Трипография графомана, или Кафка-младший

Автор: Прутков Я сел за компьютер, погрузился в Интернет, и тут начался самый пиздец…

Время растянулось; как я пришёл к тому, к чему пришёл, я уже не помню. Кликал на ссылки, переходил на новые страницы. «Почему на женских и мужских рубашках пуговицы расположены с разных сторон?», — интересуется кто-то. Я об этом никогда не задумывался. «Исторически сложилось так, что пуговицы и застёжки на женской одежде обычно расположены с левой стороны», — попыталась объяснить Википедия, на сколько это вообще было возможно. Спасибо, подруга, столько раз меня выручала…

Подожди, что за хуйня? Почему я сейчас сижу в рубашке, и на ней пуговицы расположены с левой стороны. Я точно не мог ошибиться отделом в магазине, когда покупал эту рубашку, потому что, во-первых, это просто бред (как можно перепутать женскую рубашку с мужской, блять?!), во-вторых, я покупл её не один. Ориентации я придерживаюсь традиционной, если что. Мистика.

Кривыми движениями открываю шкаф, спешно и неловко перебирая всё, на чём есть пуговицы. Слева, слева, слева, снова слева… Что это? Мне уже не смешно, мне страшно, натурально страшно, и это не фигура речи!

Уже трясущимися руками снова открываю Википедию. Статья под названием «пуговица». Неужели показалось? Нет, не показалось. Вновь прочитал, очень внимательно, фокусируя внимание на каждом слове: «Исторически сложилось так, что пуговицы и застёжки на женской одежде обычно расположены с левой стороны». Прочитал ещё раз. Прочитал третий раз, на этот раз вслух. Что вообще происходит, блять?

По-прежнему трясущимися руками беру мобильник, смотрю недавно набранные номера. Дима – то, что надо! Кто поможет мне в такой ситуации, если не друг?

Гудки. Сердце бьётся, как будто только что по мне хуйнуло 220. Вопрос «И что я ему скажу?» пришёл в голову ровно в тот момент, когда Дима взял трубку. «Алло» мы сказали одновременно. Дальше я сделал паузу, вдохнул ртом и с трудом выговорил:
- Дим, на какой стороне рубашки у тебя пуговицы?
- Что блять? – не понял тот. Ну да, логично, я бы тоже охуел от такого начала телефонного разговора. Ни «привета», ни «как дела?», сразу какие-то пуговицы… Я понял, что повторить вопрос мне будет сложно. Я даже догадывался, почему именно. Я всё так же сделал паузу, снова вдохнул через рот и выпалил слово в слово:
- На какой стороне рубашки у тебя пуговицы?
Голос у меня дрожал и был жутко неестественный, это я заметил сразу же. Ещё одна пауза.
- Что ты несёшь, Саша? Какие в пизду пуговицы?
- Дима, — медленно, но настойчиво продолжал я, — на какой стороне рубашку у тебя пришиты пуговицы?
- На правой, — встревожено ответил мой друг.
- Ты проверь. Проверь!..
- Что с тобой?
- Проверь, пожалуйста.

Очередная пауза, на это раз длинною в жизнь. Дааа, ну и диалог! Когда в трубке послышался шорох (Дима взял телефон в руку и поднёс к уху), я весь превратился в слух, жадно впился ухом в динамик телефона (как можно вообще впиться ухом, нахуй?), чтобы чётче услышать ответ:
- На правой, всё верно. А что за вопрос вообще такой странный?
- Потому что у меня они все на левой! Все, блять, без исключения, на каждой рубашке! – я начал срываться на крик. В один момент у меня было помимо стойкого ощущения сюра вперемешку с паникой ещё и стойкое ощущение, что я вот-вот заплачу. Я даже был в этом уверен. Особенно когда в гробовой тишине, которую рушило только моё тяжёлое учащённое дыхание, раздались следующие Димины слова:
- Ну так ты как бы девушка, Саш. Так и должно быть.

Молчание. Эхом в моём подсознании раздался собственный голос. Произнесённая мной же секунду назад последняя фраза, доносящаяся как будто из другого конца километрового туннеля, была, простите за тавтологию, произнесена женским голосом. Моим женским голосом. Голосом меня-женщины из уст меня-мужчины.

Дима не шутил, я это понял сразу. Он не прикалывался. Когда он сказал, что я девушка, он имел в виду, что я девушка. Не знаю, почему. Я не успел положить трубку, прежде чем она сама с грохотом упала на пол, и её компоненты разлетелись по всем сторонам комнаты. Что это было? Я девушка? С чего он взял? Саша Энгель, так меня зовут. Студент с интересной судьбой и не менее интересными видами отдыха. Много друзей, большинство из которых, конечно, не были бы моими друзьями, не происходи я из богатой еврейской семьи со связями на пол-Москвы.

А с чего я взял, что я парень? Саша Энгель вполне может быть и женским именем, и я сам вполне могу быть не студентом, а студенткой. Здесь у меня потекли слёзы. Я понял со всей отчётливостью и убивающим, безжалостно вешающим меня перед толпой возбуждённых и гневных средневековых обывателей, реальностью, понял, как будто к моему мозгу напрямую подключены сотни тысяч электродов, в один момент зарядивших каждую клеточку моего мозга одновременно спасительной и смертельной дозой разряда дефибриллятора, понял, наконец, что я психически больной человек с расщеплённым сознанием и к тому же без пола. Понял в тот момент, когда, вытирая слёзы, обнаружил, что из глаз течёт тушь.

Я женщина. Когда я ей стал? Был ли я ей с рождения? Почему я ничего не помню из того, что было до того, как я, покачиваясь, с зрачками в пол-ебла, пришёл домой и сел за этот треклятый компьютер? С чего я вообще возомнил, что я – парень? И почему я сейчас уверен, что я – девушка? Минуту назад это казалось невозможным. Правильно я всё это время покупал рубашки с пуговицами на левой стороне, нет в этом ничего аномального…

Сердце билось всё чаще. Казалось, от внутреннего напряжения сейчас пойдёт кровь из носа. Поставить всё на место могло бы одно-единственное изобретение человека, именуемое зеркалом. Так страшно мне никогда не было. В моей руке оно не только тряслось, оно буквально ходило ходуном, пока наконец не упало на пол, повторив судьбу телефона. На полу теперь лежали ещё и осколки зеркала. Сейчас я наберусь мужества, посмотрю в него, и всё образумится. Примета плохая… Всё плохое, что могло случиться, с другой стороны, уже случилось.

Я смотрю в осколки на полу. Из одного на меня смотрит мой накрашенный глаз, из которого течёт тушь; на другом – мой рот с накрашенными губами и стучащимися друг о друга зубами. Я хватаюсь руками за волосы, вижу это в разрозненных осколках зеркала. Хватаюсь своими тонкими пальцами с накрашенными ногтями за свои длинные чёрные волосы. И падаю прямо на осколки. Больно, откуда-то начала течь кровь. Сквозь пелену слёз и смотрю в потолок, вижу только отражение света в виде дребезжащих радужных пятен непонятной формы. Женщина я. Я даже то зеркало, осколки которого сейчас мне режут спину и ноги, достал из женской сумочки. Как мужчина будет вообще носить с собой зеркало? Почему я не обратил(а) на это внимания? Вот же она – лежит рядом, на полу, точнее, на осколках, в открытом виде, оттуда вываливаются всякие женские безделушки, как бы намекающие, что мужчиной я никогда и не был(а), и вряд ли когда-нибудь буду. Сую руку в сумку, по памяти нащупываю нужный карман, другой рукой вытираю слёзы (всё это делается лёжа на стекле, помните?), подношу к лицу паспорт, смотрю в упор. На меня смотрит счастливая девушка (это, кстати, я, приятно познакомиться!). Справа написано: «Энгель Александра Павловна». Здесь я блюю на себя и теряю сознание.


Деталей не помню, но помню, что было хорошо. Каждое ощущение усиливалось десятикратно, каждый запах был ярким как никогда, про световую гамму я вообще молчу. В голове царствовала тысяча и одна мысль, каждая из которой моментально забывалась, но каждая из которой в то же время заслуживала книги. Разум работал не вполне рационально. Я могу думать обо всём сразу и одновременно не думать вообще. Начался жар, проступил пот, руки начали дрожать. Я сел за компьютер, погрузился в Интернет, и тут начался самый пиздец…