Важное
Разделы
Поиск в креативах
Прочее
|
Графомания:: - Смешная любовь. Глава 22.Смешная любовь. Глава 22.Автор: s.ermoloff Сергей ЕрмоловСмешная любовь роман о любви 22 Я говорил себе: не надо торопить события. Пусть Наташа сама скажет, что она меня больше не любит. Я ждал, когда она скажет правду вместо меня. Наташа не позволяла мне исправлять мои ошибки. Я страдал от своей беспомощности. Я не хотел признаваться себе, что как бы я не старался, что бы ни делал, мне никогда не удастся заставить ее полюбить меня. Я был глуп, когда надеялся, что мои слова могут изменить женщину. Я был унижен любовью. Теперь я знаю, что такое быть раздавленным. Наташа сломала меня. Она словно ждала, чтобы я помог ей закончить наши отношения. Но я не хотел этого. - Видел бы ты себя со стороны, — сказала она. – Женщина никогда не забывает свои разочарования. - Я понимаю. Это я понимаю, — иногда моя способность быть разумным удивляла даже меня. – Я понимаю даже больше, чем ты хочешь сказать. - Нет. - Наверное, если бы я знал, что этот сок отравлен, а отравила его ты, я бы его выпил. - Некоторые люди так и остаются зелеными на всю жизнь. - Ты хочешь сказать молодыми, — поправил я. - Да нет, — возразила она, — дураками. - А что это значит? - Клоунами, — уточнила Наташа. Я никогда не сомневался, что она может заставить меня страдать. Я не умел быть равнодушным к ней, и это делало меня уязвимым. Я не мог стать сильнее Наташи. Прошлого нет. Мне казалось, что его не было никогда. Я всегда был несчастен. Мне просто хотелось видеть ее. - Тебе от меня так легко не отделаться, — я всегда был неловок. - Наивный. Мне кажется, что тебе следует это знать. - Что бы я ни говорил, все тебя только раздражает. Что ты хочешь, чтобы я сказал? Я старался говорить весело, с беспечностью ребенка, который шутит. Я злился. Ничего нельзя было поделать с тем, что чаще я злился на самого себя. Иногда недостаточно быть только счастливым. Повзрослел я немного или нет? Своей лжи я боялся больше, чем лжи любимой. Я умею быть правдивым с самим собой. Только глупость может позволить мужчине вообразить себя любимым женщиной. - Помнишь, какой терпеливой ты была со мной в самом начале? Теперь моя очередь, — откуда я мог знать, что все так закончится? Наташа смотрела на меня, как будто не понимая смысла сказанного. Видно было, что такая мысль до сих пор не приходила ей в голову. Она сказала, что обманывала себя, когда мы говорили о любви. Я старался не относиться к ее словам всерьез. Мы никогда не говорили всего до конца, мы говорили лишь то, что можем сказать. Я никогда не понимал женщин. Я не хотел больше ничего слушать. Но Наташа была безжалостна, и я должен был слушать дальше. Женщине всегда необходимо убеждать мужчину в своем безразличии. - Не понимаю, почему ты смеешься, — удивилась она. Я не хотел сделать из своей любви трагедию. «Да уймись ты», уговаривал я себя. Но все было бесполезно. Бывают в жизни моменты, когда ужасно хочется посмеяться. - А мне весело. Был бы умнее, так не радовался бы, когда все – хуже некуда. - Что хуже некуда? - Да так, ничего. Что я тебе сделал? - Я тебе все объясню. Ты обо всем узнаешь. Эта минута казалась мне переломной – либо теперь, либо никогда. «Нужно было ее обнять», подумал я, «и держать изо всех сил, пока она не перестанет сопротивляться». Но я не мог заставить себя пошевелиться. Я не хотел ощущать свою любовь только как отчаяние. - Не разговаривай со мной так. Я тебя люблю, — мне были не нужны подтверждения ее слов. - Каждая женщина может оправдать любую свою вину перед мужчиной. Я ничего не чувствую. - Не надо. Не унижайся. Я не знал, что делать дальше. У меня было такое чувство, точно меня сейчас разорвет от обиды. Все, что должно было происходить, происходило не так, как хотелось мне. Это была не та женщина, которую я любил, а совсем другая. - Объясни, почему ты меня разлюбила. - Объяснять здесь нечего. Я тебя никогда не любила. - Ты хоть понимаешь, как сильно я тебя люблю? Она с насмешливой улыбкой посмотрела на меня: - Ну-ну, не преувеличивай. - Это что – еще одно замаскированное оскорбление? - Теперь я стала той, кого ты видишь, — и никем больше. Хорошо, что уже не придется прятаться, оправдываться, объяснять. Наташа не подражала любви. Смешно, в ней мне это нравилось. - Может быть, лучше, чтобы любви не было? – я старался вернуть себе прежнюю беззаботность. - Все, что я говорила сводится к одному. Нам с тобой больше не надо видеться. - Может, нам лучше поговорить завтра? - Я могу сделать для тебя только одно. Немного, но тебе станет легче. - О чем ты говоришь? - С тобой мне не удается радоваться своему умению разочаровываться в мужчинах. Мне хотелось зажать руками уши, чтобы избавиться от ее голоса. Наступила минута нашего объяснения, которого я так долго и мучительно ждал и очень боялся. Я ненавижу обман. Ложь – единственный способ защититься от любви. Я сидел неподвижно и молча. Я чувствовал, как капля пота ползет у меня по спине, и закрыл глаза, как будто если не буду видеть Наташу, то и слышать тоже перестану. До чего же я боялся Наташу – в самом деле. Я уверен, что каждая женщина может разочароваться во мне. - Я от тебя никогда ничего не скрывала, — сказала она. – Женщины уступают обману мужчин совсем не потому, что не знают о нем. - Перестань меня мучить. Словами легко обидеть. Ничего не поделаешь, приходилось мириться с несправедливостями. Завтра Наташа причинит мне боль. Этот прогноз был так же неотвратим, как и наступление завтрашнего дня. Я так же бессилен помешать этому, как и заставить себя разлюбить ее. - Зачем я тебе все это говорю? Ведь ты клоун и клоуном останешься. Какую, оказывается, боль могут причинить несколько обычных слов. Человек смешон, когда он никому не нужен. Я хотел, чтобы все происходящее было сном, но понимал, что это не так. Я боялся слушать слова, которые говорила Наташа. Но я их уже знал. Мужчина беспомощен перед безразличием женщины. Я перестал чувствовать себя любимым. Правильнее было бы не думать об этом. Мысли Наташи не должны были стать моими мыслями. Я скрывал от нее больше, чем следует скрывать от любимой женщины. Я услышал ее голос: - Я никогда тебя не любила. Никогда. Я слушал собственный чужой голос: - Нет. Нет. Нет. Мне приходилось все ей объяснять несколько раз. Мне не нужны сомнения. Я любил Наташу еще больше, чем раньше. Слишком большой любви не бывает. - Я даже не понимаю, о чем ты говоришь, — я не хотел чувствовать любовь только как боль. - Никто не обижается на глупцов. - Тебе не надо любить меня, — лишь терпеть. - Не получится, маленький. У меня – ничего. Надеяться – глупо. Я подумал: «Может, я ослышался?» Оправдываться было сложно. Я устал от унижений. Я старался успокоиться, чтобы голос не дрожал. Я даже улыбался. Я искал и боялся найти. В жизни учишься не тому, что хотелось бы знать. Женщина никогда не знает, каких пределов может достичь в своей жестокости, когда чувствует, что делает это ради справедливости. Лицо у Наташи было растерянное. Я не сомневался: ей также плохо, как и мне. Я раскаивался, что был несправедлив, не прав, невеликодушен. - Ты можешь быть плохой только для других людей, — я чувствовал себя виноватым. - Моя искренность – всего лишь прием обольщения. У каждой женщины есть свои способы обмана мужчин. - Скажи мне, когда все идет так, как сейчас, какое значение имеет, люблю я тебя или нет? - Не знаю. - Я тоже. Я хочу быть любимым. - Для тебя это невозможно. - Зачем тебе нужно, чтобы я перед тобой унижался? - Ты клоун. - Ты это серьезно? - Серьезно. Я был для нее смешон. Иногда казалось, что она даже меня за что-то презирает. Помнить об обидах не сложно. Моя жизнь превращается в мучение. Я не могу думать ни об одной другой женщине. Раньше отсутствие Наташи рядом со мной не значило так много, не ощущалось так сильно. Я записываю все. Я боюсь что-то забыть. Мне нравится вспоминать вкус ее губ. Лишь когда любишь, жизнь перестает казаться уродливой. Теги:
-2 Комментарии
#0 21:44 17-02-2013Na
Пусть Наташа сама скажет, что она меня больше не любит. (с) зы: АААА, Наташа, прошу, скажи хоть что-нибудь! двадцать вторая глава ведь уже вот этого вот, ну! бггг Вот это тот случай, когда переименование рубрик поощрило графоманов. Ну, что страшного попасть в рубрику "Графомания"? Ну, подумаешь. А вот раньше слова "Графоманский высер" звучали как печать позора. Угодив в ГВ плодовитый уродец всерьез задумывался о своем месте в этом мире. Осознавал слова "Можешь не писать - не пиши". Но нет уже того воздействия. Ёбаный в рот, ну бля. бедняга, Наташенька просто впилась в него когтями и не отпускает, причём, пытаясь охладить его чувства к себе уже не прикрытыми ничем прямыми оскорблениями, она, наоборот, ещё больше распаляет его. некоторые обороты можно трактовать как признак не первой стадии психического расстройства у автора. береги себя, дружище! Еше свежачок Я в самоизоляции,
Вдали от популяции Информбюро процеженного слова, Дойду до мастурбации, В подпольной деградации, Слагая нескладухи за другого. Пирожным с наколочкой, Пропитанный до корочки, Под прессом разбухаю креативом.... Простую внешность выправить порядочно В заказанной решила Валя статуе. В ней стала наглой хитрой и загадочной Коль простота любимого не радует. Муж очень часто маялся в сомнениях Не с недалёкой ли живёт красавицей? Венерой насладится в хмарь осеннюю С хитрющим ликом разудалой пьяницы.... Порхаю и сную, и ощущений тема
О нежности твоих нескучных губ. Я познаю тебя, не зная, где мы, Прости за то, что я бываю груб, Но в меру! Ничего без меры, И без рассчета, ты не уповай На все, что видишь у младой гетеры, Иначе встретит лишь тебя собачий лай Из подворотни чувств, в груди наставших, Их пламень мне нисколь не погасить, И всех влюбленных, навсегда пропавших Хочу я к нам с тобою пригласить.... Я столько раз ходил на "Леди Джейн",
Я столько спал с Хеленой Бонем Картер, Что сразу разглядел её в тебе, В тебе, мой безупречно строгий автор. Троллейбус шёл с сеанса на восток По Цоевски, рогатая громада.... |