Голова парня с вживлённым iPod'ом

Автор: Арлекин POWER: ON

(...)

Приветствую всех, кто собрался сегодня в этой комнате. Вы — новая группа, вы ещё пока друг с другом не знакомы, но я надеюсь, мы очень скоро это исправим.
Наши собрания будут проводиться регулярно в первый и пятый день недели, в это же время. Посещение свободное.
В общей сложности мы проведём пятнадцать встреч...
Что ж... Начнём, пожалуй?
Итак, я объявляю первое собрание группы поддержки для людей с нестандартными травмами, уникальными мутациями, атипичными фобиями и именем Эмпедокл... открытым!
Кто хочет рассказать о себе? Вы? Представьтесь, пожалуйста...

PLAY ►
VOLUME |||

track 1059. Yonderboi – “Another Geometry” (5:07)

Здрасте. Меня не зовут Эмпедокл, и я не боюсь цепочек от пенсне или трещин в бетоне. У меня всё нормально с психикой — то есть, ну, я не придурок какой-нибудь или...
Я сравнивал своё тело с античными изваяниями, и знаете, пожалуй, мутаций тоже никаких нет.
Причина, по которой я сижу здесь перед вами, в другом.
Я надеюсь, никто не возражает, если я буду в наушниках? Понимаю, это, наверное, неприлично и даже неуважительно, может быть, но я попросил бы всех... попросил бы отнестись к этому по возможности терпимо. Видите ли, я не могу их достать.
Я был на осмотрах у самых лучших хирургов мира, но всё, чем они смогли мне помочь — это намазать ушную раковину травными мазями, чтобы
снять раздражение. И ещё один, примерно неделю назад, выбрал серу из моих ушей огромным кулинарным шприцем. Все, кто меня осматривал, сходятся в одном: наушники нельзя достать.
Я мог бы завалить вас сложными терминами, которые объяснят что-то дипломированному врачу. Но зачем? Для человека, имеющего чисто поверхностное знакомство с медицинскими премудростями, это будет просто набор звуков.
Поэтому я не буду вдаваться в подробности моего анамнеза.
Хотя, пожалуй, я могу выразить в пяти словах то, что говорили мне все доктора: Если, Их, Извлечь, Я, Умру. Но обо всём по порядку, да? Начну с самого детства.
В детстве я упал со строительных лесов и получил сотрясение мозга. Мой отец был пьяницей, и постоянно избивал мать. В конце концов, она не выдержала, и покончила
с собой. Меня отдали в приют, где я подвергся сексуальным издевательствам со стороны сестёр милосердия...
Наверное, вы чего-то подобного от меня ждёте? Если так, то вынужден вас разочаровать. Это совсем не моя история.
Я просто пытаюсь дать вам понять, что вам не нужно постоянно искать какие-то извращённые подоплёки или психические ненормальности в подтексте.
Это же всего-навсего группы поддержки! Извините, я толком не разбираюсь. Я вообще, плохо представляю, что должен говорить, и какой у всего этого смысл.
Да, я понимаю.
Надеюсь, это работает.
Я просто расскажу, что со мной произошло, и, может быть, почувствую себя немного лучше. Если нет, то я ничего не потеряю, правда? Кроме времени, которого у меня навалом.
Всё из-за того, что мне когда-то исполнилось десять лет. Это семейная традиция такая — отмечать каждый юбилей праздничным торжеством.
Родственников съехалась тьма тьмущая, и даже ещё темнее. Ещё бы, я же первенец, а значит, наследник! Крупно.
Было много родственников и придворных. Дядя, курзюпский герцог, подарил мне флэш-плейер. Я незамедлительно забил его всевозможной музыкой, и затолкал наушники себе в череп. Я не выключал его весь вечер, и хоть родители и намекали мне, что неприлично сидеть за трапезой в наушниках, я так и не вытащил их из ушей. Такие выходки могли сойти мне с рук только в юбилей, и я прекрасно это знал, как и они.
Когда ко мне обращался очередной гость с тостом, я убавлял громкость и переспрашивал.
Пировали всю ночь
и всё утро до обеда, а я ушёл в свою комнату ровно в двенадцать. Я засыпал под рапсодию «Цыган» Равеля.
Когда я проснулся на следующее утро, то обнаружил, что мои ушные раковины отекли и распухли. До ушей было больно дотрагиваться, а ощущение инородных тел в голове сводило с ума. Это было похоже на зуд в печени или внутри глазного яблока, — словом, там, где не почешешь. Эта боль была точно такая. А ещё, помню, было такое колючее раздражение в нёбе, как когда захлёбываешься морем и вода затекает в носовые пазухи.
Когда я попытался аккуратно извлечь наушники, моя голова загорелась и разогнала свою боль по всему телу, и я одёрнул руки. Была мысль взять да и дёрнуть резко, и покончить с этим, но я не решился. Пожаловаться родителям я тоже не отважился.
Вместо этого я набрал холодной воды в ванну и окунул в неё
голову. Это помогало только самую малость: когда я высовывал голову из воды, боль тут же возвращалась. Я набирал новую порцию воздуха и снова нырял. Но спасения хватало ровно настолько, насколько хватало воздуха. Через пять или шесть таких вот сеансов анестезии я понял, что нужно предпринять холодный компресс на уши.
Я промучился весь день. Назавтра стало немного получше. При родителях я виду не подавал, а насчёт этикета мне никто больше голову не морочил, потому что я ел отдельно, в своей личной столовой. Юбилей являлся единственным поводом всей семье собраться за одним столом. Всё остальное время каждый ел, когда и где хотел. Я старался не попадаться родителям на глаза, чтобы не выслушивать длинные и нудные нотации.

track 1060. Predella Avant – “untitled I” (1:45)

Через несколько дней боль ушла полностью, но уши стали багровыми и распухли ещё больше. Этого никто не заметил, потому что тогда я носил длинные волосы.
Через неделю выдержка кончилась. Я во всём признался. Вопреки моим опасениям, обошлось без нравоучений, а сразу был вызван эскулап, который вначале долго заглядывал мне по очереди в оба уха, потом наложил какую-то мазь, пахнущую газоном, вручил ещё две баночки этой мази моим родителям, что-то объяснил им и убежал.
Каждое утро мне накладывали мазь из первой баночки, и каждый вечер — мазь из второй. По мне, так между ними не было никакой разницы, но матушка неукоснительно следовала предписаниям лекаря. Утром из первой баночки, вечером из второй.
Прошла ещё неделя, а единственный эффект,
которого мы достигли — мои распухшие уши стали похожи на пельмени и вернули свой естественный цвет. Зато наушники достать стало уже просто невозможно: в маленькие сфинктерные дырочки в моей голове тянулись тонкие чёрные проводки, а самих наушников больше вообще не было видно — воспалённые ушные раковины туго сжались вокруг них.
Отец не мог смотреть на меня без смеха. Каждый раз, взглянув в мою сторону, он начинал истерически хохотать. Его потешало сходство моих ушных отверстий с неразработанными девственными анусами: по самому краю вокруг дырочек кожа была болезненно румяной, потом бледная область, потом телесный цвет. Отец бормотал себе под нос: «Трёхзадый», — и заходился в новом приступе. Я не обижался. Это было лучше его жалких попыток принять участие в моём воспитании.
Безрезультатно
прошёл месяц, и этот гомеопат решил: надо резать. Я наотрез отказался. Как только меня ни упрашивали! Приводили убедительные доводы. В основном, упирали на то, что это нужно, в первую очередь, мне. Я отмахивался: мне и так неплохо. Главное, музыку на флэшке периодически обновлять.
В конце концов, отец махнул рукой: «Как знаешь».
Хочу заметить, что в детстве я был дико вредный. Это из-за того, что меня баловали, ну а как ещё можно вести себя с принцем голубой крови?

track 1061. High Tone – “Dubiously” (6:35)

В общем, я до пятнадцати лет проходил с постоянно играющей музыкой в ушах. За эти две тысячи дней и ночей не было, пожалуй, ни минуты, когда бы музыка в моей голове стихла. Я привык к этому и уже не представлял себе жизни в тишине. Мне такая жизнь казалась нелепой и пустой. Постоянное
музыкальное сопровождение было более естественным.
К пятнадцати у меня прибавилось мозга, и я решил, что постоянно заткнутые уши — не всегда к месту, да и ровесники постоянно подшучивали. Я пришёл к тому самому лекарю и говорю: «Ну режьте».
Но ничего не вышло. В ходе операции обнаружилось, что наушники вросли в череп и погрузились в увеличившийся за пять лет мозг. Достать их означало неминуемую смерть. Не доставать — ? Врачи нервно почёсывали подбородки, родители пребывали в шоке. Даже отец больше не смеялся.
(. .)
. .
.........
....................... STOP ■

Э-э-э... Спасибо. Спасибо вам за ваш трогательный рассказ. Я уверена, в дальнейшем мы ещё услышим продолжение вашей скорбной и грустной истории.
Кто желает
следующим рассказать о себе?..

PLAY ►
VOLUME ||||||

track 0384. Alarmrock – “track 1” (1:27)

всё, можно расслабиться. какой-то очкарик лепечет что-то, но уже ничего не слышно за бодрыми придурками Alarmrock. да... забавное местечко. у бати чувство прекрасного так и не отсохло... он что думал, здесь можно реабилитировать чью-нибудь психику? в этом замусоренном холодном обшарпанном спортзале педологического университета? скрипучие деревянные стульчики полуокружностью вокруг Амбреллы Иосифовны в центре. Амбрелла Иосифовна... такая вдумчивая и внимательная, такая готовая вас выслушать, такая поймущая всё, такая погладящая по голове и скажущая «Ничего, ничего...», — и всё плохое забывается, жизнь, как она есть, детка, ничего
страшного, ещё можно стать счастливым! блин, она такая пошлая... да ну, херня, зачем было вообще приходить... глупо. ну, батя... шутник, мать его. шутки он шутит... бред какой-то... скука... сколько времени уже прошло? сколько ещё сидеть на этом стульчике и делать вид, что история очкарика пробуждает в душе тепло к его персонишке и сочувствие? прикольно так лепечет губами, а глазки-то вниз опущены, ай-яй-яй! такой скромный. раз, два... пять... десять... тринадцать человек. все с проблемами.

track 0385. Alarmrock – “track 2” (1:38)

у кого так, у кого уродство. вон, у крайнего слева оба уха на одной стороне. так он сел так, чтобы быть самым левым, и чтобы никому не была видна сторона его головы с двумя ушами. ну и дурак. та сторона, что всем видна — вообще без ушей — тоже зрелище крайне блевотное. ну,
хотя да. обе стороны не спрячешь ведь, а чувак! ничего не поделаешь, чел. да, прикольно. у самого уши за годы настолько деформировались, что на них уже без ужаса не посмотришь. зато можно над очкариком постебаться. молодец, ай-да! ладно, чёрт с ним, закопано-пройдено. свалить отсюда прямо сейчас или досидеть до конца?

Э-э-э... Спасибо. Спасибо вам за ваш трогательный рассказ. Я уверена, в дальнейшем мы ещё услышим продолжение вашей скорбной и грустной истории.
Кто желает следующим рассказать о себе?..

ну вот, очередной доброволец тянет руку вверх. ещё одиннадцать трагических судеб. нормальный человек вообще может такое вытерпеть? Амбрелла Иосифовна походу киборг. или бездушная сука. иначе и не объяснишь откуда у ней
силы слушать всю эту
дрянь. годы напролёт. да ну на фиг! это ж умом тронутся можно!

VOLUME |||||||||

track 0386. Kate Bush – “Aerial” (7:52)

тихо, тихо, можно расслабиться, можно не дышать, можно закрыть глазки...
и слу-у-уша-а-а-ать...

track 0497. Children Of Fall – “Full Circle” (4:27)

VOLUME ||
Ну, как там было?
Что именно тебя интересует, папа?
Кратко, в двух словах. Что было на этом собрании интересного, что нового узнал о себе, чему научился? Есть, что сказать?
Слушай, я не уверен, что понимаю, о чём ты говоришь. Что тебе сказать? Всё было очень плохо. Очень плохая организация, очень плохая квалификация у ведущего групп...
Как её, кстати?
Амбрелла Иосифовна. Фамилию не
помню, что-то типа...
Я знаю, Гоминьданская.
Точно. Надо же, запомнил.
Она у меня в телефонной книге одними инициалами записана, а тон я на неё поставил похожий на сирену.
Ох уж мне эта твоя стихотворность построения речи...
Ох уж мне эта сухая энциклопедичность твоего языка...
Короче, всё плохо. Отвратительно. Мне не понравилось. Больше не пойду. Вот, вроде, и всё, что я имею сказать по поводу.
Впечатляет. Пообедаешь?
Не знаю. Нет, наверное.
Идёшь куда-то?
Да. Пойду с Ией увижусь.
Ночуешь хоть?
Ага. Только не дома. Завтра пораньше приду, позавтракаем вместе?
Договорились.
Счастливо.

VOLUME ||||||

отлично, разговора с
батей удалось избежать. так уже в ломину что-то ему объяснять, о чём-то доказывать... хорошо, что не пришлось.
прочь из дома! расправить крылья молодости! открытый воздух! чистый воздух и белое небо, и чёрный океан! красота!
У—ДА—ВОЛЬ-с—тв-иЕ-Е-Е!
хорошо-хорошо, очень хорошо!
это очень хорошо, что очень хорошо!
прыжок через лужу: оп! походка приплясывает. улыбка растягивает. солнце зажмуривает. как будто в помине нет никакого депрессняка, и который год! ну и что? ну и что ну и что нуичтонуичтонуичто? да мне плевать! да! плевать! хорошо, что есть Ия, без неё давно бы уже стёк. всё, не хочу больше ни о чём думать (...)

PAUSE ▐▌
PLAY ►
VOLUME |||||||||
MEGABASS: ON

track 6712. El-P – “Straight Off The D.I.C.” (4:17)

это, конечно, не очень хорошо, но я, пожалуй, кину. дельфин, плыть тебе по моему пищеводу! глоток. колесо уже в пути.
и вот.
город. всё. такое близкое. настоящая, живая природа! всё, что окружает, повсюду, везде, куда бы не идти. а-а-а, как это хорошо! ns [jxtim cltkfnm ‘nj cfv& yt vtifnm nt,t& rfr pyftim/// yt gjqvb vtyz ytghfdbkmyj/// yt gtht;bdfq? yt gjqve/ ///yj lkz vtyz jxtym df;yj dc` cltkfnm cfvjve/ [jxe? xnj,s gjkexbkjcm? gjkexbkjcm nfr? rfr gkfybhe./ f tckb xnj-nj gjql`n yt nfr& yt ,eltn ybrfrjuj yt nfr/ ytn ;`cnrjq c[tvs/ tcnm njkmrj wtkm b ghbvtrhyjt yfghfdktybt/ e vtyz ;tkeljr ,jkbn/ ‘nj yt nhfutlbz/ ns dtlm ct,z xedcndetim& lf? yj gkj[j/ njkmrj djn j x`v gjlevfq/ cnjbn jlby hfp pfdtcnb xfcs? b ‘nj ghbl`ncz ltkfnm gjcnjzyyj/ vyt yt lj fajhbpvjd/ ,jkb d
;tkelrt ecbkbdf.ncz/ nfv xnj-nj djhjxftncz?
gthtdfkbdftncz? crht,`ncz/ gj[j;t yf `;brf/ yt pfybvfqcz theyljq/ ltqcndeq! говно. какое же в башке говно! просто подумать: как строятся мысли! непостижимо! какие тут могут быть группы! чё-то батя не то делает. видно он на старость лет подрастерял хватку или чё там у него было...
сколько там у нас осталось времени? 13:44. Ия сказала «без десяти два». Значит, ещё шесть минут, если только она не имела в виду что-то другое (...) а вот и оно (...)

track 6713. Ravel – “Tzigane. Rhapsody for Violin and Piano” (10:49)

(...)

MUTE
Что?
Ты оглох?
Это не смешно.
Прости, знаешь, не вкурила. Ты готов? Нам предстоят великие дела!
Ой... что за бред, а? Подожди, щас я тут...

PAUSE ▐▌
MEGABASS: OFF
VOLUME |||
PLAY ►

track 0022. Clann Zu – “One Bedroom Apartment” (6:35)

Ты спятил уже со своей музыкой, слышишь! Можешь ты хоть раз в жизни послушать меня без аккомпанемента?
Да. Хватит. Сейчас опять занёсет, а потом будешь ходить вся такая неловкая... Пошли, лучше. Я тебе конфетку дам.
Сядем сперва?
Зачем?
Нужно, чтоб ты повспоминал слегка.
О-о-ох... Много?
Ну, минут пять, хотя бы. Понимаю, тебя это напряжно делать, но нужно так. Сделаешь?
Хорошо.
(...)

VOLUME ||||||||

(...)

PAUSE ▐▌
PLAY ►

track 0156. Lamb – “Hearts And Flowers” (5:23)

Мы ушли намного раньше, чем я предполагал. С самого начала что-то не заладилось, мы всё никак не могли настроиться на общую волну этой вечеринки, а потому выглядели чем-то чужеродным и отстранённым. Атмосфера там была располагающая, и ничего бы не должно было нас смущать, но как-то так получилось, что наше настроение абсолютно не соответствовало весёлому и энергичному качу, который царил там повсюду: бешеное движение, и никаких чилаутов. Мы несколько часов мотались от одного угла к другому в поисках менее интенсивных скоростей. Но в проекты таких вечеринок тормоза не закладываются, ты же понимаешь, о чём я. Я предложил вежливо испариться, чтобы не омрачать людям праздник своими унылыми физиономиями, и, конечно, она не возражала. Метро ещё работало. Мы спустились под землю. Блуждая по
коридорам в поисках выхода на станцию, отделённые от выводящих из себя звуков хриплого и надсадного дыхания города, мы вслушивались в эхо далёких голосов и нарастающего гула поезда, несущегося в тёмной глубине бесконечных тоннелей. Было тихо, а потому приятно прямиком с шумного веселья попасть в место, которое так хорошо гармонирует с самоощущением. В общем, мы оба знали, что нам гораздо спокойнее здесь, под землёй, в окружении искусственного света и металлического воздуха, которым очень многие уже дышали до нас. Мы дошли до станции, держась за руки, и дождались поезда. В вагоне, помню, кроме нас ехали только загорелая семья дачников, и сонный нефтяник, чумазый с ног до головы. На первый взгляд казалось, что он вымазан в мазуте, что было бы вполне естественно для
человека его профессии, но я видел, что на
самом деле он был недомыт. Что странно? Так ты до сих пор ничего об этом не слышала? Но это уже давно не новость: на нефтяных вышках есть такое развлечение, когда бурильщики вскрывают очередной нефтяной бассейн, они незамедлительно отмечают это событие, а потом, изрядно пьяные, купаются. Купаются, сечёшь? У этих людей самый тяжёлый и неблагодарный труд на свете, и купание — единственный способ для них почувствовать себя счастливыми. Ты когда-нибудь видела много нефти сразу? Прикинь: у самых влиятельных и обеспеченных из нас может набраться пара десятилитровых канистр, но не больше. А теперь просто представь, какой экстаз испытывают нефтяники, погружая свои тела в деньги, власть, силу, могущество, во всё, что угодно чёрного цвета! Сегодня утром они были насекомыми, а к вечеру уже — боги! Именно этим и объясняется
странность вокруг нефтяной индустрии: все вокруг знают, что это самая паршивая и низкооплачиваемая работа, но молодежь перестаёт учиться, и спешит устроиться чернорабочими на вышки... Итак, вернёмся в тогда. От того работяги в вагоне метро пахло свежей нефтью. От семьи дачников исходил запах земли и навоза. Ноя засмеялась про себя, и указала мне на интересную вещь — от всех пассажиров пахло одним и тем же. Она не стала объяснять, так что пришлось додумываться самому: нефтяник, дачники и я с Ноей пахнем одним и тем же — просто то, ЧЕМ мы пахнем, находится у нас в разных состояниях времени: прошлого, настоящего и будущего. Всё выглядело бы неплохо, если бы не одна маленькая деталь. Её, как таковую, не было видно, но она разрушала всё. Исподтишка она навязывала на первый взгляд нормальной картине долю
таинственности и непостижимость и каплю абсурда — для цвета. Я долго не находил себе места, маясь в глубоком и удушающем состоянии дискомфорта неуютного. Или Дискомфортус Дискозус, так сказать. Однажды, вдруг я осознал, в чём дело. Я, наконец, понял, что мешало мне, вообще, что являлось источником моего непокоя. А дело было в том, что ещё тогда, в метро, я, вроде как и согласился с ней, но что-то подсказывало мне, что она не права. То, как близко к сердцу я принял её полушутливое замечание, наверное кажется довольно смешным здесь и сейчас, но тогда я был склонен повсюду усматривать смысл — учитывая, какой разговор у нас состоялся перед вечеринкой. Мы ехали с огромной скоростью, наш поезд как клещ, суетился под кожей земли. Я обнимал Ною за плечи. Мы улыбались. Но после её слов меня как будто перемкнуло — я приписал сказанному
значение, которым оно не обладало. И промучился после этого несколько месяцев, пока, наконец, не понял, что сам придумал себе головную боль.
Всё, Ия. А теперь прошу — помолчим минутку. Я тему дослушаю. (...)

track 0157. The Four Freshmen – “Angel Eyes” (3:45)

Спасибо. Ты очень старался, да?
Мне это не очень приятно, ты знаешь.
Но тебе это полезно. Что, пойдём?

всё началось с того, что Ии не оказывалось дома, когда звонил. иногда набирал её номер в одиннадцать вечера, иногда за полночь, иногда даже под утро. в трёх случаях из пяти трубку никто не снимал. звонил ей, чтобы уточнить номер телефона одного знакомого. Ии не было дома. «Гуляет где-то», подумал. следующим вечером позвонил, чтобы узнать, где она была вчера, но в бешенстве бросил трубку на рычаг, в течение трёх минут
послушав долгие гудки. когда встречаемся, и в разговоре пытаюсь выяснить причину этого, ставшего уже привычным, «пи-и-ип... пи-и-ип... пи-и-ип...», Ия всегда мастерски спрыгивает с темы. она так аккуратно переводит стрелки, что только спустя несколько часов вдруг доходит, что не узнал того, что хотел. в случае, если деваться уже некуда, она рассказывает какую-нибудь глупую историю, в которую даже при желании очень трудно поверить. её видели в компании какого-нибудь молодого человека. может, предыдущего кавалера. ревность даже к лучшему другу, которому и мысли никогда в голову не приходило о том... что можно... что-то... с нею... Ия оправдывается, но ревность никуда не исчезает, потому что как можно не ревновать, если по природе своей ревнив? вместе — и всё, как в сказке. расстаёмся — и голова наполняется густым грязным зловонием
мрачных мыслей. она так нежно, едва касаясь, водит кончиками пальцев по шее и спине, что, постанывая, растворяюсь в воздухе и глотаю, накатывающее волнами возбуждение. она так нагло лжёт, глядя своими честными глазами оленёнка, что стоит немалых усилий удерживать себя в руках и улыбаться, притворяясь наивным глупеньким мальчиком. не всегда просто сделать вид, что в её улыбке нет ни грамма фальши, но если пытаться уличить её, она тут же оправдает себя, да запутывая простейшее повествование с таким мастерством, какое в наркотической эйфории не привидится самому квалифицированному юристу. даже спустя полгода невозможно до конца разобраться в ней. да, вот она идёт рядом, как облупленная. но это всего лишь кончик носа, торчащий из пены, а остальное тело, погружённое в ванну, увидеть никак не получается. Растираешь
её спину мочалкой, а она говорит: «Три сильнее, ты слишком нежен». остервенело вдалбливаешь её в кровать, а она стонет: «Двигайся мягче, ты слишком груб». один демонстративно уходит прочь, когда у него заканчиваются силы терпеть её развязное поведение, а она догоняет его и говорит: «Прости, но я такая, и либо мирись с этим, либо...» другая капризно надувает губки и отстаёт от него, когда не может больше выносить его подозрения, а он возвращается к ней и спрашивает: «А разве я не прав?» Ия спрашивает: «Ты меня любишь?» обнимаю, целую: «Конечно люблю». в другой раз Ия спрашивает: «Я что-нибудь для тебя значу?» отказываюсь отвечать и ухожу в себя, а спустя десять минут ухожу от неё, не попрощавшись. звоню, чтобы уточнить номер телефона одного знакомого, а её нет дома. следующим вечером звоню, чтобы узнать,
где она была вчера, но трубку никто не снимает. в шести случаях из десяти её невозможно застать. часто ссоримся. обычно перемирие наступает на следующий день, но иной раз не говорим целую неделю. после таких периодов обычно просыпается страсть, которая незамедлительно проявляется в бурном трахе. царапины и следы от укусов заживают по нескольку недель.

track 0158. Faithless – “Drifting Away” (2:44)

«Что мне делать? — спрашиваю. — Как мне узнать, что делать дальше?» отвечают: «Поговори с ней». ну да, поговорю. иногда всё-таки получается вывести её на откровенный разговор, который напоминает скорее допрос с пристрастием. и что? она всегда безошибочно минует капканы и ловушки, глядя своими честными глазами оленёнка. в итоге запутываюсь ещё больше, чем до разговора. Тогда спрашиваю снова: «А
теперь мне что делать? Как мне узнать, что из сказанного ею правда, а что — ложь, и есть ли вообще в её словах хоть капля правды или нет и грамма лжи?» отвечают: «Тебе самому решать, чему верить. В этом вопросе никто тебе не советник».
ну спасибо, не остаётся ничего, кроме глупой улыбки на задумчивом лице...

Так что, она нормально живёт? Не обламывается, да?
Она? Нет. Совсем не обламывается. Расслабляется.
На витамине?
Не. Если бы она на виталике висела, ей бы уже башню сорвало к чёртовой матери. Я помню её на скорости. Это жутко, можешь мне поверить. Человек медленно сходит с ума. Депы следуют за депами, и в конце сливаются в одно сплошное состояние устойчивой паранойи и разочарования. Во всём. В людях. В жизни... В себе. Она бы умом тронулась, я тебе говорю. Она на другой
синтетике.
И что, нормалёк?
Получается.
Не портится?
Такая же как всегда. Серьёзно, не отличишь. Совсем не меняется. Она нашла своё. Знаешь, бывает, внутри человека что-то есть. Глубоко. Человек скрывает это от посторонних глаз и всячески холит и лелеет тайком. Ну а если внутри нет ничего, то и прятать ничего не нужно. Она не меняется потому, что не выпускает ничего наружу. Она пустая. Она счастливая. И она не парится, чтобы сдерживать себя в тех или иных ситуациях. Этих трёх вещей для неё достаточно, чтобы больше ничего не хотеть в жизни.
Лекарство от мозговых запоров...

диалектика как метод объяснения развития мира, рассматривает мир в движении. мы, амфетаминщики — те ещё диалектики! во времена Сократа диалектиками называли философов
вообще. теория Раста не подразумевает особого движа, но тоже проповедует развитие через движение вперёд. Раста — тоже философия, но не диалектика, а, скорее, метафизика. диалектика и метафизика — взаимоконфликтующие направления, ибо толкают разные теории бытия. так же курители ганджа и поглотители синтетической наркоты говорят на разных языках. у них сама база, синтаксис, не совпадает. однако замечали, что между представителями разных наций порой возникала довольно тесная дружба. так и с Ноей. не понимаем друг друга, но, ин дженерэл, провозгласили своими ценностями одно и то же. её постоянно прёт на раскалбас, в то время как я вечно угашен в сопли. и, тем не менее, неплохо ладим.

track 0159. Amp Fiddler — “Eye To Eye” (3:55)

Слушай, а к чему ты вообще спросила?
Что?
Зачем ты завела о ней разговор?
Да интересно мне. Просто думала о ней, ну
и спросила. Волнуешься немного?
Я не знаю, как тебе ответить. Наверное, нет. Волновался только первый раз. Ну, может, ещё второй. А потом — привык... Всё равно мне стало. Когда ни на что не рассчитываешь, то и не испытываешь горечи несбывшихся надежд. К тому же тогда любая удача воспринимается не как запланированный результат, а как приятный сюрприз, мелочь, из каких складывается хронически благодушный настрой. В общем, нет. Не волнуюсь.
Ну ты и... А! Ну тебя.

кажется, сюда... гигантская собачья конура из мрамора и известняка с фальшивыми ионическими колоннами и неброской фанерной табличкой на обычной дюралевой двери.

• Массажный кабинет «СИЛА ОБСТОЯТЕЛЬСТВ»
• Психологическая консультация. Группы поддержки (Д-р Бут-Гусаим). Литература и лёгкая порнография.
• Фитнес-центр «AERODICKS»
• Ночной приют. 2300–0900 (от Чёрной Гладкой Гринписпасхальной Церкви) этаж 3, кааб. 18. шб-вс с 13:00 по 16:00 — благотвор. харчевня «У ГОСПОДА»
• Чердачное помещение. Архив ЗАГС северо-северо-восточного правобережного округа

ну, это уже просто неинтересно как-то становится. Ия, какого хера я должен сюда заходить? что это значит: литература и лёгкая порнография? куда меня занесло? всегда, всегда именно такая вот (...)

track 0160. Marilyn Manson — “I Put A Spell On You” (3:30)

Вы знаете, я бы советовал вам некоторое время воздержаться от новых попыток.
Могут быть осложнения?
Да, осложнения могут быть... И потом, за последний месяц вы... сколько операций перенесли?
Четыре.
Это достаточно серьёзная нагрузка.
Но мне уже значительно лучше, понимаете?
Это вы поймите — организм изнашивается. Все эти кровопускания, анестезия... Вы знаете, что у вас может развиться пристрастие?
Да ну?
Да. Был прецедент. Несколько лет назад я оперировал человека с заячьей губой. Ну, провели всё, как надо, зашили. А у него началось осложнение. Кусочек хирургической нити не растворился. Получилась такая мягкая заноза — и хер достанешь. Заражение пошло. А дальше — операции, одна за другой. Тогда ещё газом усыпляли. Знаете, что он делал, этот пациент? Заносил в рану инфекцию, чтобы снова дорваться до нашего газа. Скандал был...
А потом что?
А что потом? Курс лечения всё-таки закончился. Он вскрыл себе вены.
Ужас.
То есть вы понимаете. Лучше соблюсти необходимые
предосторожности, поверьте мне. Так... посмотрим, что там у меня... Та-ак... ага. Вот. Через полмесяца вас устроит? Двадцать седьмого?
Это какой день? Четверг?
Э... нет, это будет пятница.
Ну, понятно. Хорошо. Значит, двадцать седьмого.
Решено. А теперь, давайте-ка я вас осмотрю...

самая противная часть обследования. металлическая этажерка на колёсиках, которые оглушительно скрипят. на каждой полочке систематически разложены ослепительно сверкающие люминесцентными отражениями инструменты. скальпели, ножницы, зажимы, зеркала, пинцеты, лопаточки, ещё какие-то хреновины, которые даже неизвестно, как назвать. почти ничего из этих вещей во время процедур не используется, но они всегда разложены на
полочках и отсортированы по назначению. медики любят порядок. сколько их уже было — и все въедливые донельзя. дотошность — неотъемлемое профессиональное качество.

Так... потерпите. Это недолго.
Вы всегда так говорите.
Я постараюсь поаккуратней.
Вы, доктора, что, вообще краснеть не умеете?!

И, будьте добры, громкость убавить. Я такую музыку не понимаю.

VOLUME ||

(...)

VOLUME |||||

track 0171. Pussybox — “Mole” (3:29)

Не скучала?
Что ты! Я прекрасно провела это время! Мне сделали предложение.
Стоит только на
полчаса оставить...
Вон, мужика видишь?
Алкаш этот, что ли?
Ага. Предложил мне руку и выпить.
А ты?
Руку брать не стала, а вот насчёт второго... Хорошее дешёвое вино. Из яблок.
Двадцать седьмого операция.
Понятно. Ты их, случайно, не считал?
Пятьдесят четыре за десять лет.
Получается, в среднем, раз в два месяца. Ну ты и конь!
А ты, ласточка, захмелела, я смотрю.
В силу обстоятельств сходим?
Не понял.

и она показывает пальцем на фанерную табличку.
______________________________________________________________________________________________
______________________________________________________________________________________________

track 3893. DJ Krush – “Mu-Getsu” (6:21)

VOLUME |||||

наконец-то. вот и всё. отмучился.
горе для всех нас, но я ничего не испытываю. сейчас ничего, но, стопудово, через несколько дней или через месяц, когда я смогу об этом думать, когда осознаю – тогда-то и накроет, и это будет страшно.
а пока – только тоска и опустошение. меланхолия, безразличие к миру и желание плакать, но плакать не получается.
слуги шепчутся: смотрите, как мужественен царевич!
если бы они знали...
ещё пока он был при смерти, дворцовая служба безопасности выследила отравительницу – простую старую кухарку, но к тому времени она уже убила себя. поэтому её не стали хоронить, а
в сопровождении стенающих бледнокожих родственников вывезли на помойку и бросили гнить среди пищевых отходов. маленькую территорию оцепили по периметру и выставили круглосуточную вахту, чтобы близкие не смогли вынести её оттуда и захоронить.
отец сам распорядился, пока ещё был жив. он велел пропускать к ней только лисов и собак.
начальник его охраны снял с меня бремя формальных вопросов наказания цареубийцы и мероприятий по поводу отпевания царя.
как это ужасно... как я могу быть так спокоен? как могу думать? ведь он всё ещё сжимает мою руку.
мой отец, царь и вседержитель, минуту назад испустил дух.
меня трясут за плечо. я трачу несколько секунд, чтобы навести резкость, начать видеть.
начальник охраны.
что-то говорит.
развернул какое-то следствие. он обязательно их найдёт. всех, кто за этим
стоит. он обещает.

А может, это ты?
Что вы, царевич! Господи боже! Как вы можете?! Я всегда был готов доказывать свою верность трону, и если вы желаете, чтобы я снова присягнул...
Просто обычно тот, кто говорит всё это, оказывается самой главной мразью. Вспомни Брута.

на самом деле я ничего подобного не думаю, просто не хочу его видеть.
неужели так трудно оставить меня в покое? разве трудно понять?
он пух и блевал кровью пять часов кряду. на самом деле сейчас, когда он успокоился, я испытываю облегчение.
горе для всех нас, но я испытываю облегчение. и ещё тоску. и опустошение.
жалость к отцу или к самому себе?
а что если он сейчас начнёт коченеть? наверное, уже начал.
мой отец – труп. мертвец. неживая плоть.
он скоро окоченеет –
как я тогда вырву руку из его хватки?
моя кисть побелела под его пальцами. кожа под ногтями голубого цвета ассоциируется со смертью, а смерть ощущается очень близко – она держит меня за руку. её пустой взгляд... как-то в голову не пришло опустить ему веки. надо опустить.
страшно прикасаться.
во-от.
спи, отец.
и, пожалуйста, отпусти меня.
осторожно освобождаю руку. после этого его тело становится окончательно мёртвым. со стороны.
Неожиданное открытие – я могу плакать.

(...)

стать злобным гением и уничтожить мир. он должен был сам сдохнуть десять тысяч лет назад. то, что он по-прежнему жив – просто какое-то страшное недоразумение.
мир, где фонарные столбы оклеены пожелтевшими объявлениями. Взгляни
на любое, и ты прочтёшь выведенные дрожащей рукой строки. пропал ребёнок. пропала собака. пропала потенция. нашедшему просьба вернуть за банку нефти.
мир, где воздух пахнет старческой слюной, потому что населяющее его существа состарились.
мир, где никто не снимает масок даже наедине с самим собой.
мир, погрязший в тупости и похуизме; где самые безумные из всех созданий нарекли себя разумными.
меня тошнит от них.
я ненавижу.

Вашу мать, прекратите стучать, я не хочу никого видеть! Дайте же мне побыть одному, суки вы бездушные!!!

track 8740. Husky Rescue – “Black Umbrella” (3:14)

я швыряю недопитую бутылку в дверь. она отскакивает, ковёр поглощает звук удара. жидкость вытекает из горлышка точками, как кровь из артерии.
ворсинки чавкают, как тычинки глотающие собственный нектар. как болото, переваривающее нерасторопного беднягу.

Открой, это Ия! Открой, пожалуйста...
Оставьте меня в покое! Убирайся! Ты что, тупая? Оставь меня одного!!! Уходи!
Я хочу войти. Впусти.
Отвали...

со стоном падаю на кровать и накрываю голову подушкой.
где-то что-то было. я точно помню. где-то что-то было. что стопудово может мне сейчас помочь.
я обшариваю все тайники, но нигде ничего нет. ещё хуже.
как я вернулся домой? я обещал отцу разделить трапезу. я пришёл, и подали ужин. он так одинок без матери. был так одинок. сели ужинать.
я ещё возмущался, что у него есть кусок хлеба, а у меня нет. а он сказал, что ему этот кусок полагается как царю. вот когда я займу
его трон, тогда и у меня будет свой хлеб. но потом увидел моё погрустневшее лицо и отдал хлеб мне. он сделал это с королевским пафосом: не просто передал мне кусок хлеба, а поменялся со мной тарелками.
мы ели, разговаривали, шутили и смеялись. даже он шутил и смеялся. впервые за много лет я видел его таким.
стоп-стоп-стоп...
минуточку...
здесь что-то не так.
яд был в еде. ему отравили пищу. кухарка. кухарка отравила. она подбросила в еду яд. отцу в еду.
он ел моё! он ел моё! он же ел из моего блюда!
отец ел из моего блюда!
он отдал мне своё!
мы поменялись едой...
я вскакиваю, выбегаю из комнаты.

track 1800. Jeff Beck – “So What” (4:19)

Ия! Ия! Ия, где ты? И-ия-а-а!!!
где-то снизу:
Что?
Ия!
я вылетаю на лестницу, она уже бежит по ней наверх ко мне.
испуганная, взволнованная.

Что такое?
Ия, послушай.

я не знаю, как это сказать. стены качаются и вращаются. приходится закрыть глаза. я глубоко дышу, чтобы не стошнило.
чёрт. чёрт! что за херня происходит в этом дворце? не могу, не могу говорить. Ия обнимает, вглядывается:

Что? Что?

слёзы снова. ручьём.

Меня хотели отравить.
Тебя тоже? Да ну, как это может быть? Что ты такое говоришь? Ты уверен? Точно?

тараторит и тараторит, но почему-то я подозреваю её в фальши.

Нет, не тоже. Меня. Меня, а не отца. Кухарка подложила яд в мою еду. Мы с отцом
поменялись, потому что я хотел, как царь, есть с хлебом... Мы поменялись, он позволил мне... Мы никогда в жизни так хорошо не общались. Это было так странно. Я был счастлив... Это стоило ему жиз... зни... и-и..
Тише. Тише.

гладит по волосам. целует в шею под ухом. вытирает слёзы большими пальцами, взяв моё лицо в ладони.
прижимает к себе.
эхо моих рыданий по коридорам.

Кому может понадобиться тебя отравлять? Постой. Ты что-то напутал.
Ты что, не понимаешь? Не слышишь, что я тебе говорю? Мы поменялись тарелками. Он съел мой ужин и отравился.

смотрит недоверчиво.

Я это не придумал!
Я тебе верю.

снова целует.

Верю. Верю, милый.
VOLUME ||||||||

Limb Bizkit – “Stuck” (5:24)

её ладонь на моём затылке. прижимает меня к своему плечу.

Верю тебе.

но я не верю. почему она лжёт? считает меня психом. думает, у меня крыша поехала. утешает, как душевнобольного.
я вырываюсь от неё, взбегаю вверх по ступеням. ещё выше. бегу по коридору к западному крылу. не разбираю дороги, слёзы застилают мне глаза, но это не мешает – я всю жизнь здесь прожил. я миллион раз бывал на флигеле самого пустого и запущенного эркера. на этой крыше я предавался своим первым мечтам. на ней терзал свою плоть, познав блуд. на ней выебал двенадцатилетнюю служанку матери. на ней пережил первые алкогольные отравления.
отравления, о бля...
я двое суток просидел там, скрываясь от отца и придворных, когда
умерла мать.
моё секретное убежище.
дверь вся в паутине. я этого не вижу из-за слёз – только на ощупь. за дверью последняя крутая лестница, древние опасно замшелые ступени.
последняя дверь. она не заперта. сюда никто кроме меня никогда не приходит. некому её запереть. про неё, может, никто и не помнит.
закрываю дверь за собой, сажусь на корточки на самом краю и растворяюсь в ночи и свете звёзд.
сразу становится легче. эта крыша роднее мне всего остального дворца. она с успехом заменяла мне мать, теперь должна стать и отцом. кроме неё, у меня нет больше никого в целом мире, который я ненавижу.

(...)

track 0058. Air – “Playground Love” (3:25)

догоните меня, если сможете. поставили такие декорации! ублюдочный лицемерный
спектакль. Аристотель писал об этом. настоящий бестселлер о театре и терроризме.
что за уроды... что за уроды...
никаких вариантов. кто мог хотеть моей смерти? кто наверняка продолжает её хотеть? найдётся другая кухарка. или конюх.
или кто-нибудь из прислуги задушит меня подушкой, пока я буду спать. или, всё-таки, начальник охраны?!
до паранойи уже совсем недалеко. просто продолжать думать, и тогда Ия не так уж и ошибалась – я превращаюсь в шизоидного кретина. но как сохранить равновесие? я теперь не могу даже вниз спокойно спуститься без того, чтобы не шарахаться от каждого проходящего по западному крылу. здесь всегда мало народа. если что-нибудь случится... главное не потерять здравость рассудка.
но это только мысли. я полюбому очень скоро чокнусь. если в течение недели никто снова не
попытается меня убить, я сойду с ума. просто не смогу оставаться нормальным, потому что... в силу обстоятельств.
точно! у отца на холодильнике. припоминаю, он оставил для меня запись. доктор Мисойгутова, «Сила обстоятельств». что-то знакомое... где-то попадалось на глаза не так давно. или Ия мне сказала?
в силу обстоятельств сходим?
точно. она так пошутила... а! вспомнил. это я к Бут-Гусаиму ходил на консультацию... в том же здании. там вообще много разных контор. даже ЗАГС вроде бы...
это ведь наверняка какой-нибудь психиатр. либо Зигмунд, либо карл. сколько у меня их уже было – а всегда либо тот, либо другой. но это Мисойгутова, она, вроде, женщина. так что мало ли. может, действительно? пока не поздно.
ещё немного. ещё несколько секунд, и небо начнёт светлеть.
а может, решить это прямо сейчас? всё и сразу? только чуть-чуть наклониться вперёд. чтобы ветер подхватил. и закрыть глаза, наслаждаясь своим последним ветром. уснуть ещё в полёте. успокоиться. и не думать ни о чём. а? пока солнце не взошло?
задушить этот внутренний голос. голос чужака. трусливый инородный голос. это специальный голос в голове каждого человека. именно этим голосом мы думаем в раптусе.

track 1863. The Amorphous Androgynous – “All Is Harvest” (6:37)

досиживаю до конца темы и собираюсь слезать. попросить прощения у Ии. вёл себя, как настоящий козёл. что бы ни происходило, я не должен выплёскивать негатив на неё.

(...)

track 9530. The Cardigans – “Paralized” (4:57)

VOLUME ||||||||
MEGABASS: ON

на первом этаже, в столовой, она похожа на маленькую девочку с косичками – поедает рафинад из хрустальной вазочки и задумчиво смотрит через окно на сад.

Извини.
Я не обиделась, не загоняйся.
Ну, просто некрасиво я... это... вёл себя так. И, ну...
Да ладно, забудем. У тебя умер отец. Кстати, начальник охраны тебя по всему дворцу ищет. Спешит доложить, что собаки доели кухарку.
Обалдеть. Хорошо, что он мне о своей икоте не докладывает.
И что ты думаешь делать?
Ты помнишь «Силу обстоятельств»?
Конечно. Забавное название. Это на этаж выше твоего врача, в том же здании.
Мне отец оставил записку про это.

роюсь в карманах, натыкаясь на совершенно неожиданные предметы
вроде своего молочного зуба и игральной кости, которую я украл у Бут-Гусаима на последнем приёме. мне показалось, что, разлучив этот кубик с его парой, я избавлю доктора от пагубного азарта. зачем я делаю такие вещи? а, вот и она. протягиваю Ие бумажку с отцовского холодильника. так я и не понял, зачем он поставил в своём кабинете вечно пустующий холодильник. в качестве столба объявлений?

Слушай, ты ничего не путаешь?
А что такое?
Тут про «Силу обстоятельств» ничего не написано.
Как не написано? Вот же: доктор Мисойгутова, «Сила...»
Да, вижу, доктор Мисойгутова, но название другое. Почерк не разберу... «Другой склад ума», вроде бы.

она протягивает записку мне. «Другой склад ума», всё так. странно, чё это меня переклинило?
Хочешь сходить?
Да, прямо сейчас. И...
И что?
Ты со мной?
Если только ты расскажешь дальше. Про тебя и Ною.
Ладно. Сейчас дозвонюсь до этого склада и договорюсь о приёме. Ия?
А?
Зачем тебе это? Почему ты постоянно меня пытаешь?
Ты сам себя пытаешь. Ты и есть свой палач. Я – только чурка, на которой лежит твоя голова.
А кто же тогда топор?
Как кто? Ноя, конечно.

(...)

track 2994. Amon Tobin – “Proper Hoodidge” (5:25)

VOLUME |||||||||||||||

Я попал на фестиваль слишком поздно. Улицы были переполнены народом всех мастей и слоёв. Феерия была в самом разгаре. Отовсюду слышались возбуждённые
выкрики, свист, взрывы хлопушек. Не сочти зазанудство, но от всего этого у меня разболелась голова. Да и ситуация приобретал ну совсем проблематичный оборот.
Даже сейчас, рассказывая об этом, чувствую, что подступает мигрень. Потому что слишком хорошо помню. Меня так сильно выбило из колеи, что и сейчас слышны отголоски.
Я совершенно не представлял, как в этой толпе одинаково разных лиц отыщу Ною, но сдаваться не собирался. И, несмотря на ломоту во лбу и статический треск в ушах, настроение было приподнятым.
А, я же не сказал, в чём дело. Всё из-за разговора.
Утром мы с ней присели на скамейку покурить, и она плавно и естественно заставила меня вовлечься в спор о моральной стороне нашей жизни. Нет, не вообще, а жизни каждого в частности. Не буду пересказывать в
подробностях, потому что и сам точно не помню, что мы тогда друг другу наговорили. Важно, к чему мы пришли. Ноя была убеждена в том, что суждения кого бы то ни было не должны влиять на её мироощущение и систему ценностей, но она признавала, что вынуждена считаться с законами мира, дабы не быть разорванной на куски в битве за индивидуальность. Она на удивление яростно отставала своё мнение. Когда я попытался провести свою линию, - игнорирование, быстрая техничная смена ролевых моделей поведения в зависимости от обстоятельств, а также самопожертвование во имя душевного комфорта, - она даже не дала мне развить мысль, одной фразой обрубив все возможные попытки оставить за собой последнее слово. То, что я делал, она назвала потаканием, и сказала, что моя, в сущности, слабовольная личность ещё не достигла такого уровня
развития, чтобы понять то, о чём она передо мной распиналась.
Я решил не обижаться на её заявление, ведь бабы дуры не потому что дуры, а потому что бабы.
Да ну, фигня это всё.
Блин, я так ничего и не объяснил. Какого фига я попёрся на фест, и всё остальное. Замечу, что по ходу спора она постоянно поддевала меня – не тем, так другим, - и выглядело это, как будто она намеренно старается меня оскорбить. Я как-то не обращал на Ноины выходки особого внимания, этому что был увлечён спором. Её финальный выпад всё-таки вывел меня из равновесия, и, хоть я простил ей и его, меня завели её слова. Неприятно выслушивать опускающие речи в свой адрес.
Я ей простил, но обида осталась. Как её не глуши, обида никогда никуда не девается.
Перед тем, как
уйти по каким-то своим делам, Ноя предложила мне переосмыслить свою позицию. Если мне будет, что сказать, мы могли бы увидеться вечером на площади Шахтёров. Она намекнула на грандиозную тусовку, которая намечалась ночью в квартире одного знакомого. Она сказала, что будет на площади в десять вечера, и, если я не подойду к десяти минутам одиннадцатого, она пойдёт одна.
Я добрался до площади в пять минут, когда люди уже занимали на ней каждый квадратный сантиметр, а по улицам вышагивали пожарники, ледорубы и белозубые мулаты, жонглирующие крепёжными болтами.
У меня было ровно пять минут, чтобы отыскать её в толпе.

(...)

track 9742. Hooverphonic – “Jackie`s Delirium” (3:45)

носки моих кед плавно описывают дуги вперёд, прижимаются к асфальту, по прямой возвращаются назад, исчезая из поля
зрения. сначала один, потом другой. пока я созерцаю дугу левого, правый движется по прямой. а потом правый – вперёд, а левый – назад. огромный отрезок времени. тысячи шагов. у Ии – столько же, плюс-минус десяток. говорит, что устала.

Ты же сама предложила пройтись. Чтобы я рассказал ещё что-нибудь по дороге.
А ты что, ещё не закончил?
Ну, программу на сегодня я, думаю, выполнил.
А нам ещё столько же идти.
Хочешь, посидим?
Нет, идём. Ты что, на самом деле чувствуешь угрозу? Думаешь, тебя ещё раз будут убивать?
По логике должны, разве нет?
Самое время испугаться, да? Каково это?
Что? Переживать смерть последнего родителя?
Нет, ждать своей. Знать, что где-то, совсем недалеко от тебя
есть человек, который скоро попытается тебя убить.
Может, и не попытается.

упор на правую ногу, корпус вперёд; равновесный центр выходит из грудной клетки и выдвигается вперёд на локоть. левый носок по плавной дуге повторяет эту траекторию. куча действий. каждая мышца работает. сердце качает кровь чисто на процесс. все возможности и функции тела подчинены этим дугам и прямым. этим нагрузкам и противодействиям. целая наука, обобщённая в шести смешных буквах: хэ, о, тэ, мягкий знак, бэ и а.

MEGABASS: OFF

Знаешь, эти твои рассказы... Они мало, о чём говорят. Ты же не трудишься связывать свои истории друг с другом. Я уже выслушала штук сто таких вот маленьких кусочков вашей жизни, но так ни в чём и не разобралась.
А зачем тебе? Я разве для тебя их рассказываю?
Возможно, я смогу как-то тебе помочь, если буду иметь хотя бы самое поверхностное представление о том, что ты пытаешься мне передать.
Я просто говорю о наших отношениях.
О ваших с Ноей.
Ну да. Не о наших же с тобой.

track 0006. Mylene Farmer – “Fuck Them All” (4:36)

после таких слов двоим людям остаётся только молчать, размышляя о них и делая соответствующие выводы. Ия заметно погрустнела, а во мне поднялись раздражение и ревность.
молчим оба. шагаем вперёд. с тротуара на тротуар. поворот за поворотом. что с нами? можно ли что-нибудь изменить? можем ли мы относиться друг к другу лучше? пьяные вопросы вроде «ты меня уважаешь?» неуместны. мы оба это знаем. а вот любишь ли ты меня? люблю ли я тебя?
у неё в голове
наверняка именно эти мысли.
а у меня...

VOLUME ||||||||||||||||

Тебе не кажется, что мы очень скучно живём?
Скучно?
Ты ведёшь дневник?
Нет, зачем? В дневник записывают мысли. У меня их нету.
У меня тоже нету. Ну и что? Я в него записываю всё, что делаю. Встретилась с тобой. Проводила куда-нибудь. Послушала, о чём ты рассказал. Вот это всё и записываю.
А что в этом интересного?
Вот именно. Через несколько лет ни мне, ни ещё кому-то не придёт в голову его читать. А если вдруг какой-то любопытный извращенец до него всё-таки доберётся... в надежде найти там пикантные розовые штучки наподобие сексуальных фантазий... то будет разочарован. В моём дневнике только факты. Сухо и сжато: моя жизнь в событиях. Я
сегодня ночью пролистала его от начала до конца. И себя я в нём вообще не узнала. Какая-то девочка, посредственная и неинтересная. Абсолютно безликая. В моей жизни до сих пор не произошло ничего, что сделало бы меня интересным человеком. Вот я и спрашиваю, не скучно ли тебе жить.
Ну, тебя я скучной не считаю.
А что во мне интересного?

пауза. мои глаза бегают. и я знаю, что она прекрасно это видит. чёрт, что бы ей сказать?

Не знаю, никогда об этом не думал. Мне не то, чтобы интересно – мне просто хорошо с тобой.

о. молодец. не супер, конечно, на троечку.

А с Ноей? С ней тебе тоже было хорошо?
Нет. С ней мне было плохо. Но интересно.

походу, глупость сморозил. она всё-таки обиделась. неужели ей так хочется быть интересной?

Знаешь, если по моему дневнику снимут фильм, его никто не станет смотреть. Это будет такой дремучий арт-хаус, который вообще никто не видел.
Ну, у тебя есть шанс. Нужно, чтобы в конце произошло что-то такое, что сразу обосновало бы всё и простило фильму его нудность. Например, ты оказываешься Ноей, а Ноя – плодом моего воображения. То есть, и ты тоже. Дневник, написанный фантазией психопата. Начнёшь так: «Здравствуйте. Если вы читаете этот дневник, значит, он выздоровел, и я перестала делать записи, потому что исчезла. Я воображаемая девушка царевича, наследника трона. Его отец недавно скончался, так что он скоро станет царём».

она замыкается в себе, а мне нечего добавить.
снова идём молча. она даже не спросила, куда. в моей жизни два типа врачей: хирурги и психиатры. хирурги лечат мои уши, психиатры – то, что между ними. кто эта Мисойгутова я не представляю. но из названия этой конторы вытекает, что тоже по рассудку. первый раз в жизни я по-настоящему нуждаюсь в помощи врача. такого, который сможет уберечь меня от маниакально-депрессивного психоза и петли в закрытом финале. никогда не обращался к врачу по собственной инициативе. меня всегда заставлял отец. собственно, он и сейчас меня заставляет. он сам всё организовывал. мне нужно было только встречаться с ними. то есть впускать их в свою комнату, когда они приходили. один только Бут-Гусаим принимает меня у себя, а не наоборот, чем с самого начала заслужил моё уважение. и он, единственный из всех, берёт с меня деньги за
свою работу, несмотря на мою голубую кровь, которую он, не моргая глазом, каждый раз проливает на операциях. если мыслить таким образом – в стиле моего отца – то Бут-Гусаим мне ещё и должен остаётся. он, конечно, раздражает меня, как и все врачи, но, наверное, меньше остальных...

Пришли. Готов?
А? Что?
О чём задумался?
Ты не поверишь – о Бут-Гусаиме.
О.
Со стороны и впрямь на склад похоже.

VOLUME |||||

track 1498. The Chemical Brothers – “Orange Edge” (3:06)

я открываю дверь и отхожу в сторону, пропуская Ию в перёд, но она делает еле заметный бодающий жест: заходи ты.
я прохожу первым, и оказываюсь в начале длинного зала. как будто из заводского цеха поубирали всё оборудование и выложили
пол декоративной плиткой, перекрасили стены в мягкие банановые тона, выбелили потолок. зал пустой, только вдоль стен выстроились мягкие низкие кушетки и в самом конце, метрах в пятидесяти от нас, бликует от ярких ламп стеклянная регистрационная будка.
здесь невероятная иллюминация, гораздо светлее, чем на улице.
помешкав немного, я направляюсь к застеклённой кабине. пока мы идём через зал, слушая усиленный сводом и стенами звук своих шагов, нас пристально разглядывает маленькая лысая старушечья голова, притаившаяся за стеклянными стенками. к тому времени, когда мы подходим к окошку, она уже потеряла к нам интерес.

Здравствуйте, я договаривался с доктором Мисойгутовой.
Вы по поводу катарсиса?

скрипучий, как ржавый скрежет, голос.

Нет.
А, значит, вы с коллапсом?
Да нет, извините, я по другому вопросу.
Кровотечения?
Просто можно я пройду? Я без записи. Она сказала, примет вне очереди.
А, прынц. Проходите, ваша м-м-м... светлость.

всё тот же скрипучий голос без тени эмоций. рядом с лысой головой бабушки появляется артритная кисть руки, вся в пигментных пятнах и узловатых плохих венах, вытягивает бугристый указательный палец, а остальные пальцы прячет в ладонь. старческая кисть поворачивается, как флюгер на ветру и указывает на дверь в углу зала. до неё ещё десять метров.

Спасибо.

в приступе детского любопытства я обхожу стеклянную будку и заглядываю внутрь через боковую стенку. Перед
этим цербером дважды пенсионного возраста лежит на столике одинокий лист белой бумаги со столбиком слов в алфавитном порядке. слова первой - верхней - половины списка отмечены дрожащими галочками. последние три слова с птичками: катарсис, коллапс, кровотечение. далее идут «лямбда-остановка», «мироклов синдром», «мозоли»...
Ия топчется на месте в метре от окошка.

Ну? Чё ты застрял?

пожимаю плечами.
за дверью, на которую показала регистраторша вытянулся длинный коридор, параллельный залу, из которого мы сюда попали. странная планировка. в одной стене – ряд дверей с табличками, другая стена отделяет коридор от зала, и вдоль неё стоят диванчики, как в холле. мы медленно идём вперёд по коридору, внимательно изучая таблички. на самой первой написано: «компьютерная электро-
мпедансная маммография»; на всех последующих – просто фамилии. на седьмой по счёту табличке написано: «Мисойгутова». я легонько стучу костяшками о дверную панель. приоткрываю, заглядываю, нахожу внутри женское лицо.

STOP ■

Можно?
Вы по записи?

какого чёрта она это спрашивает? в здании нет ни души.

Нет. Я вам звонил.
Царевич?
Он самый.
Проходите.

я вхожу в кабинет. Ия – вслед за мной, и прикрывает дверь.

Нет, девушка, вы, пожалуйста, подождите снаружи. На кушетке.
А может, не стоит? Позвольте, она останется здесь.
Прошу прощения, но таковы правила.

она сама провожает Ию в коридор...

Ещё раз извините.

...и закрывает дверь. садится в плетёное кресло и приглашает сесть напротив. удобно.

Рассказывайте.
Отец мне записку оставил. На ней – ваша фамилия и название. Вот...

она изучает измятый комок бумаги.

Да.
Кстати, что это подразумевает?
То есть вам не понятен смысл названия? «Другой склад ума»?
Нет, не очень.
Ну, попробуйте сложить смыслы каждого из слов.
В общем, я подумал, он хотел, чтобы я вас посетил.
Примите соболезнования по поводу вашего отца.

ни признака печали на её чопорном лице.

Так чем вы вообще
занимаетесь?
В основном работаем в медицинской сфере. Можно спросить, что это за проводки тянутся к вашей голове?
От наушников.
Вы не могли бы их вынуть?
Э-э... к сожалению, нет.
Можно взглянуть?

и, не дождавшись разрешения, она убирает прядь моих волос в сторону. долго смотрит на прятавшееся за ними деформированное ухо.

Вы ко мне с этим?
Вообще-то нет. Этим занимается доктор Бут-Гусаим. Может, знаете.
Конечно. Хороший хирург. Азартный.

непонятно, шутит она или издевается.

Хорошо. Тогда чем могу служить?
Кажется, у меня едет крыша. У вас на складе есть специалист по таким проблемам?
Вы подозреваете психическое или неврологическое
расстройство?
Я бы сказал, уже переживаю.
Полагаете, это как-то связано с вашим отцом?
Скорее, с гибелью нашего с вами царя.
Бут-Гусаим наверняка направил вас на курсы психологической реабилитации. Я права?
Да, я хожу в группы.
К Амбрелле Иосифовне.
Точно, к ней.
Да, всех к ней, всех к ней... Значит, опасаетесь острого психоза, я так понимаю. Что ж. Наши врачи успешно избавляют от подобных недугов. Походите к нам месяц. Всё должно пройти.
Нет, так не пойдёт. За месяц меня уже кокнут.

взгляд доктора слегка меняется.

Видимо, придётся вам лечь на стационар.

она снимает трубку с аппарата, нажимает кнопку.
Санитаров сюда.
вешает трубку на рычаг.
Стойте, не надо на стационар! Что к чему? Санитары?
Не волнуйтесь. Постарайтесь не нервничать. Что вы вскочили? Присядьте. Вам нужно успокоиться.

PLAY ►

track 7634. Deftones – “Bored” (4:06)

я выбегаю из кабинета. Ия скучает, развалившись на диване.

Чё так быстро?
Валим отсюда.

хватаю её за руку и тяну за собой к концу коридора. мимо регистраторши. через холл. на выход.

(...)

Что такое? Чё ты вцепился? Больно.
Прикинь, хотели в психушку упечь! Она даже санитаров вызвала!
Бред какой-то. Ты просто загнался, может.
Попробуй не загонись! Если только стимуляция паранойи –
не новый способ лечения. Типа, клин - клином.
Может, сбавишь шаг, куда ты несёшься?

останавливаемся. я разворачиваю её к себе, кладу руки ей на плечи.

Ну и как тут не чокнуться, Ия?

после этого пропадает всякий смысл убегать. идём, не торопясь.
возвращаюсь к своим носкам. к носкам кед. таким самостоятельным. живут сами по себе в своих прямых и дугах. они единственные касаются тени. единственные знают её на ощупь. подошвы моей тени в точности такого же размера, что и подошвы моих кед. идеально подходят друг другу. каждый мой шаг – их касание.
Ия думает, я разглядываю асфальт.

VOLUME ||||||||

track 4667. Architecture In Helsinki – “Imaginary” (2:14)

Что там интересного?
Да так...
Думаешь, тебе покажется мальчик?
Какой ещё мальчик? О чём ты?
Мальчик-асфальт. Самое молодое языческое божество. Ты про него никогда не слышал?
Что за чушь.
Не чушь. Не суди, чего не знаешь. Это маленький божок. Дух асфальта. Весь асфальт мира – воплощение его. Он может оказаться в любой точке мира. Ты знал, что весь асфальт на свете соединён? Не бывает такого островка заасфальтированного пространства, который бы не соединялся со всем остальным асфальтом мира. Существует цельная асфальтовая сеть, опутывающая планету.
А что, между материками тоже какое-то асфальтовое сообщение есть? Или на островах, весь этот асфальт – он тоже как-то связан с сетью?

смотрит на меня, как на дурачка.

Я сказала, что
мальчик-асфальт самый молодой, но я же не имела в виду, что он младенец, балда. Когда ещё существовала единая суша. Мальчик-асфальт родился на Гондване. А потом уже, когда этот остров разломился на материки, во всех кусочках асфальта остался жить его дух. Одна и та же дезоксирибонуклеиновая кислота живёт в каждой частичке организма. Даже при клеточном распаде, ДНК остаётся во всём. Понимаешь? Мальчик-асфальт живёт во всём асфальте мира независимо от того, асфальт под твоими ногами или там, за океаном. Достаточно того, что он был целостным изначально.

утомила.

track 7584. Peace Orchestra – “Marakesh” (6:55)

Тебе, Ия, нужно вот такие сказки в свой дневник записывать. Он станет намного интереснее.

(...)

Track 2874. Massive Attack – “Risingson” (4:56)

VOLUME ||||||||||||||
MEGABASS: ON

сила и агрессия.
противостоять!
всё происходящее – какой-то кошмар. всё, как в дебильном сне, где царит абсурд. не понимаю ровным счётом ничего.
брожение в глубинах подсознания – это и есть безумие. не могу соображать. не могу толком сформулировать ни единого предложения. скоро мыслительного процесса не станет вовсе.
ничего не понимаю, даже не удивляюсь. постоянно происходит что-то странное, даже вздохнуть не успеваю.
это страх. немногое из того, что ещё можно испытывать, когда сознание угасает.
информация нагромождена, как на заброшенном складе. и всё это сразу стоит передо мной, вокруг меня. никакие законы не работают. нет физики, логики. прямые спокойно изгибаются, волнистые и
ломаные распрямляются.
видения, как аппликации, накладываются на реальность. всё сгущается, происходит нечто невероятное, я не понимаю и кричу от ужаса. зову на помощь.
помощь уже близко, и страх отступает, рассеивается; всё начинает пропадать. и вдруг накатывает с новой силой.
раз за разом всё повторяется и повторяется вновь.
вот так сходят с ума.
хаос.
ужас.
кошмар.
тут не до загонов, тут паника – даже без измен, чистая паника.
последнее купание перед заплывом в смерть. лёгкое, неспешное омовение тела. время от времени это приходится делать, и тогда передо мной встаёт выбор. могу выйти на берег. это, конечно, выход, но я буду обречён снова и снова возвращаться сюда и омываться. каждый раз, уйдя, я приду обратно. могу пойти на дно. там точно –
смерть. но неизвестно, плохо там или хорошо, и действуют ли там категории плохого и хорошего.
пока я не в этой воде, я боюсь и не хочу в неё входить. незнание и нежелание оставлять жизнь, пугают по многим причинам.
но когда я в воде, мне всё равно. здесь я не боюсь. погрузившись на дно, я никогда больше не выйду на берег, это я знаю точно. однако, это вариант. и не хуже первого. что один, что другой – пока купаюсь, мне безразлично.
есть ещё один, пассивный выбор. ничего не делать, плавать на поверхности.
вот здесь-то, пока плещусь в водичке, не стремясь ни к суше, ни к дну, - сумасшествие и накатывает, здесь-то оно и наступает на горло. плата за бездействие.
оставаясь в таком положении, я рискую сойти с ума окончательно. выйдя на берег, я лишь возьму отсрочку – это не победа, а только
перенос сроков битвы за себя. с позиции здорового сознания, это плохой выбор, но когда я в своём последнем купании, и безумие начинает застилать рассудок, жизнь ничего не стоит; я легко отдам её, лишь бы только прекратить этот кошмар.
но тут есть проблема. я не хочу умирать, но хочу победить.
и, оставаясь на воде, я продолжаю бороться за свою жизнь и за свой разум. и верю в то, что найду способ. он есть, просто должен быть.
не прекращать борьбу.
держаться на плаву.

Ия, если завтра ты умрёшь, какое письмо ты оставишь людям, чтобы жить в их памяти?
Я напишу, что мне нравятся сила и власть. Что люблю преобладание и доминирование. Поэтому мой любимый цвет – серый. Цвет земли, цвет неба, воздуха и ауры человечества. Благородный цвет. Я напишу, что смотрю под ноги на тени догоняющих, но никогда
не оглядываюсь. И что когда вопрос распрямляется, превращаясь в восклицание, я всегда ощущаю приток энергии.
И вот это – твоя онтология бытия?
Да.
Пожимает плечами.
Такие вот дела.
Ия...

чёрт! сплёвываю под ноги. как всё это достаёт. этот отвратный горячий демон непокоя в моей глотке.
как можно так жить?
дома наклоняются друг к другу и сходятся сводом над моей головой. я как в центре карусели – смотрю на их вращение.

Ты слишком напряжён.
Ты страдаешь.
Тебе очень плохо?

критический оценивающий анализ.

track 8475. Red Snapper – “Suckerpunch” (5:12)

Ия, это фарс.
Это древняя комедия.
Тебя не раздражает бред суфлёра?
К чему ты меня подводишь, объясни. Скажи мне, о чём я думаю? Ты можешь дать мне ответы? Что мне делать?
Ия, я так разбит, так истерзан... можешь ты, хотя бы, представить, что у меня внутри? Какое опустошение? Как жить с этим?
Ия, мои уши уже никогда не вылечат. Ты понимаешь, что мне до конца жизни предстоит слышать эту музыку? Группы Амбреллы Иосифовны тоже ни черта не помогают – я только больше дёргаюсь. Совершенно неуравновешенно.
Ия, отца убил кто-то. Вместо меня убил, Ия!
А я ещё больше издёргался.
Паранойя, паранойя меня убивает.
Я тебе не говорил, что отец уже давно подозревал покушение? Удивлялся глупости этих людей. Недоумевал: как же они не понимают? Без меня, без царя на троне – всё, что они имеют, всё, что у них есть,
исчезнет. Да где они видели народовластие в полисах? Глупцы! Необразованная рвань!
Ругался и ругался.
У него были какие-то сведения. Агенты двора в городе в один голос отмечали бунтарские настроения. Но не среди горожан, а, как бы, над ними. Они, горожане, наоборот, боялись этого; говорили об этом, с ужасом округляя глаза. Но знали, что что-то такое происходит. Что намечается свержение. Попытки, попытки, Ия. Всё к этому шло. Но почему я? А может, кухарка просто ошиблась? Что, если она на самом деле хотела отравить именно отца? Освободить трон для многозадой толпы? Что, если она ошиблась, попросту ошиблась, размешав яд не в отцовской еде, а в моей? И по ужасному, мистическому стечению обстоятельств она выполнила свою миссию? Ия, куда ты смотришь? Почему не на меня? Почему не испытываешь ко мне сочувствия?
Почему в твоих глазах я не вижу сострадания?
Будь мужчиной, теперь тебе придётся им быть. Ты – новый царь. Не бывает царей-мальчиков, только царевичи. А ты больше не царевич.
Своё личное горе переживай в одиночку. Подумай о тех, над кем ты берёшь опеку. Всё царство теперь твоё, всё, чем владел твой отец. Пора убирать в дальний угол свои личные побуждения.
Отныне многозадая толпа зависит от тебя.
Боюсь, что так и останусь царевичем на троне.
Ты знаешь, почему я любил Ною?
Почувствуй скорость. Держи меня за руку и трогай ветер. Это великая буря, могучая и древняя – Наводящая Чистоту. Тебе понятно, почему её так называют?
О да.
Она улыбается и отпускает меня, и ветер тут же уносит, и дальше я лечу один.
_____________________________________________________________________________________________________________
_____________________________________________________________________________________________________________

track 0740. Subway – “Giving My Love To You” (6:08)

VOLUME ||||||||||||||||
MEGABASS: ON

спасибо, что идёшь со мной, Ия. я стольким тебе обязан. ты – лучшая. я никогда не расплачусь с тобой за всё то, что ты делаешь для меня. господи, как же я счастлив!
вот, смотрит и улыбается.

Ты рад?
Да, очень.
Сейчас из тебя вытащат эти проклятые провода. Ты ведь уже, наверное, совсем глухой. Царю не подобает быть глухим. Ты должен слышать, о чём говорят люди. Особенно, если они говорят с тобой.
Знаешь, немного стремаюсь. Казалось, до инаугурации ещё жить и жить...
Ничего, завтра всё закончится. И начнутся для тебя настоящие проблемы. Царские.
Да уж. Назначаю тебя моей главной советницей и воспитательницей.
Ещё чего. Ну, вот и пришли. Я здесь обожду. Бут-Гусаиму привет передай.

(...)

Ну как? Слышите, что я говорю, ваше высо...
Давайте без высочеств, хорошо? По-моему, вы...
Так, помолчите. Сейчас я буду говорить, а вы слушайте.
Говорите, когда тихо, когда громко. Это обычный тестик – даже несерьёзный. Это мы просто посмотрим, всё ли в
порядке с внутренним ухом. А то ведь уже сколько лет ходите так. И музыка вам всё время в череп кричит. Наверняка какие-
то функции слуха у вас уже нарушены. Непоправимо. Но вы не
отчаивайтесь. Главное, уши опять красивые. А слух можно ведь и компенсировать чем-нибудь...
Знаете, что, доктор. Спасибо вам.

STOP ■
POWER: OFF

Ия ждёт, скучает. показывает на статую Венеры и смеётся: ей показалось, Ноя.