Мужская месть

Автор: Василий Публицистов Лампочку трахнуть, было заветной мечтой каждого пацана в нашем дворе. И не потому, что все мы учились в ближайшем ПТУ на электриков и ненавидели всё, что связано с электроэнергетикой, от разбитых уличных фонарей, до Анатолия Чубайса, а потому, что Лампочка была самой красивой чиксой на районе, а не просто осветительным прибором.

Если бы каждый, из смастурбированных на её образ сперматозоидов, все-таки обрёл жизнь, солнечная система была бы перенаселена настолько, что даже на солнце люди стояли, обжигая пятки, впритык, как пассажиры местного маршрутного автобуса в час пик. Да что говорить, двадцатилитровый эмалированный бак, в котором мамка варила холодец на Новый год, любой пацан мог заполнить спермой за неделю.

Почему прилипло к ней это погоняло, неизвестно, может благодаря рано сформировавшейся фигуре, может из-за лучезарной и располагающей голливудской улыбки. Но злые языки… а самые злые, это, как правило, именно те языки, которые больше всех мечтали облобызать Лампочке то место внизу, где на обычных электролампах стоит штамп с маркировкой… так вот, злые языки утверждали, что полное её погоняло – Лампа Алладина, потому, что стоило ей выпить спиртного, её достаточно было потереть и она исполняла любое желание. Понятно, что пацанячьи желания не баловали разнообразием и касались исключительно маркированного места.

Но, сказать по совести, никто на районе не удостоился чести, не только вставить Лампочке, но даже понюхать её трусики. Смаковать про то, как она бреет, глотает и даёт, было любимым пацанским занятием, но солгать, что она дала тебе-е-е, было непозволительной роскошью. Слишком велик и желаем для каждого, был этот приз, и невообразимо жестокое наказание ждало лжеца.

Лидерами фанклуба Лампочки были Пингвин и Олигарх Абрамович.
Пингвин стал Пингвином, после того, как на выпускной утренник в детском саду, мама не в меру упитанного мальчика Вити Пуговкина, нарядила его во фрак и бабочку, что для всех было дико.
А Саша Абрамович стал Олигархом потому, что от рождения был Абрамовичем. С владельцем клуба «Челси» его роднил только ветхозаветный Авраам. Денег у Олигарха никогда не было, но весь район был ему должен.

* * *

У Пингвина и Олигарха, сидящих вечером на лавке и мирно посасывающих двухлитровую сиську пивасика, отвисли челюсти, когда проходящая мимо Лампочка спросила у них огоньку. Если некурящая Лампочка сунула в рот сигарету, значит она бухая, если она бухая, надо её тереть – это был реальный шанс. Пока мозги Пингвина преодолевали зигзаги этой незатейливой логической цепочки, Олигарх уже, услужливо чиркая, ломал спички перед носом Лампочки, пытаясь раздобыть огоньку.

— Света, будешь пиво? – не растерялся, обычно тормознутый, Пингвин, протягивая Лампочке пластмассовую сиську, на дне которой оставалось, похожей на мочу больного желтухой, жидкости больше, чем на ширину ладони.
— А давай, — махнула рукой Лампочка, выбросив неприкуренную сигарету с ментолом, не долго думая. Она приняла позу пионера-горниста и всосала всё за раз. Заправившись, она разочаровано осмотрела пустую пэтбутылку, осветила пацанов невинностью своей улыбки и аппетитно отрыгнула, талантливо изобразив иерихонскую трубу.

Пацаны переглянулись – это был их день, их звёздный час, кульминация всей их недолгой жизни.
— Может, ко мне пойдём, у меня родичи на даче сегодня, и водки черпак в холодильнике замёрз?! – осторожно, как сапёр тыкает щупом в мину, а дикий ослик под хвост спящей львице, предложил Саша Олигарх.
— Хуяссе, — возмутился вероломству друга Пингвин Витя, — а чо мы здесь сидели, если у тебя там водка? – зло прошипел он в ухо Олигарха.
— Не тупи, за водкой ты сейчас сгоняешь, пока я её до дома доведу, — также конспиративно ответил Абрамович.
— У меня денег нет, — медленно догонял мысль Пингвин.
— У Седого штукарь заберёшь, он мне уже как две недели торчит. Только быстро, и чтобы никому ни-ни…

— А давай, — продублировала отмашку Лампочка, и обрадованный Пингвин метнулся за водкой, опасаясь прокакать вспышку удачи.
За те пятнадцать минут пока Олигарх Саша вёл Лампочку к себе на хату, усиленно изображая из себя джентльмена, Пингвин Витя успел: отрихтовать лицо Седому, сломать руку его старшему брату, снять с обоих кроссовки, сбагрить их цыганам, и на вырученные деньги купить черпак 0,7 литра. Мифологический герой Геркулес не годился в подметки, вдохновлённому пивной отрыжкой Лампочки Пингвину.

* * *

Всё шло как по маслу, скользило как пятка по банановой кожуре. После первой же рюмки Лампочку можно было ставить раком. Но друзья, боясь проколоться, подстраховались второй. Они прощупали все её потайные места так же тщательно, как мент узбекского наркокурьера. Они измяли её упругие титьки, как пекарь тесто для пирога, а младенец собственные какашки. Члены пацанов выдавливали ширинки, как шампанское пробку после встряски. Яичные судороги достигли своего апогея. Надо было решаться.

— Света, давай мы тебя уже трахнем, — бесцеремонно предложил Пингвин, не выдержав сексуального напряжения. Лампочка брезгливо оттолкнула от своего девственного тела потные ладони друзей и, пошатываясь, встала со стула…
Олигарх Саша скорчил страшную рожу и постучал пальцем по виску, тонко намекая Пингвину, что тот дебил.

Но Лампочка, немного постояв, молча, стянула через голову платье. Затем отстегнула и, прокрутив несколько раз над головой на указательном пальце, отправила в полёт бюстгальтер. Затем сняла стринги, принявшие вид математического знака бесконечности, как символ безмерности ожидавшего парней блаженства. Эту кружевную восьмёрочку, подцепив двумя пальчиками, она элегантно положила на стол. И в итоге встала на разложенном диване раком, прогнувшись в спине и расщиперив маркировку.
— Идите ко мне… ык… зайки мои… я хочу вас… ык… кто первый? – соблазнительно икая, спросила она и провела в междуножье пальчиком, расправляя мокрые сахарные уста.

И вот этот, казалось бы, простой вопрос, и даже не вопрос совсем, а, по сути, призыв похотливой самки, ввёл друзей в ступор. А кто первый? Вторым не хотелось быть никому.

* * *

— Пингвин, давай по совести, мы же друзья, — честным голосом начал Олигарх, — первым дал прикурить ей я, значит трахнуть её первым, должен тоже я, и это будет справедливо, — Саша Олигарх не мог оторвать взгляда от маркировки.
— Да, — сказал Пингвин, тоже заворожено глядя в прищуренный вертикальный глаз Лампочки, как кролик на удава, — но она же не подкурила, она выбросила сигарету и выпила моё пиво.
— Не мелочись, крохобор, «моё пи-и-иво», — передразнил Олигарх, — а мою водку в моём доме кто пил?
— Насчет водки, вопрос спорный, — возразил Пингвин, демонстрируя недюжинный интеллект.

— Пацаны… ык… я сейчас обижусь… ык… и не дам, — начала угрожать Лампочка, не меняя позы, и потихоньку засыпая, как лошадь в стойле.
— Подожди, Света, тут дело принципа, — начал заводиться Олигарх, — хорошо, как ты предлагаешь разбираться? Давай на спичках тянуть, кто первый.
— Нет, Олигарх, мы не будем полагаться на волю слепого случая, — невозмутимо возразил Пингвин, — Мы будем бороться на руках, кто победит, тот первый. Армрестлинг рассудит нас, — и безапелляционно поставил локоть правой руки на стол.

Сначала Саша Олигарх пытался победить Пингвина Витю правой рукой, потом левой, потом обеими. Вите было похуй. Шанс победить одиноко стоящую на столе руку, мог появиться, если бы Саша упёрся в неё обеими ногами. Но для этого нужна была точка опоры. А бессмысленно изображать из себя на столе поршневую систему Олигарху не хотелось.

— Да хули ты за друг, бля?! — возмущался Олигарх, исходя праведным гневом, — что это за соревнования?! Сравнил, или у тебя весовая сто двадцать кило, или у меня пятьдесят три с половиной. Да ты предал нашу дружбу, ради какой-то пизды! Друг называется… не друг ты мне больше…
— Ладно, — пристыжено согласился Пингвин, — что предлагаешь?
— Давай в шашки зарубимся, в шашки будет честно, там весовая роли не играет, только сила ума.

Сначала Пингвин Витя пытался выиграть Сашу Олигарха белыми, потом чёрными, потом ещё три раза «в Чапаева». Саше было похуй. Сила ума Олигарха Саши не оставляла Пингвину Вите никаких шансов даже «в Чапаева».

Лампочка продолжала стоять стремянкой. Уже раз шесть она приходила в себя, грозилась не дать и опять засыпала.
— Зайки мои… ык… давайте уже одновременно… ык… дуплетиком…, — униженно взмолилась девушка, вконец измождённая ожиданием окончания рыцарского турнира.
— Да заткнись ты, не до тебя сейчас, — психовал Пингвин, — давай так, — предложил он, — допьём и подумаем, как нам быть.

* * *

Пацаны выпили немного. Потом ещё немного выпили. Потом поговорили за жизнь, мужскую дружбу, подлых блядей, которые не дают. Потом ещё выпили по чуть-чуть, и когда от 0,7 литра осталось по последней рюмке, Олигарху Саше пришла в голову мысль.
— Слышь, Пингвин, а давай мы ей отомстим, жёстко отомстим, за всех пацанов отомстим.
— Как, отомстим? — заинтересовался Пингвин.
— Вот мы её хотели, а она, сука, никому не давала, а вот сейчас она хочет, а мы её продинамим, пусть почувствует себя в нашей шкуре.
Пацаны выпили, зажевали дошираком и легли спать на диван по обе стороны от Лампочки.

— Пацаны… ык… я сейчас обижусь… ык… и не дам, — жалобно грозила сквозь сон тщетно вожделевшая двойного проникновения Лампочка, но её уже никто не боялся.
— Терпи, тварь, — злобно ответил Пингвин, зевая.
— Да, это будет тебе хорошим уроком. Прочувствуй хоть раз мужские страдания, — злорадно вставил Олигарх, отворачиваясь на бочок и складывая ладошки под щёку.
И все трое дружно захрапели.

* * *

Пингвин и Олигарх проснулись утром в обнимку, из-за чего, прейдя в себя, немного взблевнули. Никого больше в квартире не было. Они долго пытались понять – голая Лампочка, стоящая раком на диване, это был сон или явь, и почему они её не трахнули, и зачем всю ночь играли в шашки.

— Нет, Пингвин, походу это нам показалось. Это белая горячка была. Не рассказывай про это никому, — резюмировал Олигарх.
Он проводил друга до прихожей, закрыл за ним дверь, и только тогда вынул из кармана скомканную бесконечность женских трусиков и, блаженно вдохнув кислый запах маркировки, пошёл в ванную…

* * *

Олигархи, они же всегда такие везунчики…

Мастер Глюк (с)