацана на “бомбе” отъезжали от того дома, где трупы нашли. Он и номера запомнил, сообщил... Так и установили.
- Да-а, повезло операм, - протянул Лукин. - Не каждый день такие внимательные свидетели попадаются. Мужик-то, конечно допрошен?
- Э-э-э... - замялся Стаканов, почувствовав неладное. - Заявитель, который? Очевидец?
- Да, да. Очевидец, - Лукин в упор взглянул в глаза следователя, Стаканов опустил голову.
- Не успел я, Тимофей Юрьевич... Да и дело уже готово. 201-ю сегодня подписал...
- Ну, ты даешь, Володька! Единственного свидетеля не допросил! А я-то думаю, что у меня на душе не спокойно... Быстро, ноги в руки, и беги его разыскивай. Что б сегодня же сделал! Завтра дело Николаевской повезешь.
- А как же 201-я?
- Придумаешь что-нибудь... Какие-то лишние бумажки в деле есть? Запрос какой-нибудь ненужный, конверт из-под ответа?
- Да, найдутся...
- Ну, вот и выбросишь их, а на их место вставишь протокол допроса этого мужика. Понял?.. Да не забудь опись листов дела переписать, - напутствовал Лукин покидающего кабинет Стаканова.

Теперь-то вы понимаете, почему запрещалось давать обвиняемым и адвокатам ксерокопировать материалы дела?

ГЛАВА 6

Прокурор - обвинитель встала со своего места и подошла к трибуне, где, понуро опустив голову, стоял Стаканов, приглашенный в качестве свидетеля по делу “тверских бандитов”. Тупость и упрямство следователя ее очень раздражали и никакие намеки судьи на правильный ответ не могли получить отклик в его пустой голове.
- И все-таки, Владимир Иванович, вспомните хорошенько, - она сделала паузу и многозначительно посмотрела в глаза Стаканова. - Может быть, Вы и до 201-ой давали ксерокопировать материалы дела? А потом просто забыли? А?
- Нет! - в третий раз твердо заявил Стаканов. - Только на 201-ой! До нее не давал дела никому.
Адвокат Марин самодовольно улыбнулся, мысленно поздравив себя с очередной победой. Именно он обнаружил вставленный протокол допроса и доказал суду, демонстрируя ксерокопии, что после окончания ознакомления с делом, обвинительные материалы были дополнены. То есть обвиняемые и защита изучили документы не в полном объеме.
- Ну, что ж, - разочарованно вздохнул судья Ливанов. - Придется направить дело для дополнительного расследования.
- Петр Николаевич! - женщина прокурор резко повернулась к судье. - Я возражаю! Ведь уже почти две трети процесса позади...
- Это конечно верно. Но что ж поделаешь, если Владимир Владимирович только сейчас обнаружил ошибку следствия...
- Позвольте, господин судья, Вас поправить! - вскочил со скамьи Марин. - Это не ошибка, а грубая фальсификация доказательств со стороны следователя Стаканова!
- Ладно, ладно, господин адвокат, - примирительно махнул рукой судья. - Успокойтесь. Мы и так достаточно наслушались Ваших речей... В общем, дело направляю на дополнительное расследование. Заседание окончено.

* * *

-Ну, этот ваш Стаканов, просто дурак какой-то! - возмущалась Николаевская в телефонном разговоре с Лукиным. - Прокурор ему и так и этак намекает, скажи мол, что дело давал ксерокопировать до 201-ой, а он, дубина, не понимает. Заладил как попугай: “Не давал, не давал!” Из-за этого и кинули Вам “дослед”, Тимофей Юрьевич. Стаканову скажите спасибо.
- Да уж, скажу обязательно...
- Вот, вот, скажите... А потом, на каком основании он вообще давал дело ксерокопировать?!
- Ну-у, там времени у него не хватило, да адвокаты затягивали...
- Затягивали - ограничивайте в сроках! А копировать никому давать нельзя! Ишь, моду взяли! После них никаких бумаг не вставить, - Николаевская бросила трубку телефона, оставив Лукина наедине с определением суда о неполноте расследования с указанием десяти пунктов дополнительных следственных действий.
Стаканов с горя опять запил, но Николаевской Лукин этого сообщать не стал. Себе дороже выйдет.

Через две недели Владимир Иванович вышел на работу и за оставшееся время успел только повторно ознакомить “тверскую банду” и их защитников с уже трехтомным фолиантом. Указаний суда он выполнять не стал, напечатав пространное постановление о нецелесообразности выполнения перечисленных следственных действий, намекнув, что при желании суд и сам сделает все, что посчитает нужным.
Такой наглости городской суд стерпеть не мог, и уголовное дело вновь прямо из распределительного заседания было возвращено в прокуратуру города для дополнительного следствия. Оттуда оно вместе с гневным письмом Николаевской о немедленном наказании Стаканова, прибыло в Калининградский район.
Стаканова Лукин наказывать не стал, так как тот находился в очередном запое. А, как известно, по трудовому законодательству налагать взыскания на отсутствующих лиц недопустимо. Лукин просто передал дело новому молодому следователю Маркину Владимиру, уже четыре месяца исправно работающему в районной прокуратуре.
- Держи, Володя, стакановский “дослед”! Выполни все указания суда и быстренько “загони” дело обратно в суд.
- Что ж оно с 94-го года туда - сюда путешествует? - удивился Маркин, рассматривая истрепанные обложки трехтомника.
- Да-а, судьба видать у него такая, - задумчиво протянул прокурор.
- А срок содержания под стражей не истек? Ведь уже сентябрь 96-го, - забеспокоился молодой следователь.
- Какое там, - махнул рукой опытный прокурор. - Три месяца они за следствием первый раз сидели, пять - 201-я, но она в “стражный срок” не входила тогда, потом месяц первый дослед и сейчас я месяц даю. Итого пять месяцев за следствием сидят. А по закону - до полутора лет. Так что еще работать и работать.
- А фактически получается: они почти два года в “Крестах” сидят... Лихо, - удивился Маркин.
- Закон на нас работает, Володя! За месяц-то управишься?
- Постараюсь, Тимофей Юрьевич, но... Вот тут судья указал провести баллистическую экспертизу по семи пистолетам ТТ, изъятым из квартиры. Пистолеты в РУВД хранятся, а пули из трупов в гильзотеке.
- Ну и что? - не понял Лукин.
- А она в Москве!
- Да ты что?! Как же я забыл?! Вот, черт возьми, - прокурор вскочил со своего места и беспокойно заходил по кабинету. - Не успеем получить пули, а значит, экспертизу не проведем, а значит опять “дослед”. Тогда Николаевская со всех нас шкуру спустит!
- Что же делать, Тимофей Юрьевич? - испугался Маркин. До его аттестации на должность оставалось всего два месяца, и портить отношение с грозной начальницей первого отдела ему очень не хотелось.
- Надо ехать в Москву! - принял решение прокурор.
- В командировку?
- Размечтался! Да пока тебе командировку оформят, две недели пройдет, как минимум. А нам надо срочно!.. Вот что, Володя, составь сейчас запрос в пулегильзотеку от моего имени, а потом поезжай на Московский вокзал в транспортную прокуратуру. Там пойдешь к прокурору Петровскому. Он мой бывший коллега, я ему позвоню, возьмешь у него КФ-3.
- А что это?
- Это такая карточка для бесплатного получения железнодорожного билета для работников транспортной прокуратуры... Получишь в военной кассе билеты и ночью в Москву, а завтра обратно, на ночном поезде. За сутки обернешься и пулю привезешь. А здесь мы знакомых экспертов баллистов подключим и за две недели сделаем все экспертизы!

Надо ли говорить, что благодаря знакомствам Тимофея Юрьевича, уже через две недели баллистическая экспертиза по семи пистолетам ТТ была готова. Результат, как и ожидали, был отрицательный. Эксперты долго матерились, отмывая “нулевые” стволы от солидола, недоумевая, зачем проводить экспертизу по новым пистолетам.

ГЛАВА 7

Но была одна проблема, решить которую было сложнее, чем частным образом прокатится в столицу. Дело в том, что за двух годичное странствие дела из него пропали два важных документа. А именно, те самые чистосердечные признания Белова и Николаева, полученные у них после “душевной” беседы в РУВД в день задержания. Два листа были аккуратно вырезаны бритвой из второго тома уголовного дела, и установить время их пропажи было совершенно невозможно. На следствии они присутствовали, на 201-ой тоже, в суде их зачитывал Ливанов, уличая оправдывающихся “преступников”, но когда дело во второй раз вернулось из городского суда, “чистосердечные” признания исчезли. Все конечно подозревали адвоката Марина, но доказать никто ничего не мог, поэтому одним из пунктов, стало восстановление утраченных документов.
А как это сделать? Протокол свидетеля или потерпевшего можно восстановить, передопросив человека. Заключение эксперта можно получить заново, воспользовавшись обязательной копией, хранящейся в экспертном учреждении. Можно даже восстановить данные протокола осмотра места происшествия, допросив понятых как свидетелей. Конечно, если понятые реально присутствовали при осмотре, а не были молчаливыми тенями, на пять минут появлявшимися в начале и конце следственных действий. Но как восстановить чистосердечные признания обвиняемых, справедливо заявивших о выбитых у них показаниях и отказавшихся на суде от признания своей вины? Это было совершенно непонятно. А документы были необходимы, потому что Стаканов не удосужился подробно допросить Белова и Николаева и в протоколах просто сослался на их собственноручные показания.
И вот тогда зональный прокурор первого отдела Красина Наталья Викторовна, курирующая Калининградский район, нашла решение. На первый взгляд оно показался всем бредовым, но потом было принято коллегиальное решение, что иного выхода нет, и следователю Маркину поручили допросить городского судью Ливанова.

- Петр Николаевич, здравствуйте. Это из Калининградской прокуратуры Вас беспокоят, следователь Маркин, - молодой следователь начал издалека. - Мы на “дослед” второй раз дело “тверских бандитов” получили... Может, помните? Вы слушали его в 95-ом.
- Да, да, да. Конечно, помню. А в чем собственно дело?
- Непонятным образом из дела пропали чистосердечные признания Белова и Николаева. Мне поручено их восстановить...
- Пропали признания?! Вот так номер! Это явно адвокат Марин! Я просто уверен. Он так нагло вел себя во время заседания. Да и эти негодяи ему подстать... Да? А как же вы собираетесь восстанавливать эти документы?
- Может быть, если бы Вы дали свое согласие на допрос, и сообщили бы, что в деле действительно были такие признания и их содержание было таким-то и таким-то... А потом, возможно, у Вас остались какие-то записи по делу?.. Тексты этих признаний?..
- Тексты признаний? Нет, молодой человек, не осталось, но... Думаю, что смогу Вам помочь. У меня остались кое-какие записи, да я и сам помню, что было в этих бумагах... Приезжайте, допрашивайте, я дам согласие. Уж больно хочется засадить этих негодяев.

* * *
Через час следователь Маркин вежливо стучался в кабинет судьи Санкт - Петербургского городского суда Ливанова Петра Николаевича.
- Из прокуратуры? Присаживайтесь, я сейчас закончу, - судья что-то быстро писал мелким почерком на листе бумаги.
- Вы говорили, что остались какие-то бумаги с записями? - неуверенно начал Маркин. - Я думаю, что целесообразнее было бы их изъять.
- Да, да, сейчас, - пробурчал судья, заканчивая лист. - А для выемки девочек секретарей привлечем, в качестве понятых.
Он позвонил в канцелярию, и через минуту перед Маркиным предстали две растерянные девушки. Разъяснив им 135-ю статью об их правах, Маркин предложил судье выдать бумаги с записями материалов уголовного дела по обвинению Сергеева и компании.
Не моргнув глазом, Иванов, протянул обалдевшему следователю тот самый листок бумаги, который он так старательно заполнял перед приходом Маркина.
- В ходе слушания дела я делал выписки из показаний подсудимых Николаева и Белова, в частности из их чистосердечных признаний, которые сейчас в присутствии понятых и передаю в руки следствия, - спокойно пояснил судья притихшим понятым. - Также я готов дать интересующие следствие показания о содержании утраченных из дела документов.

На город неумолимо надвигались сумерки, а окончательно шокированный молодой следователь рассеянно шагал по набережной реки Фонтанки, где в 16-ом доме размещался самый объективный и гуманный суд Санкт-Петербурга.

ГЛАВА 8

В конце 1996-го года постановлением Пленума Верховного Суда время ознакомления с материалами дела было включено в срок содержания под стражей, и жизнь сотен следователей усложнилась. Теперь невозможно было месяцами растягивать 201-ю, появляясь в следственном изоляторе раз в неделю. Время приняло четкие границы, и очереди на Арсенальной набережной и улице Лебедева значительно увеличились.
Адвокаты “тверской банды” умело воспользовались ситуацией и затянули ознакомление с теперь уже четырехтомным делом. Маркин, по указанию зонального прокурора Красиной, был вынужден ограничить обвиняемым срок ознакомления с делом, в результате чего последнее было направлено в суд без подписанной 201-ой. Естественно, что суд вернул многострадальное дело обратно, руководствуясь лишь формальными основаниями. После этого в течение целого месяца Маркин, как на работу ходил в “Кресты”, просиживая в компании четырех обвиняемых и их защитников по 5-6 часов. Шутки с молодыми арестантами и профессиональные споры с их адвокатами занимали большую часть времени этих посещений. Материалы дела все знали наизусть, и месяц 201-ой был необходимой формальностью, соблюсти которую требовала сама процедура дальнейшего придания суду. Казалось, что суд, также как и сами обвиняемые, не желал окончательно ставить точку в этом “грязном” деле, одновременно осознавая, что конец неизбежен.
Когда все формальности были завершены, Маркин прямо высказал свои сомнения в виновности подследственных прокурору Красиной.
- Да, что Вы такое говорите, Владимир Анатольевич! - возмутилась зональная прокурорша. - Как это они могут быть невиновны?!
- Видите ли, Наталья Викторовна, сомнения меня гложут: не было смысла у парней убивать Прокофьева, деньги он им и так за машину отдал, записная книжка у него пропала, у них ее не нашли, в квартире “пальцев” обвиняемых нет, оружия убийства не нашли, после убийства они никуда не уехали, да и не собирались, похоже, уезжать. Какие-то пистолеты “левые” на квартире... Казалось, двое признались, но без подробностей, никаких распределений ролей не дали: кто связывал, кто стрелял, ничего не понятно. Все держится только на этих автомагнитоле с телефоном. Так обвиняемые сразу заявили, откуда у них вещи Прокофьева... Ну, вот, предположим, что они убили и ограбили. То почему тогда взяли только два предмета? Там ведь квартира была “перевернута” вся, что-то искали... Портсигар на кухне валялся позолоченный - не взяли, у Прокофьевой драгоценностей целая шкатулка стояла открытая. Тоже оставили... Не понятно мне это, совершенно не понятно...
- Владимир Анатольевич, - Красина понизила тон и пристально взглянула на Маркина. - Мне ведь тоже в этом деле много не нравится. И тоже есть масса вопросов, но... Понимаете, они же уже больше двух лет сидят и если сейчас поставить под сомнение их виновность, то, что получится? Дело повиснет “глухарем”, нас привлекут к ответственности за привлечение заведомо невиновных. Я уж не говорю об исках обвиняемых в суд... Поэтому, давайте оставим это дело в покое. Не мы с Вами его начинали, не нам и прекращать. Да и о своей дальнейшей судьбе задумайтесь. Вас же еще даже не аттестовали, а Вы уже такой скандал хотите затеять... Решать, конечно, Вам, но я бы искренне не советовала...

И Маркин не стал поднимать скандал, он сделал то, что ему посоветовали, и направил четырехтомник со своим обвинительным заключением в городской суд.
Через пол года “тверские бандиты” были осуждены за бандитизм и убийство семьи Прокофьевых. Их адвокаты обжаловали приговор в Верховный Суд, но, как вы понимаете, безуспешно.