СОСЕД

Автор: Елена Турбина СОСЕД

Сашок сидел на фундаменте своего будущего дома. Наконец-то он мог с уверенностью себе сказать, что строительство началось.

Еще в начале девяностых он по случаю купил двойной участок в четырнадцать соток на краю старого дачного общества. Слева от его земли находился огороженный забором большой кусок соснового леса, в глубине которого виднелись обвалившиеся корпуса старого пионерского лагеря. Справа разместилось большое низкое строение с плоской крышей - то ли пустой склад, то ли какой-то заброшенный цех. Прямо – небольшой клин поросшего соснами и кустами берега со спуском на крошечный пляж местного рукотворного моря. И только задней своей частью участок прикасался к другому дачному хозяйству – это были тщательно обработанные, засеянные овощами и плодовыми кустарниками, ухоженные шесть соток земли с небольшим деревянным домиком и аккуратной банькой.

Сашок курил трубочку, щурился на осеннее полуденное солнце и вдыхал пряные ароматы соснового леса, земли, травы, стараясь не думать о кредитах. Утром - даром что суббота - опять позвонили из банка, нужно было что-то делать с долгами.

За его спиной что-то зашуршало. Сашок повернул голову на звук и увидел человека, который внимательно оглядывал фундамент, явно прикидывая этажность и квадратуру будущей постройки. «Сосед» - понял он и неожиданно поймал себя на странном неприятно-тоскливом ощущении. Откуда-то прилетел и пахнул в лицо запах дыма и гари… «Листья жгут» - подумал Сашок, поднимаясь навстречу человеку, который, оценив фундамент, теперь так же оценивающе смотрел на него.

Сосед был мужчина в возрасте, высокий, крепкий, правильно одетый во все «дачное» - легкую «штормовку» советского образца, свитер с воротом, старые, но целые и чистые джинсы и резиновые сапоги. Сашок глядел на него снизу вверх. Он в жизни не вышел ростом, про таких, как он, говорят: «метр с кепкой». При этом Сашок был худощав, черноволос, подвижен и моложав – чистый грач на пашне, как говорила бабушка. К тому же, по сформировавшейся за последние несколько лет привычке, он с утра надел «офисный» прикид: пиджак, брюки, рубашка, туфли. Только галстук, вспомнив в последний момент, что едет не на работу, он оставил висеть в шкафу.

Сосед протянул руку и солидно представился:
- Юлий Маркович! Очень приятно!
- Александр! Можно просто Саша, по-соседски! – улыбнулся Сашок, привычно стараясь замаскировать и побыстрее преодолеть неловкость, которая, как с ней ни борись, всегда возникала у него в первые минуты при общении с крупными и высокими людьми.
- Строитесь? Похвально! А мы тут уже с конца восьмидесятых обосновались, обжились. Место здесь хорошее, тихое, и от города недалеко. Если что понадобится – семена, саженцы, совет по борьбе с вредителями – обращайтесь! Помогу по-соседски.
- Спасибо, Юлий Маркович, обязательно. Только вот у меня жена сказала, что никаких грядок. Только цветы, газон, шезлонги, мангал.
- Ну, ну…
Только и сказал сосед и поглядел с укоризной. Мол, как же можно.

В эту осень Сашок засеял газон, поднял сруб из сосны – радуясь, что залил фундамент на ближней к берегу стороне участка, чтоб море проглядывалось из окон. А через год, к следующей осени, уже красовался на поляне, обнесенной легкой темно-зеленой металлической оградой, ладный бревенчатый двухэтажный дом с удобной широкой мансардой, независимым отоплением (немецкий котел, скважина – делов-то!) и теплым сортиром. В конце участка Сашок сделал в ограде калиточку – чтоб ходить, значит, в гости к соседям и чтоб они всегда могли зайти, не церемонясь.

Сосед заходил частенько. Давал советы по реструктуризации кредита, критиковал политику правительства, иногда хвалил политику президента, задавал разные вопросы про жизнь. Сашок отвечал не таясь, рассказывал и про стройку, и про семью, про бизнес. Обсуждали планы строительства гаража на два автомобиля, бассейна и каменной пристройки для котла вместо временной, шиферной. Узнал Сашок и про соседа - что он трудится в НИИ СО РАН. Не понял, правда, до конца, в какой должности. Юлий Маркович выразился туманно и обтекаемо – что-то про лазеры… Но все равно Сашок проникся и стал смотреть на соседа с особым уважением: из ученых!

Душевные отношения с соседом и с его улыбчивой трудолюбивой женой почему-то не сложились, но и конфликтов никаких не было: жили мирно, по-соседски. Единственное, в чем они не могли найти общего языка, - это дачные посадки. Сосед был твердо уверен, что земля должна быть возделана. Он приносил Сашку откопированные статьи, в которых было написано, что работа на земле лечит человека. Пугал ужасающими примерами про пестициды в магазинных овощах, соблазнял видом и вкусом выращенной на собственной земле редиски.

Сашок слушал, благодарил, редиску ел и жену Лилю угощал. Статьи они аккуратно складировали в особый ящичек, но охоты возделывать землю и взращивать овощи все как-то не возникало. Может, сказывалось "огородное" детство и перестроечные студенческие годы, когда оба, сдав на отлично сессию - она в архитектурном, он в электротехническом - проводили тоскливое лето, вкалывая на приусадебных участках своих деревенских родителей.

Высокая ростом и веселая Лилька, появляясь на участке по выходным, носилась по дому и по поляне босиком, купалась в море, валялась в шезлонге на газоне, пялилась в телефон. Она изучала сайты про ландшафтный дизайн и выбирала себе альпийские горки и цветники. Но вообще-то ограничилась тем, что купила по пути у придорожных торговых бабулек какую-то цветочную рассаду, натыкала её, куда глаз лег по вдохновению – получилось загляденье, любой дизайнер обзавидуется. На этом создание альпийских цветников покуда и остановилось.

И гости. Конечно же, гости регулярно съезжались к Сашку на дачу. Сосед разглядывал припаркованные к ограде разноколиберные «ведра», даже специально иногда гулял мимо в сторону моря, чтоб хорошенько их изучить, благо транспорт вольготно стоял рядом с участком (у дома места хватало только двум автомобилям, а гаража еще не было). Дивился на горбатый запорожец с хищной тигриной мордой и ручным управлением - на нем ездил безногий инвалид-десантник - друг Сашка. Косился неодобрительно на вечно грязный, залепленный наклейками всех региональных авторалли уазик и на другие чудеса рукотворного тюнига и стайлинга, которым увлекались странные сашковы и лилины друзья.

Этим осенним вечером светились окна обеих дач. В маленьком домике, что стоял среди ухоженных грядок, кипели в кастрюле трехлитровые банки, привычно и остро пахло уксусом и гвоздикой, уютно мурлыкало радио. Умелые привычные руки женщины мыли крепкие огурчики, на столе светились глянцевой слоновой костью увесистые зубчики зимнего чеснока, темно зеленел вишневый лист. Сосед читал свежий номер «Комка» и поглядывал в окно.

Вдали, за грядками, за калиточкой, за газоном, почти у самого моря (…опасно поставил дом… подмоет берег рано или поздно, зря…) попеременно звучали Квины, Крис де Бург, или резкие гитарные аккорды, чуть фальшивя, сопровождали неровный хор: «что такое осень – это небо…» и еще их любимое, потому что часто пели «…город в дорожной петле!». В отблесках мангала бродили тени, слышался смех. По сложному ломаному периметру Лилиного цветника светились лунным светом в траве газона матовые фонарики. Хороший был осенний вечерок…

А утром поднялся ветер. Светлый бревенчатый дом на берегу моря стоял на ветру пустой и безмолвный. Уехали хозяева, уехали гости.

Юлий Маркович прихлебывал настой шиповника у окна. С тех пор, как на соседнем участке началось строительство, это место стало его любимым. Он часто пил тут чай из трав или кофе из цикория и смотрел, как растет этот дом - высокий, просторный, новый. Чужой дом.

Сегодня он проснулся в плохом настроении. Понедельник вообще день тяжелый, а тут еще техников в их лаборатории сокращают, того и глядишь, попрут и его, как пенсионера... Еще и осень, перемена погоды - давление скачет. Да и возраст, возраст... Осень и возраст. Жена накануне вечером засобиралась в город – приехали внуки, нужно было угостить домашним. Икры кабачковой баночку взяла, кочан цветной капусты, огурчиков – много не унесешь в сумке, даже если она на колесах, все равно намаешься по автобусам. Жена с вечера светилась от счастья – она любила дачу, любила внуков, хорошая жена, дай бог каждому, не то что у соседа – оглобля, легкомысленная, небось, уже под сорок, а все скачет на газоне.

Сосед вышел на участок, потоптался, задумавшись, чем бы заняться – работы-то много, но как-то настроение было поганое, тревожное настроение, осеннее. Сам не заметил, как подошел к калиточке, ведущей на соседний участок, открыл её и, почему-то озираясь по сторонам, дошел до самого дома. Оглядевшись, он увидел у крыльца опрокинутый ветром мангал. Из него вытекло немного грязной жижи и вывалилась головешка… вывалилась - и упала прямо на мешок с сосновыми стружками, который кто-то из гостей вечером приспособил для комфортного сидения на газоне. Мокрая с одного конца, но явно тлеющая с другого, головешка была чем-то похожа на бутылку из-под любимого сашкового напитка - выдержанного виски. Юлий Маркович виски не одобрял.

Ветер все не утихал. По небу неслись серые облака. Сосед немного постоял у крыльца, разглядывая головешку и что-то соображая про себя, потом вернулся к калитке, еще немного постоял, нерешительно держась за нее рукой, затем повернулся и быстро пошел к своему домику. Он закрыл дверь на замок, сел на велосипед и, виляя от бокового ветра, который дул ровно и сильно вдоль моря, по направлению от бревенчатого дома к пустующему бетонному складу, укатил в сторону города.

Сашку позвонили в обед, когда он был на переговорах в банке. Не вызывая шофера, он сам сел за руль и быстро и аккуратно погнал свой мощный лексус сначала по трассе, потом мимо сосен, к берегу моря. Недалеко от дома в приоткрытое окно машины пахнуло ароматом дыма и гари. «Листья жгут» - промелькнула было мысль, но Сашок тут же понял, откуда запах, и невесело усмехнулся.

Больше всего Сашка поразило то, что дом сгорел дотла. На месте золотистого веселого сруба громоздилась неровная куча мокрых головешек и черной сажи, из-под которой местами выглядывал бетонный абрис фундамента. Черный след (по направлению ветра, догадался Сашок) тянулся от этой груды к забору, в сторону склада. Подъехала на спортивном BMW Лилька, подошла, встала рядом и, как делала всегда, когда хотела мужа за что-то поощрить, легонько коснулась теплой грудью его плеча. Постояли вместе, посмотрели.

- Знаешь что? – Лиля опять коснулась грудью его плеча, - оно и пусть. Мне все равно тут не очень нравилось… - она запнулась на секунду, соображая, как бы подостовернее соврать? – …мне всегда не нравился наш сосед!
Голос Лильки правдоподобно окреп, и она вдохновенно продолжила:
- Давай, когда будем выбирать место для нашего следующего дома, сначала спросим, как зовут соседа? А то имя какое-то странное – Юлий Маркович! Еще бы фамилию Брутов – и картина маслом, просто! Где он, кстати? Он же говорил, что отпуск взял, чтоб капусту собирать?
- Уехали они вчера с женой, я видел, – ответил Сашок.
Он действительно видел, как жена соседа уже в густых сумерках медленно шла к остановке, волоча за собой тяжелую сумку. Хотел окликнуть, предложить подвезти – но что-то остановило, какое-то неприятно-тоскливое чувство. Не окликнул.

Сашок присел на грязный угол фундамента, раскурил трубочку и стал глядеть на осенний лес, стараясь не думать о том, что, видимо, опять не удастся добиться уступок по кредитам, и придется отложить строительство новых цехов для его маленького, но передового с точки зрения технологий производства, которым он очень гордился. А значит, новый дом он начнет строить только весной.

А весной и лучше – подумал Сашок. И улыбнулся, увидев, как Лилька бродит по участку, всплескивает руками и пытается оживить немногие, спасшиеся от пожарных шлангов и сапог, последние осенние цветы.