Jammin

Автор: dmitry pastushok Когда я очнулся, мне было 25 лет.

Когда я проснулся в первый раз в своей жизни, мне еще и дня не стукнуло, а Роберт Марли уже доживал свои последние годы, мучаясь от разрастающейся раковой опухоли и отказываясь от помощи докторов. Он уже видел перед собой туманное утро, о котором раньше вспоминал только в своих песнях. Да и то, звучало это совсем не уныло и мыслей о смерти не вызывало.
Мне еще и дня не стукнуло, а Боб уже успел повидать тысячи ямайских закатов, выкурить мешок жирных, как червяк, косячков и записать несколько платиновых дисков.
К своим двадцати пяти годам я не сделал ровным счетом ничего.

На Ямайку я прилетел два месяца назад из Майами.
Аэропорт городка Монтего Бэй: транспаранты, возвещающие о том, что я прибыл на родину самых быстрых мужчины и женщины планеты Земля.
Негр в униформе с погонами попросил мой паспорт. С минуту поглазев на первую страницу, он встал из-за стола и махнул рукой в сторону кабинета. Я оказался в комнате, в которой вместо окон на всех четырех стенах висели карты Ямайки. Негр куда-то съебался с документами. Я сел на стул и начал рассматривать остров. Джунгли на западе, горы на востоке. Вокруг море. Если идти пешком, то за несколько дней можно пересечь всю страну.
Вошел негр, мягкими шагами приблизился ко мне и вкрадчиво прошептал:
- Деньги… — для убедительности он пошевелил такими же пухлыми, как его губы, пальцами.
- Сколько?
- Двадцать баксов.
Снова открылась дверь и тетка в униформе и с котелком дредов на голове вынесла мой паспорт с готовой трехмесячной визой.
Я пошел к выходу из аэропорта. За углом в следующем зале сидели трое мужиков, и играли на своих гитарах и барабане. Вокалист был без обуви, зато с маленьким слуховым аппаратом.
На улице пекло, как в аду. Белых здесь почти не было. Чуть ли не каждый из служащих аэропорта, будь-то грузчик или офицер полиции, напоминал растамана из голливудского фильма.

Сразу же у входа ко мне подошел чувак на ходулях и в котелке. Нагнувшись, он прицепил к моему запястью бумажный браслетик и сказал, что с ним я могу получить бесплатный коктейль в баре в городке Негрил, куда я и направлялся.
Пока я слушал тощего на ходулях, приземлилось несколько самолетов. Я плюнул на асфальт. Слюна тут же испарилась.
Я стоял на месте и никуда не спешил. Поговорив с десятком ямайцев, которые ошибочно заприметили во мне потенциального покупателя всевозможных услуг, я вышел к стоянке и нашел нужный мне автобус. Водитель слушал музыку. Мне понравилось.
- Это Мовадо, — сказал он.
- Очень четко, чувак.
- Yamaaan! Respect! – протянул водила.
Я начинал врубаться в Ямайку.

Уже вторую неделю я валялся на пляже в Негриле. Негрил – это такая деревня, с уймой дешевеньких гостиниц и длинным пляжем, усеянным пальмами и продавцами всякой хуйни. Никакой главной улицы или бульваров, никаких магазинов, дикое место для диких людей.
За все это время я ни разу не надевал носки и ни разу не мыл голову с шампунем. Это было мне по душе. Я просыпался часов в двенадцать, ворочал языком по пересохшему рту, одевал солнцезащитные очки, вываливался из своего бунгало и шел в бар на пляж. Там на завтрак подавали коктейли «Грязный банан» и «Грязный ямаец», от них меня срубало, и я засыпал прямо на столе. Бармен выключал звук на старом телевизоре и шел отдыхать к себе в подсобку. Кроме меня и бармена больше никого не было.
Иногда я купался. Чаще ночью. Когда мне надоедало разговаривать с собакой и крабами, я тушил косяк, клал его на шлепанец и лез в теплую воду, спасаясь от съедающих мои ноги насекомых.
Днем пляж напоминал картинку из журнала. Белый песок, бирюзовая вода, я хватал шезлонг, раздвигал пальмовые листья и с головой нырял в открытку. Чтобы почувствовать, что ты в воде, нужно было шевелить руками. На нашем пляже никто не устраивал энергичных заплывов. Это же Ямайка, плавают здесь иначе: нужно зайти по пояс в воду, согнуть ноги в коленях, да так и сидеть, чтоб только голова из воды торчала.

На берегу ко мне подошел очередной тощий мужик и предложил купить у него плетеные корзинки. Я отказался. Тогда он спросил:
- Ты куришь? Нюхаешь? Нужна девочка?
С такими вопросами ко мне уже подошло человек сто. У первого из них я за двадцать баксов сторговал целый пакет неплохой шмали, которая правда уже закончилась.
Торговцам было абсолютно похуй, что я отвечал. Они совали мне в руки свертки с травой, приговаривая, что это подарок, а «за деньгами мы придем завтра». Я выкидывал траву, говорил, что завтра приходить не нужно.
Чуваку с корзинками я жестом показал, что покурил бы… Он кивнул и убежал за товаром.
Я сел на шезлонг и стал вертеть в руках корзинки, ожидая ямайца. Прибежал он обратно минут через пять, при этом на хвосте у него висело еще двое пройдох, которые тут же попытались впарить мне еще один пакет травы и деревянную жабу. Я сказал, что траву я уже купил, а жаба мне нахуй не нужна.
Рядом за стойкой нашего бара на пляже сидели трое полицейских. В красивой форме, с корсетами и кобурой. Все трое потягивали пиво и смотрели клипы Майкла Джексона. Хотя трава на Ямайке и вне закона, до барыг им не было никакого дела. Зато позже один из них научил меня ловить здоровых крабов голыми руками.
Я попросил их сфотографировать меня с барыгой. Полицейские не отреагировали на мою просьбу.
Мимо по пляжу шел белый парень с охапкой бананов. Белых тут в это время года было мало, так что я помахал ему рукой:
- Yaman! Сфотографируй меня с этим чуваком.
Мой барыга схватил самую большую корзину и сунул мне ее в руки. Себе тоже взял одну.
- Так будет круче, — пояснил он. – Я же мастер, я с гор, а это – мои корзинки.
Белый чувак командовал, куда нам стать.
- Так, это… Правее… А ты чуть-чуть повернись… Нет… Бля, ну еб твою…
Так я познакомился со Славой, вторым русским в нашей деревне.

Слава был здоровым загорелым парнем, которого на Ямайке все принимали за итальянца. Когда мы говорили растаманам-таксистам, что мы из России, в их голосе слышалось легкое недопонимание:
- Раша? Oh, fuck! Mother fucker, are you serious? Russians? Oh, fuck sake…
Слава провел здесь уже около года, работая в ночных клубах барменом. Жил он в Монтего Бэй, в сотне километров от Негрила, сюда приезжал «развеяться от трудовых будней».
- Какой сегодня день? – спрашивал я его.
- Не знаю, но вроде бы уже лето, – отвечал он.

Единственной достопримечательностью Негрила был маяк. Поднявшись по ржавой винтовой лестнице, можно было посидеть на открытой площадке наверху. Я любил курить там. После пары напасов мне казалось, что море впереди и горы за моей спиной захлопываются, как книжка. Я на четвереньках полз к лестнице и скатывался вниз.

Мы пили пиво на скале около маяка и рассматривали закат через донышко бутылки. Ред Страйп проваливался в желудок и урчал там.
По дороге брел древний ямайский дед и катил за собой велосипед.
Дед поравнялся с нами и смерил взглядом.
- Yaman! Respect! – приветствовал его Слава.
На шее у старика болтался платок в виде американского флага, на глазах – темные очки в белой пластмассовой оправе.
- Yaman, — сказал дед. – Я – сувенир-мэн. Я делаю сувениры, парни. Очень дешевые, хорошие сувениры.
- А есть у тебя, чувак, деревянная лошадь? – Слава выкинул бутылку в кусты. — Ну, конь, такой, из дерева? Мне нужна такая лошадь, короче.
- Лошадь? Конечно, есть, — радостно ответил дед. Он полез в карман джинсов и выудил оттуда горсть браслетов из бисера. – Вот!
- Эй, чувак, это же хуйня, а не лошадь.
- Эээ, блядь, парни, я – сувенир-мэн…
- Ладно, хуй с тобой – я сунул ему пятьдесят центов.
Дед поводил жалом и покатил свой велосипед дальше.

Мы решили слетать в Штаты. Купили билеты, и теперь пропивали оставшееся бабло в баре Rick’s Cafe. Там мы случайно сняли двух официанток, засветив последние пятьдесят баксов. Мы пригласили их прогуляться с нами после работы. Прыгнув в такси, мы довезли девчонок до дома, который прятался в смрадных дебрях деревни. Они сказали, что им типа надо переодеться. Потом мы поехали на свой пляж.
Там в баре мы были единственными посетителями. Бармен широко улыбался и мастерил нам коктейли, рядом на песке сидел музыкант и играл песни Боба.
I hope you like jammin’ too…
В гитаре не хватало одной струны.
Коктейли заебали и мы решили идти купаться.
На пляже было пустынно. Слава увел свою подругу в ночь, уверенно держа ее за локоть. Я сел на песок и сказал своей Джоан, что придется плавать голыми, потому что на нашем пляже так принято. Она просто стянула с себя всю одежду и кинула на песок.
Море было теплым. Мы плавали по-ямайски – согнули ноги в коленях и сидели по шею в воде. Когда плавать надоело, я отнес Джоан на берег, положил ее на одежду и выебал.
На нашем пляже так тоже было принято.
Джоан тихо ушла, когда я уснул.

Следующим вечером мы захотели секса и пошли пешком врубаться в деревню. Из-под ног у нас выскакивали курицы, фонари светили плохо. В темноте вдоль дороги кучковались негры и недоуменно на нас посматривали. Чем дальше мы врубались в Негрил, тем быстрее недоумение сменялось хищными взглядами. Неожиданно, а в темноте негров действительно ни черта не видно, перед нами возникал очередной ямаец и спрашивал, какого черта мы тут забыли. Точной дороги мы не помнили. Помнили только, что возле дома Джоан была какая-то церковь.
- Церковь ищем.
Ямайка, оказывается, на первом месте по количеству церквей на душу населения.
- Это гетто. Вам скоро пиздец. Уебывайте нахуй.
- Мы найдем церковь и пойдем.
- Вы не уважаете черных! Вы даже не останавливаетесь, чтоб со мной поговорить, – за нами увязался длинный черный пидорас. Он голосил на всю деревню, говорил обидные слова на смеси английского и патуа и отчаянно размахивал руками.
- Вот, вот же церковь! – орал он, - суки, вам пиздец.
Перед нами была какая-то деревянная будка.
- Блядь, может, ну его в пизду, - неуверенно предложил Слава.
Мы пошли назад. Ямаец все шел за нами и орал.
- А ну-ка пошел ты на хуй! – я определенно занервничал.
Мимо проехал мотоцикл, водитель притормозил и, внимательно посмотрев на нас, поехал дальше.
Фонари не светили. Шум мотора затих. Навстречу нам шел чувак с мотоцикла. Сзади длинный размахивал руками.
- Ну, вот по ходу нам и пиздец, - обреченно сказал Слава.
В грудь мне уперся кулак мотоциклиста. Не успел я послать его нахуй, как он схватил меня за карманы шорт. Денег там не было. В одном лежал телефон, в другом – кредитная карта. Я схватил его за руки, пытаясь отцепить. Длинный маячил за спиной и пританцовывал от возбуждения. Слава стоял и глазел на это, не решаясь лезть в драку.
- Слава, уеби его! Уеби этого пидараса! – наконец, заорал я.
- Чувак, расслабься, - Слава пытался вразумить грабителя. – Мы отдадим тебе все деньги, ты только расслабься.
Мы врубились в местный колорит слишком глубоко, мы оказались в гребаном гетто. Стоит ударить одного из них, как тут же возникнет десяток других, и тогда нам уже отсюда не выбраться.
Я сумел отцепить руку чувака от телефона и теперь тот замахивался на Славу, вытащив откуда-то нож.
Я почувствовал в кармане хруст ломаемого пластика, чувак это тоже почувствовал, на секунду ослабив хватку. Этого хватило мне, чтоб вырваться окончательно.
Мировой рекордсмен по бегу на сто метров ямаец Усэйн Болт стоя аплодировал нам, спрятавшись в кустах у обочины. Такого забега, который мы, не сговариваясь, совершали со Славой, Ямайка еще не видела. Мы бежали так, что, казалось, от результата забега зависит наша жизнь. Впрочем, так оно и было. За нашей спиной уже слышался шум мотора.
- Блядь! Блядь! Ебаный в рот! – мы добежали до какого-то бара для местных, мимо которого проходили пять минут назад. Вбежав внутрь, мы услышали, как мимо проехал мотоцикл.
- Что случилось? – из-за стойки вышла толстая негритянка, хозяйка этой смрадной дыры.
- Грабители. Вызовите такси, – сказал Слава и для убедительности добавил, - пожалуйста.
- Не ссыте, парни. Пока вы здесь, вы в безопасности.
- Ладно. Тогда дайте нам пива.
Ледяной Ред Страйп не пьянил, а проваливался внутрь холодной змеей, пока мы ждали такси. В баре сидели несколько стариков. На полу играли дети.
В комнату входили молодые типы, внимательно нас осматривали, покупали пару сигарет и выходили на улицу.
Прихватив с собой пустые бутылки, мы залезли в подъехавшую машину. У водителя на лобовом стекле висело удостоверение, что вселяло уверенность. Закрыв двери, мы сползли вниз по заднему сиденью и смотрели в окна. Нас провожали злобные взгляды местных. Мы выезжали из гетто.

Напоследок, перед тем, как ехать в аэропорт, мы зашли в кафе. Там старики играли в шахматы. Деды-растаманы пригласили поиграть с ними. Слава жевал ямайский джерк-чикен. Через плечо ему перегнулась шлюха и длинными ногтями выхватывала кусочки курицы с фольги. Я играл со стариком в шахматы и пил пиво. Мы успокоились.
Сзади меня раздался грохот. На земле валялся местный бомж, а его ногами по голове пиздил непонятно откуда взявшийся длинный из гетто.
Я поставил бутылку на стол и схватил Славу за плечо. Похоже, надо было окончательно сваливать.
Длинный тем временем схватил булыжник и замахивался им на бомжа. Его никто не оттаскивал.

В кармане у меня лежала сломанная пластиковая карта и два доллара. Я пил пиво и вставлял батарейки в колонки для плеера. Через минуту мягкий плеск волн смешался с хриплым голосом Боба.
Музыка становилась то тише, то громче, плыла над ночным прибоем. Я ни к чему не готовился, ничего не знал и даже не боялся ни о чем не думать. Песни сменяли друг друга и уносились в карибскую ночь.

Don’t jump in the water
If you can’t swim.