Важное
Разделы
Поиск в креативах
Прочее
|
Про спорт:: - Портрет философа в жеребячествеПортрет философа в жеребячествеАвтор: Никита Ларин Две шпоры в бок, по меньшей мере: таков платёж.Жак Деррида, Шпоры Ницше Облачным, но светлым первомайским утром 188.. года (один агент иностранной разведки заметил как-то, что немцы например, начинают всегда сливать информацию с точного указания даты, только русские – в силу постоянной перемены у нас календарей - не договаривают единиц) господин средних лет в усах и пенсне закончил свой завтрак, состоявший из омлета со спаржей, луком и сыром, фруктов и кофе, взял свою небольшую дорожную сумку со сложенными в неё записной книжкой, ломтем козьего сыра и хлебом и встал из-за табльдота, чтобы отправиться на ежедневную пешую прогулку по южному склону Юлийского перевала через лес вдоль озера Сильваплана. Этот господин работал в настоящее время над своей новой книгой, бывшей для него pharmacum от мучительных головных болей; весенним ветром, дарующим долгожданное спокойствие и отдохновение. Горный воздух, глубоко вдыхаемый им во время его утренних прогулок, дессиминировал по всему измученному организму и душе, если она, конечно, у господина философа, - а именно таковым являлся наш новый знакомый, - присутствовала. Искушённый пустотой и предательством, он выздоравливал и чувствовал себя вставшим из мёртвых Дионисом, воскресшим из огненного пламени Эмпедоклом, инкарнацией Александра Великого и Цезаря одновременно. Кем же он был? Этот вопрос мучил и пытал его, но в то же самое время давал столь требуемые телом питательные соки жизни. Узкая тропинка в Les Alpes Suisses была словно натянутый над пропастью канат. На такой не разойтись двум путникам. Навстречу шёл коренастый турист, приблизительно одного возраста с господином философом, и с такими же, как у него пышными усами (в то время вошли в моду специальные приспособления, называемые наусниками, и все мужчины поэтому носили усы самых дичайших видов и фасонов; хотя это может быть и анахронизм, - в придуманной истории такое дозволяется), но волосы его уже тронула седина; на шедшем туристе был одет костюм какого-то засаленного горохового цвета поверх цветастой рубахи с громадным воротником; в руках он держал шляпу стиля канотье с широкой красной лентой. «Вероятно, русский, - подумалось господину философу, - слишком странно выглядит. Хотя чему я удивляюсь, меня самого здесь часто принимают за поляка или русского. Мы печальны на один манер с ним, и кажемся странными. Это не Weltschmerz…» Раздумья господина оборвал гортанный возглас Первого встречного, доносившийся будто из горной расщелины, по которой вниз катились камни. - Тпрррру! Софист ты ли это, родимый? - Извините, господин, но софистику я ненавижу в равной мере с диалектикой и механицизмом. Я считаю их, относящимися к «бытию»… - Самый, что ни на есть Софист, вот тебе крест. Боевой конь Семёна Михайловича, дарёный ему нашим ударным краснокавалерийским полком имени товарища Розы Люксембург, - прервал Первый встречный. - Мне кажется, вы всё-таки изволили меня с кем-то перепутать. Я ни в коей мере, ни на гран не являюсь лошадью и не имею чести быть знакомым с упомянутым вами Семёном Михайловичем. Если на кого я и похож, то на заклинателя пустоты или канатоходца… Первый встречный уже стоял на столь близком расстоянии от господина философа, что тот чувствовал запах clove (именно это английское слово пришло ему в тот момент на ум для обозначения чеснока) и прокисшего супа. - Как не знаешь, коль имя его сразу-таки и выложил? Он такой вот, - Первый встречный набрал плотно воздуха в свою мощную грудь. – Среди зноя и пыли мы с Будённым ходили на рысях и так далее. Вот ты и был его гнедым. - Я решительно отрицаю сей факт. Да, однажды женщина запрягала меня с нашим общим другом в повозку, но это было исключительно в связи с тем, что когда я к ней шёл, я забыл плётку. - Ну-ну, будешь ерепениться, как схвачу тебя под уздцы! – сказал на выдохе Первый встречный. - Может быть, я ем пророщенный овёс и яблоки, но это, потому что у меня присутствуют некие проблемы с пищеварительным трактом. И пусть я сплю стоя, но это всё целокупно из-за моих проблем с позвоночным столбом. Первый встречный сделал движение в сторону господина философа, указывающее на то, что он хотел ухватить его за нижнюю часть лица. Господин философ забыл упомянуть в перечне своих недугов крайнюю степень слепоты – и в силу данного заболевания он слишком поздно заметил жест и нелепо дёрнулся, поскользнулся и упал наземь. - Вы чудовище, от вас так и веет духом подонка, ressentiment… - задыхаясь пролепетал господин философ, лёжа на земле. - Я на твоём лошадином не разумею, а вот на пол ты улёгся не зря, вставай на четвереньки, так подпругу на тебя нахлабучить удобнее будет. - Я в последний раз вам повторяю: я не лошадь, не конь, не жеребёнок, ни даже не ваш маленький пони. Да, я разговариваю с семейством лошадиный, или Equidae по-латыни, или Ιππίδες по-гречески, и они меня понимают и любят побеседовать со мной, но только потому, что являюсь ординарным профессором классической филологии и знаю множество языков, как живых, так и мёртвых. - У меня и нагайка есть… Тут уже фразу докончить не дал сам господин ординарный профессор. Вставая на руки и ноги, он произнёс: - Ладно, соглашусь, я лошадь немного. Все мы немного лошади, как скажет однажды один ваш замечательный поэт. - Морковку хочешь? - Не откажусь. - Скажешь: и-го-го, - получишь. - Вообще-то, мы говорим: Шазууууууууу… В этот происходящий момент Первый встречный со всей силы бьёт ногой господина философа по рёбрам. Раздаётся приятный звук ломающихся костей. Далее Первый встречный продолжает наносить множественные удары в область живота, грудной клетки и лицевой полости господина философа. Из господина философа вылетают лужи крови и обломки зубов на мягкую изумрудную траву альпийского склона. - Я тебе эту морковку в пукан твой щас затолкаю! Я твой еблет, ссука, сразу признал, глор ебучий! Блять, хули ты забыл, как выезда вместе пробивали, на фаирплеях ебошились, как таких же, как ты, коней, блять, щемили? А ещё другом назывался! Пидор ты мне, а не друг! Ебать, коней, ебать! Всё, бля, пизда тебе, сука ебаная! Давай, заряжай, нахуй: цска – команда гондонов… - …чээшка хмнда кнднв… - хлюпает кровью господин философ в ответ. - …Больше вам не стать чемпионом… - заряжает Первый встречный. - …пльшэ вм нь штать пфмпфнм… - хлюпает кровью господин философ в ответ. - …Отсосите хуй вы у мяса… - заряжает Первый встречный. - …тьитьи хй фы мяца… - хлюпает кровью господин философ в ответ. - …Красно-синие – пидорасы! - заряжает Первый встречный. - …грэшнэ чинь ппршы… - хлюпает кровью господин философ в ответ. Вот так они и общались на непонятном языке. Прямо-таки нелепица какая-то, нонсенс. Придётся оставить их одних, дабы не смущать более. Теги:
1 Комментарии
#0 16:30 28-03-2015Антон Чижов
Никита, ты ебанулсо слехка во, ещё один сполна обожравшийся дерьма Если жизни ты не рад - Жри и лопай шоколад. От него не подобреет Только распоследний гад. Прикольно. Только не надо сразу выдавать, что история выдуманная. И середина затянутая. щеколад ни в чём не виноват Нормально. Напомнел онегдот, про гестаповца, который сделал из мыши слона. а гдеже про чапева, про красногрудую розу люксембург, про софью павловну... даже слова не сказано..... вполне. видно ,што автырь старался. напомнило День Бульдозериста Пелевина. хуй знает почему Еше свежачок Чукотская сказка народная
И зачем вот, спрашивается, вышел Чукча в такую погоду ненастную из своей тёпленькой яранги прямо на улицу чукотскую? Что ему не сиделось, что это ему вдруг, вообще, приспичило? А всё очень просто оказалось – от постоянного ярангового сидения надумал Чукча совершить что-нибудь этакое и от этих надумок опасных у него в голове жарко стало, и нужно было обязательно выйти – сунуть свою башку во что-нибудь холодное.... Букмекер Пауль(осьминог),
угадал двенадцать сложных матчей , с этим осьминогом даже лох, справится с любою, блять, задачей! Он умен как мудрый Перельман, порешавший теорему века. Я за осьминога все отдам! (скоро матч Россия против греков).... С Володей мы ходили по Хибинам в лыжную тройку в 1986-м году. В этом походе я спас ему жизнь. Но, надо сказать, что предварительно я создал опасную для него ситуацию.
Мы поднялись на перевал Воркервуай. Я уже проходил этот перевал в 1980-м году. В описании перевала сказано, что в разные годы, в зависимости от климатических условий он имеет различный рельеф.... Тащат в сельмаг поутру бедолагу,
пыльные версты постылой дороги. Сталью капкана сжимают бродягу, жесткие рамки похмельной тревоги. Давят болезного будто вериги, тремор, озноб, невеселые мысли. Черти и белки в глазах забулдыги, все измерения словно зависли.... В меня мужчины брызгали «Боржоми»,
Купали на рассвете в «Рычал -су», Ебли «Святым источником» в гондоне, «Качинским источником» в лесу! Достаточно мужчинам позволяя, Здоровье сохраняю и красу, «Архызом» жажду страсти утоляя, Я глубже и настойчивей сосу!... |