Уверенные шаги в темноте 5

Автор: Chekhov Тайная война полковника М. М. Исаева

...сергей - мошенник и наркоман со стажем, откуда-то с юга россии. невысокого роста, плотно сбитый, характерный южный выговор и хозяйственность. чувство юмора на уровне инстинктов, хотя сам улыбается редко. каждое замечание, афоризм стоят строго на отведенном для них месте; их серебряные шляпки отмечают все повороты в разговоре.

если бы не он, я бы сбежал отсюда дня через три после приезда.

сейчас он сидит напротив меня, на своей койке, которую он с аппетитом называет "шконарь", и рассказывает очередную историю из своего удивительно богатого на происшествия прошлого.

- и тут слышу, опа, ключи в замок раз, хозяева по типу вернулись. и никак, все, пятый этаж, попал. и тут сам не пойму, как я это сделал, само как-то получилось. за пять секунд рыжье рассовал обратно по ящикам, лег на диван, и лежу с понтом я дома. тут они такие заходят - зырь на меня, в шоке сами, такие двое - лет по 50, инженеры или хуй там их разберет. а я им удивленно так - а где колян?... они такие - какой колян? и вот я их кружу так уверенно, что типа встретил друга возле магазина, и он мне сказал - иди типа по этому адресу, там дверь будет открыта... ну и по ходу напутал с номером квартиры. они это хавают, тем более что в квартире ничего не тронуто, и я по тихому скипаю...

мы расслабленно смеемся. мы - это я, сергей, и наши соседи по комнате - сергей-банщик, рецидивист, 18 лет строгого режима, и дима - поваренок. в данный момент он, как самый молодой, занят тем, что заваривает чай. все приготовления уже сделаны - перед каждым из нас лежит конфета, сами мы устроились удобно и травим байки. рабочий день кончился полчаса назад, до ужина еще два часа, и это время нужно использовать максимально эффективно - так, чтобы не было скучно, и чтобы не надоедали воспоминания.

занятие себе придумать нетрудно - это только кажется, что в монастыре может быть скучно. можно попробовать намутить горячей воды и устроить стирку. можно сходить на конюшню - они обещали подогнать пачку чаю, а еще у них всегда есть что-нибудь вкусное сожрать. но вероятнее всего...

в это время в дверном проеме возникает фигура еще одного нашего кента - макса. макс - из подмосковья, бритый, мускулистый, ему 19 лет. нас с серегой он почему-то отличает, и старается находиться поблизости. сейчас он смотрит на меня так, что я понимаю - ему нужно о чем-то поговорить. далее - целый спектакль. мы мельком переглядываемся с серегой - и в этом взгляде масса информации. я говорю ему - макс хочет о чем-то поговорить, отвлеки пацанов, пока я выйду. он отвечает - не вопрос, давай. и начинает новую историю.

я выхожу в предбанник. макс с довольным видом показывает, что у него за пазухой - палка сырокопченой колбасы, банка кофе, сгущенка, сигареты. я не спрашиваю, где он это все взял - задавать такие вопросы здесь не принято. замутил - и хорошо. я заглядываю в комнату, мы еще раз переглядываемся с сергеем, он поднимается со своей кровати и тоже выходит.

все так же молча мы идем за хозяйственные постройки - туда, где колют дрова. разводим костер, ставим чайник. макс бестолково суетится. колбаса действительно очень вкусная, я уже и забыл, как это бывает.

только сейчас я понимаю, что прошло уже больше двух месяцев, как я здесь.

...чайник уже почти закипел. сумерки навалились резко, как всегда тут бывает, и вот мы сидим вокруг костра, единственного яркого пятна здесь, и смотрим на огонь. нас трое, мы молчим, мы почему-то серьезны, как перед ритуалом. на чистом листе бумаги - порезанная колбаса, хлеб, конфеты. я ловлю себя на том, что мне реально хорошо.

шаги откуда-то из-за пристройки. быстро осматриваем поляну - никаких запретов на ней нет. причем мы все делаем это совершенно автоматически - привычка, ничего особенного.

из темноты появляется андрей - местный администратор. должность это довольно сложная: с одной стороны, у тебя есть власть, с другой - тебя трахает начальство и грозятся взять в ножи наиболее отмороженные из пациентов. андрей на этой должности уже больше года. хороший результат.

андрей подходит к нам и присаживается на свободное место рядом со мной. все так же молча он достает пачку сигарет с фильтром и угощает нас. затем задает несколько вопросов о работе, но я вижу, что краем глаза он косит на накрытый стол. я знаю, что причина тому - не голод. уж чего - чего, а еды у администратора навалом. он думает, как мы это все замутили.

я прикуриваю от головешки, откидываюсь на спинку кресла, и закрываю глаза...

...в тот вечер я понял, что все, капец. я сидел в интернет-кафе, денег не было, ночевать было негде, а еще хотелось жрать. можно было, конечно, пойти на улицу и тупо настрелять денег - но сил уже не было даже на это. интернета осталось минут на 15, и от ощущения безнадеги я был готов прямо завыть. тем не менее вдруг взял и открыл почту.

там было письмо. незнакомая мне девушка писала о том, что ей очень понравились мои рассказы, и она, если это возможно, хотела бы со мной познакомиться, и зная о моих стесненных обстоятельствах - и помочь мне, чем сможет.

я подумал, что познакомиться со мной - вполне возможно, звездной болезни у меня пока что нет. поэтому набрал ее номер - он был в письме - и договорился о встрече.

...громкий смех сергея возвращает меня в реальность. я открываю глаза; костер огромным светляком порхает в темноте, на газете разложены наши припасы, рядом со мной - здоровенный бутерброд. сергей смеется над максом, сказанувшим очередную глупость. иногда я думаю, что он делает это специально, чтобы стать объектом отточенных серегиных острот, которые, впрочем, никогда не бывают обидными.

а, нет. стоп. никогда не бывают злобными. слово "обидеть" здесь произносить без особой нужды не стоит.

и вот сейчас сергей смеется, внимательно глядя максу в глаза, а наш могучий администратор лишь улыбается, делая вид, что ему вообще все по барабану. ну да, конечно. уж чего-чего, а смеяться с пациками ему только и не хватало.

на самом деле он нас побаивается. когда-то, несколько лет назад, я уже был здесь, и от скуки прошел путь от посудомойщика до администратора сам. андрей понимает, что за красивые глаза ключи от склада - местный вариант скипетра - не доверяют, соответственно то, что я по большей части молчу, не может его не беспокоить. что-то я задумал, точно. плету интриги.

идиот.

сереги же, моего кента, вообще нельзя не опасаться - чем больше и шире он улыбается, тем неувереннее вы себя чувствуете. я долго не мог понять, как мы с ним так сошлись - мы очень непохожи. я и сейчас этого не понимаю, но по крайней мере я начал ему доверять.

макс - самое слабое звено в нашей кентовке, и вот по нему андрей и наносит периодические удары. например, отказывается выдавать положняковые сигареты и стиральный порошок, аргументируя это тем, что этих жизненно важных вещей на складе якобы нет. кроме того, поначалу он пытался подшучивать над максом в серегином стиле - но получил неожиданный отпор. макс, в общем, если разозлится, способен переломать пятерых, как этот андрей, и границы свои наш младший товарищ обозначил четко, спокойно, и умело.

а сигареты с порошком сергей принес в тот же день, под вечер, и вид у него был донельзя довольный.

макс снимает чайник с огня и заваривает "коня" - жуткая штука, состоящая из кофе, воды, и чая. в качестве праздничного послабления он бросает в банку несколько ложек сахарного песку (еще один ревнивый взгляд андрея) и накрывает банку крышкой. только теперь, когда и макс присел к столу, мы принимаемся за еду. андрей вроде бы с нами, но его никто не приглашал, поэтому, хоть он и сидит с таким видом, будто это он нам все это подогнал, сам он со стола ничего не берет.

- сергей, завтра ты выходишь на конюшню, - произносит эта змея вдруг, и смотрит на нас уже отчетливо насмешливо, - указание господина теплова.

серега перестает жевать, но лишь на миг. стреляет взглядом в меня. все понятно. только недавно андрей фаловал его на эту конюшню, аргументируя это тем, что там якобы работает мало людей. однако мы знаем истинную причину перевода - андрей просто хочет разбить нашу компанию, до сего дня ежедневно выполнявшую утомительные, но в общем не такие уж сложные задания по выкапыванию разнообразных ям.

и вот удар нанесен. необходимо что-то ответить, сделать это быстро и по возможности эффективно.

- андрюша (серега говорит "андруша", с южным прононсом), слышишь, я же тебе говорил - не могу я там работать. меня в детстве кобыла лягнула, я их боюсь. вон смари шрам даже остался.

сергей на самом деле демонстрирует какой-то шрам, больше, впрочем, похожий на след от удара ножом. на самом деле нежелание работать на конюшне объясняется несколькими факторами: во-первых, рабочий день там ненормированный. то есть вот сейчас мы копаем наши ямы каждый день с 8 утра до 18 вечера. после этого свободны. воскресенье - выходной. на конюшне же ничего этого нет. кони, в отличие от ям, требуют внимания к себе каждый день, и каждую ночь. кроме того, мы привыкли работать вместе, а новые проблемы, связанные с вхождением в очередной коллектив, никому здесь не нужны. проблем у всех и так хватает.

андрей улыбается, наклоняет голову, и смотрит в огонь.

- сергей, если бы это зависело от меня... я же говорю, теплов распорядился.

теплов - это наш хозяин, не больше и не меньше. здесь ему принадлежит все, от него зависит, что мы будем есть, и где мы будем спать. но андрей лукавит, и мы это знаем.

серега включает дуру:

- андруша, ты заебал. ты по ходу сказал ему, что я сам туда хочу. никуда я не пойду завтра, делай, что хочешь. станешь и дальше фаловать меня туда - завтра же пойду на прием. скажу администратор заставляет вкалывать.

да, это серьезный ход. дело в том, что мы здесь не работаем. мы - реабилитируемся. вид реабилитации прост - трудотерапия и свежий воздух. вот почему обвинение в том, что андрей заставляет кого-то работать сверх силы - довольно опасное.

андрей понимает, что нужно на время отступить, делает глупое лицо, и улыбается.

- ну тихо, тихо, тихо, развоевался. не можешь - не ходи. только бумажку мне об этом напиши, чтобы я передал теплову.

- какую еще бумажку???, - орет сергей, но я хорошо вижу, что он спокоен, как вот этот пень, на котором мы сидим, - какую еще тебе бумажку?... на дальняк вон сходи - там тебе много бумажек! а я писать не буду ничего, сам пиши, у тебя должность такая.

я понимаю, что сейчас - мой выход, и осторожно кладу свою руку сереге на плечо.

- ну ладно, парни, хватит орать. андрей, - это к админу, - он правда не может. он на скотный двор даже чай пить не ходит, мы ему носим.

андрей чувствует, что мы кружим ему луну, но придраться не к чему. уже уходя, он разворачивается, и выдает заключительный залп:

- кстати, чехов, на следующей неделе будет вакансия на кухне. ты просился, я помню, так что готовься.

админ исчезает в темноте. желание запустить в него топором быстро пропадает, и я понимаю, что еще ничего не потеряно. попасть работать на кухню - заветная мечта многих, однако я там работал, и знаю, что это за ад. да, можно между делом что-то перехватить, но необходимость вставать в 4 утра каждый день и с напарником, которым будет какой-нибудь унылый алкоголик, готовить на 60 рыл... нет уж, лучше я как-нибудь с лопатой.

перед моим лицом появляется серегина рука, в ней зажата банка с конем. он смотрит мне в глаза и улыбается.

- не гони. через неделю все будет по-другому, ты же знаешь. не гони, братишка.

я беру банку, делаю свои два глотка, и передаю ее максу, который на протяжении всей нашей беседы только хлопал глазами. сейчас он успокаивается, берет у меня банку, и между глотками задает нам сакраментальный вопрос:

- пацаны, а вы пробовали когда-нибудь буторфанол?...

...сергей с максом где-то рядом со мной азартно обсуждают сравнительные достоинства буторфанола и ханки. они говорят негромко - разговоры на подобные темы здесь не приветствуются; скоро их голоса начинают меня убаюкивать, проходит несколько минут, и я снова уплываю куда-то по теплой реке воспоминаний.

...мы встретились на "театральной", неподалеку от юлиной работы. блондинка, короткая стрижка, дорогой брючный костюм и проницательный взгляд сквозь стекла строгих очков в золотой оправе. как вскоре выяснилось, юля работала директором департамента одного из крупнейших российских банков. услышав об этом, я моментально оценил, как выгляжу сам - мятые вельветовые брюки, грязные кроссовки, футболка, кепка, в руках - жеваный целлофановый пакет, моська небритая, - и очень захотел убежать. однако голод пересилил.

через несколько минут мы уже сидели в каком-то кафе, я с аппетитом трескал невообразимо вкусный кусок мяса, юля же курила тонкую сигарету и смотрела на меня очень странно - с улыбкой, и в то же время серьезно. говорила она мало, предоставив это сомнительное удовольствие мне. хлопнув сто граммов водки, я разошелся, отогрелся, и слова полились из меня довольно, на мой взгляд, интересным водопадом. тогда я был уверен, что знакомство наше продлится час, максимум - два, и поэтому рассказывал о себе все, что называется, "в цвет" - наркотики, сумасшедшие знакомые, клубы, косяки, долги, вся эта остальная никому не нужная правда разбивалась на мелкие осколки, наталкиваясь на стекла ее очков.

я поел, мы еще посидели, и потом неспешно отправились в сторону манежки. похолодало, и я с тревогой думал о том, где буду сегодня ночевать. на самом деле дико хотелось просто принять ванну.

- тебе есть, где ночевать? - юля спросила об этом очень просто, как будто спрашивала у меня зажигалку.

- нет, но ничего страшного. я уже привык, - я улыбнулся, зная, что выгляжу очень жалко. ни к чему я, конечно, не привык, но знаете, в ту минуту я ни на секунду не допустил бы даже надежды, что это вот стильное, умное, ироничное существо сделает то, что оно сделало.

- ты можешь переночевать у меня. хочешь?...

...через час я, чистый, сытый, согретый, лежал под теплым одеялом в гостевой комнате юлькиной шикарной двухэтажной квартиры. я даже не удивлялся; я знал, что так не бывает, и просто ждал, что будет дальше.

проснулся я в 10 утра, и поначалу долго не мог понять, где нахожусь. затем я вспомнил вчерашний вечер, и пошел искать хозяйку. квартира была огромная, я в таких никогда не был. одних ванных комнат здесь было, как минимум, четыре штуки. вскоре я понял, что кроме меня, в квартире никого не было. как же так?... меня что, закрыли здесь? зачем?...

на столике в большой полукруглой прихожей лежали ключи и записка: "доброе утро. я на работе, ниже - мой телефон. еда в холодильнике. ты интересный собеседник. приходи вечером, продолжим знакомство."

как сейчас помню, я стоял полуодетый в прихожей, рассматривал оставленные мне какие-то замороченные ключи и перечитывал записку. меня не покидало ощущение, что я все еще сплю...

- чехов, пошли, отбой скоро! - макс теребит меня за плечо. да, отбой. надо идти. пока я втыкал, парни собрали остатки еды, выбросили мусор. мы поднимаемся и идем в сторону жилых корпусов.

сейчас середина мая. в городе давно уже лето, а здесь до сих пор в укромных оврагах можно найти прошлогодний снег - грязный, ноздреватый, похожий на выброшенную кем-то пенопластовую упаковку. мы идем по утоптанной дорожке, молчим. тепло, сверчки начинают свою ежевечернюю трескотню, со стороны бани доносятся разудалые клики - это господин теплов с гостями изволят париться.

мы подходим к дому, по узкой лестнице поднимаемся в свою келью. завтра - еще один точно такой же день, завтра снова будут лопаты и пыльная, пропахшая солнцем земля, будут сигареты "прима" и администратор андруша, неожиданно выскакивающий с самых неожиданных направлений... все это будет.

но сейчас мы спим.

...я просыпаюсь, как всегда здесь - рывком, неожиданно. за окном сереет рассвет. напротив моей кровати - выход в коридор, над дверным проемом висят несколько икон. иногда мне кажется, что Иисус на самой большой из них смотрит на меня насмешливо.

серега-банщик - его кровать стоит рядом с моей - уже проснулся. он сидит, уронив голову на сложенные руки, и кажется, дремлет. на вид ему лет 50, он очень худ, ходит с палочкой. на самом деле ему 35; когда-то он весил 120 килограмм и был мастером спорта по боксу. 18 лет строгого режима сжевали его полностью, по большей части он молчит и лишь иногда рассказывает что-то тихим, больным голосом. по его словам, он держался 16 лет - занимался спортом, старался что-то читать, изучать языки и экономику. а потом ему пришло письмо о том, что умерла его мать, - в полной нищете, так и не дождавшись его освобождения. выйдя на свободу, сергей, как он говорит, "пообщался" с теми людьми, которые должны были помогать его семье, пока он был в заключении. после этого "общения" дорога ему осталась только одна - в монастырь к теплову.

поначалу у нас не клеилось, но потом все как-то утряслось. банщика в монастыре боятся - он постоянно ходит с внушительной самодельной финкой, и крайне раздражителен. тем не менее, по прошествии двух месяцев мы с ним, как он сам говорит, "в хороших", что приносит мне определенные дивиденды в виде сигарет с фильтром, чая, и иногда страшных тюремных историй.

мой кент серега спит слева от меня. он всегда просыпается позже всех, когда до завтрака остается уже минут 5. вот и сейчас - вставать он совершенно не собирается. я беру зубную щетку, полотенце, и иду умываться.

умывальник расположен в летней кухне. труба с насосом выведена в источник, который течет внизу, в овраге, там, где баня. я нажимаю кнопку - и из трубы бьет струя ледяной воды. поначалу отсутствие горячей сильно раздражало, но потом я привык, и даже научился получать определенное удовольствие от этого.

возвращаюсь в дом. на пороге стоит андруша, мы киваем друг другу. наверху я бужу серегу, мы одеваемся и идем в трапезную.

завтрак начинается в 7.30, и состоит из каши - манной или какой-нибудь другой, и свежего белого хлеба. каша вкусная, с сахаром, многие из нас сьедают по две тарелки. перед началом и после еды - обязательная молитва.

поели, выходим за трапезную покурить. с курением целая история - господин теплов сам не курит, и в общем не приветствует, когда это делают другие. не дай Бог кому-нибудь попасться ему с сигаретой - может и выгнать, и по шее дать. поэтому, собираясь покурить, мы обычно прячемся в самые укромные уголки монастыря, где нас уж точно не найдут.

каждому из нас в неделю выдается четыре пачки сигарет без фильтра. обычно это "прима", но бывают и другие. в любом случае это отрава, курить которую невозможно. кроме того, с поставками сигарет бывают проблемы, вот почему табак здесь является чем-то вроде внутренней валюты. те, кто получает посылки, или к кому приезжают родители, имеют возможность хотя бы иногда курить что-то приличное; у основной же массы обитателей монастыря такой возможности нет. на помощь им приходят навыки выживания, приобретенные за время, проведенное в местах не столь отдаленных, вот почему положняковая "прима", в общем, большой популярностью не пользуется.

вот и сейчас - в руках собравшихся мелькают пачки винстона, мальборо, у кого-то даже кент. мы с серегой стараемся не выделяться - у нас золотая ява, и этого нам вполне достаточно, учитывая, что ни ко мне, ни к нему никто не приезжает.

я смотрю на часы - уже 8. по распорядку в это время мы уже должны быть на рабочем месте и вкалывать. идти не хочется, но мы идем - меньше всего нам нужно сейчас встретиться с андрушей, особенно, после вчерашнего разговора.

мы приходим в комнату, переодеваемся в рабочую одежду, и становимся похожи на гастарбайтеров. после этого идем на склад, берем там лопаты, и втихую отправляемся к самой границе монастыря - в поле, где еще вчера мы начали копать яму под огромную бочку для воды. мы идем по грунтовой дороге, не торопясь, держим лопаты на плече, встающее солнце светит нам в спины. я не очень люблю природу, особенно такую, в которой нужно копать большие ямы, но сейчас я думаю, что в общем-то все не так уж плохо.

из окна своего жилого корпуса выглядывает макс и начинает делать нам знаки. мы подходим под его окно, и он на специальной веревке спускает нам пакет с только что сваренным чаем, и несколькими карамелками. серега прячет пакет себе под телогрейку, потом из дверей корпуса появляется макс, мы отдаем ему одну лопату, и продолжаем наш путь.

и вот мы на месте, и критически осматриваем сделанное нами вчера. ясно одно: если мы будем продолжать рыть этот котлован такими же темпами, то работа растянется как минимум на неделю. мы говорим об этом, а потом все склоняемся к той же мысли, что и обычно: мы здесь не на заработках, мы реабилитируемся. и значит, нужно перекурить.

мы располагаемся рядом с нашей ямой, на краю обширного поля, где обычно выгуливают лошадей. солнце начинает припекать, мы стелим наши телогрейки на землю и делаем из них удобное лежбище. потом достаем из пакета банку с чаем, и пускаем ее по кругу.

нет более глупого занятия, чем чифирить, предварительно позавтракав. тем не менее мы это делаем, даже не из-за призрачного эффекта, а просто по привычке. я сижу, опираясь локтями о землю, сдвинув кепку на глаза и зажав в зубах травинку. банка с чаем, когда она попадает ко мне, согревает руки, а ее содержимое горячими каплями согревает что-то внутри, не знаю. рядом со мной сидят мои чуваки, и я знаю, что втроем мы отобъемся от кого угодно. я в очередной раз напоминаю себе, что у нас не пикник, и мы не в доме отдыха, но ничего не получается - я, наверное, счастлив, и поэтому чуть улыбаюсь.

теплый ветер гладит невысокую траву, вдали, где-то на горизонте, зеленеет полоса леса. небо своей голубизной буквально гипнотизирует, смотреть в него долго невозможно, кружится голова - или это от чая?...

я трясу головой и возвращаюсь в неспешный разговор, который ведут серега с максом. они спорят, как всегда, и конечно же, о наркотиках. подключаюсь к беседе, и как только вхожу во вкус, макс вдруг говорит, глядя куда-то над моим плечом:

- андрей идет, пацаны. и с ним еще кто-то...

мы подрываемся, разбираем лопаты, и делаем вид, что работаем. здесь такие правила - можешь работать медленно, можешь вообще еле копать, но сидеть во время рабочего дня запрещается. 9 часов с лопатой наперевес - будь добр, отдай и не греши.

так что нам повезло, что мы заметили админа первые - ни к чему давать ему преимущество в разговоре. мы неторопливо копаем, и каждый из нас думает о том, за каким чертом андруша идет к нам, и что это за кадр идет вместе с ним.

... - парни, познакомьтесь с новым пациентом.

мы оборачиваемся. андруша в своем обычном рабочем камуфляже, которым он очень гордится, обнимает за плечи невысокого, худого паренька лет 18. сразу видно, что новичку лихо: несмотря на утреннюю прохладу, по его изможденному, с резко очерченными скулами лицу катятся капли пота. смотрит он на нас немного испуганно, но в общем ясно, что больше всего на свете сейчас ему хочется раскумариться.

молчание нарушает серега. он подходит к парню, протягивает ему руку, представляется. мы с максом делаем то же самое.

- господин теплов распорядился, чтобы паша первое время, пока не оклемается, побыл с вами. свежий воздух, физический труд - что еще нужно, правда, паша?... посмотри вокруг - природа, солнышко светит, птички поют... парни расскажут тебе, что и как, а вообще по всем вопросам обращайся ко мне.

андруша смотрит на пашу поистине с отеческой любовью. новичок же, напротив, мрачен и угрюм. несомненно, у него собственные представления о том, что необходимо для счастья, но озвучивать их он не собирается.

админ хлопает пашу по плечу и легонько подталкивает его к нам - к яме, к лопатам, к странным чувакам в телогрейках, - разворачивается и уходит.

мы некоторое время рассматриваем друг друга. затем серега бросает лопату, валится на наше лежбище и говорит:

- не гони, давай вот падай. рассказывай, откуда сам, как сюда занесло?... курить есть?

здесь нужно отметить, что вообще-то админ сделал нам неплохой подарок, назначив новичка в нашу бригаду. у новеньких всегда есть сигареты - запас, привезенный из дома - а возможно, и еще какие-нибудь ништяки. с другой стороны, сначала нужно проверить, чем этот новичок дышит.

паша несмело приседает на краешек уложенных на землю телогреек, мы падаем рядом. он достает из кармана пачку "кента", угощает нас, и после этого не убирает пачку - а бросает ее в центр нашего импровизированного "стола".

хороший знак. мы переглядываемся с серегой.

вскоре выясняется, что паша родом из новосибирска, сын богатых родителей, ему 20 лет, из которых 4 он торчит на перце. родители, замучившись с непокорным чадом, и прослышав о нашем исправительно-трудовом лагере, силком засунули его сюда, заверив его, что раньше, чем через год, обратно они его не ждут.

представляю, как хитро усмехнулся в бороду теплов, услышав это напутствие, фактически дающее ему карт-бланш в отношении нового пациента.

паша оказался, в общем, неплохим чуваком, у него практически отсутствовало присущее большинству мажоров высокомерие. кроме того, он оказался не жадным, снабдив нас сигаретами и отдав на "общак" большую часть привезенных из дому продуктов. больше всего радовался его появлению макс, который поднялся из разряда "младшего", а паша воспринял свои новые неофициальные обязанности, в общем, с благодарностью. его сильно кумарило, и мы не давали ему лопату. целыми днями он лежал на наших телогрейках, пока мы неспешно рылись рядом, заваривал на костре чай, и быстро вошел в курс того, как следовало себя вести здесь.

где-то день на третий ему стало легче, и он уже сам от скуки взялся за лопату. мы не возражали, дело пошло ощутимо быстрее, и уже к вечеру четвертого дня мы закончили копать эту проклятую яму. неторопливо собрали инструменты, телогрейки, весь мусор, который мы здесь набросали почти за неделю, и собрались домой. солнце клонилось за лес, в чистом, ясном небе чертил свой белый след пассажирский лайнер. я смотрел на него, и в очередной раз представил, что вот сейчас переношусь туда, вверх, в салон самолета... на мне хороший костюм, на коленях - ноутбук, я лечу куда-нибудь в швейцарию для получения нобелевской премии, и улыбающаяся стюардесса приносит мне вкусный коктейль. я лечу, и ничего не знаю о монастыре, который где-то там, внизу, и о четверых оборванных, грязных чуваках, которые с лопатами на плече стоят вокруг только что выкопанной огромной ямы...

до конца рабочего дня еще 20 минут, и поэтому мы идем кружной дорогой - вдоль ограды монастыря. ряньше шести приходить опасно - андруша может припахать нас куда-нибудь сверхурочно. поэтому мы идем мимо соседских дач, обитатели которых считают нас сектантами, и общаться с которыми нам категорически запрещено. мы идем, с лопатами на плече, усталые, и думаем каждый о своем. мы молчим, как всегда.

задумавшись, я натыкаюсь на внезапно остановившегося сергея, который шел впереди меня. он стоит с таким видом, как будто увидел привидение, и смотрит куда-то вбок, в сторону одной из дач, точнее, дачного огорода, начинающегося метрах в двух от нас - за оградой из сетки-рабицы.

я перевожу взгляд туда, куда он смотрит - и практически сразу вижу куст с большими, красными цветами. присмотревшись, я замечаю и головки на этом кусте, а рядом - еще один, такой же, и дальше в огороде - еще один.

макс с пашей ушли вперед и нашей остановки не заметили. мы с серегой стоим и молча смотрим друг на друга. потом подхватываем лопаты и идем в сторону дома.

теперь мы шагаем быстрее и увереннее.

...вечером, перед отбоем, мы лежим на наших кроватях и читаем книжки. надо сказать, что художественная литература здесь запрещена, однако практически у каждого пациента в укромном уголке припрятано несколько книжек - если он не совсем уж дерево. я, например, читаю полное собрание похождений великолепного штирлица - книжка называется "тайная война полковника м. м. исаева". название мне нравится, в нем есть что-то от нашей жизни здесь, а кроме того, и сама книжка написана неплохо. серега читает что-то из дюма, по-моему, графа монте-кристо.

мы не разговариваем о том, что видели, и что, еще ни разу не обговорив вслух, уже задумали. мы ни слова не говорили об этом нашим молодым. я ловлю себя на ощущении, что было бы намного лучше, если бы мы вовсе не видели этих кустов.

я начинаю думать, и понимаю странную вещь. вот мы лежим, мы сыты, мы помылись под шлангом на конюшне, переоделись в чистое. нас не кумарит, а во всем теле приятная истома - мы весь день копали землю. у нас есть книжки, в ящике стола - чай, кофе, конфеты и разная ценная здесь ерунда. мы счастливы, у нас все есть - и тем не менее и я, и серега уже продали это все, променяли на несколько маковых кустов. и я точно знаю, что в одну из ближайших ночей мы полезем за ними, полезем, рискуя всем, нас может поймать андруша, или дачники - хозяева огорода, и последствия будут катастрофическими. мы знаем все это - и тем не менее уже согласны рисковать, выкруживать, врать - и все ради этих нескольких кубов в баяне.

мы - наркоманы, да...

...юлино молчание начинает меня раздражать. она молчит всегда - когда мы ужинаем вместе, когда курим план, когда ложимся спать, когда смотрим фильмы. она только чуть улыбается, слушая мои истории, и я не понимаю - то ли она смеется надо мной, то ли непонятно, что. я пытаюсь вывести ее из равновесия всеми известными мне способами - ничего не получается. я не слышу от нее ни комплиментов, ни насмешек. мы встаем утром, она варит кофе, и после этого разъезжаемся по работам. по вечерам она кормит меня ужином - отлично, кстати, готовит, - слушает очередную порцию моих баек за трубкой с гашишем, - и после этого мы ложимся спать. и спим.

потом мне это надоело, и я взбрыкнул. конечно, я никуда не собирался уходить, но ее сдержанность меня уже просто пугала. и вот я сделал вид, что на что-то рассердился, быстро покидал свои вещи в пакет, и с шумом стал обуваться, краем глаза наблюдая за ней.

она стояла, опершись на косяк, и все так же молчала, улыбаясь, только улыбка на этот раз была какой-то растерянной. а я что-то говорил злобным голосом, что-то играл, и чувствовал себя правым. я взялся за ручку двери, и правой рукой бросил на столик связку ключей, которые она мне дала. я открыл дверь, и уже начал выходить, действительно уже разозлившись - черт с ней, не могу я общаться с роботом, пусть этот робот меня и приютил.

и вдруг что-то случилось. в прихожей был полумрак, и я не уловил ее движения, когда она упала на колени, обняла меня за ноги, и прижалась ко мне всем телом. она по-прежнему молчала, и только как-то дрожала, что ли, и я не видел выражения ее лица в темноте.

и она молчала, и я молчал. одной ногой я стоял в коридоре, но сделать второй шаг не мог. так мы стояли некоторое время, и потом я осторожно поднял ее, и зашел обратно в квартиру, и закрыл дверь. я сел на корточки возле стены, и она села рядом точно так же, и мы долго сидели так вот вместе, и темнота наступающей ночи наполняла собой квартиру.

мы сидели и молчали...

...баяны серега добыл у ветеринарши, с которой у нас были неплохие отношения. ацетилку выпросили у врача, причем ходить к нему пришлось несколько раз по очереди - старый конь давал то аспирин, то анальгин. следующей ночью нужно уже было идти на дербан, и вот мы сидели с серегой и думали, рассказывать ли о наших планах максу с пашей, или нет. в итоге решили идти вдвоем, а в зависимости от результата похода плясать дальше.

...ночь лунная, спокойная, тихая. монастырь спит, дежурный по территории только что закончил очередной обход и завалился спать у себя в сторожке. мы слышим, как он некоторое время скрипит пружинами старой кровати, потом затихает. сегодня дежурит серега-банщик, в принципе, мы могли бы и не прятаться, он нас не выдаст - но мы решаем перестраховаться. идем в тени забора, вдоль ограды. проходим столярку, затем склад пиломатериалов (оттуда очень вкусно пахнет свежими досками), и вот перед нами открытые ворота, сад и поле. вот там, впереди, возле небольшой яблони мы рыли нашу суперяму. значит, теперь нам надо взять правее, и идти очень аккуратно.

сна ни в одном глазу. адреналин шумными волнами накатывает и отступает, заставляя руки немного подрагивать. мы останавливаемся перед дачным заборчиком, и переглядываемся. здесь - точка возврата. это значит, что вот сейчас мы можем развернуться, и пойти спать, и жить дальше очень спокойно. у меня даже возникает такое желание, но вместо этого я опираюсь одной рукой на серегино плечо, второй берусь за верхушки забора, и тихонько перемахиваю на ту сторону. сергей перелезает следом.

мы стоим в небольшом, ухоженном садике. фруктовые деревья, грядки с овощами и цветами, парник. ночью все выглядит совсем по-другому, не так, как днем. мы осматриваемся, и вскоре замечаем первый куст. он не очень высокий, примерно метр, но, как говорит серега шепотом, "богатый". мы аккуратно выдергиваем его из земли, отряхиваем замлю, и суем куст в принесенный с собой полотняный мешок. второй куст следует туда же, потом мы минут 5 не можем найти третий, последний. в итоге находим и его. урожай собран, на все ушло минут пятнадцать. уже уходя, сергей берет где-то старую лопату и старательно заметает наши следы, отчетливо отпечатавшиеся на сырой от росы земле.

мы идем к забору - я впереди, серега с мешком сзади. я берусь за одну из перекладин забора, намереваясь подтянуться, и в это время проклятая деревяшка с громким, напоминающим пистолетный выстрел щелчком ломается посередине. потеряв равновесие, я валюсь на серегу, он роняет мешок, ловит меня, но сам отступает на шаг и задевает прислоненные к одному из деревьев инструменты. все это, конечно, с грохотом валится на землю. мы замираем, как вспугнутые зайцы, и прислушиваемся. вокруг все тихо, банщик, судя по всему, не проснулся. мы ставим на место инструменты, аккуратно перелезаем забор, и осматриваем его повреждения. одна из перекладин переломилась сантиметрах в 20 от верхушки. это плохо, потому что сразу заметно даже в полумраке. таких следов нам оставлять нельзя. объясняясь знаками, мы отдираем перекладину окончательно, берем верхушку, топорик, и несколько планок со склада пиломатериалов. мешок пока что прячем в кустах, а сами отправляемся к нашей яме, залезаем в нее, и стараясь сильно не стучать, накладываем на перекладину аккуратные лубки - так, что кажется, что она целая. серега мастак постолярничать, у него вообще руки золотые, поэтому в результате палка выглядит так же, как раньше.

мы возвращаемся к забору, и сергей двумя точными несильными ударами топора ставит перекладину на место. только теперь мы переводим дух.

мешок мы собираемся отнести на крышу крольчатника. мало кто знает, но там на чердаке у нас есть маленькая шкерка, куда мы иногда по одному залезаем, когда хочется, например, немного поспать днем.

...весь следующий день мы ждем. время тянется, как на новый год, когда сидишь и ждешь, когда уже наконец начнут бить куранты. наконец-то рассказываем о наших подвигах парням. паша откровенно обрадовался - даже не из-за кайфа, а просто считает это интересным приключением. ему очень нравится эта скрытность, тайные знаки, походы куда-то ночью... макс же меня удивил. нет, конечно, он примет участие, но вообще-то он не уверен, что это по-настоящему хорошая идея. впрочем, позже, когда он увидел нашу добычу, то сразу признал, что судя по всему, игра стоит свеч.

ночью мы чуть ли не ползком, по одному, собираемся на чердаке крольчатника. у нас в руках бритвы и бинты. все, кроме меня, хорошо умеют резать мак, мне быстро показывают, как это делается, и мы приступаем к работе. шкерка освещена небольшим фонариком, и мы режем, режем, режем. необходимо сделать все именно сегодня.

примерно через час, когда работа была почти закончена, крышка входного люка, на котором я сидел, сильно дернулась. я чуть не закричал от испуга - нервы у нас у всех были на пределе. парни, увидев, что кто-то ломится к нам, стали молнией прятать вещественные доказательства. люк вместе со мной еще раз подпрыгнул - уже сильнее. делать было нечего, и я слез с него, приготовившись к самому худшему.

я услышал, как люк открылся (в помещении было темно, свой фонарик мы погасили), и чьи-то шаги по лестнице. я в панике начал бормотать какие-то молитвы, и тут луч света фонарика пришедшего забегал по стенам, нашим белым лицам, и куче мака у стены.

в люке стоял серега - банщик.

сказать, что мы с облегчением вздохнули - значит нечего не сказать. мы чуть не попадали на пол. даже серега, с его каменной выдержкой, как мне показалось, смахнул с лица капли пота.

- ну ёёёёёё...... пацаны, я так и знал, что что-то здесь нечисто. так и знал, бля...

хриплый, негромкий голос банщика прозвучал как-то индифиррентно, я никак не мог понять, одобряет он то, что мы делаем, или нет. от этого сейчас зависело очень многое.

серега, как самый старший из нас, криво улыбнулся в ответ:

- да вот, серег, решили с пацанами дербануть... ты как, присоединишься?..

банщик помолчал, потом стал так же медленно спускаться.

- фонарь свой в другой угол поставьте, свет с улицы видно. давайте тут тихо, я внизу постою, если вдруг кто пойдет, стукну палкой в крышу - вот так: (он показал). давайте аккуратно...

мы переглянулись.

- да, и еще, - банщик остановился и посмотрел на нас, - лучше завязывайте вы это дело. спалят вас. точно спалят...

с этими словами банщик исчез в темном проеме люка, и мы остались одни.

- твою же маму... - шепотом выругался сергей, усаживаясь на свое место, и взял лезвие, - ну что, поехали дальше! давайте быстрее, пацаны!...

...на следующий день я почти проспал завтрак. ночью мы сделали практически все - оставалось только непосредственно сварить. этим займется серега после завтрака, и происходить все будет в бане, - она на отшибе, админ туда практически не ходит, а банщик дал добро.

мы сидим в трапезной, идет завтрак. я чувствую, что довольно сильно волнуюсь. вроде бы мы все предусмотрели, никто не суетится, хотя иногда я чувствую на себе взгляды макса, паши, сереги... они тоже волнуются.

после завтрака сергей подходит к андруше, держится за голову, и косит на то, что заболел. раньше он никогда этого не делал, поэтому админ без осложнений дает ему освобождение от работы на сегодня. серега переглядывается со мной, и медленно уходит домой спать.

я забираю пацанов, мы берем лопаты и отправляемся к очередному фронту работ. сегодня нужно начать копать длинную яму под отводную трубу. не торопясь, мы размечаем веревочками участок, и копаем, поминутно глядя на часы. дело в том, что у нас, как у шпионов, все рассчитано по времени. сейчас 9, и по нашему плану в 11 первый из нас должен пойти в баню. остальные остаются на месте, и прикрывают его отсутствие. и вот мы роем, болтаем о какой-то ерунде, и состояние у нас нервно-счастливое, знакомое каждому торчку - все, здесь, щас все будет (привезут, замутят, сварят...). нас навещает андруша, говорит мне, что я сегодня старший по участку, пока болеет сергей, и сам уходит спать. монастырь, если посмотреть на него сейчас сверху, пустеет: все на рабочих местах, кто может - попрятались по шкеркам и отдыхают после завтрака, на улице находится только наша землеройная бригада.

и вот наконец 11. ни слова не говоря, я втыкаю лопату в дерн, беру в одну руку выкопанный раньше кустик смородины - он будет моей отмазкой в случае возникновения вопроса, зачем я иду в баню, и вылезаю из ямы.

- я пошел.

макс кивает, все равно он какой-то мрачный. паша же, наоборот, улыбается во весь рот.

я иду не через територию монастыря, там можно нарваться на андрушу, я иду в обход, через картофельное поле и свинарник. спускаясь по пригорку к бане, я уже издалека вижу рядом со входом, на лавке, двух сергеев - банщика и моего соседа. увидев меня, серега встает и уходит в помещение. банщик машет мне рукой, чтобы я поторопился.

серега сидит на лавке, и держит в руках баян - пятерку, почти полный какой-то жидкостью коричневатого оттенка. сердце у меня начинает заходиться от ударов, на лице выступает пот. я быстро сажусь на лавку рядом, и закатываю рукав.

бабах!!!!!...... разлом тысячью острых иголок, сделанных из мятно-свежего льда, пропарывает мне мозг. несколько блаженных десятков секунд я захожусь от кайфа, и одна мысль бьется в моей голове - "почему мы не сделали это раньше??!!". потом приход отступает, но "тянет" очень хорошо. смотрю на серегу - он усажен вообще "не балуйся", странно, как он так меня ювелирно вмазал. я хрипло говорю ему "спасибо", раскатываю рукав, беру 2 пятерки с раствором для пацанов, и осторожно выглядываю на улицу. никого нет, и я так же в обход отправляюсь на свое рабочее место.

паша с максом ставятся в яме, которую мы копаем. я втыкаю на телогрейках, смотрю на пацанов, и мне кажется, что они - самоубийцы, которые выкопали себе могилу, залезли в нее, чтобы облегчить труд могильщиков, и вот сейчас собираются ввести себе яд.

макс ставится удачно, паше приходится помочь. вен у него нет, в итоге я ставлю его в подмышку. парни валятся на приход.

потом мы жгем зачем-то костер, кипятим чай, неспешно о чем-то разговариваем. день моментально сменил свой знак с никакого на положительный, мы любим этот монастырь, андрушу, яму, наши лопаты и друг друга. паша в припадке щедрости дарит мне на память свой швейцарский нож. приходится ответить, и я лишаюсь хорошей "зиппы". макс смотрит на все это полузакрытыми глазами, и время от времени чешется, как кот.

с работы мы приходим позже на час, и сразу залезаем к себе в комнаты. я сделал вид что безумно устал, и ложусь спать. два часа до ужина проходят в блаженном полузабытьи, потом ужин, потом еще второй ужин уже в кругу моей "семейки", - и мы все отправляемся спать.

сообщаю как факт, что нас никто не спалил. я до сих пор не знаю, как это получилось - в этом месте были кадры, чувствующие запах наркоты за километр. тем не менее, для нас в тот день все кончилось благополучно. сергей рассазал, что банщик предоставил ему все условия, попросив за это лишь три куба раствора. кроме того, он предложил следующий сеанс провести у него в бане, ночью, как нормальным людям, не дергаясь от каждого шороха.

все получилось, как получилось, а то, что случилось позже, где-то дней через 10 - уже от нас не зависело, развивалось и росло само, а мы в этой игре участвовали лишь в качестве статистов.

в тот день мы встретились, как обычно, и отправились на работу. конечно, не выспались, и ковыляли еле-еле. я обратил внимание, что макс так и ходит хмурый, на вопросы отвечает односложно, так что его не узнать. подхожу к нему - он говорит, что приболел, и по ходу пойдет домой. серега смотрит на него долгим взглядом, и конечно, отпускает его.

сегодня нам надо выкопать три маленьких ямки под фонарные столбы, расположенные метрах в ста друг от друга. мы распределяем работу и приступаем. копаем часа полтора, почти не прерываясь, примерно через час после начала рабочего дня появляется андруша. не подходя ни ко мне, ни к сереге, он забирает у нас пашу. кладет ему руку на плечо, и уводит куда-то к административному колрпусу, на нас вообще не смотрит. я вспоминаю, что у паши должны были приехать родители, - вот скорее всего его и повели их встречать. мы переглядываемся с серегой - он мне чуть кивает.

моя лопата натыкается на какой-то корень. я беру топор, спрыгиваю в выкопаную мной яму, начинаю рубить его. корень, собака, пружинит, в яме не размахнешься как следует, поэтому только минут через 15 я вылезаю наверх. оглядываюсь - сереги нет на его месте. смотрю в сторону монастыря - и вижу андрушу, который вместе с серегой идет туда же, куда он полчаса назад увел пашу - к административному зданию. серега чувствует мой взгляд, поворачивается. я отчетливо вижу его очень серьезный взгляд, и то, как он несколько раз отрицательно крутит головой.

блять. все понятно.

...я втыкаю лопату в землю, сажусь на кучу земли и закуриваю. понятно, что нас спалили, непонятно только как, и непонятно, главное, что теперь делать. можно тупо переть в отказ - прошло уже дней 10, анализы вряд ли что-то покажут, да и дырок на руках уже нет даже у паши. но главное все же - кто сдал.

я курю, думаю об этом, и в это время мне на плечо опускается рука. я поворачиваюсь - это андруша. он смотрит на меня, и в глазах его светится плохо скрываемое торжество. ну что же, сегодня его праздник, да.

мы идем по направлению к административному зданию, админ чуть не прыгает от радости, а мне очень противно. возникает левая мысль - прыгнуть сейчас в кусты и сделать ноги, но документы... вещи... нет, будем участвовать в представлении до конца.

мы поворачиваем за угол здания и оказываемся на главной площади монастыря. здесь собралось все население, человек шестьдесят. они стоят полукругом, перед ними - господин теплов, - все его 120 килограммов, бычья голова, взгляд в упор, - он поворачивается и смотрит на меня. только сейчас я замечаю в углу двора ментовской "козел".

я вижу в толпе пашу и макса, они стоят на расстоянии друг от друга - я сразу это отмечаю для себя. паша делает мне какие-то знаки, но я не могу понять их смысл - очень волнуюсь. макс же просто тупо смотрит мне в глаза. сергея нигде не видно, как и банщика.

я остаюсь один на один с тепловым, андруша отступил куда-то назад. такое впечатление, что сейчас мы будем драться, а вокруг стоят болельщики, и делают ставки. только вот шансов у меня совсем нет - но меня это почему-то совершенно не пугает. я знаю это нервно-спокойное состояние, я его называю - "забрало упало". это не храбрость, это, наоборот, тупость какая-то - единственная защита, которую мой измученный мозг может мне сейчас предоставить.

теплов делаент шаг ко мне и говорит, очень спокойно:

- ну что, чехов, давай рассказывай, с кем, когда, что, где.

я делаю глуповато-испуганное лицо.

- о чем вы, федор михайлович?

- так, давай без этих твоих выкрутасов. с кем кололся?..

- федор михайлович, я с тех пор как сюда приехал, ничего не употреблял. вы же это знаете. и потом, где бы я мог это все здесь взять, как вы думае...

конец моей фразы перебивает огромный кулак. как какая-то комета, он медленно вырастает возле моего лица, и впивается в мою скулу. удар страшен, я отлетаю метра на два в сторону, и понимаю, что вставать нельзя, ложусь на бок, руками прикрываю лицо, почки, пах.

- сука, тварь, пидар последний! - удары сыплются на меня со всех сторон. на теплове довольно тяжелые сапоги, и вот ими он меня обрабатывает так, что кровь брызгает вокруг, - я их тварей приютил, дал кров, работу, кормлю, пою, а они пидары тут колются!!!, - и снова - бах, бах, бах... в голову, по спине, по ногам... самый болезненный удар - спецом, прицелившись, по почкам. я не выдерживаю и вскрикиваю. теплов хватает меня за волосы:

- с кем кололся, сука?!!!... убью, блять!!!

я молчу. я в каком-то ступоре. страшный, еще более сильный, чем раньше, удар отбрасывает меня в сторону. я весь в крови, по лицу постоянно течет что-то теплое, правая рука, по ходу, вывихнута. теплов проджолжает скакать вокруг меня и осыпает меня ударами. пациенты молча смотрят.

- арапник мне!!!

я вздрагиваю. арапник - это серьезно. это такой кнут, им, по рассказам, теплов может срубать ветки с деревьев. пока его разыскивают, удары прекращаются. я лежу, теплов носится в кольце пациентов, как тигр в клетке. наконец приносят. я весь сжимаюсь - и затем раскаленный обруч обнимает мои плечи. боль такая, что меня всего выкручивает, как от удара током.

- с кем кололся, тварь!!!

голос доносится до меня как сквозь вату. я приоткрываю глаза, и вижу, что рядом с тепловым стоит капитан милиции, неодобрительно смотрит на меня, и что-то шепчет теплову. тот слушает его, и кричит:

все, кто любит меня больше, чем наркотики, ударит этого пидара по разу!!!, - и бросает арапник рядом со мной на землю.

пациенты не двигаются. уже отошедший теплов кричит "ну???!!!", и кнут берет в руки андруша. видно, что такого развития он не ожидал - он бледен и взволнован. у меня хватает сил посмотреть на него, и я вижу, что он уже не улыбается, и смотрит на меня очень зашуганно.

бьет он несильно, и это приводит теплова в ярость. он выхватывает арапник из рук админа...

...в себя я прихожу на конюшне. я лежу на животе, и кто-то влажной губкой моет мне лицо и спину - аккуратно. я поднимаю голову - все тело исходит криком, но вижу, что это паша. больше никого в помещении нет.

- ты лежи, чехов, лежи. у тебя по ходу рука выбита, сейчас докторша вправляла, так ты даже не проснулся. все кончилось, все нормально. теплов уже два раза звонил, справлялся, как ты.

я смотрю на него, губы у меня разбиты, но я все же нахожу в себе силы спросить:

- кто?...

паша опускает глаза, выжимает губку. вода в ведре красноватого оттенка. потом он начинает говорить.

...в общем, сдал нас максик. да, тот самый максик, который ходил за нами с серегой как привязанный, старательно строил из себя "правильного пацана", и кормил нас сырокопченой колбасой. потом, когда мы с серегой обсуждали происшедшее, выяснилось, что каждый из нас замечал определенные странности в его поведении, но в преддверии замута мы так и не нашли времени поговорить об этом друг с другом. за что и поплатились.

максима, оказывается, загрызла совесть. он вообразил, что своим вот этим срывом мы крепко подставляем теплова, который и правда нас кормит и поит. что типа вот мы своим употреблением предаем его, и т.д. и т.п. в общем, полная чушь, похожая на какой-то патриотический фильм. и вот в тот день, когда он типа заболел, он вернулся домой, собрался, и отправился на прием к нашему владыке - где всех нас, как говорится, для нашего же блага и слил.

паше повезло - когда его привели на расправу, он увидел выходящих из здания теплова и макса, при этом отец-настоятель дружески обнимал иуду за плечи. паша моментально сообразил, что все уже всем известно, запираться не стал, громко и жалобно просил прощения и был помилован.

у сергеев - моего соседа и банщика - такой возможности не было, и они уперлись рогом. на том самом ментовском козле, который я видел, их отвезли в отделение, и там обработали так, что сергей еще неделю после этого мочился кровью, а банщик просто слег. я тоже получил то, что мне причиталось, сильно болела спина, и лежать я мог только на животе.

паша помог мне перебраться на мою койку в доме. сереги не было - как я потом узнал, в отделе его без предъявления обвинения держали неделю. в голове плескалась болезненная пустота, я не знал, что делать, и просто тупо следил за секундной стрелкой на часах. на ужин я не пошел, андруша, боязливо косящийся на меня, сообщил об этом теплову, и тот позвонил мне.

- так, чехов, давай иди на ужин. ты меня прости: хотел по-отцовски тебя поучить, и вот так получилось нехорошо... иди кушай, я вечером приеду, сходим в баню, посмотрим, что у тебя со спиной.

я вежливо благодарю, как будто мне звонил доктор, справиться о моем здоровье. поднимаюсь, иду на ужин, кое-как ем. в трапезной непривычно тихо, я чувствую, как все потихоньку меня разглядывают. в принципе, я выгляжу не так уж и плохо - только губы разбиты и нос, а так нету ни фонарей, ни выбитых зубов. но зато все тело представляет собой один большой синяк, больно даже сидеть - последствия удачного попадания носком сапога по копчику.

ужин заканчивается, я иду в свою комнату и лежу там до тех пор, пока меня не зовут в баню к теплову.

вообще надо сразу сказать: сходить в баню с тепловым считается здесь серьезным поощрением. этот поход подразумевает обязательный долгий разговор по душам, угощение чем-нибудь вкусным, и подвижки к повышению твоего статуса в обители. но сегодня все получилось по-другому.

когда я, раздевшись и завернувшись в простыню, зашел в комнату отдыха, я увидел, что мы с тепловым в бане не одни. на одной из скамеек сидел макс, и смотрел в пол.

я сел напротив. я не смотрел на него, и даже не злился. просто усталость была какая-то, и хотелось как можно скорее отправиться спать.

- чехов, мы все здесь живем одной большой семьей, и прятать камень за пазухой нельзя, - начал теплов, - поэтому я хочу, чтобы ты не держал зла на максима. разве ты не понимаешь, что он это сделал для того, чтобы помочь вам?... он увидел, что у вас сил признаться не хватает, пошел и сделал это сам. он поступил честно по отношению ко мне, а вы все меня предали. ему я доверяю, а вам - уже нет. и поэтому я хочу, чтобы ты пожал максиму руку, и научился у него поступать по отношению к своим друзьям точно так же... ну, давайте, пожмите друг другу руки.

мы с максом обмениваемся рукопожатием под пристальным взором теплова. я смотрю максу в глаза, стараясь придать своему взгляду отрешенность и покорность. у макса влажные ладони... как я раньше этого не замечал.

- ну вот и отлично. надеюсь, все проблемы решены, я перед тобой уже извинился, и обещаю - никогда больше, что бы ни случилось, я до тебя пальцем не дотронусь.

теплов смотрит прямо мне в глаза. пальцем не дотронется... обалдеть. в его глазах, видимо, это огромный подарок.

- ну а теперь, раз мы обо всем договорились, быстро вон отсюда... мне надо подумать.

мы одеваемся молча, как незнакомые люди. так же молча идем к корпусам, не прощаясь, расходимся по своим комнатам.

...на следующее утро, рано - рано, я тихо собираю вещи, занимаю у пацанов 500 рублей, и ухожу. через 3 часа я уже в москве, в своем любимом интернет-кафе. деньги после покупки разных мелочей и оплаты интернета быстро кончились, и вдруг я понял, что все, капец. я сижу в интернет-кафе, ночевать негде, а еще хотелось жрать, - в монастыре я привык есть много. можно было, конечно, пойти на улицу и тупо настрелять денег - но сил уже не было даже на это. интернета осталось минут на 15, и от ощущения безнадеги я был готов прямо завыть. тем не менее вдруг взял и открыл почту.

там было письмо. незнакомая мне девушка писала о том, что ей очень понравились мои рассказы, и она, если это возможно, хотела бы со мной познакомиться, и зная о моих стесненных обстоятельствах - и помочь мне, чем сможет.

я подумал, что познакомиться со мной - вполне возможно, звездной болезни у меня пока что нет. поэтому набрал ее номер - он был в письме - и договорился о встрече...

...серега до сих пор находится в монастыре. он немного приподнялся там - заведует кухней. это место как раз для него, я все собираюсь сьездить его навестить, но как-то не складывается. впрочем, я уверен, что мы еще встретимся.

...паша уехал примерно через неделю после моего побега. то, чему он стал невольным свидетелем, лишний раз утвердило его в мысли, что мы тут все сумасшедшие, и жить в таком месте, где могут убить за раскумарку, просто невозможно. насколько я знаю, сейчас он подтарчивает, но уже не так, как раньше.

...что же стало с максом, я не знаю. парни рассказывали, что после моего отъезда теплов юзал его, как хотел - даже пару раз выгонял, зная, что тот все равно вернется. думаю, что жилось нашему бывшему корешману несладко - учитывая нравы обитателей монастыря и их отношение к такого рода проступкам.

я вроде бы подзабыл все. но даже теперь иногда мне снится сон, в котором я лежу на земле, окруженный толпой безликих манекенов, и знаю, что сейчас начнется что-то страшное, и не понимаю, что я сделал, но вдруг смотрю на свои руки, и вижу, что все вены - черного цвета...

я вижу это, вздрагиваю, и просыпаюсь.