Вы устали (сказка для взрослых).

Автор: скромный классик Вы устали (сказка для взрослых).

Над куполами недавно отстроенного храма Христа Спасителя, в прохладных потоках воздуха летая, колыхались первые, осенние листья. Они словно большие желтые ладони кружились вокруг золоченых крестов в чернильно-лиловых вечерних сумерках, пугая озадаченных ворон и голубей, в ожидании ночи уже рассевшихся на ажурных, белесых от гуана мраморных портиках собора, и обессилев падали вниз, прилипая остроконечными звездами к росистой черной, кованой бронзе библейских пророков.
Мимо ярко освещенного стрельчатого окна, мимо дрожащего огня восковых свеч и огарков, беззвучно пронеслось что-то большое и непонятное, то ли ночная птица, то ли распотрошенная ветром газета,- мелькнуло и пропало в темных, пыльных зарослях сиреневых кустов. Ночь над Москвой опускалась основательно и надолго. Откуда – то, со стороны реки поднимался дрожащий, белесый туман пропахший прелостью и тиной.
В первопрестольную, под видом самой обыкновенной ночи, наконец-то пришла осень...
1.
...- Да пошел ты от сюда, козел долбанный! Сколько можно жить за мой счет, и меня же еще перед соседями и засирать!? Гнида! И что б духу твоего, гнилого, больше в моем доме не было. Крыса позорная!-
Обшарпанная дверь с грохотом захлопнулась и на площадке в тупом, пьяном недоумении остался покачиваясь стоять мужичонка- так себе, ничего особенного, серый, помятый человечишка в мятой, в дырочку шляпе, пиджаке, трусах и сандалетах на босу ногу.
- Вот же сука!-
Мужик с трудом осмотрел свой гардероб, медленно вращая шеей.
- И одеться спокойно не дала, хай подняла, страхолюдина...-
Он вытащил на свет Божий из засаленного пиджачного кармана маленькое квадратное зеркальце, грязное и залапанное, и внимательно рассмотрев в него свое отражение, несколько подпорченное тремя свежими, багровыми царапинами и сплюнув себе под ноги вязкой слюной поплелся к выходу.
...- Ну кто там еще?-
Недовольно, в ответ на негромкий стук вопрошающе прозвучал все тот же женский голос, дверь безбоязненно распахнулась и довольно плотная, хотя и не без определенной женской грации девица под тридцать, вся какая-то расхристанная и нечесаная, появилась на пороге.
- Ну, а тебе чего надо? Если за Славку пришел заступаться, то напрасно это, выгнала я его раз и навсегда. А если за бутылкой, то нет сейчас у меня ничего, не затоварилась еще… Да ты вообще, кто такой?
Молодой, довольно высокий человек, облаченный в какой-то, не мысленного покроя длинный плащ, пыльно- зеленого цвета с большим капюшоном отброшенным за спину смотрел на женщину грустными, еврейскими глазами и улыбался. Длинные, светлые и слегка волнистые волосы его собранные на затылке в хвост, туго стягивала черная, аптекарская резинка. И в довершении картины: мужчина был бос.
- Здравствуйте Люси. Вот сейчас, из вашей квартиры ушел мужчина, с которым вы по всей видимости поссорились, и я подумал.., что быть может мне самое время зайти к вам, пожить у вас немного, совсем чуть-чуть, что бы вы, душа ваша отдохнула от жизни такой...,-
незнакомец несколько замялся словно в поисках наименее обидного слова и слегка прищелкнув сухими и длинными пальцами бледной своей руки продолжил.
- Неприкаянной что ли… Ведь устали же вы жить так-то, ведь устали? Признайтесь...-
-Признаться? Мне? Вот прямо здесь, в подъезде? Ну ты паря даешь...-
Люси заходясь в беззвучном и недоуменном хохоте медленно сползла спиной по косяку и присев на корточки, снизу вверх, уже более внимательно посмотрела на юношу. При этом, взгляд ее совершенно случайно задержался на его полу-распахнутом плаще. Судя по всему, под плащом молодой человек был абсолютно наг.
-Вот чудеса мать твою! Да откуда ты взял, что я, совершенно не зная тебя пущу к себе как ты сказал пожить не много? А? А вдруг ты меня убить задумал, или ограбить..?
Она уже в голос рассмеялась, но подниматься не спешила- ей приятно было видеть эту его, ненарочитую наготу. Тем более, что ноги юноши были необычайно стройными и идеальной формы. И не было в них той мужской суховатости или подростковой кривизны...
- Убить вас? Помилуйте...- теперь уже пришло время смеяться ему.
-Да неужели я так похож на убийцу? А грабить вас.., грабить вас мне то же совершенно не хочется. Да и что у вас можно по большому счету вынести?
Телевизор Рубин? Так мне его одному не поднять, а в шкафу вашем полированном, наверняка клопы поселились, вот уже лет как пятнадцать. А я их страсть как не люблю, клопов этих самых…
Незнакомец смеялся, но большие глаза его внимательно и печально, почти в упор разглядывали сидевшую на корточках женщину.
- Ну почему нечего вынести!? –рассердилась, и даже вроде бы обиделась на него Люси, поднялась и широко распахнув перед гостем дверь, с какой-то решимостью и убежденностью -
- Я не хуже других. У меня даже микроволновка есть и колечко, бабушкино еще...-
Женщина с видимым сомненьем еще раз окинула всю эту нелепую его фигуру: волосы с резинкой, босые ноги на пыльном бетоне подъезда, дурацкий плащ с огромным капюшоном и вздохнув решилась,
- Ну долго еще в дверях болтать-то будем? Заходи в дом, мне уже на работу собираться пора. В ночную я сегодня. На хлеб заводе тружусь !-
Закончила она гордо и резко отвернувшись от странного этого человека прошла в глубь квартиры.
- Ты проходи пока на кухню, парень. Поставь чайник, а я быстренько переоденусь...
Маленькая, тесная кухонька в квартире Люси имела странную, почти треугольную форму. Одна из стен ее, вплотную примыкала к шахте лифта и от того, резкий, металлический скрип и надсадное дребезжание раздолбанной, и надо полагать уже давно списанной кабины заставляли вздрагивать и испуганно оглядываться по сторонам не привыкшего к подобному шуму молодого человека.
С противоположной стороны, стена кухни наверняка была общей с мусоропроводом. По крайней мере из вертикальной щели, кое-как проклеенной прозрачным скотчем несло отвратительно-кислым запахом гниющих пищевых отходов и жирные, рыжие тараканы безбоязненно таращились на него, шевеля суставчатыми усиками.
Он осмотрелся, поставил на плиту жестяной, покрытый облупленной темно-зеленой эмалью и жиром чайник на плиту, чиркнул спичкой и присев на табурет прикрыл глаза.
- Устал. Господи как я устал...-
прошептал он и бросив локти на стол, застеленный клеенкой в яркую клетку, уронил голову на безвольные руки и быстро, почти мгновенно уснул.
Когда минут через пять женщина, уже переодевшись вошла на кухню, ее незнакомый визави крепко спал сидя за столом и его легкий, почти неслышный храп смешивался с шипящим посвистом вскипевшего чайника.
- Совсем еще мальчик,- погладив его по голове подумала она и выключив газ, как можно тише попыталась выйти из кухни.
-Спи- шепнула она и прикрыла дверь, покоробленную и облезлую.
2.
-Что ж ты сука, не лезешь!? Что прикажешь мне с тобой делать, сушить что ли!? — Люси безнадежно пыталась пристроить в морозилку большую, килограммовую пачку дрожжей. Но битком забитая точно такими же, но уже промерзшими и покрытыми инеем, бело-голубыми пачками, морозилка представляла собой нечто среднее между стеной плача и ледяной ярангой малых народностей дальнего севера.
- Ну зачем вы воруете дрожжи, Людмила?- раздался у нее за спиной ровный и чистый голос ее безвозмездного квартиранта.
-Разве вы так мало зарабатываете, что не можете позволить себе купить их в магазине? Ведь нет же?! Да и зачем они вам по большому счету? Вы ничего не печете, не стряпаете, тесто не ставите… Вы да же брагу и ту не заводите. Так зачем же, Господи? Ведь стыдно. Стыдно и больно должно быть вам, Людмила, когда вы в очередной раз кладете в сумку ворованное и идете, идете стараясь не дышать через проходную, через контроль, опасаясь быть каждую минуту схваченной и разоблаченной в ваших хищениях. А сахар, а яйца? Ведь вы же воруете не только у своего предприятия, но и у всех людей, и у себя лично… Хлеб был бы гораздо вкуснее, наверное, чем сейчас, если бы не вы и вам подобные… Эх вы, Люси...-
Он сел на табурет перед столом и взяв в руки одну из не вошедших дрожжевых пачек и поднеся ее к лицу принюхался:
-Как хорошо пахнут свежие дрожжи… Вы не замечали, Людмила? Они пахнут какой-то неразгаданной тайной, пещерами с закопанными кладами, промокшими и полу — осыпавшимися, древними подземельями… А еще они пахнут хлебами, свежими и пышными, только что вынутыми из старой печи носатого и жадного Мойши, который в свое время развернулся возле северных ворот каменного города.
Вы знаете Людмила.., можно я буду называть вас так? Имя Люси странным образом ассоциируется в моей, наверное не очень здоровой голове с чем-то не очень чистым и с постыдным. Так звали помнится одну мою знакомую маркитантку...
Хотя я могу и ошибаться...
Так вот Людмила, больше всего на свете, я любил тогда наблюдать, как дети, своими ладошками плющили теплые еще хлеба этого самого Мойши и огромными от удивления глазами наблюдали, как постепенно, словно надуваясь, караваи возвращались к своим первоначальным форм...-
- Слушай ты, святоша доморощенный!- зеленые выпуклые глаза Людмилы от бешенства потемнели и сузились,
- Какого хрена, ты.., да я и имя твоего не знаю до сих пор, у меня дома еще пытаешься меня же и совестить? Кто тебе право такое дал? Да намного ли ты тогда отошел от Славки, сожителя моего прошлого? Разве что под халат ко мне не лезешь, да похоже и водку не жрешь...-
Женщина захлопнула холодильник, и разложив на столе пожелтевший номер газеты “Труд”, начала нервно сдирать с дрожжевых брусков влажную, неподатливую обертку.
- Я помогу вам, Людмила.- Юноша казалось не замечал нервного состояния своей собеседницы. Тонкими и длинными пальцами, он осторожно и любовно разламывал серую, остро пахнущую массу и раскладывал измельченные дрожжи на газету.
- Это не столь важно Людмила, как меня зовут. Вы можете называть меня как угодно, любым из известных вам имен- хоть мужским, хоть женским. Поверьте, вы меня этим не обидите. Хотите, я буду для вас Валерием? Хотите? Вспомните, в детском садике за вами хвостиком таскался мальчик-Валера. Все дети как дети, в машинки и куклы играли, а он вам все что-то рассказывал, сказки какие-то для вас придумывал. Ведь он вам тогда очень нравился. Чистенький такой мальчик, аккуратный… Так что решено, я Валерий. И вы меня этим не сколько не обидите… Да и вас я обижать совершенно не собирался. Просто очень больно смотреть, как вы свою бессмертную душу размениваете, губите из-за такой мелочи, из-за дрожжей, сахара и яиц.
Я появился у вас потому, что вам плохо. Вы может быть и сами еще того не поняли, как, насколько вам плохо. Так что же в этом дурного, что я у вас? Вы очень хорошая. Поверьте, я знаю. Вот только того вы не знаете, что так жить, как живете вы больше нельзя.
А казалось бы, чего проще – не укради, не сквернословь, не прелюбодействуй, ходи в церковь...-
-Что, в церковь?- Вскричала несколько успокоившаяся Людмила.
Кормить за свои деньги этих толстых бездельников, обманывающих глупых старух и выживших из ума стариков? Да не в жизсть!-
- Бездельников?- удивился и да же несколько обиделся юноша. Он отбросил дрожжи и ополоснув в раковине пальцы взволнованно заходил взад и вперед по тесной кухне.
- Как вы можете так говорить? А вы пробовали когда нибудь весь день провести на ногах неся службу. И какое бы у вас не было настроение, плохое ли, хорошее, но вы обязаны быть кротким и спокойным, внимательным и терпеливым к людям, пришедшим в ваш храм. А вы можете хоть на миг понять, что означает принять исповедь? Окунуться иной раз в такую бездну грязи и жестокости людской, переварить ее в своем сердце, и не зачерстветь, не обозлиться, не разочароваться в людях, а прислушиваясь к себе, к Богу говорящему с людьми при вашем участии решить, отпустить ли грехи человеку, или нет. А потом, всю свою жизнь, может быть нести тяжкий груз от этого непосильного великого знания человеческой низости или жестокости. А постоянные разъезды по человеческим требам? Крестины, отпевания, исповеди… Нет Людмила, труд священника очень тяжкий, и хлеб свой, он ест совершенно заслуженно. Я когда к вам шел, думал что повожу вас по Московским церквям, покажу их красоту и величие, успею научит вас вере в Творца...-
- Ты никак собираешься уходить?-
Людмила казалось сама удивилась подобному своему вопросу.
-Что ж так скоро? Живи сколько хочешь, ты мне если говорить честно совсем не в тягость. Завтра у меня выходной, посидим, поболтаем…
Одиноко мне как-то, грустно...-
- Юноша прислушался к странной, вязкой тишине кухни и тихо бросил, вновь присаживаясь к столу.
- Не от меня это зависит, Людмила. Не от меня… Хотя люди иной раз и приписывают мне необычайно большие возможности, но это далеко не так. Кто знает, быть может вы, в своем неверии и незнании наоборот гораздо сильнее и смелее чем я, как бы мне этого и не хотелось...-
- Женщина непонимающе подняла на него свое лицо, робко улыбнулась и с несвойственной ей нерешительностью спросила.
-Ну хорошо, а чай –то мы выпить хотя бы успеем?
-Чай,- рассмеялся Валерий –Чай точно успеем. Вот только у вас к чаю в холодильнике ничего и нету, дрожжи одни. Вы Людмила, дайте мне денег, я схожу в соседний магазин, и даст Бог все что надо куплю. Кто знает, может быть я в чем-то и ошибаюсь.., в предчувствиях своих… Кто знает.
- Очко!- Из-за густых кустов белоягодника раздался хриплый и надрывный кашель застарелого курильщика- Бабки на стол. В долг не играю...
Перед взором молодого человека, держащего за скрученный узел шпагата картонку с тортиком возник стол и четверо дружков, сидящих за ним на длинных, врытых в землю скамейках. Мятые деньги и засаленные карты вперемежку с рыбьей чешуей и слюдянисто-серыми головами пересоленной воблы в беспорядке были разбросаны по рыжему линолеуму, которым стол это был аккуратно и любовно оббит.
-Ну и какого хрена ты здесь позабыл?-
осведомился счастливчик и начал расправлять скомканные ассигнации.
-Если бабки есть, садись и играй, а если нет- вали отсюда!
-Да как же с вами играть?-
казалось удивился приостановившийся на минутку Валерий.
Если вы да же с друзьями и то не честно играете. Туза попридержали, а у десятки угол заломили. Я видел...-
Да ты что сука говоришь? – Мужик поднялся из-за стола и оказался выше юноши почти на голову.
-Что бы я, Серый, да своих корешей в карты обманывал!? Да за падло!-
он навис своей, грубо сработанной фигурой над ним и сграбастал левой рукой его странный, просторный плащ, а пальцы правой, с синими татуированными перстнями выколотыми на них, привычно сложились во внушительных размеров кулак,
- Да- согласился юноша.
- За падло. Вас за это и на зоне часто били...-
- Ох блядь! Что я сейчас с тобой сделаю- Пообещал униженный картежник и сбоку, почти не замахиваясь с силой ударил мальчика по лицу....
… Остальные игроки, не торопясь допили оставшееся в бутылках пиво и выйдя из-за стола, равнодушно, как-то совсем без энтузиазма начали пинать его, давно уже поверженного на землю кулаками Серого.
- Что вы делаете!? Не надо. Вам потом совсем плохо станет, стыдно станет...- Валерий стонал еще какое-то время, пытаясь прикрывать от безжалостных ударов ног то лицо, а то живот, но потом затих и лишь молча вздрагивал, содрогаясь всем телом от очередного удара.
- Ладно ребята, хорош.-
приказал Серый и собрав со стола карты и деньги пошел по тропинке к соседнему дому. Дружки его недоуменно пожав плечами, последовали за ним, на прощанье пнув еще по разу залитое кровью, распростертое на вытоптанной траве тело.
3.
Она нашла своего Валерку уже ближе к вечеру. С трудом пристроив его покорно- податливое тело, она кое-как дошла до лифта. В тесной кабинке, Валерий невольно прижался к ней всем своим телом и Людмила вдруг поняла, что этот странный, совершенно непонятный для нее человек, этот то ли аферист, а то ли сумасшедший, становится для нее чем-то очень важным в ее непутевой, нескладной судьбе, чем-то, а вернее кем-то очень близким и родным.
-Потерпи милый, потерпи родной !-шептала она ему, лежащему на ее постели, аккуратно бинтом пропитанным перекисью водорода протирая побои и ссадины на его лице и теле. Распахнув его идиотский плащ, она как и ожидала не обнаружила под ним никакой иной одежды. Идеально сложенное тело, его откровенная нагота на короткое мгновенье возбудило Людмилу как женщину, но вид ссадин был ужасен, и желание ее угасло само по себе. Закончив обработку его груди и передней части тела, она как можно более аккуратно освободила из широких рукавов плаща безвольные и тонкие Валеркины руки. Но перевернув его на живот Людмила тихо охнула и непроизвольно упала перед лежащим человеком на колени. Вдоль Валеркиной спины, сияя начищенным серебром покоились большие белые крылья, концами своими стыдливо прикрывающие его ягодицы.
Дрожащими пальцами, она, с трудом пересиливая безотчетный страх притронулась к ним. Каждое перышко вибрировало под ее ладонью, вызывая в ней давно уснувшие образы ее, Людмилиной бабушки ощипывающей гусей и уток. Но в отличие от тех, перьев с убитых птиц, его крылья казались живыми и теплыми, к ним так и тянуло прижаться лицом, зарыться в их спасительный пух и забыть обо всем плохом. Она притронулась к тому месту, под лопатками, откуда начинали расти его крылья и отчетливо почувствовала, как под ее пальцами тонкой россыпью дрожит пульс этого человека. Ангела?
- Ангел, Господи!-
сдавленным шепотом вскричала пораженная Людмила.
-Да разве ж такое может быть? Да разве ж так бывает? Да мне же дуре и не поверит некто…
Еще долго она сидела рядом с ним, перебирая и лаская его крылья, подсознательно поражаясь, что ни одно пятнышко крови не посмело опорочить неземную их чистоту.
Уснула она уже под утро, когда темнота кажется еще более плотной и черной, нежели ночью. Уснула как и стояла- на коленях, прижав свое странным образом помолодевшее лицо к Валериным крыльям.
...- Что вы наделали, Людмила? – услышала она как только проснулась и обнаружив себя в постели, раздетой и укрытой одеялом.
- Зачем вы сняли с меня плащ...? Вы еще совсем к этому не готовы… Вам еще слишком рано видеть подобное. Жаль… Жаль что так все получилось. Но теперь я обязан покинуть вас. Сейчас же… Я просто хотел дождаться, когда вы проснетесь, ведь вы для меня столько сделали, и.., и я не смог покинуть вас не попрощавшись. Не смог.
А вы хорошая Людмила. Помните это, но старайтесь, старайтесь каждую минуту становиться еще лучше, и тогда вы поймете, что и люди окружающие вас то же очень хорошие.., добрые и честные. И любят вас на столько же сильно, на сколько сильно вы сумеете их полюбить.
Ну вот пожалуй и все. До свидания Людмила, мне уже и в самом деле пора.-
Ангел сбросил с себя запачканный побуревшей кровью плащ и направился к балконной двери.
...- А я? Как же я теперь без тебя, без вас..? Нет, я так не могу!-
В голосе Людмилы зазвучала истерическая жесть.
-Если ты уйдешь, я кинусь вслед за тобой, вот увидишь, кинусь. Мне теперь и жить то противно, без тебя. Правда, правда...
Людмила каталась по полу, не обращая никакого внимания на свою наготу.
- Если вы это сделаете, то уж точно, никогда меня больше рядом с собой не увидите. Прощайте Людмила.-
Он встал на балконные перила и расправил свои крылья. Утренний Московский, слегка влажный воздух чуть слышно шуршал в серебристых перьях.
- А если нет?- она подбежала к нему и притронулась к напряженной, готовой к толчку ноге ангела, своего Валерия.
- А если не кинусь, мы еще встретимся? Ты мне обещаешь?
… Он грустно посмотрел на стоящую под ним женщину, и легко кивнув головой сказал.
- Все может быть, Людмила. Главное помните: не укради, не убий, не прелюбодействуй.., да вы же все это знаете.
Он оттолкнулся от перил балкона и расправив крылья, поймав поток теплого воздуха воспарил куда-то в высь, на встречу белым, растрепанным облакам.
Мимо ярко освещенного стрельчатого окна храма Христа Спасителя, мимо дрожащего огня восковых свеч и огарков, беззвучно пронеслось что-то большое и непонятное, то ли крупная птица, то ли распотрошенная ветром газета,- мелькнуло и пропало в голубом, прозрачном и тихом Московском небе. И лишь громкое пение иерея – МИР ВСЕМ!- попыталось догнать его, но тут же запуталось в золоченых, влажных от росы церковных крестах.