Украинский характер. Глава третья.

Автор: Глава третья.

Перед самым отъездом в Америку моя троюродно-четвероюродная сестра жила у нас месяц. Приехала она, как обычно, без звонка и предупреждения и не одна, а вместе с сыном абитуриентом. Впихнула в квартиру тяжеленные баулы с полтавской консервацией, не разуваясь, поволокла к холодильнику огромную, хозяйственную сумку на колесах, критическим взглядом окинула мои продукты здорового питания и, засунув лицо, вовнутрь старенького Боша принялась глухим голосом передавать холодильнику приветы от полузабытых мною родственников и выгружать продукты из своего бездонного баула.
- Ну вот,- Алла полюбовалась на забитый салом и домашними копченостями холодильник. С трудом запихнула в морозилку огромного, ощипанного гуся или утку, выпрямилась и наконец-то посмотрела на меня.
- Давай целоваться, что ли?- раскрыла она мне свои, пахнущие поездом, объятия, — придется нам пожить вместе, Ромка в институт поступает!- гордо провозгласила сестра и недовольно оглядела нашу небольшую квартирку.
- Вот я же тебе говорила. Зачем совмещать кухню с гостиной? Неудобно ведь. Приедут родственники, так ты ведь даже комнату отдельную не можешь им предоставить. Но ты же никогда не слушаешь, что тебе умные люди говорят. А теперь, конечно, Роме негде будет заниматься. Сама понимаешь, в проходной комнате, какая может быть учеба, будете все сидеть у него на голове,- выдала Алка тираду и сделала шаг в сторону нашей с мужем спальни.
Очумевшая от внезапного приезда дорогих гостей, я тут же пришла в себя, грудью заслонила дверь в семейный альков и категорически отказалась впускать туда сестру.
Тяжело вздохнув от моей глупости и непонимания, Алла решительно вошла в детскую, просюсюкав проснувшейся дочке какую-то слащавую ерунду, не глядя, чмокнула ее в макушку и принялась перекладывать Машины книжки и альбомы для рисования с письменного стола на подоконник и обустраивать рабочее место для своего сына. Затем сноровисто глянула по сторонам, безошибочно определила, какое из кресел раскладывается, развернула его и зачем-то потащила в другой угол.
- Значит так. Рома и Маша будут спать в детской, а я устроюсь на диване в гостиной, — поставила меня в известность Алла и отправилась на кухню варить борщ.
- Вот это попааала! И не одна, мы все попали. Когда ж она уже в свою Америку свалит?! Как же мы выдержим вместе целый месяц? А дети? Они конечно ни в чем не виноваты, но как они уживутся? Хорошо хоть лето и Маша целыми днями пропадает во дворе. А может отправить ребенка к маме? Да с какой стати, я буду создавать этой хамке все условия? Боже мой, а как Юра обрадуется! Вот сюрприз так сюрприз. Хуже родственников из Полтавы, только террористы,- удрученно пронеслось в голове.
- Ну да ладно, время покажет, что к чему, разберемся, может муж что-то придумает.

Я забилась в угол кухни и наблюдала, как Алка готовит борщ. Говорят, что вид работающего человека успокаивает. Не верьте! Вид куховарящей Аллы, породил во мне еще больший ужас.
- Когда она успела найти эту огромную, с незапамятных времен, пылящуюся на антресолях кастрюлю?
Варево в кастрюле булькало и выкипало на стерильно-белую эмаль плиты, шипели и шкварчали сковородки, стук ножа по разделочной доске, наверное, разбудил даже соседей. Кухня наполнилась паром, запахом жареного лука и толченого чеснока. Все рабочее пространство моментально оказалось уставленным незнакомыми мне баночками-скляночками, блюдечками со слитым со сковородки жиром и остатками непонятной снеди. К столу или к раковине невозможно было даже подойти, на каждом сантиметре кухни царствовала Алла и творила кулинарную вакханалию.
О том, чтобы прорваться к плите и сварить Маше кашу не могло быть и речи, я осторожно щелкнула кнопку электрочайника и, пытаясь не расшибиться об Алку, запарила кипятком овсянку быстрого приготовления и быстренько намешала растворимого кофе. Втянув в себя живот, протиснулась между сестрой и холодильником, встав бочком, достала молоко и решила, что мы с дочкой позавтракаем на балконе.
Ребенок, к счастью, не понимал, в какую задницу мы все попали, и искренне радовался приезду гостей.
К вечеру я немного успокоилась. Постепенно мы разговорились об общих знакомых, о том, что Ричард наконец-то прислал все необходимые для визы документы, об Алкином светлом будущем и скором отъезде. Мне удалось отвоевать у сестры кусочек кухонного пространства и вместе мы приготовили ужин. Пришел с работы муж и, как обычно, разрядил обстановку двусмысленными шутками и каверзными вопросами, сути которых Алла не понимала, но звонко, кокетливо смеялась. Выпив за ужином крепкой, пшеничной самогоночки, привезенной из Полтавы, мы вообще расслабились и даже почувствовали себя родней.
- Ну, не так уж часто к нам приезжают гости,- успокаивал меня ночью муж,- потерпим, справимся как-нибудь. Родственники все-таки.

На следующий день, как только я проводила мужа на работу и ушла в спальню досыпать, Алла потихоньку разбудила Машу, помогла одеться сонному ребенку, вручила ей в руки кусок хлеба, намазанный сверху вареньем, и отправила на улицу гулять. Рому, заботливая мать усадила за учебники, а сама продолжила свой сон на диване в гостиной.
Минут через тридцать я проснулась, стараясь не потревожить спящую сестру, сварила кофе и, захватив чашку и сигареты пошла на балкон курить. Сделав первый глоток любимого напитка, я прислонилась к перилам и мечтательно окинула взглядом наш чудный, зеленый двор, мокрые политые из водопроводного шланга дорожки и яркие, только вчера покрашенные качели.
Чашка, которую я держала в руках, чуть не грохнулась наземь с четвертого этажа, не веря своим глазам, в безлюдном, утреннем дворе я увидела свою дочь. Машка сидела на этих самых свежевыкрашенных качелях, довольно жмурилась и, не отрывая глаз от огромного, белого куска хлеба, что-то слизывала с него языком.
- Машааа, ты, что там делаешь? – заорала я на весь двор.
-Ану, быстро домой! Девочка испугано спрыгнула с качелей, а следом за ней растянулись сантиментов на двадцать, отлипли от качелей и шлепнули ее по попе испачканные темно-зеленой краской шорты.
Озадаченная Машка потрогала руками штаны и, обнаружив, что руки у нее тоже в краске, радостно помахала мне и побежала домой.
- Мамочка, мамочка, а тетя Алла разрешила мне кушать красное варенье, которое бабушка спрятала на самой верхней полке, чтобы я никогда в жизни не смогла его достать. А тетя Алла нашла.
- Мамочка, оно такое вкусное-превкусное, лучше, чем мороженое. На, попробуй,- протарахтела дочка и, протянула мне наполовину облизанный, вымазанный масляной краской бутерброд.

Вообще я человек спокойный, уравновешенный и довольно терпеливый. Но если дело касается моего ребенка, то могу и убить!
У нашей Маши аллергия на красные ягоды, от них у нее начинается зуд и вся кожа покрывается пятнами. Впихнув в ребенка антигистамины и оттерев от краски, я усадила дочку смотреть мультики, а притихшую, делающую вид, что ничего не произошло Аллу, затащила в ванную и, стараясь не испугать детей, зашипела:
— Если ты, еще хоть раз приблизишься к моему ребенку, если еще хоть разик решишь, что ты умнее всех и знаешь чем ее кормить, если ты сейчас же не сядешь в уголочке и не просидишь там тихо и незаметно весь оставшийся месяц. То, Рома твой будет поступать в замухосранский, а не в столичный вуз, а ты дорогая сестренка, имеешь шанс до Америки не долететь никогда, потому что я своими руками утоплю тебя в вот этой вот ванной.

Надо отдать должное, Алла оказалась девушкой понятливой и по-житейски мудрой. Быстро сообразила, что я не шучу и обещание свое выполню, с этого момента, она подуспокоилась. Вставала на рассвете и тихо готовила свои борщи и вареники, к Маше не приближалась, а днем часто уходила в кино или на прогулку и давала мне возможность побыть дома одной, закончить в тишине свои переводы и успокоить нервы.

Приехав в аэропорт и дожидаясь прибытия Алкиного рейса, я вспомнила, что
пять лет назад, когда Алла улетала в Америку, в аэропорт ее отвозили, тоже мы.
Впервые в жизни я видела ее растерянной, испуганной и слегка сомневающейся в собственной правоте. Она уезжала жить в чужую далекую страну, летела одна, сын поступил в институт и оставался учиться в Киеве. В маленьком, провинциальном городке штата Огайо, никто кроме старого, близкого к маразму жениха ее не ждал. На ком она будет тренировать свои безапелляционные жизненные мнения, кто будет слушать весь этот самоуверенный, наивный бред, ну, кому она там нужна?- подумала я, обняла сестру и искренне пожелала счастья и удачи на новой родине.