Шавка

Автор: Дикс Эвридей дико измучался за ночь.

Мало того, что блядские клопы, озверевшие от голода, уже начинали рвать своими блядскими зубами одеяло, так теперь ещё ко всеобщему веселью добавился неудержимый лай блядской шавки, которая оттаяла по весне из-под снеговой наледи и начала интенсивно искать себе пару для размножения.
Первый раз он проснулся в три утра, когда эта мразь впервые завела свою визглявую песню.
Эвридей попробовал решить проблему подушкой, положив её сверху на ухо, но мерзкий лай всё равно был слышен так отчетливо, словно шавка лаяла прямо рядом с ним.
- Заткнись сука! — хриплым голосом проорал он в узенькое оконце подвала, протирая заспанные глаза и вглядываясь в утренние сумерки.
Шавка удивленно притихла, но затем снова разразилось целой тирадой оглушительного гавканья уже направленного в адрес самого Эвридея. Типа, это моя территория, так что заткнись нахер.
Эвридей с трудом глотнул воды из полупустой полторашки и дрожа от изнеможения завалился обратно в койку.

Предстоял трудный день.

Шавка лаяла без умолка словно течная варона-людоед, ищущая самца в радиоактивном лесу Даун Тауна.
Наконец, терпение Эвридея лопнуло.
Сожрав две ложки кофе, чтобы взбодриться, он запрыгнул в свой покосившийся картуз и пшеничного цвета брюки, схватил лыжную палку и выскочил в тьму зарождающегося утра.
Несмотря на конец августа, на дворе мела радиоактивная метель.
Вдалеке одиноко покачивался желтый фонарь будки сторожа.
Лай раздавался где-то правее, за кучей автомобильных покрышек и Эвридей держа палку наизготове, отправился туда.
Но сучье вымя притихло.
- Ца-ца-ца… — поманил шавоньку Эвридей. Он так напряженно пялился во тьму, что у него чуть не выпали в снег глаза.
- Ваф-ваф-ваф-ваф-ваф!!1 — зашлось визгливым хрюканьем блядское животное где-то у него за спиной.
- Ах ты сука!!! — взревел Эвридей и кинулся во тьму, яростно размахивая острой лыжной палкой.
Но ему подфартило уткнуться палкой во что-то твёрдое, благодаря чему рукоятка палки заехала ему по яйцам.
- Бляяяя… — бомж глухо завыл и мешком завалился набок в ворох волосатого снега.
- иди сюда… с-ссука… — он держался за яйца и всматривался во тьму, силясь разглядеть мерзкое жалкое создание.
Однако шавка была невидима в этой сраной темени, плюс она сливалась со снегом.

***
Утро Эвридей провел в канализационном люке с паклей в ушах, греясь на теплой трубе центральной канализации.
Вокруг плавали мёртвые ежи, но зато писклявый вой ёбаной шавки практически не был слышен.
Хорошенько выспавшись, он выбрался из люка, огляделся и присел на сырую от утреннего тумана скамейку, чтобы собраться с мыслями.
Шавка лаяла на этот раз где-то в соседнем дворе, за трансформаторными будками и при свете дня конечно изловить её было гораздо проще.
Взгляд бомжа случайно упал на пиздатые колбасы, лежавшие тухлой кучей у мусорного бачка.
Он чуть было не кинулся пожирать их, но вовремя смекнул что с ними можно сделать нечто более интересное.

***
Через полчаса всё было готово.
Залежалый просроченный крысиный яд был буквально утрамбован в тухлые сосиски, помазан подобно горчице по плесневелым палкам сырокопченой и засыпан с помощью корпуса от авторучки в дорогую ветчину.
Бомж погрузил всё в две увесистых сумки и отправился с этим добром в соседний двор.
Как назло, хитрая шавка спряталась и заткнулась прямо перед его приходом, поэтому пока бомж раскладывал колбасы по лавкам и парашам, он прямо таки чувствовал у себя на спине сверлящий взгляд двух мутных водянистых глазок. Поганая тварь следила за каждым его движением из надежного укрытия.
- Оставлю-ка, я эти пиздатые колбасы здесь до следующего утра! — громко на показуху сыграл Эвридей.
- Пожалуй никто не украдет!
И не оборачиваясь по-быстрому свалил в свой подвал.
Однако через полчаса мерзкий лай раздался снова. На этот раз он почти захлебывался.
- Ага-а!!! — вскричал Эвридей так громко, что оторвались настенные нары, на которых он возлежал и бомж с грохотом рухнул на грязный бетонный пол подвала. — Отравилась, с-сука!!
Бомж накинул полиэтиленовый дождевик, так как на улице неслабо штормило, и кинулся сквозь непроглядную стену ливня.
Вопреки его ожиданиям, в соседнем дворе у параши возлежала не шавка, а Силантий, его близкий друг и учитель, с которым Эвридей в своё время прошёл армию, тюрьму, марио и два срока в психушке.
Силантий корчился в грязной слякоти, держась за живот и изо рта его шла желтоватая пена.
Рядом лежала надкусанная колбаса.
Глаза Эвридея округлились от удивления и ужаса. Он упал на колени в лужу, задрал голову и руки к небу и безумный вопль разорвал мёртвую тишину дворов:
- Нее-е-е-еее-е-ет!!!1
И лишь вароны вторили ему злобным карканьем из-под крыш заброшенных хрущеб-пятиэтажек..
С неприкрытой головой, под проливным дождём, шёл он обратно в свой подвал и рыдал.
Но слёзы его скрывали крупные капли зеленого дождя.
На следующий день он заболел пневмонией и собачьим бешенством.

***
Уже неделю Эвридею было по сказочному хуево. Он порой даже начинал сомневаться в том, что всё ещё жив, но лай проклятой шавки — и в дождь и в мороз возвращал его к реальности.
Эвридей пил просроченные лекарства и горячую настойку из кореньев тополя, мысленно проклиная тот день когда на земле родилась первая собака.
Пока он болел — он много читал. Читал о том, как с погаными шавками боролись в средние века, четвертовали их и сжигали живьём на кострах. Эвридей порой плакал от умиления, мечтая о скором приближении того дня, когда наконец выздоровеет и уничтожит поганую тварь. Ему казалось что он способен испепелить её одним лишь взглядом.
Впрочем, ещё одну попытку достать гниду он предпринял даже не выходя из дома: в желтой газетенке Эвридей нашёл телефон конторы по отлову бродячих собак и не обломался на него позвонить.
На следующий день он открыл пошире окошко подвала и лежа на топчане принялся внимательно вслушиваться в тональность поганого лая.
Шавка лаяла без умолку, заходясь особо громко, когда над двором пролетали вароны.
Наконец послышался шум двигателя и во двор очевидно въехала карета борцов с шавками.
Послышался хруст сапогов по снегу, разговоры, затем снова визглявый лай шавки и череда выстрелов.
Крики! Крики людей, падение тел, рычание мерзкой твари, судя по звуку, перегрызающей им горло.
Затем всё стихло.
Любопытство раздирало Эвридея, но от слабости он не мог даже пошевелить пальцем на ноге, не говоря уже о том, чтобы выйти на улицу.
Лишь через два дня бомж оклемался настолько, что наконец смог самостоятельно подняться с кровати.
Он надел дедушкин бронежилет, найденный на помойке, жесткие кирзовые сапоги и хоккейную маску, чтобы шавка не разорвала ему еблет.
К слову, маску одеть было не просто — мешала грязная твёрдая борода, которая по жесткости не уступала металлической щётке из проволоки.
Эвридей отпилил её ножовкой и подровнял маску на башке молотком, затянув сзади кожаными ремнями.
Идем на убийство с убийственнным криком
Устроим кровавый террор
В левую руку — острую пику
В правую — ржавый топор.
Как он и ожидал — во дворе лежали трупы ловцов. Побледневшие, затвердевшие.
Внимательно оглядываясь по сторонам, Эвридей утащил их в подвал. Он не считал себя людоедом, зато считал что двести восемьдесят килограмм свежего мяса не должно пропадать попусту. На крайняк, можно большую часть сдать в мясной магазин, а остатки покрутить на фарш.
Затем начались поиски шавки.
Они были недолгие, так как проклятущая скотина не переставала лаять вот уже третий месяц.
Шавка сидела посреди двора на обосранной песочнице, песок в которой затвердел до уровня асфальта, и лаяла во все стороны, косясь на подходящего к ней бомжа в хоккейной маске.
Прыжок — и вот уже она повалила Эвридея на землю, начав кусать его за маску короткими, но острыми зубками.
Шавка так раздухарилась, что от маски в стороны летели искры, а Эвридей, не в силах отодрать её от себя, пытался нащупать на земле оброненную ножовку.
Наконец ему это удалось, а шавка к тому же дала слабину, вцепившись зубами в кожаную лямку и принявшись её с рычанием трепать.
Бомж перекатился, шавка оказалась снизу, однако лямка порвалась и хоккейная маска отлетела в сторону.
Ебало Эвридея оказалось незащищенным и тут же мерзкая тварь откусила ему кончик носа.
- ААаа-а-а!!! — бомж заорал намного громче чем те несколько бомжей, которых в семнадцатом веке четвертовали на дыбе и залил кровью из носа шавке глаза, не переставая бить её по рылу локтем.
Она также нисколько не переставая сучила кривыми ножками, раздирая ему холщовый халат, однако ножовка уже успела достигнуть её шеи и бомж в припадке бешенства неистово заработал слесарным инструментом.
Сначала полетела шерсть, затем первые куски свинячьей кожи — мутировавшая шавка имела плотность тела, больше чем у кабана, поэтому убить её было не так-то просто. В итоге ножовка Эвридея, потеряв с десяток зубьев, открыла сонную артерию бешеной твари, которая была более похожа на металлический провод пятёрку.
Однако старика это не смутило — в своё время он работал электриком и обкусывал зубами провода междугородних электросетей, не особо заботясь о безопасности.
Как-то раз разряд жахнул настолько сильно, что бомжа оторвало от линии электропередач и выбросило в открытое поле, за километр от столба.
Он пролежал в коме две недели, его сапоги съел барсук, а ногти почернели и выпали, однако всё же Эвридей оклемался и вернулся к повседневной жизни.
Вот и сейчас, увидев эту металлическую жилку, которая была явно подписана черной тушью " <- СОННАЯ 11.6200.245.390 ", он вспомнил про тот самый провод и, поборов страх, вцепился в неё зубами.
Мерзкая тварь зашлась диким визгом, извиваясь под ним так, что они в отчаянной борьбе сломали чугунную скамейку.
Артерия лопнула и оттуда хлынула на снег красная артериальная кровь, моментально сворачивающаяся в твердые куски.
Эвридей резко поднялся на колени и с трёхочкового закинул обмякшую шавку в горящую неподалёку мусорку, после чего вскочил на ноги и принялся бежать оттуда изо всех сил.
Через десяток секунд грянул эпической силы взрыв. Осело и превратилось в труху здание сельсовета, повылетали стёкла в близлежащих пятиэтажках, повалило пару черных ветвистых клёнов..
Эвридей медленно побрёл в городской парк, чтобы прийти в чувство. Ноги его подкашивались, а из покусанного носа шла кровь.

***

Эвридей сидел и задумчиво смотрел в серое небо. На западе догорал красным отливом закат.
В этом парке уже двадцать лет кроме него не было ни единой души из-за повышенного уровня радиации.
Аллеи были частично разрушены проросшим клёном, некоторые лавки просели и ушли в землю.
Однако ему было хорошо и спокойно.
Смастерив из подручных материалов набойку для самодельных татуировок, он снял выцветшее пальто и повернулся плечом на свет заходящего красного солнца.
Морда шавки, перечеркнутая жирной кривой линией. И четыре звезды в одну строку под ней, расположились на трицепсе.
Эвридей макнул иглу в баночку с краской и принялся набивать пятую..

Дикс 05.03.2010

Написано в состоянии бесконечной злобы на лающих под окном ёбаных шавок