Важное
Разделы
Поиск в креативах
Прочее
|
Литература:: - Фея Мальборо и БеломорычФея Мальборо и БеломорычАвтор: Амур Гавайский Я плохо помню, как родился, зато отлично помню, как меня несли домой: очень трясли, и было холодно. На моём лице лежал здоровенный кусок белого вафельного полотенца, и меня это несколько раздражало.Вот, наконец, принесли и положили в довольно просторный жестяной таз. Я тут же согрелся и заснул. Проснулся от шума. Галдели соседи по коммуналке, у них тоже был «день рождения». - Ну, давайте, ёпть, ещё по одной. Миша, наливай уже. - Ой, я на юбку пролила. Соседи дружно заржали. - Толик, сходил бы к НИМ, чтоб не шумели так, – это была мама, голос был грустным и измученным – у нас же ребёнок маленький. Кто-то недовольно проскрипел стулом в углу. Я понял, что это был отец, и ему совершенно не хочется идти скандалить к соседям, а они всё не унимались: - Миша, ёпть, на хуй ты гитару через весь город волок, спой уже! Девица, которая «пролила себе на юбку», тоже стала уговаривать: - Мишка, Мишка, где твоя улыбка… - Нальёте ещё - спою, – отвечал польщённый уговорами Миша. Неожиданно комната стала наполняться диким скрежетом. Сначала его было немного, потом - всё больше и больше, и я подумал, что жизнь моя кончается, и даже закрыл глаза. Жизнь моя не кончилась, просто по нашей улице проехал трамвай. Когда скрежет, наконец, затих, я услышал удивительно приятный звон, он исходил от стаканов, стоящих в нашем самодельном буфете. Это было так красиво, что я тут же уснул. Проснулся от того, что соседский Миша, наконец, запел из Клячкина: Опять весна, и талая земля Послушно пьёт растаявшую зиму И в белый пух одеты тополя, Мильёны раз всё та же пантомима "А что, неплохо, - подумал я, - но немного грустно", - и тут же заснул. Проснулся я от странного запаха - терпкого, манящего, глубокого. Мой таз стоял теперь очень высоко, прямо на столе, и я, наконец, мог видеть «нашу комнату» - узкую, длинную, забитую до отказа всякой всячиной. Самым красивым предметом в комнате была стройная печка. Грубовато выкрашенная в зелёный цвет, она напоминала дорическую колонну, в основании которой пристроилось уютное, обрамлённое матово-чёрным чугуном отверстие, из которого весело струился рыжеватый свет. Напротив печки, на маленькой, тоже самодельной табуретке, неудобно скрючившись, сидел мой отец. Одет он был в «побитую» молью дряблую майку и новые чёрные трусы из маслянистого сатина, на плечах кособоко накинут пиджак, украшенный ромбиком «Высшее образование». Я смотрел на его никогда не видевшие солнца бледные питерские колени, и мне казалось, что он медитирует, судя по сосредоточенному, почти мрачному выражению лица. Нет, он просто курил, время от времени подбрасывая в чугунный, обласканный пламенем рот нашей печки мелкий мусор и куски плотной коричневой бумаги – остатки принесённого из прачечной свёртка. Рядом с печкой стоял накрытый пожелтевшей газетой сундук допотопного радиоприёмника «Латвия», на крышке которого разместилась стая слоников: одни меньше, другие больше, некоторые - с обламанными хвостами. Из зарешёченных динамиков "Латвии" доносилось приглушённое гудение и другие шорохи вселенной. В какой-то момент из них вдруг выделился спокойный женский голос, который стал вежливо с нами прощаться: "До новых встреч в эфире, с вами была Ципора Таль из Вашингтона, всего доброго"... Завороженный, я смотрел на фиолетовый дым (именно он, я был уверен, испускал столь упоительный запах). Собственно, дым был двух видов: один - исходящий от отцовской папиросы, украшенной на конце дорогим светящимся рубином. Этот дым был изящно волнообразен и имел насыщенно фиолетовый оттенок. "Как столь агрессивно оранжевое может рождать такое мягкое и синее?", – думал я, наблюдая, как две сине-фиолетовые ленточки, играя и переплетаясь но не теряя друг друга из вида, перемещаются в пространстве, а затем безрассудно смело ныряют в оранжевый рот печки. "Оранжевое, затем фиолетовое и снова оранжевое...", - думал я, а тем временем, изо рта у отца вырвался другой дым. Он был светлее, чем тот, от папиросы, и был похож на паровозный выхлоп. Вырвавшись из отцовского рта, он нещадно ломал продолговатые фиолетовые узоры; всё мешалось в одну кучу, в одно облако, способное, как мне казалось, заполнить всю комнату. Однако этого не произошло: оранжевый рот затянул облако в себя. Восхищённый, я опять заснул. Во сне меня кормили, и это было совершенно восхитительно. Много лет я искал похожее ощущение в жизни, но тщетно… Проснувшись много позже в полной темноте, я не на шутку испугался и готов уже был заплакать, но где-то сбоку загорелся огонёк, стало светлее, и я увидел бабушку. Облокотившись на стенку, она стояла на продавленной тахте, держа в одной руке горящую очень ярко «хозяйственную» спичку, толстую и длинную, а в другой - старую тряпку: - Га-а-а-а-дость какая, – незлобно шептала она, сосредоточенно рассматривая стенку, по которой, по идее, ползали клопы, которых я, впрочем, так тогда и не увидел. Наши соседи тоже не спали, и я услышал голос «облитой» девицы: - Миша, ты меня хоть немножечко любишь? Миша довольно долго не отвечал, видимо, собирался с мыслями, потом высказался довольно резко: - Ляж и усохни. - Чтоб они сгорели, – тихо сказала бабушка то ли о клопах, то ли о соседях, потёрла ещё раз тряпкой стенку и задула спичку. Я остался совсем один и всё думал, плакать мне или подождать дальнейших событий, и тут вдруг ещё раз зазвенели стаканы. Я ожидал мерзкого трамвайного скрежета, но его не последовало. Вместо этого комнату заполнил мягкий зелёный свет, и я был крайне удивлён, не увидев в ней ни печки, ни приёмника "Латвия", ни бабушкиной тахты. Лишь мой просторный таз плавно покачивался в фиолетовых облаках. "Эфир", - подумал я и увидел, что в мой таз заглядывает небритая, но добрая физиономия, чем-то напоминающая хэмингуэевскую. - Вы кто? – испуганно спросил я. Физиономия улыбнулась, обнажив жёлтые, как газета на «Латвии», зубы: - Не дрейфь, это я, Беломорыч. Пришёл тя с днём рожденья поздравить, – ко мне потянулась украшенная бледно-синими татуировками здоровенная ручища. Беломорыч искренне и по-доброму тряс мою руку, от него исходил приятный терпкий запах отцовской папиросы, который я тут же узнал и успокоился. Беломорыч, продолжая улыбаться, приподнялся над тазом и неспешно закурил. Был он небрит, сед и крепок, пострижен очень коротко. Добротная тельняшка (синие полоски на белом) была очень ему к лицу. Я стал рассматривать его татуировки - многочисленные синие линии, словно речки на карте, а посередине - красная звёздочка. - Москва, – угадал мой вопрос Беломорыч и рассмеялся – вот вырастешь большой и поедешь туда учиться, там же и загремишь. - Куда загремлю? – не понял я. - Куда? – рассмеялся Беломорыч – А вот куда! - и он ткнул чёрным ободком ногтя в верхний правый угол своей татуировки - туда, где одинокая синяя ленточка впадала в такое же одинокое синее море. - Далеко от Москвы, – вздохнул я. - Далеко, – деликатно кашлянул Беломорыч – а всё-таки - Россия. Природа там - загляденье, вечерами тишина-а-а-а, только ветер гудит в проводах, про это даже песня есть. Сидишь себе на нарах - тепло, уютно, пахан сахар раздаёт, а под матрасом - письмо от мамы… Беломорыч так красиво рассказывал, что я тут же всё это представил и решил, что обязательно «загремлю», когда вырасту большим. - Правильно, – ещё раз угадал мои мысли Беломорыч – только кури "Беломор". Если будут предлагать «Приму» или, там, «Аврору» - не отказывайся, хотя и гадость это, но покупай только «Беломор», деньги у тя всегда на него будут, это я те обещаю. Неожиданно Беломорыч оборвал свою речь и прислушался. Я тоже прислушался: откуда-то сверху появились «шорохи вселенной». "Это Ципора Таль из Вашингтона, - подумал я, - сейчас будет «всего доброго, и до встречи в эфире»", - но ошибся. Перед моим тазом вдруг появилась настоящая фея, одетая в изумительно белое платье и красный треугольный плащ. Два золотистых льва поддерживали её корону, а под ними чёрным по белому светилось: "Marlboro". Фея плыла ко мне по зеленоватому эфиру и улыбалась. "Мальборо", - прошептал я и чуть не заплакал от восторга. Беломорыч отреагировал совершенно по-другому: он встал вдруг во весь рост, злобно сжал кулаки и, не вынимая папиросы изо рта, сплюнул в сторону: - Парву, как пить дать, парву. Был он ширше в плечах и крупнее, но куда ему до феи Мальборо, с её короной и львами, закованными в тугой пластик... Она расхохоталась ему в лицо и, осыпав нас золотисто-табачными звёздами, подлетела совсем близко к моему тазу: - Расти большой, и я приведу тебя в страну, где нет трамваев. - Нет трамваев? – восхитился я, вспомнив ужасный скрежет. - Есть в Сан-Франциско, но это просто декоративное, а так - нет. Там все ездят на машинах в офисы с секретаршами, а потом – домой, к своим женщинам. - Но у него НИКОГДА НЕ БУДЕТ СЕКРЕТАРШИ! – выкрикнул Беломорыч и судьбоносно ударил коленкой в таз, отчего тот заунывно звякнул. - ЗАТО У НЕГО ВСЕГДА БУДУТ ЖЕНЩИНЫ! – ответила фея и ударила в мой таз. - НО ОНИ БУДУТ УХОДИТЬ, – не сдавался Беломорыч. - УХОДИТЬ, НО ВОЗВРАЩАТЬСЯ, – расхохоталась фея звонко - стучаться в дверь по вечерам, кидать камешки в окно, писать глупые письма, находить забытые номера телефонов и просто сталкиваться на улицах. - А как это - женщины? – спросил я, понимая, что говорю глупости. - Это очень приятно, это - как когда тебя кормят во сне. Я тут же решил не «загреметь» после обучения в Москве, а уехать в страну феи Мальборо, где нет трамваев. Беломорыч сразу это понял. Он молча отошёл от моего таза и отвернулся, чтобы смахнуть украдкой слезу. Мне стало жаль его, седого и доброго: - Я никогда не забуду тебя, Беломорыч, всегда тебя буду вспоминать. Он, не поворачиваясь, отмахнулся. - Я буду помнить тебя, как отца, – неожиданно вырвалось у меня, и я тоже заплакал. Слёзы жгли мои глаза, и я уже ничего не видел - ни феи Мальборо, ни своего таза, ни зелёного эфира... Моя память вырубилась полностью на несколько лет. Следующие воспоминания связаны уже с переездом на «новую квартиру». Отец к тому времени ушёл от нас, остались только мама и бабушка. Я помню, как в первый раз вышел в «новый двор», было мне уже лет шесть, а то и больше. Вокруг неуютно торчали новостройки. Я стал бродить вокруг дома, пока не натолкнулся на футбольную площадку. Там сидели взрослые пацаны, они тут же меня для проверки отколошматили. Я честно пытался дать сдачи, и в итоге мы помирились. - Ну чо, Амур, закурим? – спросил меня самый старший, ловко вытащив «жирный» хабарик из-за уха. Я неопределённо пожал плечами… Амур Гавайский апрель 2004 Теги:
-1 Комментарии
#0 14:42 25-04-2004death_catt
песдато Ну хуй знает, песдато это или не песдато... охуенно. Как у нас говорили, хорошие сигареты приходят и уходят, а беломор остается всегда. Новостройки это Купчино. А коммуналка с печкой - Петроградская или Василевский? УД - гыгыгы, новостройки действительно Купчино, а печка - это улица Комсомола у Финбана напротив "Крестов" г-е-н-и-а-л-ь-н-о Хороший креотив, Образы будущего очень понравились. А мне понравились все образы - и будущего, и прошлого. И вообше, всё очень понравилось. По-моему, это - из тех редких текстов, где каждый (из тех, кто зряч) увидит своё: кто-то - бытовуху, кто-то - философию, а кто-то - поэзию. Такой вот текст, слоёный и вкусный. Для меня он наполнен глубокой и прекрасной печалью. Очень красиво. Умничка. красивый текст. и как отметили. вкусный да... жалко только, что мое Мальборо оказалось дешевой подделкой из поселка рощино. а женщины растворились как дым. Хотя нет, фея Мальборо подала на меня за sexual harassement. Да, Амур. Тоску и осознание собственной неудачи ты умеешь нагнать. Ничего не понимаю, Амур. Где ты живешь? У меня ето ins irs boston PD, а ты, кажись, счастлив там... ну не знаю. пил я недавно на квартире на улице комсомола... не весело Завтра я в NYC. Сравним с углом комсомола... p.s. гениально уже было сказано. so I'll repeat. Амур лучший. Прекрасный текст. замечательно ахуенно. Очень понравилось. ахуенно. Да. Очень хорошо. Люблю я тексты этого автора. Вот и этот не разочаровал. Очень спокойно и глубоко, философски очень... Респект автору. всем спасип за тёплые слова, Чебурашке отвечу отдельно. 2Дрон, если ты в НЙ звони!!! 917-836-2841 маслянистые трусы из сатина..... заибись сказано... Ещё раз спасип всем и особенно Чебурашке, которая подвинула меня на некий развёрнутый комментарий к моей «Фее». Насчёт «воспоминаний» так: любые наши воспоминания несут всего больше чувств и обстоятельств относящихся ко времени самого воспоминания нежели ко времени о котором мы вспоминаем, таким образом наши воспоминания это как бы ещё один инструмент для осознания имманентной нам действительности. Но в моей «Фее» я пытался выразить совершенно другой феномен, а именно тот, который был «открыт» одним из самых глубокий из современных психологов Эриком Бернэ. В основе его Transactional Analysis лежит идея неких scripts, их так же часто называют early decisions. В самом раннем детстве человек попадая в определённые повторяемые обстоятельства (самые незначительные) как бы принимает чрезвычайно важные РЕШЕНИЯ о своём теперешнем и будущим поведении. Пример из всех учебников: ребёнок, устраивающий грязь за столом и привлекающий этим внимание взрослых может сделать это самое early decision и написать самому себе скрипт о дальнейшем поведении, а именно будет всю жизнь жить в грязи, не убирать за собой и так далее. Для поддержания такого стиля жизни он даже может отказаться от карьерных возможностей, женитьбы и т.д. И наоборот, ребёнок, которому строго выговаривали за грязь за столом может принять решения «не сорить вообще» и впоследствии, например, испытывать отвращение к сексу, где не всегда всё «стирильно» и т.д. «Вспомнить» глупые обстоятельства, которые заставили человека принять эти самые early decisions практически не возможно так как это случается задолго до «пробуждения» памяти, косвенно можно их как бы «воссоздать» но только в рамках фантазии. Именно это я и пытался передать в своей «Фее», которую задумал много лет назад, но она у меня всё не получалась, а тут вдруг получилась))) То есть Фея Мальборо – это попытка объяснить мою необъяснимую тягу к курению, (одна из самых вредных и отвратительных привычек человечества из которой я видимо скоро отдам концы) Опять же «вспомнить» почему я так люблю курить – это тоже невозможно в терминах Transactional Analysis, остаётся только очаровывать самого себя дымком фантазии… Для Чебурашки и всех кто заинтересуется этой теме втыкать по английски в это клёвый сайт о Эрике Бернэ: Амур, гони ты свою фею нах...бросай курить. А креатив очень хороший, глубокий и лиричный, ну, как всегда. Прочел с большим удовольствием. Да, Амур - лучший. С удовольствием прочел, распечатал. Блин, Амур. Я 8 часов был в городе. Ну, Просо программу нашу выложил. Дама, кстати, жила в достаточно темной части бруклина... очень темной. Просо соврал на главной: это он убег спасать мировые фондовые рынки. Я попробую оказаться там снова в субботу. позвоню, если получится. А твой комент я прочел уже тут, в мачачучетсе. А я вот как раз проезжал по I-95 недельки три назад толи завод толи корпоративный офис Филип Мориса в Вирджинии. Стекло, бетон, все стерильно как на унитазной фабрике имени Питона и монумент невьебенному блоку Мальборо, который мои родители много лет покупали у спекулянтов. Спекулянты приносили монумент по кусочку, по блочку, то Мальборо то Винстон то Пол Мол(или хуй знает как там его звали), а я очень переживал и ругал предков когда они курили. "А как это - женщины? – спросил я, понимая, что говорю глупости. - Это очень приятно, это - как когда тебя кормят во сне." Вот это улет! Это чистый Фрейд, а Фрейд это мое все! И вообще, писатель Амур Гавайский со своей буржуазной наукой психологией рулит! 2Дрон. Замётано, звони и встретимся, может и Просо с его христианскими младенцами прихватим! 2Просо. Не фрейдизм, бухгалтер неотёсаный, а ПОСТ фрейдизм)) 2Чебурашка. То, что ты имя Бёрновское знаешь - это уже улёт, но для его критики ты ещё по чебурашкински не готова. Другими словами твой камент рулит! Амур, а как это пост-фрейдизм? – спросил я, понимая, что говорю глупости. 2Просо: ЭЭЭЭ..Вощем Пост Фрейдизм - это по сути всё тот же фрейдизм, но уже без Фрейда. 2Чебурашка - ах вот ты как, ну хорошо... Я тя "тупой" не называл, это ты себя Чебурашкой назвала; это ли не лучшая иллюстрация к концепции скриптов, где детские впечатления оставляют на человеке неизгладимый след и в той или другой мере на него влияют. В твоей ситауации это выразилось в том, что ты даже если и читаешь книгу, то видешь в ней...ну как бы сказать..саму себя и то в детстве судя по отсутствию логики в твоих рассуждениях. Берн будучи практикующим психотерапевтом обосновал свои техники именно исходя из того, что характер взрослого человека МОЖЕТ быть изменён в отличие от Фрейда с его детерминизмом. Скажем мастер Transactional Analysis работая с пациентом, которая назвала себя Чебурашкой мог бы ей обьяснить, что она давно уже не Чебурашка, а говоря гипотетически "Пизда с Ушами" но продолжает косить под чебурашку и приостанавливает искуственно развитие своих логических способностей в связи с тем, что когда то в детстве усвоила скрипт: Инфантильность привлекает мужское внимание. ну давай коль не шутишь: amur@LITPROM.RU Еше свежачок был бы я мохнатым лосем,
аккуратный, ровный кал, я раскладывал меж сосен, спину б я о них чесал, и, мыча от сладкой боли, долго терся о кору… В лоси мне податься, штоли… ну так я и говорю… А в квартире, между прочим, о косяк чесать - не то и анализы не очень, мох - отделка на пальто.... Я дам тебе себя в обиду -
играй, используй, забракуй… но только не люби для виду - пусть будет все по чесноку. Смотри насмешливо, блудливо, над ванной трусики суши… Вина осеннего разлива хлебнул я сдуру от души. Я протрезвею, может, к маю, но поскучаю без тоски - что ни случись , не проиграю, хотя играю в поддавки.... …ложью пахло и лимонадом,
в углу охуевала елка… девка кокетничала: Ну не надо… но всхлипнула и умолкла. А, была тут некая Жанна - снегурочка в макияже гот - сидела на лестнице, как долгожданный, новый астрономический год. Потом - в комнату раз, и come in оправила скромно платьице… Трамвая жду, мол… дала двоим - скоро гражданами обрюхатится.... Осень заткнёт листвой не один фонтан,
прохожих, меня, не живущего по соседству. Мёртвые правила падают за диван фантиками от конфет, истреблённых в детстве. С ужасом щупай пространство вокруг себя, словно был тренирован, натаскан, но в тапочках страха.... Мастера медведь съел. Натурально. Белый медведь . Потому что не нужно ходить туда, куда не нужно. Табличка висит. "Не ходить". Теперь где нового мастера искать. Медведь за него работать будет что ли. Услили ограждение. Периметр обнесли колючей проволокой.... |