Важное
Разделы
Поиск в креативах
Прочее
|
Здоровье дороже:: - Голос телаГолос телаАвтор: Арлекин Мне снился сон, будто бы жена знакомит меня с какой-то тёткой, и та долго и воодушевлённо рассказывает о своей любви к фотосъёмке.– Я занимаюсь фотографией уже двадцать лет, – говорит женщина. – Снимаете на старую зеркалку? – почему-то спрашиваю я. – Нет, уже давно с ними дела не имею, – отвечает женщина. – Сейчас работаю с цифровой оптикой. – Поразительно. Так долго отдавать себя чему-то… Я просто не могу себе представить, чему бы я посвятил свою жизнь. – Ну, это ведь моё главное занятие. Я люблю снимать. – У меня есть подруга, – говорю я. – Галя. Мы с нею знакомы восемнадцать лет. И в этот же миг я лежу на диване в своей квартире, а Галя валяется рядом. Очевидно, мы накурились, и теперь не желаем даже пошевелиться. – Хорошо-то как, – говорит Галя. – Точно. Рад, что мы встретились. Так давно тебя не видел. А ты рада? – Не-е-е-е-ет, – хрипит Галя. Это странный хрип, на выдохе, словно бы её голосовые связки отказали и губы утратили подвижность. – Что? – Боюсь, мне это послышалось. Галя и сама удивлена. – Это не я, – нормальным голосом говорит она. – Чёрт, не знаю, как это вырвалось. – Что это было? – Не знаю, чувак. – И тут же вновь хрипит: – Ты-ы-ы-ы... – Что это такое? Галя напугана. В глазах её страх. – Я… Я не знаю... – Сестрёнка, прекращай, слышишь? Это не смешно, понятно? – Не-е-е-е-ет, – раздаётся хрип. Будто из самой её утробы, из самых недр её туловища исходит этот потусторонний голос. – Я не знаю… не знаю, что это! – Галя в ужасе. Из её рта выходят звуки, которые производит не она. По крайней мере, не её сознание. – Зде-е-е-е-есь… – хрипит она. И сразу же нормальным голосом: – Бля, какого хуя? – Галя, в чём дело? – Не знаю, не знаю, чёрт! Я, блять, не знаю, что это такое! – Ты-ы-ы-ы-ы! Меня озаряет внезапная догадка. – Галя, это ведь не ты говоришь, так? – Та-а-а-а-ак. – Это твоё тело, твоё тело говорит, правильно? – Да-а-а-а. Галины глаза выпучены, показывая, насколько кошмарно то, что она сейчас переживает. Она заметно отдалилась, тело берёт над ней верх. – Твоё тело хочет что-то сказать? – Ты-ы-ы-ы... Её лицо искажается в ужасную гримасу ярости. Злоба и ненависть горят в её стеклянных глазах. Она наваливается на меня сверху, хватает ворот моей майки и душит меня, всё туже и туже затягивая ткань вокруг моей шеи. Глаза светятся в её уродливом лице, и хрипы – хрипы внеземного существа, мечтающего только об одном – убить, убить, убить... – Ты меня не любишь? – спрашиваю я у тела. – Не-е-е-ет. – Хрипит и капает слюной. Я сбрасываю её с себя на пол, и она падает на голову, как будто совершенно лишена инстинкта самосохранения. В этот момент сон улетучивается, реальность переплетается с ним и постепенно замещает его. Я медленно приобретаю форму своего тела, начинаю видеть тьму за сомкнутыми веками и слышать мерный храп жены, лежащей рядом. Всё проясняется – этот её храп я и принял во сне за странный голос тела моей приятельницы. Её замешательство, страх и непонимание – реакция моего мозга на посторонние раздражители. Злобное тело Гали, желающее меня задушить – реакция моего мозга на вынужденное пробуждение. А женщина-фотограф, бедная, бедная тётенька – героиня сна, которому так и не довелось мне присниться. Некоторое время я качаюсь на волнах пробуждения, прислушиваясь к удивительному храпу своей жены, так похожему на чревовещание Гали. На часах полчетвёртого утра. Около часа я ворочаюсь с бока на бок, пока, в конце концов, не засыпаю снова. Уходя на работу, я целую жену в лоб. Она приоткрывает один глаз. – Приходи сегодня пораньше, солнышко, – хрипит она, – я налеплю твоих любимых роллов с тунцом. – Что у тебя с голосом, котик? – Не знаю. Наверно, простыла. Я целую её веки, переносицу, губы, лимфоузлы на горле. – Не смей болеть, понятно? – А то что? – А то я выкину тебя на помойку, как испорченный продукт. После совещания начальник хрипит, чтобы я задержался. – Да, Евгений Аркадьевич? Что вы хотели? – Насчёт той деревьевой площадки во дворе. Хочу, чтобы ты продумал, как сделать свояси жителей более уютными. Нужно избежать платформчатости и, вместе с тем, водовый и газяной проводы должны пролечь наиболее рационно. – Ладно, я подумаю. Вы тоже заболели? – Тоже? – Жена охрипла. – Да не… День рождения внучки… Песни орал. Ты понял, что я от тебя хочу? – Да… Думаю, да. – Тогда за работу! – по-самурайски хрипит Андрей Аркадьевич. Во время перекура я обращаю внимание на то, что все мои коллеги, дымящие по соседству, потеряли голоса. – Что, кум, – спрашивает один сотрудник другого, – ешь, а выхлопные жевать? – Конечно, если иначе может быть обязательно, – пожимает тот плечами. Хрипло, из самого желудка, рокочет пожилая работница канцелярии: – Приходите послесегодня ко мне на свете ни боже мой, я вас, сладеньких, укушу! – бурлит, словно заразная жаба. Что-то происходит с людьми. Мне кажется, они теряют способность вербально выражать свои мысли. Речь, язык, принятый синтаксис – орудия, которыми они разучились пользоваться. В голливудском кино нередко встречается кириллическая тарабарщина, выдаваемая за русский язык. Производителей можно понять – меньше всего они думают о русских, которые посмотрят этот фильм. А для своих сойдёт. Какая, в сущности, разница? Одинаково непонятно. Кириллица, хирагана, руны, клинопись – как угодно расположи эти закорючки, хоть бы и в правильном порядке, от этого они понятнее не станут. Я подозреваю, что люди вокруг меня используют речь не для обмена информацией и социального контакта, а лишь чтобы сделать вид, наглядно показать и обозначить: я говорю. Будто смысл всего, что они хрипят, состоит исключительно в самом говорении. После работы я жую безвкусные роллы и пялюсь в телевизор, ежеминутно переключаясь с канала на канал. Караченцов, Высоцкий, Джигурда, Армстронг. Сегодня что, Всемирный День Хрипа? – Чулпан едь для меня, соня! Чулпан едь для меня-я… – горланит осипший Володя. Я выключаю этот сатанинский ящик. И жена говорить почти не может. – Я-я-я… – хрипит она из спальни. – Мне-е-е! Заглядываю к ней. Читает. На корешке написано: «Анатомический словарь». – Что, дорогая? Ты звала? Хочешь, чего-нибудь принесу? – Ты-ы-ы. – Тянет ко мне руки. Присаживаюсь на край кровати. – Голос так и не вернулся, милая? Горе ты моё! – Ты-ы-ы. – Раскрывает губы для поцелуя. Книга соскальзывает с кровати и падает на пол. Мимоходом бросаю взгляд на столбики слов: symphysis, adhesio, visus, opticus, pupilla... – Интересная книжка? – Во-о-от, – хрипит жена, расстёгивая бюстгальтер. Я вхожу, и она довольно урчит, как престарелая кошка. – Дорогая. Мне. Кажется. Людям. Больше. Не. Нужны. Слова, – трахаю её я. Она не отвечает. Просто хрипит и облизывается. – Людям. Больше. Не. Нужен. Голос. – Да-а-а-а... – Волосы. Ногти. Аппендикс. Кадык. Теперь. Вот. Ещё. И. Голос. Сделался. Бесполезным. Я кончаю. С прежней. Жизнью. И перехожу. На следующую. Эволюционную. Ступень. Молча. Утром срабатывает таймер, включающий радио. Пора на работу. Радио, вроде бы, сломалось: прерывистый треск. А нет, это голос диктора. Семичасовые новости. Поебуетртся коаке-то врмея, чбтоы пркнивыуть. Теги:
1 Комментарии
#0 00:22 14-09-2010я бля
хехе, чотко если бы ты ещё хуйни которая мешает тебе фантазировать не употреблял, цены бы тебе не было Арлекинушка!!! Зачет! чота на нереальный ржач пробило. по ходу чтения 200нах, кстате Доставил. Спасибо. Охуенно. Наконец-то Стасик снова молодец. Я улыбалась. неизменно радуешь, Кин, старика. качественный текст, ага понравилось, очень близка такая мистика Великолепная и преоригинальнейшая в слова игроидея /хрипло/ спасибо родимые usususu хорошо, я знаю одну такую Галю очень весёлый рассказ. Забыл, вдогонку: отличного афтора, украшение ресурса, с 200-ым крео! Я вот автора порой не понимаю, как будто что-то недосигаемое для моего восприятия, но некоторые его креосы доступны для меня и тогда я поражаюсь их глубиной. … ыыааееиись! Еше свежачок Девочка Лола, а пьяная Лала
Любила график 7/0 Лола в подвале шприцы собирала А Лала брила висок Девочка Лола , А пьяная Ляля Любила смотреть в потолок Лола была не против халяля А Ляля сидит третий срок Девочка Лола, а пьяная Лили Играла в театре большом Лола нюхала свежие лилии Лала играла с ножом И нет ни Лолы ни Ляли ни Лили Все ноги уже давно сгнили Другое имя носили О дозе молили, казни просили .... Нашёл груздей я штук семнадцать
А может вовсе не груздей Грибами я решил питаться - Позвав изысканных друзей Поев груздей, друзья как птицы - Вонзились в чёрный потолок Василий стал дурЁн как пицца Олег раздулся сколько мог Семнадцать скомканных деталей Проникли быстро сквозь рассвет Открылись стены, с ними дали, И гор прекрасный силуэт А за горами, зачумлённый , Стоял огромный город Минск И таял в нём я окрылённо И кругл, и гладок был как диск<... Две пощечины…Именно столько получил сегодня студент третьего курса Сергей Лихачев. Одну пощечину ему дала судьба, когда он не вовремя вошел в мужской туалет, дабы спокойно искурить нечто, завернутое в потертую газетную бумагу. Зашел покурить, а увидел свою любимую женщину в крепких, отнюдь не скромных объятиях пятикурсника Скворцова, слывшего первым ловеласом факультета. Любимая женщина объятиям не противилась, и даже была немного раздражена тем, что Лихачеву так не вовремя вздумалось покурить....
Сквозь тоcку и головную боль,
я привычно брёл в родной "Магнит". Вижу на земле пакет лежит с порошком и надпись "Соль". И в обед, когда готовил я еду соль попробовал на кончике ножа, тут же прибежали два ежа и в окно влетело какаду.... Один мой друг ушёл в астрал
И там изрядно подзастрял Проходит час, за ним другой А он обратно ни ногой Летает где-то в одного А тут волнуйся за него Но в целом, судя по лицу Весьма приятно подлецу Его пытались тормошить Сперва пугать, потом смешить Был даже нашатырный спирт Его безмолвствием побит На третий час, открыв глаза Он вздрогнул, пукнул и сказал Четыре слова за труды: Пиздец сушняк.... |