Два негодяя (2)

Автор: Полспирта-полводы Этим же субботним утром два инвалида по зрению приехали на такси в незнакомую школу на первую свою тренировку по гандболу, слабовидящая Алина и совсем слепая Настя.
Тетка в спортивном костюме и с секундомером на груди дальше вестибюля их не пустила.
- Девочки, подождите, зал сейчас занят, вон еще трое ваших сидят, познакомьтесь пока.
Алина еще вчера поздно вечером звонила Настиной маме.
- Вы вообще представляете, что такое гандбол?
Мама ответила, что это типа, когда все сидят на полу и, растопырив ноги, катают друг другу мячик.
- Возможно, что так оно и будет...
- Я адрес школы и деньги в столе на кухне оставила, поедете на такси, это далеко. Там будет еще группа инвалидов.
Группа инвалидов – трое мужчин. Познакомились. Дядя Алик, дядя Боря и еще один с гитарой на ремне за спиной, он не представился. Им было лет за сорок пять, все в одинаковых серых штанах и такого же цвета курточках, Боря натянул поверх штанов еще красные спортивные трусы. Алина предложила:
- Пойдемте в столовую?
- Отличная идея!
Заорал дядя Алик, Настя вздрогнула. Сели за стол, Алина принесла поднос с компотом, мужчины продолжили прерванный в вестибюле разговор. Говорил Борис:
- Они у меня в подвале живут, сердце мне вырезали, какой-то механизм вшили, пощупайте, не бьется, и пульса нет. Пришельцы везде, маскируются под предметы, вот как вы думаете, это стакан? Стакан, я вас спрашиваю?! Откуда мы знаем?
Толстый седой дядя Алик, презрительно отмахнулся.
- Пришельцами сейчас никого не удивишь, на Земле и без них есть много удивительных существ.
- Например?
- На улице академика Вавилова, в доме номер семь дробь четыре, живет мой друг двухголовый человек.
- Господи…
- Да-да, он приходил к нему в больницу, только вторую голову прятал под куртку.
- Показал хоть?
- Не, мы и не просили, он и без второй головы страшный.
Все замолчали, было слышно, как стучит в спортзале мяч, свистит арбитр.
- А у меня жопа поет голосом Киркорова.
Похвастался Борюсик. Громыхнуло над столом! Все схватились за животы, Алина с Настей звенели, как колокольчики. Дядя Алик и гитарист отдышались, уныло закачали головами.
- О-о-о…
Алина откашлялась, спросила:
- Что, пела?
- Еще как!
Дядя Боря тоже перестал смеяться, объяснил:
- Из-за нее я в дурдом и попал. Сначала с пришельцев все началось, я-то в милицию заявление написал – мол, разберитесь, инопланетяне под полом засели, организма лишают. Я на первом этаже живу. В тот же день приходит наш участковый. Все, говорит, пиши на имя начальника РОВД, дело серьезное. Так и пиши – в подвале моего подъезда поселились роботы. И этот Филька мой вдруг заныл про свою Марину - субмарину! Участковый убежал. Чего ржете? Я перенервничал тогда, стресс! Через час санитары нарисовались. Вот так, ждал людей в черном, а приехали в белом. Надо было не говорить, что это жопа сама, я ее Филькой зову.
- А пусть споет!
- Ха! Если бы я мог ей приказывать, давно бы жил в Сочи. Она скотина, просыпается, когда сама пожелает или в критической ситуации. Это фокусники в цирке животу – а ну, пой! И тот с радостью – ла-ла-ла.
Про гандбол все забыли, чесали макушки, пили компот.
- Ну, а вы?
Алина обратилась к мужчине с гитарой, тот спокойно ответил:
- А я – Виктор Цой.
- Простите…
- Пятнадцатого августа девяностого года я тоже попал в аварию, лежал в коме, был там. До этого гитару в руках не держал, а теперь даже сочиняю.
- Сыграйте.
- Нет. Будем считать, что я тоже жопа.
- Но Цой не Киркоров. Прошу вас.
Он секунду подумал, подкрутил колки на грифе, тренькнул пару аккордов и запел «Восьмиклассницу»...
Дядя Боря прослезился. Он хорошо помнил тот день много лет назад в середине августа, когда утром в "Сайгоне" ему сунули «Ленинградскую правду», где маленькая заметка гласила на весь мир – «Вчера в автомобильной катастрофе…». Помнил, как слезы сами потекли из глаз, он немедленно побежал кому-то звонить, так плачут об умерших родственниках.
Настя слышала эту фамилию из трех букв, Алина знала по надписям на заборах, но песенка им понравилась.
- Мамина помада, сапоги старшей сестры, мне легко с тобой, а ты гордишься мной!
- А что здесь за концерт?!
Тетка в спортивном костюме стояла на пороге столовой, ее взор буравил пустые граненые стаканы. Бутылки не было.
- Идите вон отсюда, пожалуйста. Тренировки для вас сегодня не будет.
На ее добром лице читалось – для «вас» тренировки вообще никогда не будет, потеряйтесь навсегда, граждане инвалиды.
На улице гандболисты достали сигареты, прикурили, Боря снял свои спортивные трусы, выкинул в урну.
- Не пригодятся, - пояснил он.
- Дядя Альберт, как зовут вашего двухголового?
- Коля – Миша, можно просто Колей, он более умный и покрупнее.
- Ой, а это возможно посмотреть?
- Алинка!
- Да тихо ты.
- Почему нет, он всегда рад новым друзьям, только сначала я сам зайду, надо предупредить, потом вы. Кстати, здесь не далеко.
Веселой компанией дошли до угла Вавилова и Северного проспекта, остановились у подъезда пятиэтажного дома.
- Здесь, первый этаж. Ждите меня, я быстро.
Дядя Алик исчез. Через минуту, сквозь обитую ржавой марлей форточку было слышно:
- Выпустили?!
- Выпустили!
Потом радостная возня, собачий лай.
- Со мной мои друзья, мученики.
Тут же в окне проявилась женская кудрявая физиономия.
- Ребята, заходите!
Алик открыл дверь.
- Прошу вас, это – Муза.
- Ой, не разувайтесь, как я рада!
Толстая некрасивая Муза схватила Настю и Алину за локти и усадила в кресло.
- Девушкам почетное место, как я рада!
Остальные расселись на диване, Алик носился за Музой, помогая ей таскать из кухни чашки, ложечки, блюдца, расставлять это все на столе.
- Сейчас будем чай пить!
Она щебетала про каких-то Василия с Анечкой, Алик в ответ хохотал. Собаки, запертые в соседней комнате, царапали дверь, Алина разглядывала квартиру. Вонючий коридор с плешивым линолеумом, две кепки на вешалке, гора собачьих поводков на стиральной машине, пустой сервант, деревянный телевизор, задумчивые лица в отражении антикварного зеркала.
Наконец хозяйка принесла чайник, хлопнула по дверям собакам, те сразу притихли, стала разливать кипяток, капнула заварки в каждую кружку.
- Твои друзья хотят сосисок, я только с рынка?
Все хором отказались:
- Спаси-и-ибо…
Альберт подвинул Алине большую чашку с обсосанной каемкой и весело подмигнул:
- А Коля чай будет?
Муза пожала плечами:
- Он спал, сейчас спрошу. Девушка, телефончик уберите.
Распахнула еще одну дверь, уже третей по счету комнаты, было слышно, как она там открывает окно.
- Фу, навонял…
Тишина. Все уставились на дверной проем.
- Ну ты идешь чай пить? Алик пришел с друзьями.
- Мяса купила?
- Сосисок взяла. Выходи давай.
- Там детей нету?
- Нету, нету.
Хрустнул диван, шорох ног в поисках тапочек, твердые шаги, и показался он.
- Здравствуй, Альберт, здравствуйте друзья.
Если минуту назад было тихо, то сейчас, казалось, погасло все. Заткнулись часы, околели голуби за окном, заглохли машины на улице.
Мужчина подошел к Алику, поздоровался с ним за руку. Одна голова на длинной, слегка выгнутой вбок шее разглядывала компанию, вторая спала на плече. У этой второй, слюна изо рта повисла на груди словно аксельбант, шевелилось ухо. Алик удовлетворенно обвел взглядом публику.
- Разбуди Миху-то.
Коля подергал плечом.
- Мишаня, вставай, похмелиться хош?
Настя теребила Алину за рукав:
- Ну, что там, а? Чего молчишь?
- Хорошо, что ты слепая…
Коля недобро посмотрел в их сторону. И тут дядя Боря бзданул невероятным оттенком звучания, будто брезент порвали, и знакомый с детства голос заверещал:
- И любовь безумной пти-ицей разобьет твое окно-о, снова буду я те сниться, буду сниться все равно. Бля, я ахуеваю! Единственная моя-а! С ветром обрученная...
Вторая голова распахнула один глаз, словно змея, ускользнула за воротник, остался торчать маленький острый кадык. Дядя Боря разбежался по дивану прыгнул на подоконник и спиной вперед бросился в окошко. Зазвенело, осыпаясь стекло, хрустнул кустарник, снова залаяли собаки.
- Вы напугали его, зачем так громко петь! Так, Альберт, кто эти люди?
Алина, Настя, Цой и Альберт, вышибая двери парадной, клубком выкатились на улицу.
- Разве это друзья! Вам, что, цирк здесь! Вон! Все отсюда!
- Он сейчас собак спустит, сюда!
- Чудовище! Чудовище!
- В лес! Там не найдут! За мной!
Подобрали в зарослях сирени дядю Борю, рванули по тропинкам вслед за Альбертом.
- Даже в зеркале разби-итом, над осколками склонясь, отражением забы-ытым, ты увидишь вновь меня-а...
Борис на бегу хлестал себя пятками по ягодицам.
- Хозяин! Не бей, а то я обижусь и больше не вернусь!
- Да чтоб ты сдох, блядь!
Выбежали на центральную аллею парка и рухнули на скамейку, всех трясло, кто задыхался от смеха, кто от бега.
- Уф.
- Все, больше не могу.
Собак не слышно, где-то далеко шумела улица, звенели трамваи на проспекте Науки. Сидели молча, у всех дрожали колени.
Желтые, оранжевые, красные полуголые деревья прямо на глазах под уговорами настойчивого ветра прощались с остатками своего оперения.
- Осторожно листопад...
Сказал мечтательно Альберт, Борис кивнул головой:
- Красота.
Алина позвонила своим родителям и Настиной маме.
- Да. Играем в мячик. Здесь очень весело.
Жопа заткнулась, дядя Боря ничуть не пострадал при полете с первого этажа, даже штаны не порвались.
Из кустов выскочила запыхавшаяся тетя Муза.
- Мужчины, постойте!
- Да мы-то здесь…
Она отозвала Алика в сторону, они о чем-то заспорили
- Я ждала тебя!
Аля, седовласый мальчик, слушал, печально кивал головой, глядя в землю, потом вернулся к скамейке:
- Товарищи! Муза приглашает всех к себе в гости.
- Ура! Надо срочно выпить.
- А потом пойдем к дяде Боре в подвал. Мы еще пришельцев не видели.
Виктор брякнул по струнам и все хором запели:
- Пустынной улицей вдвоем с тобой куда-то мы идем, я курю, а ты конфетки ешь! И светят фонари давно, ты говоришь: "Пойдем в кино", - а я тебя зову в кабак конечно…
Пересекли кладбище, Муза с кем-то поздоровалась у церкви. Пошел мелкий дождик, компания притормозила у «Пятерочки» за кладбищенскими воротами. Все скинулись у кого сколько было, в магазине Настю посадили на подоконник, Муза с Альбертом пошли выбирать водку и закуску, Алина заняла очередь в кассу, Цой с дядей Борей притормозили у киоска «Телефоны и планшеты Б/У».
Гремя пакетами, опять спустились к пятиэтажкам.