Важное
Разделы
Поиск в креативах
Прочее
|
Графомания:: - Дом заброшенных идей (На конкурс)Дом заброшенных идей (На конкурс)Автор: Владимир Павлов Для тех, кто не знает: Ольга Форш – известный советский писатель. Последние годы жизни провела в своем доме в Тярлево.Моя тетушка хорошо знакома с ее внучкой, тоже Ольгой Форш. Та живет в Павловске, используя дом своей бабки как дачу. Она выделила тетушке место на участке под огородик. Впрочем, не ей одной. Как-то тетушка попросила меня помочь на этом огородике. Собственно, так я там и оказался впервые. – Там бабулька такая, знаешь, – объясняет тетушка, когда мы идем от павловского вокзала в Тярлево. – Она все на мои лекции ходила, как-то предложила мне: можете подремонтировать дом, я завещать хочу этот дом вашему обществу, детям он все равно не нужен. Ну, хорошо, Ольга Дмитриевна, давайте мы его вам починим. Я стольких друзей просила, мы навозили туда кучу строительного материала, очень дорогой, хороший материал, – теперь там все это стоит гниет в сарае. Прошло пять лет, и я как-то раз ей говорю: Ольга Дмитриевна, ну, как там дом? На меня сделали такие глаза! Дом весь разваливается, в ужасном состоянии, увидишь сейчас. – А дети? – Дочка у нее болеет психически, шизофреник, совершенно беспомощная. Сидит в своей комнате, не разговаривает, ничего не делает, кидается на мать. Ты просто не видел: там просто нечто в ее квартире. Ольга Форш заводит собак, не кастрирует их, они размножаются… Там их штук двадцать! Вот такой слой говна… Соседи уже жалобу писали, она там со всеми в ссоре. Дочка на нее с ножом кидается, ее тоже это все достает. Сын тоже странноватый, у него диагноз. – Диагноз? – Да. У Ольги Форш у самой инвалидность по психике, она очень это скрывает, мне ее соседи рассказали. Одноэтажное здание, в котором размещается и полиция, и почта. Длинная улица с коттеджами и деревянными домами. Ветер колышет душу, а тело все ближе к земле, все больше мы врастаем в почву, пока на нас движутся заборы и крыши. Одна крыша придвинулась особенно близко, крыша двухэтажного коттеджа. – Здесь потише старайся, она с соседями не в очень хороших отношениях. Они тут все богатые, здесь земля очень дорогая, новые русские селятся. У этого соседа здесь столярка… Да они бы давно уже купили этот дом у Ольги Форш! Он здесь как бельмо на глазу. Сосед пытался с ней поговорить: бесполезно. Покосившийся деревянный дом не заметен за высоким кустарником. Чердак приспособлен под комнаты, а балконная дверь в одной из них выводит прямо на крышу. Мы садимся на веранду, где бородатый мужик бичеватого вида наливает нам чай и рассказывает историю про то, как на ретритах у Оле Нидала он был поваром. Тетушка нас знакомит: его зовут Александр, у него «колоссальные знания Учения», он прекрасный художник, рисует тханки («Саша, покажи») и она его давно знает. «Еще в 90-х вместе книжками торговали на Крупе». Из дома выходит Ольга Форш, невысокая старушка с острыми глазками. Тетя напоминает, что я здесь впервые, и та принимается рассказывать про свою бабку, про то, сколько в доме хранится ценных рукописей, что «в последние годы бабушка жила в северной комнате, и я там ничего не меняла со дня ее смерти», про музей, который она собирается сделать из этого дома. Потом, когда мы с тетушкой уйдем, пропитавшись черноземом и копотью разговоров, она мне объяснит с усмешкой, что этот музей Ольге Форш никогда не разрешат сделать, что она никогда не приведет дом в должный порядок для этого, что она уже «десять лет носится с этой идеей, и ничего реально не делает». Потом мы опять придем, снова уйдем, и опять придем, потом я начну приходить сам, вызвавшись залатать крышу на веранде. Я сольюсь с этим местом, стану не замечать Александра, который здесь живет, слушает радио через плейер, роется по помойкам, и которого тетушка презрительно называет «Сашка»; буду читать рукописи Ольги Форш и медленно превращаться в призрака, перетекая в прошлую эпоху. – Ольга Дмитревна говорит, что здесь раньше был колодец, в который сбросили труп немецкого солдата, – говорит Сашка, доставая наши кружки. – Я чувствую, он здесь бродит, неуспокоенный. Обе печки забиты мусором, так что топит он по-черному, от чего в доме постоянный запах дыма. – Ну, а ты бы не мог его изгнать, монах? – слегка раздраженно спрашивает Ольга Дмитриевна. – Ольга Дмитревна, вот как вы думаете, куда он пойдет, когда я его изгоню? – Куда? – Он пойдет к вам. – Да-а-а? А почему это? – А он кармически с вами связан. Вы ему что-то должны в прошлой жизни. – Конечно же, просто изгнать нельзя, – поддерживает тетушка, – надо помочь ему перейти в иной мир, уйти отсюда, раз его здесь что-то держит… – Вот как? – Ольга Дмитриевна сметает мусор со скамейки веранды. – Значит, ты ему указываешь путь, как в тибетской Книге Мертвых? Ну, молодец. Пар от чайника покачивает время, расплавляя мое сознание и отливая его в ось колесной пары вагона, в котором едет Ольга Форш в Павловск в 1961 году. В редакции ей только что отказали печатать новый роман, сославшись на очередь. Косой свинцовый дождь на перроне смывает с нее телесные чернила, смывает ее саму, унося с потоками воды на рельсы под колеса проносящегося поезда. Видимо, той самой водой, которой она стала, дождь зафиксировал на стекле разговор уходящих Ольги Дмитриевны, тетушки и Сашки. Я остаюсь один. Каморка на чердаке. Огарок свечи. Света в доме нет, хотя он был раньше. На мир падает ночь и проламывает мне голову. Мысли сначала хлещут бешеным потоком, а потом сворачиваются, загустевают, превращаются в липкую корочку воспоминаний, от которых проваливаешься в дремотную кому. Кто это там, за окном, стоит и смотрит? Ночью по крыше стекают страшные сны, замерзают на карнизах ледяными фигурами и, раскачиваясь от моего дыхания, падают и разбиваются на тысячи мелких тревог, которые ветер вонзает в мою голову снежной пылью. Встаю и боязливо пробираюсь к лестнице. Ничего не видно. Вот фонарь. Уф! Сколько здесь паутины… Мне кажется, кто-то следит за мной. Рукописи. Они не дают мне покоя. Что же Ольга Форш оставила незавершенным, какие замыслы были у нее в последние годы жизни? «Топор». Странное название. План. Сюжет еще более странный. Разве она писала такое? «Одеты камнем», «Радищев» – в основном исторические романы, а это… Какая-то мистическая аллегория. Захожу в комнату и зажигаю свечи. Глаза бешено летят по страницам, не могу остановиться, пока не перелистываю последнюю. Сюжет, видимо, навеян «Калевалой». Трагический конец особенно потрясает: смерть влюбленных, узнавших, что они брат и сестра. Утром возвращается Сашка. В руках пакеты с «разносолами» – понятно, что из помойки. На сковородке уже греются подозрительного вида пирожки. Изображения с тханок, развешенных на кухне, осуждающе смотрят на это. Я замечаю пару страниц рукописей среди кучи книг, валяющихся на полу и идущих в топку. Мда… Видимо, ни «Топор», ни другие неизвестные и ценные рукописи не увидят свет. И эта ситуация представляется мне неразрешимой. Полоумная бабка, задуренная «оккультными» познаниями, пичкаемая «озарениями» «буддийского художника», который сидит сейчас передо мной и варит «тибетскую кашу», ни за что не согласится отдать эти рукописи в музей или кому-нибудь на хранение. А чинить этот дом бесполезно. УЖЕ бесполезно. Легче построить новый. Почему-то не могу переступить через себя и украсть рукописи. Сашка гоняет собак, исступленно визжащих от радости. – Пончик, тебе последнему. Не забирай у Пышки. Так, ну-ка не трогать это! Володь, тебе наложить? Это нас местные духи морозят. – Что ж им от нас надо? – Им противен Свет. Все, что связано с Учением, для них ненавистно. Это мары. Когда читаешь мантры, пространство становится чистым, и они обнуляются. Заметил, какая вчера погода была? Вот. В Тибете считается, что если где-то плохая погода, значит, в том месте нет праведника. Сашка рассказывает очередной сальный анекдотец из жизни. Про то, как он работал в благотворительной организации «Ночлежка», и его ушлая подруга, пролезшая в бухгалтерию, пыталась выклянчить большую сумму у богатой француженки, нарядив медсестер в лохмотья, но упустила, что из-под них выглядывали дорогие сапоги и украшения с бриллиантами. В результате француженка сказала: дам, если не найду победнее. И нашла где-то. У Сашки еще тысяча историй. А мне не дает покоя загадочная рукопись. Но за окном уже крадутся сумерки. Пора ехать. Электричка через полчаса. Так и прошли мои выходные. Завтра к первой паре. Опоздал! Вот так. Не надо было пить чай напоследок… Холодный ветер вокзала душит. Свет фонарей пробивает во мне дырки, и я ухожу, раненый их прощальным светом. А ошметки сознания, которые валяются под ними, грезят о новой встрече с призраками. Необъяснимое желание проскользнуть незамеченным. Крадусь, как вор, по дорожке, проходящей мимо коттеджа соседа. Куча железяк возле калитки. Уф… Вроде куртка целая. Пригибаюсь под огромным кустом калины, стараясь не зацепиться и не нашуметь. Бесшумно захожу на скрипучую веранду, открываю дверь… Странно. Александр будто влезает в мои мысли, хотя он бесшумен, наверное, медитирует в своей комнате, слушает музыку в наушниках. Никогда еще мне не казалось, что меня так хорошо понимают. Может быть, сама атмосфера дома способствует странным и необычным состояниям? Вхожу в комнату, где лежит Александр. Он смешно смотрит поверх моей головы, изображая просветленного. Зачем-то выплюнул вишневый компот, запачкав весь пол. Да это кровь… Что-то с ним не так. Темная фигура за окном бесшумно метнулась к веранде. Судорожно ищу что-нибудь для защиты. Хватаю с полу нож, которым было перерезано горло Сашки. Что-то крадется ко мне, я слышу, как скрипят половицы. Но не могу отойти от прохода, как загипнотизированный. В комнату влетает огненный шар. Это факел, от которого вспыхивает все. Охваченная огнем занавеска падает, обжигая мне лицо. Но я не могу выйти из комнаты в темноту, где сверкают чьи-то глаза. Это не глаза, а лезвие топора, это Зло, ждущее каждого, кто нарушит покой проклятого места. Вот почему пьеса называется «Топор»! Теперь понятно, каким топором зарубил Аско свою невесту и перерезал себе горло! Это предупреждение, боже, это предупреждение, это предупреждение, предупреждение, предупреждение, предупреждение… – Санкт-Петербург, Витебский вокзал. Народ неспешно выходит из вагона. Приехали. Уф… Уснул я крепко. Что за сны мне снятся, жуть! Резкий ветер цепляет какую-то струну в душе и наматывает ее на прохожих, и я иду пешком до дома. Меня волнует одна статья, прочитанная недавно. Пробел в законодательстве, где снос и полное изменение облика исторических зданий допускаются в случае их аварийности или невозможности их восстановления, оставляет возможность для коррупции, поскольку отсутствие критериев для принятия решения о невозможности восстановления позволяет чиновникам разрешать снос зданий по своему усмотрению. В шепчущемся сумраке улиц я соприкасаюсь со страстями давно уже не существующих людей. В такт камланиям гигантского шамана покачиваются шестипалубные дома, пока еще не проданные чиновниками. Быть может, это последнее убежище уставшего от перемен ума. Теги:
0 Комментарии
#0 21:17 28-11-2012Лидия Раевская
казалось бы, и причём тут конкурс? При том. Или вы считаете, проблема не актуальна? А, я забыл: конкурс это нагугленное пережеванное гавно, а у меня же свежак... Ну, конечно, дом Ольги Форш и ее рукописи - это вам не Пусси Райот, это так, хуйня. Да пусть пропадает пропадом, государство не обеднеет Я на конкретном примере хотел показать общую проблему, все лишь навсего. И кто бы мы думали решил подгавкать? Великий писатель, не иначе, поучает жалкого дилетанта... Хамить мы все умеем. А ты лучше докажи, что это менее актуально, чем то гавнецо, которое отправляется на конкурс Владимир Павлов Проблема не актуальна. Поскольку есть другая- отношение к людям. Пока Форш писала свои... хм... произведения, ее коллеги по перу подыхали. Более талантливые коллеги, замечу. Булгаков до пятидесяти не дотянул, например. С другой стороны, у Лидии Раевской нет своего дома. А она его больше заслуживает, чем О.Ф. А вы ей тут тычете какие-то претензии в лицо. Вас эта тема касается лично? Вы придавлены причастностью? Попробуйте это преодолеть. Напишите про отца О.Ф. И отчего он так рано умер. Отчего сама писательница, дочь генерала, стала большевиком? Как она относилась к травле своих коллег, к репрессиям? Отчего дети не в себе? Опять Г.Климов вылезает? Ну и так далее... Ну, давай еще просрем наследие Маяковского, Бабеля, Шолохова - они все кайфовали, пока власть травила Пастернака и Цветаеву. Поверь, Lutiy, потомки разберутся, нужно это, или не нужно. В любом случае, это история, наша история, и, проебав ее, мы лучше не сделаем Еще говорим о проебанном поколении. Это вы проебанное поколение, на ваших равнодушных глазах растащили страну. Разумеется, О.Ф. - не самая великая писательница, но я думаю, публицистикой является что-то новое, а у меня ничего нового, кроме этого, не было. Еще спорят, блять... Мимо. Повторю: изменение отношения к людям. Проблема в том, что к ним относятся хуже, чем к вещам. И проблема эта достаточно старая. До революции еще была. За попыткой сохранить чьи-то черновики легко прощелкиваются пока еще живые люди. Я понимаю, что человек, легко переходящий на мат в общении с незнакомым человеком, очень переживает из-за рукописей великой писательницы, ггг Наша история? Это- история изнасилования страны. Наверное, ее хочется забыть. Я лично ничего не говорю про поколения. И кто- мы- поколение? Да, ятоже участвовал в растаскивании страны. Как сейчас помню: иду я такой с Сахалином подмышкой, навстречу мне Лидия Раевская. Якутию тащит. Красная лицом и пот в три ручья... А Владимир Павлов в коляске видит это все и плачет, аж заходится. Так за страну радеет... Не понял мысль про публицистику и новое. У вас ничего нового не было, угу. И про этот домик вы впервые пишете, да? Спорят? А что, не надо? Ну, извините, что не застыли в немом благоговении... Так крышу-то залатали? Или тоже "не смогли через себя переступить"? "И про этот домик вы впервые пишете, да?" Да "Вы, Ольга Дмитревна, прошлой неделей К нам заходили прохладой тумана." Это, наверное, я написал. Поставил Сахалил в угол, присел отдохнуть и написал. Ну, да... Я часто с великими накоротке. Заходи еще, Митривна. Неделй заходи. Месяцем. Вползай холодком. А я тебе крышу подлатаю. - Вообще, это лишь ниточка, за которой потянется целый клубок. Общая тенденция. Дом Зыкова, например.. - Владимир Павлов. Проблема не актуальна. Поскольку... у Лидии Раевской нет своего дома. А она его больше заслуживает, чем Зыков. - Мм... А, позвольте, вообще прорехи в законодательной системе, позволяющие чиновникам давать разрешение на снос по своему усмотрению, это тоже... - Владимир Павлов. Проблема не актуальна. Поскольку... у Лидии Раевской нет своего дома. - А то, что ЮНЕСКО надумала исключить Петербург из Списка объектов всемирного наследия, сразу после того, как Газпром построит свою башню, а они надумали ее-таки строить, не на Охте, в северной части? - Владимир Павлов. Проблема не актуальна. Поскольку... у Лидии Раевской нет своего дома. Вообще, конечно, обосновывать неактуальность проблемы тем, что есть другая проблема, суперлогично. Но на мой взгляд, указанная вами проблема ничуть не мешает существованию той, о которой говорю я. В конечном счете, это тоже отношение к людям, к нам с вами. У нас с вами забирают историю и культуру, а какой-то чиновник обогатился. Ну, пусть дальше обогащается. А мы пока подрочим вокруг Пусси Райот, Удальцова и Навального #11 Казуистика, мсе, потому что там это не освещено как проблема - Если наплевательски относится к людям, то, автоматом, выйдет такое же отношение к их наследству. - Да черт с ними, с людьми этми. Халупу сносят, в которой живут 2,5 шизика, а почитатели творчества О.Ф. гвоздя в стенку не забьют, а только плачутЬ о рукописях. - Храм снесли, построенный на деньги народа. И пошло-поехало. И все оттого, что человек - лишь винтик. - Так и есть. Винтик и Шпунтик- уже детям это объясняют. И я это тоже всосал с молоком матери. Домик хотят порушить! - Попов замолчал, Шизов не пишет, Шарпов - ни слова, Раевская наши "опусы" разбирает, вместо того, чтобы нетленку ваять... - Да черт с ними! Домик рушат! Неактуальность проблемы обоснована тем, что другая проблема- первична. Ваша проблема вытекает из моей. И не только она. Лично мой взгляд на мертвых таков: если они достояны памяти, то люди их будут помнить, независимо от наличия домика и рукописей. Давайте все заставим памятниками, домиками и тп. Где жить-то будем, Владимир? Если я вижу в тексте перечисленные вами фамилии, то не читаю его. #13 Мсе? А я не спрашивал про проблему. Я спрашивал впервые или нет. Нетленку ваять...Бгг "Давайте все заставим памятниками, домиками и тп. Где жить-то будем, Владимир?" А что, есть такая угроза? Ну, да, этот домик - угроза повыросшим вокруг коттеджам и времени великих писателей, затративших его для прочтения о таковом. Вы сами-то верите тому, что пишете? Нет, вы - серьезно? На проблему, конечно, надо насрать. Да и не проблема. Нахуя, вообще, разрешило государство сделать музей-квартиру родственникам Гумилева? Если он достоин памяти, о нем и так будут помнить, независимо от квартиры и рукописей. Да и Достоевскому жирно - музей-квартира! Лучше бы бомжу жилье выделили, или многодетной матери, или на худой конец мне, великому писателю. А памятники истории - нахуя их вообще сохранять. Много их, весь Петербург все равно не разрушат, государство не обеднеет. К тому же, проблема их сохранения неактуальна, потому что другая проблема первична. Моя проблема, а из нее вытекает все. Весь мир. И похуй на Петербург "Я спрашивал впервые или нет" Передергиваете. Вы еще скажите, что дом в кадастровой карте администрации пушкинского района есть Я вообще шутить не умею. Всегда серьезен. Там - домик, тут - музей. А людей- на улицу, ага. Повторю в третий раз: если относится к людям, как к людям, не ставя их ниже вещей, то домики и другие памятники, эти люди будут сохранять сами. Без законов и указок сверху. Ага. Умер Охрим- и черт с ним. Вот памятник пизанской башне покосился- тут надо бегать с криками и ритуальные танцы устраивать. Недавно общался с одним старцем, радетелем сохранения памятников Петербурга. Очень любит свой город, говорит. И стал мне рассказывать, как в войну пушки с кораблей на Марсово поле перевезли... Это я к тому, что чините домик О.Ф. сами. И узучите все о ней. Для начала. А потом будете иметь право писать о проблемах. Иначе- пустое выходит. Все начинается с малого. С домика, например. И логики я опять не вижу. Радение за памятник архитектуры мешает хорошему отношению к людям? Противоречит? И, кстати, упорно игнорируется вторая часть статьи, экстраполирующая частную проблему до всеобщей: "Пробел в законодательстве, где снос и полное изменение облика исторических зданий допускаются в случае их аварийности или невозможности их восстановления, оставляет возможность для коррупции, поскольку отсутствие критериев для принятия решения о невозможности восстановления позволяет чиновникам разрешать снос зданий по своему усмотрению" Вот это упорно игнорируется. И что значит:"тут музей"? Музеи тоже когда-то были домиками и квартирами. "И узучите все о ней.Для начала." Ну, да. Тогда что же мы должны делать с документами и личными вещами Сталина,Ежова, Берии? При чем тут личность? Речь об исторической ценности. Вот дневники Ольги Форш вы бы, например, не почитали? А там много об известных людях того времени и событиях. Я, например, не раб команды "фас" и не стал бы в наглую отрицать очевидные вещи, даже если бы человек, который их высказал, не внушал мне симпатии Согласен. С малого. С тыканья незнакомым людям, явно старше, с мата и тп, ггг Нет, Владимир, не мешает. И не противоречит. Я просто не увидел этого "хорошего отношения к людям", что и пытаюсь объяснить. Спасать мир легко. Помочь ближнему невероятно трудно. Да мы с первой никак не закончим, чего ж вторую-то трогать? Тут другое совсем. А зачем чиновникам разрешть снос зданий? "Тут музей" значит, что лично я не вижу ничего интересного в этих музяех. Какие-то пыльные обители мертвецов. Лично мне было бы неприятно, если бы в моей квартире устроили бы музей. А мои личные вещи положили бы под стекло. И из меня сделали бы чучело. Я не читаю чужих дневников. Да и вряд ли там пишут правду. А последняя фраза о чем вообще? страсти-мордасти Павлов, ты опять бушуешь? Это в тебе гормональная буря на почве врождённой невоспитанности бушует. хватит дрочить на литературные лифчики литературными букваме. Иди живую бабу приласкай, забудь про мощи. И да! Своими эскападами про "пирог говно" ты напоминаешь навальную хуйню с болоьной, а там как известно рулят пидары. Не зашкварься по дурости. #12 07:03 29-11-2012Владимир Павлов "А мы пока подрочим вокруг Пусси Райот, Удальцова и Навального" скорее всего здесь ими всех дрочат Шизоff, не бушую по пустякам. Просто пора бы объяснить свиньям, что ссать надо в толчок и три буквы на стенах не писать. Понимаешь, о чем я? И это, увы, не гормональное и не врожденное. А наболевшее. уровень культурный, так сказать. Lutiy, по очень простой причине. Чиновник, так же как и мы с вами, рассуждает, что здания - они ведь здания, а отношение к людям важнее, детки - они живые, кушать хотят, мерседес, в Сорбонну... А тут коммерс готов отстегнуть, ибо купил он это здание - старый фонд, пятиэтажное, и хочет его снести к ебеням и построить на его месте мегасовременный бизнесцентр. Но вот незадача: здание-то еще стоит, а надо признать его аварийным, иначе сносить нельзя - историческая ценность. А тут чиновник, опираясь на то, что объективных-то критериев о невозможности восстановления, организует комиссию и та принимает нужное решение. Ценность музеев и исторических зданий я вообще не обсуждаю. Так же как "интересность" Тарковского или Шагала, например Павлов, а ты такой скрупулезный и серьезный мен? Разочаровал.... Я Думал, что ты - разпиздяй, а ты - вона как за свое творение-то впрягаешься... Значит, - графоман! А я думал: Павлов. Просрало..! Нет, мне плевать на самом деле. Я просто в диком стебе. Самая тупорылая ошибка ЛитПрома - объявить конкурс! Все потенциальные писатели становятся литературным быдло (бычьем, по-польски). Все перестают писать жизнь и пишут про На конкурс..! "Москвичи - хорошие люди, но их испортил квартирный вопрос"... Интересно: завтра кто-нить вспомнит ваши сраные опусы? Хотя бы вы сами?.. Бабочки-однодневки, блять! И тут, пойми, не творение, а публицистика. То есть, речь не идет за его художественную ценность, речь идет о вопросах, которые там затронуты. Волнуют лишь эти вопросы, на творение похуй, поверь Да, фуфло пишут в большинстве, согласен. Потому что нет критерия новизны. Журналистикой не пахнет Вот. Верно. Итак на сцене появляется новое действующее лицо- коммерсант. И без него никак. А потом еще толпа персонажей. Те, кто будет этот бизнесцентр заселять. Понимаете? Хорошо. А зачем тогда вообще закон этот принимали? Без него ж проще было бы. Сноси чего хочешь и все. Осуждаете, обсуждаете... Вы в сторону Раевской неудачно высказились. Пренебрежительно как-то. Это и говорит о том, что вы именно по команде "фас" действуете. Вам приказали Шагала и Тарковского любить- вы любите. Команды любить Раевскую не поступало- можно оспаривать ее ценность для потомков. Бабанин Вот по указанной вами причине я и не пишу на конкурс. Я уже это все прошел. Да и журналистикой тут пахнет. Я сижу в противогазе... Как это не поступало? Постоянно поступает. А я не люблю, когда мне навязывают. И потом, мне кажется, сравниваться с Булгаковым - это наглость. А насчет упомянутых вами персон - фильмы пересматривать тоже мне приказали? Не припомню, чтобы я вообще кого-то из режиссеров когда-нибудь пересматривал. Исключительный случай. Ну, насчет закона - это вы насмешили. Дай волю - от исторического Петербурга ничего бы уже не осталось. Там был бы Петербург-Сити с подвешенными над землей трамвайными линиями и самодвижущимися тротуарами "С малого. С тыканья незнакомым людям, явно старше, с мата и тп, ггг" Ваши замечания. Вполне обоснованные. Но. Вы видели, как выражаются ваши кумиры? Даже у меня уши вянут. Или великим все позволено? Ну, а где же ваше пресловутое отношение к людям? Да и не поспешно ли провозглашать это величие? Ну, с Булгаковым я никого не сравнивал. Команд никаких не давал. И персон вы привлекли. Тьфу ты... Да кто ж им волю-то не дает? Они сами себя ограничивают что ли? Приняли закон себе во вред, получается? Кикие подвешенные тротуары, какие самодвижущиеся трамваи??? Сосульки сбить не в состоянии! Не любите, когда навязывают? Ну, так не навязывайте сами. Вы же пытаетесь навязать свое мнение. Что у вас публицистика, а не хрен собачий. И что публицистика - отстой. Владимир, у меня нет кумиров. И мое отношение к людям есть в комментах, гг Вы сами провозгласили только что это величие и тут же сами себя и одергиваете. Точно, стебетесь. Самостеб- штука хорошая. Ну, публицистика тут тонкой сопелькой привязана. А рассказ так-то неплохой. Но в комплекте со злободневной проблемой какахой становится. Сама-то проблема из текста вытекает более глубокая - деградация (хотя и дегенерация тоже) русской интеллигенции. И вместо этого глобального смысла ты, автор, накидываешь скрученную ковбойским лассо публицистическую соплю на какой-то сиюминутный и необязательный крючок Говорил мне призрак Ольги Форш: не лезь в публицистику, не твое это. Даже записки на столе появлялись, сделанные чернилами на дореволюционной бумаге, с загадочными словами "нахуй конкурс". Но не послушался я... Еше свежачок Я в самоизоляции,
Вдали от популяции Информбюро процеженного слова, Дойду до мастурбации, В подпольной деградации, Слагая нескладухи за другого. Пирожным с наколочкой, Пропитанный до корочки, Под прессом разбухаю креативом.... Простую внешность выправить порядочно В заказанной решила Валя статуе. В ней стала наглой хитрой и загадочной Коль простота любимого не радует. Муж очень часто маялся в сомнениях Не с недалёкой ли живёт красавицей? Венерой насладится в хмарь осеннюю С хитрющим ликом разудалой пьяницы.... Порхаю и сную, и ощущений тема
О нежности твоих нескучных губ. Я познаю тебя, не зная, где мы, Прости за то, что я бываю груб, Но в меру! Ничего без меры, И без рассчета, ты не уповай На все, что видишь у младой гетеры, Иначе встретит лишь тебя собачий лай Из подворотни чувств, в груди наставших, Их пламень мне нисколь не погасить, И всех влюбленных, навсегда пропавших Хочу я к нам с тобою пригласить.... Я столько раз ходил на "Леди Джейн",
Я столько спал с Хеленой Бонем Картер, Что сразу разглядел её в тебе, В тебе, мой безупречно строгий автор. Троллейбус шёл с сеанса на восток По Цоевски, рогатая громада.... С первого марта прямо со старта Встреч с дорогою во власти азарта Ревности Коля накручивал ересь Смехом сводя раскрасавице челюсть. С виду улыбчивый вроде мужчина Злился порою без всякой причины Если смотрела она на прохожих Рядом шагал с перекошенной рожей.... |