Полет в потоке безумия

Автор: Денис Маррт Верну казалось, что он живет не в своем мире. Что его мир не предназначен для него: видно кто-то перепутал карточки с фамилиями при распределении существ на назначенные им планеты и его либо затерялась, либо случайно попала не туда. Город в котором он жил был райским солнечным уголком наслаждения для любого человека, по крайней мере так о нем говорили. Но глаза Верна воспринимали свет солнца через невидимые тусклые очки, а легкие противились поглощению воздуха, пропитавшегося гарью и отходами. Прогулка по улице приводила в максимальное натяжение каждую мыщцу в его теле, он называл эти часы «самоизнасилованием». Ужас. Вот что его охватывало при виде толпы людей, при прослушивании беседы двух тупоумных интеллигентов или ехидных женских сплетен. В каждом прикосновении человека к нему он ощущал черствость, грубость и жестокость. Но шанс на что-то светлое у него еще оставался. Этим он был благодарен величественной музыке прошлого века и бесконечным потокам его повседневных рассуждений.
Однажды Верн решил прогуляться по центру города, чтобы очередной раз удостовериться в неизменчивости и неуступчивости внешнего мира и возможно обрести свой шанс познать женскую любовь, которую он не сжимал в своих руках уже давно. Погода была не так уж хороша, как требует того душа, но особого выбора не было. Он вышел на центральную каменную площадь и начал наблюдать за снующимися мимо женщинами. Их лица были слишком встревоженными, сдержанными и напряженными. Им не хватало легкости и задора. Наверное надвигающиеся тучи, покрывшие небо пасмурной пленкой, тоже вносили в это свой существенный вклад. Тем не менее это начинало угнетать. Он искал кого-то, кто сможет разбавить его духовную хмурость и тяжелый поток мыслей своей согревающей игривостью и воздушной легкомысленностью. Такие люди на улице встречаются редко. Сегодня это подтверждалось. Верн оглянулся. Вокруг были дома, машины, суета, шум, недовольство, нервозность, слабость, грязь, дым сигарет, отсутствие радости и комфорта. Он чувствовал себя в плену всего этого. Наконец к нему пришло решение временно сдастся и вернуться домой, как внезапно начала кружиться голова и он почувствовал, что что-то пошло не так. Его тело начала охватывать невыносимая тяжесть, грудь была готова взорваться и давление уже надвигалось к мозгу. Мысли мгновенно превратились в лед и только одно чувство сочилось сквозь нарастающий поток предстоящего безумия, это чувство побуждало его открыться и объявить войну окружающей мрачности внешнего мира. Все время он чувствовал как окружающие вещи постоянно атакуют его изо дня в день и наконец решился ответить:
— Эй, Мир, ты меня слышишь? Я не знаю, что ты представляешь из себя на самом деле и какие у тебя планы. Но то, что я вижу вокруг себя, вызывает невыносимую тяжесть и побуждает меня уничтожать все, что ты сотворил. Ты создал сплошную ошибку больного воображения. Ты сделал из людей безжизненные бессмысленные глыбы пыльных камней. Пыль плотно покрыла их душевный свет, блеск их глаз, сияние их улыбки. Я хочу проникнуть в каждого и медленно, постепенно, миллиметр за миллиметром вынимать из него сердце этого серого мира, проникая через живые ткани каждого человека, через каждый пульсирующий орган, скользя вместе с потоком его крови, добравшись к сердцу этого темного никчемного грязного мира и резко выдернуть его наружу, чтоб оно ощутило прохладу чистого воздуха, чтобы каждая мертвая клетка прониклась ярким сияющим лучем солнца, пропиталась жизнью и начала пульсировать, чтобы дождь смыл всю накопившуюся грязь и сделал поверхность безупречно красной и играющей.
Он возвысил свою правую руку и направил ее в сгустки темного неба. Тени туч охватили его на половину сжатый кулак. Напряжение руки начало наростать, каждая вена обрела поток и устремилась за границы поверхности кожи, вырываясь наружу, мыщцы сократились и засверлили, каждая фаланга пальцев начала пульсировать и сокращаться, он представлял как только что воображаемое вырванное сердце в его ладони сужалось миллиметр за миллиметром, создавая беспомощное сопротивление и не выдерживая внешнего давления, превращается в яркий фонтан резких красных капель. После сознание покинуло его.
Не открывая глаз, Верн почувствовал незнакомый запах. Шум. Чувство в теле. Какая-то внешняя неприязнь. Очень неуютно. Это убивало желание открыть глаза, но выбора не оставалось. Белый потолок, белые стены, небольшая комната с одной кроватью и старой облезшей тумбочкой. Лечебная палата. Он нажал на звонок, слева лежавший от него.
— Как вы себя чувствуете? — Голос у медсестры был молодой, но уставший.
Верн обернулся и увидел перед собой девицу в белом коротком халате и забавным томленым лицом.
— Уже лучше. Ваши ноги творят чудеса, — ответил Верн.
— Вы упали в обморок прямо посреди площади. Что-то помните об этом?
— Очень смутно. Наверное было весело.
— Да нет, не совсем. Судя по словам свидетелей – это было ужасно. Вы несли какую-то чушь.
— Мы все несем постоянно какую-то чушь. И это неудивительно.
— Сегодня мы выпишем вас, но вы должны прийти через неделю на обследование.
Дома Верна окружали знакомые вещи, которые вызывали приятные согревающие чувства. Здесь он ощущал себя в своем мире. Этот мир давал ему чувство безопасности, чувство покоя, чувство беспричинности тревоги. Для него это и вправду имело значение, это помогало ему писать. Три дня он наслаждался этим миром. Единственный голос, который однажды прервал его покой за все это время, был звонок от медсестры. Но Верн знал, что капканы расставлены в любом месте и он может угодить в них где угодно. Поэтому квартира хоть и казалась убежищем от давления внешнего мира и суеты, но давление этих стен тоже знает как действовать против человека, так же сводя его с ума. Поэтому сегодня вечером он решил отправиться в филармонию.
Огромный зал был заполнен наполовину, несмотря на десятиминутное опоздание Верна. Классическая музыка – одна из вещей, которые заставляли его дух играть, так он набирал масштаб, он чувствовал вдохновение творить, создавать, хотел поделиться этим с другими людьми, такими же как он. Правда такой шанс ему еще не выпал. Это единственное общественное место, которое наполняло его надеждой и стремлением. Великолепные ощущения.
Верн шел по улице и прокручивал в голове величественные глыбы и потоки прослушанной музыки. Эмоции переполняли его и поэтому он решил зайти в ближайший бар продолжить свой удавшийся вечер. Он предпочел столик в самом темном самом тихом углу и сделал заказ. Ощущение комфорта продолжало наполнять его. Женщин в баре было не так много, правда он сразу заметил одну особенную за стойкой. Ее внешность излучала спокойствие, но глаза выдавали внутреннее неистовство. Ее движения были слегка неуверенными, но плавными. Удача сегодня явно где-то поблизости. Он встал и направился к ней:
— Слушай, я хочу кое- что тебе сказать. Здесь слишком шумно, давай пройдем за мой столик.
Он взял ее за руку и направился в угол.
— Мне кажется ты готова к ночным приключениям, – твердо сказал Верн.
— Почему это? – с легким недопониманием поинтересовалась девица.
— У тебя слишком страстная натура, которая не хочет замкнутого существования. Я вижу ее в живости твоей мимики.
— А чем ты занимаешься?
— Я писатель. Правда в основном пишу статьи, они лучше продаются.
— Тогда понятно. И о чем твои статьи?
— Пишу, что продается. Если писать о том, что нравится, то помрешь с голоду.
— А что тебе нравится?
— Мне нравится находить в людях душу. Открывать ее им. Помогать найти к ней дорогу.
— А почему именно душу?
— Потому что на самом деле ее не так легко найти. Знаешь, кто-то отнял их у нас. Кто-то разорвал душу каждого человека. Кто-то истерзал их. Мы больше не можем наполнить свою душу свежим пьянящим воздухом, не можем больше ощущать прохладу глотка воды внутри нашего горящего, изнеможденного от жажды, тела. Наши чувства затупились под давлением суеты, нервозности и вечных переживаний. Кто-то сделал небо светлым для нас, но этот свет только в наших глазах. На самом деле оно покрывает темнотой наши души и не дает ростку живого расцвести в них. Душа в нашем мире является выдуманным, дающим надежду, мифом. Почти никто не использует ее, чтобы познать наполняющие, свежестью и желанием, ощущения, делающие человека всесильным.
— Может и так. Но нельзя так агрессивно все воспринимать. На это просто не хватит сил.
— Ты права. Поэтому я уверен, что ты лишишь меня этих мыслей хотя бы в эту ночь.
— Это каким же образом?
— Можно попробовать предаться безумию.
— Безумию?
— Именно. Иногда мне приходит в голову, что безумие, натуральное безумие – это лучший наркотик. Это дар. Это мир для избранных. Наслаждение. Экстаз. Это полет в необъятное. Безумие способно питать человека. Сложно отказаться от него. Следовать безумию. Вот правильный путь. Наверное. Безумие выводит в другое измерение, за окраины безмозглого ограниченного скучного серого тюремно зажатого скомканного тесного пресного сознания. Это как взрыв мозга. Все сознательное дерьмо сразу превращается в дребезги мелкого мусора. Это полет. Это выше грани. Это за границей повседневной мозговой рутины. Это ребус. Это как раскраска. Разрядка для мозга. Развлечение. Как мир реального сна. Сон на яву. Сон вне сознания…. Счастье, веселье, радость и близко не стоят с ним. Вот что я думаю о безумии.
Девица задумалась и не знала, что сказать. Ее мысли пытались впитать энергию услышанного и пропустить ее через все тело.
— Нам пора. Пошли, – Поднимаясь и хватая девицу за руку отрезал Верн.
Дома у Верна было уютно и непринужденно. Они расположились на диване и болтали на легкие отвлеченные темы. Правда неожиданно начался спор, и девица задолжала ему легкий флиртующий танец, но без срыва одежды. Сначала в ее глазах мелькали тени сомнения, но он не пожалел, что уговорил ее. Эти светлые джинсы, тесно обнимающие ее ноги и яркая блузка, оголяющая ее живот, помогали передать весь поток неисчерпаемой женской сексуальности. Ее танцующее провокационное тело было гибким и упругим. В ней было столько энергии, столько страсти и это выражение лица, это заигрывающее выражение лица. Верн больше не мог себя сдерживать. Он поднялся с дивана, взял ее за волосы и наградил крепким поцелуем. Потом толкнул на кровать и принялся раздевать. Он был настроен показать этой девице всю его мощь, наперекор всему проникнуть в нее своим желанием и своей силой.
Утро было солнечным, но все еще неопределенным. Девица только что вышла из душа и они до сих пор не знали имен друг друга. Им это нравилось. Она была весела и задорна:
— Что ты собираешься делать сегодня?
— Может напишу очередную пустую вещь и буду ждать чуда.
— Ты всегда пишешь только пустые вещи?
— Я пишу то, что соответствует потребителю. Пустота поглощает пустоту.
— Что ты имеешь ввиду?
— Ну к примеру, если человек видит картину, слышит музыку или испытывает какое-то чувство, то что бы это ни было, все является для него пустым. Не имеет для него смысла. Потому что оно не меняет его жизнь и никак не влияет на нее. Просто впустую растрачивает его жизненное время. Почти все, что бы мы ни делали – все делается впустую.
— Ты хочешь сказать, что нет смысла вообще что-то делать?
— Да. Мы отбыватели бесполезного существования. Мы рабы царства пустоты. Эта наша дорога. Дорога в пустое будущее. Пустота правит нами. Для чего это нужно? Но я очень надеюсь найти способы и занятия, которые дают жить, если они вообще существуют.
— Но мы должны что-то делать. Иначе…
— Что дают нам наши повседневные дела? Они ничего не дают нам взамен. Нашим душам я имею ввиду. Пустые улицы, пустые люди, пустые существования. Все впустую. Пустая квартира, пустая работа, пустой телевизор. Впустую опустошаем время. Мы так застряли в пустоте, что я начинаю сомневаться, что это вообще реально.
— Слушай, не насилуй меня своими вещами. Я и так становлюсь с тобой сумасшедшей.
— Мы все сумасшедшие. Психушка от улицы отличается лишь тем, что там официально поставлены диагнозы, а на улице люди даже не подозревают о своих. Земля сплошной целый дурдом, поэтому даже живя с официальными психопатами я бы много не потерял.
— Мне пора на работу.
— Я тебя еще увижу?
— А ты хочешь?
— Знаешь, в тебе есть какой-то скрытый смысл, который я еще не успел разгадать.
— Тогда увидимся вечером.
Входная дверь захлопнулась. Не так уж плохо быть безумным, подумал Верн, нажимая на кнопку сливного бочка.