Некро (2)

Автор: Mr. Bushlat -…И ведь какой был человек! Золотой! Помнится, как-то, Антонова из бухгалтерии, упала, как на работу шла и сломала себе, вы только не смейтесь, пяточную кость, так вот…-Зоя старалась вслушиваться в слова Вельского, но они, магическим образом переплетаясь со звуками окружающего мира, вливались в ее уши несуразной кашей.
После смерти мужа, она воспринимала свое состояние двояко. С одной стороны, она испытала мощное и неприятное для нее самой облегчение, почти радость от осознания свободы и как бы совестно ей ни было признаться в этом гадостном чувстве, оно доминировало над всеми остальными. Однако, на периферии сознания оставались и крохи любви к покойнику-Зоя помнила его другим, хотя эти воспоминания сейчас казались ей более домыслами, нежели фактами из прошлого. Ее порочную радость омрачала толика тяжелой давящей скорби, словно кто-то играючи отрезал часть души и заштопал образовавшуюся дыру грязной нитью. Сочетаясь, радость и боль породили нечто большее-Зоя испытывала беспокойство, некий душевный зуд-ей не сиделось на одном месте, не спалось и дышалось с трудом. Ей хотелось, чтобы все поскорее закончилось и мужа закопали как можно глубже в жирную, червивую землю и справили по нем поминки и установили плохо сваренный металлический крест и, чтобы прошли положенные девять, а потом и сорок дней и он канул в пучине обыденности и рутины, превратившись в призрак, воспоминание, в легкую печаль, приходящую лишь по ночам.
Но, реальность не отпускала-часы тянулись как дни, а дни превращались в годы. Она была очень благодарна Вельскому, заместителю мужа, и, по совместительству,пожалуй, единственному его другу при жизни, и единственному человеку, выразившему настоящее, неподдельное участие и взявшему на себя львиную долю хлопот. Именно Вельский оказался ее конфидентом, с которым она, пусть и не в деталях, разделила события последней ночи; именно он уладил все с похоронным агентом. Вельский же назначил дату похорон, помог ей определиться со списком гостей, и предложил кафе для проведения панихиды. Зоя отстраненно наблюдала за происходящим, воспринимая себя скорее как зрителя, находящегося по ту сторону белого экрана, нежели как непосредственного участника событий. Ей не пришлось ПРИБИРАТЬ за мужем-этим занялись предельно корректные молодые люди с застывшими лицами (она не могла себя заставить отвернуться даже в тот момент, когда один из них небрежным жестом подняв с пола кусочек языка, положил его в черный полиэтиленовый мешок); не пришлось выбирать ему костюм-на вопрос агента, есть ли у покойного («У почившего»-тихо прошептал агент, сверля ее пустыми прозрачными глазами) одежда, в которой она бы предпочла его видеть в гробу, Зоя уныло покачала головой, хотя шкаф в комнате мужа (теперь уже-ничьей комнате) был забит деловыми костюмами, покрытыми толстым слоем пыли; агент скупо улыбнувшись заявил, что в этом случае, компания предоставит одежду по мерке. Она вяло согласилась с Вельским, когда последний поскрипывая и притоптывая сказал, что Андрюша не любил корпоративы, поэтому с работы будут лишь те кто знал его близко, и столь же вяло позвонила по телефону брату Андрея-единственному живому родственнику. С каким-то почти детским удивлением, она осознала, что кроме мужниного брата ей совершенно некого приглашать, да и последнего она знала лишь шапочно-с момента начала болезни Андрея он не приехал ни разу, ограничиваясь скупыми звонками. Зоя даже захотела, было, пригласить сиделку, женщину чуть постарше ее, тучную и одышливую, но та отказалась, сославшись на предельную занятость, при этом в ее голосе звучала… определенно звучала некая потаенная гадливость.
-А вот еще случай был, обхохочетесь!-Зоя с недоумением поглядела на Вельского и он осекся, закосил глазом и как-то весь сразу обмяк.
«А ведь он и сам полумертвец!»-ударило ее как током,-«Стоит тут, остекленелый весь, лицо как автомобильная карта, нос сливой, мешки эти-вылитый басетхаунд. Ведь он пьет как сапожник и изо рта у него воняет!»
Ей стало неподдельно жаль старого, сутулого Вельского с омерзительным валиком живота, выпирающим между пуговиц рубашки, с всклокоченными, седыми редкими волосами, под которыми влажно блестел розовый череп, с глазами, почти утонувшими в нездоровой коже. С близкого расстояния, она отчетливо видела пучки серого пуха, что росли у него из ушей. Вельский тяжело и как-то загнанно дышал, то и дело сглатывая.
«А как он видит меня? Кто я для него? Есть ли хотя бы малая вероятность того, что он смотрит на меня как на женщину? Мы-старики, нелепая игра природы, комедия положений. Мы можем вожделеть лишь таких же стариков, но если я испытываю отвращение, глядя на него, может ли он не испытывать схожее отвращение, глядя на меня? Зачем все это?
-Почему кошки не стареют?-тихо и задумчиво произнесла она.
Вельский вскинулся и уставился на нее с подозрением.
-Я не совсем…-начал было он, но Зоя махнула рукой и он осекся.
-Вы, Вячеслав Владимирович, говорили про то, что время похорон, если я не ошибаюсь…
-А как же,-затараторил он с облегчением в голосе,-Тут дело какое-Андрей Ильич, сами понимаете, бы человек не простой, сразу скажем, языкатый был мужчина, за словом в карман не лез, и вот, как-то раз, помнится в среду, дождь такой еще шел, что хоть святых выноси, он мне и говорит, а разговор, надобно сказать, зашел о вещах потусторонних, а то и вовсе неприятных, диких, словом. Говорит-Владимирыч, говорит, мы с тобой вот уж сорок лет без малого дружим, ты это,..-а сам такой лукавый, смеется весь, прям лучится,-Ты это…
-Простите,-теперь настал ее черед удивляться, - Причем тут дождь? Я совершенно не об этом вас спрашивала, Вячеслав Владимирович.
-А вы погодите, погодите,-он сглотнул и нервно мазнул языком по губам,-Тут дело какое,-говорит он,-если мне суждено умереть раньше тебя, старик, то распорядись, чтобы меня похоронили в десять часов пятнадцать минут утра. Не хочу как все-в час да в час, а хочу пораньше, чтобы зргра..-он осекся и снова сглотнул, нервно бегая глазами,-…чтобы запомнили меня. Глупость, а мне приятно будет!
Я бы и забыл совсем об этом разговоре, но тут, Зоя Андреевна, такая оказия, что… Сами понимаете. И вот, я подумал, если вы согласны, конечно же, волю покойника надо бы уважить.
Даже в полусомнамбулическом своем состоянии, она почувствовала изумление.
-В десять пятнадцать? Позвольте…
-Так и сказал-в десять пятнадцать, не позднее.
-Мне в принципе,-она запнулась, не понимая, что именно беспокоит ее,-…все равно, конечно же, да и завещания…не оставил Андрей Ильич ничего, все откладывал на потом, на завтра, а потом,-Зоя развела руками,-ну вот. Пусть будет десять пятнадцать.
-И хорошо, и славно,-засуетился Вельский,-А завещание, что завещание? Хотя, право, неловко как-то получится, если брат… Ну а что брат? Он ведь не помогал и пусть баланду жует!-он говорил неестественно быстро и взглянув на него, Зоя внезапно осознала, что он выглядит так, будто знает некий секрет.
-Итак, решено!-фальцетом прервал ее Вельский и даже хлопнул в ладоши как фокусник-гипнотизер,-Не извольте беспокоиться, Зоя Андреевна, я все беру на себя. А расходы,…-он помялся,-разумеется, завод организует некоторую, хм-м, мат- помощь, но, все же, кое-что придется…
-У меня есть деньги,-тускло сказала она,-Я все оплачу.
-А вот все не надо. Только самую малость. Вы подпишите вот здесь… и здесь-это список гостей для кафе.
Зоя тупо уставилась на него, но, желая как можно быстрее закончить разговор, безропотно приняла ручку и расписалась внизу белоснежного листа бумаги, на котором скупердяйским почерком Вельского были выведены маловразумительные фамилии с какими-то уж совсем нечитаемыми комментариями.
-Ну вот и славно,-он выхватил листок из ее руки, зачем-то подул на него, и, внезапно скомкав, небрежно засунул в карман,-Итого, будет сорок человек, не считая вас и, хм-м, брата покойного. А будет ли он? Вот скажите мне, будет ли?
-Он обещал,-тупо промямлила Зоя.
-Ну обещал и хорошо. Пусть будет. А вы, Зоя Андреевна, отправляйтесь-ка отдыхать. Поспите, завтра день тяжелый и неприятный, но смерть, как говорят, есть часть нашей селяви и без нее, знаете ли… Впрочем, не суть…
Она безучастно повернулась было, но вдруг, осененная внезапной мыслью, остановилась и спросила:
-А прощание…у дома, будет?
-У дома?-Вельский вытаращился на нее базедовыми глазами,-Нет, у дома, пожалуй, …варварство какое-то, право, зачем у дома? Не было такого договора,-он засуетился, достал из кармана мятый листок, развернул его, снова скомкал,-Не надо у дома. Мы к вам приедем в девять утра, как такси. А там, на кладбище, потом сразу в ресторан и все, все!-он замахал руками,-И все!
Зоя кивнула.
-Вячеслав Владимирович…-слова давались сложно и звучали неестественно,-Я, словом, хотела поблагодарить вас за все. Не знаю, как бы я сама…
-Пустое все это, Зоя Андреевна. –он засеменил прочь, сглатывая и оглядываясь через плечо,-Да и не для вас стараюсь, а для Андрей Ильича, а он, голуба, меня потом, потом…-произнеся всю эту чушь, Вельский поспешил вниз по лестнице, оставив ее наедине со сковывающей равнодушной тишиной, в которой отчетливо слышен был ход настенных часов, висевших в коридоре.
Зоя закрыла дверь и на мгновение почувствовав слабость в ногах прислонилась спиною к стене. Стоя так в пустом, душном коридоре, она ощутила, что муж ее теперь не более, чем сон.

***

В автобусе пахло цветами и еще чем-то тошнотворно-сладким. Сидя лицом к гробу, она старалась не смотреть на желтое как полусгнившее яблоко, и какое-то неприятно-крошечное лицо мужа, тонущее в белой подушке.
Звонок раздался ровно в девять. Чувствуя гриппозную ломоту во всем теле, она поспешила к двери. Не глядя в глазок, отперла замки и уставилась в немом изумлении на Вельского.
Тот просто лучился энергией. Одетый в черную рубашку, зачем-то распахнутую на груди - жесткие седые волосы неприлично змеились по плохо приглаженной ткани; в черные же мятые не первой свежести брюки, короткие настолько, что отчетливо виднелись края белых носков с какой-то надписью на иностранном языке. Обут Вельский был в совсем уж не подобающие сандалии. При этом, на лице его, красном и распаренном, цвела дикая совершенно улыбка. Глаза Вячеслава Владимировича плавали за стеклами огромных очков-хамелеонов.
-Зоя Андреевна, я смотрю вы во всеоружии!-он отвесил шутовской поклон,-Прошу вас, карета подана! А что брат Андрей Ильича, приехал ли, голубец?
И ухватился за нее цепкой клешней.
Ошеломленная, она несколько секунд простояла перед ним, полуоткрыв рот. Вырвавшись, наконец, из цепкой хватки, отступила в коридор, испытывая сильное желание захлопнуть дверь прямо перед его носом и никуда не ехать-пусть хоронят мужа сами и сами же… Празднуют? Слово это, будто вынырнувшее из подсознания показалось ей на удивление уместным.
-Он… Словом, я все никак не могу с ним связаться со вчерашнего дня. Как в воду канул…
-А и пусть! Пусть! –он сделал сложное движение левой рукой,- По делам их!
Спешно обуваясь, она то и дело ловила на себе неземной взгляд Вельского. Последний стоял в проходе, не переступая отчего-то порога квартиры и сверлил ее полубезумными глазами.
Захлопнув дверь и роясь в сумочке в поисках ключа, она ощутила мягкий толчок в грудине-сердце будто остановилось и тотчас же забилось вновь с удвоенной силой. В этот момент, Вельский хихикнул. В изумлении, она уставилась на него, но на его лице не было и тени улыбки-теперь он был сама чопорность.
У дверей подъезда, неподалеку от скамейки, где под вечер как правило шумно бранились дворовые старухи-сплетницы, стоял желтый пошарпанный автобус с черной полосой. Зоя посмотрела было на Вельского-тот ответил елейной улыбкой и пожал плечами, комично закатив глаза. Не спрашивая более, она зашла в автобус и с трудом сдержала крик.
Душный салон был полон людей. В полутьме, ей было сложно различить лица, однако, она отчего-то преисполнилась уверенности, что все они-незнакомцы.
Куда более жутким и омерзительным показалось ей то, что по центру салона, прямо на грязном полу, находился гроб с открытой крышкой, что была небрежно прислонена к заднему ряду сидений. В гробу, сосредоточенно закрыв глаза, лежал муж-руки его покоились поверх тонкого белоснежного покрывала; пальцы сплелись между собою подобно иссохшим корням старого дерева; нос, непривычно острый, птичьим клювом выдавался над желтой равниной лица. Со своего места она прекрасно видела подошвы его ботинок-когда-то светло-коричневые, теперь они приобрели темно-серый оттенок; к левой прицепилось что-то омерзительно щетинистое-прищурившись, Зоя с почти религиозным страхом признала в этой кляксе жевательную резинку с налипшими на ней волосами. Почему-то именно наличие жевательной резинки на каблуке у покойника, равно как и тот факт, что она вообще может видеть его подошвы так, словно гроб был подобран не по размеру, вызвали в ней первый после смерти Андрея сильный эмоциональный отклик. Ей захотелось подбежать к телу и, упав на колени, отодрать ненавистную грязь. С трудом сдержавшись, она повернулась к Вельскому и в который раз за сегодняшнее утро натолкнулась на странный, нездешний взгляд его глаз, полускрытых хамелеонами.
-Вячеслав… Владимирович,-с трудом ворочая непослушным языком, произнесла Зоя,-П-почему здесь…гроб? И…п-почему он открыт?-она хотела было спросить у него, почему она видит подошвы ботинок мужа и отчего, собственно,.. но он не дал ей закончить.
-Так, как же, как же,-он засуетился,-Положено ведь! Прощальное знаете-ли, турне! Да и сотрудники,-он обвел руками темный салон, полный неподвижных теней,-выразили желание побыть с начальством один последний раз. Ведь не увидеть нам Андрея Ильича более,-он шмыгнул носом и шумно сглотнул,-как пить дать!
-П-положено?
-Положено и положено. Вы, душа моя, не беспокойтесь, присядьте вот здесь, вот прямо здесь!-он усадил ее так, что голова покойного теперь находилась почти вровень с ее ногами-ее ударила безумная мысль что, возжелай муж подсмотреть ей под юбку и… Она осеклась.
Убедившись в том, что она сидит, Вельский повернулся к остальным.
-Товарищи!-звонким пионерским голосом провозгласил он,-Позвольте мне познакомить вас с Зоей Андреевной Кортиян, вдовой Андрея Ильича. Зоя Андреевна!-она непонимающе подняла голову и ей показалось, что глаза, почти неуловимые под темными стеклами очков сверкнули,-Здесь все! Весь, так сказать, сплоченный коллектив, за исключением мастеров-наладчиков, разумеется, они на объектах. Люди серьезные и проверенные годами. Пришли поддержать вас в лихую годину.
И он сглотнул.
Зоя не знала как отреагировать на этот фарс, но, похоже, слова и поведение Вельского показались странными лишь ей одной. Раздался нестройный шум голосов. Кто-то участливо потрепал ее по плечу-повернувшись она увидела пожилого мужчину с дородным круглым лицом-он улыбался и почти неслышно шептал. Отвернувшись она встретилась глазами с женщиной, что сидела прямо напротив, почти упершись правой ногой в стенку гроба. Та кивнула и приподняла ладони в утешающем жесте, мол, ничего, прорвемся. Мужчина, сидевший рядом с ней, должно быть ее муж, наоборот безучастно смотрел в окно-она видела его лысый жирный затылок, на котором цвело винное пятно.
Двери автобуса с лязгом закрылись. Пол под Зоиными ногами завибрировал, мотор чихнул и зафыркал басовито как пробуждающийся лев. Салон тряхнуло, отчего гроб несколько сместился в ее сторону. Стараясь не смотреть на желтую мужнину голову, она перевела взгляда на окно-за немытым стеклом убегала прочь родная пятиэтажка.
-Ну вот,-произнес кто-то над ее ухом. Это был давешний толстяк,- Вот и едем. Эх, Андрей Ильич, если б ты знал как тебя провожать будут, сколько почестей… Меня Роман зовут. Роман Макарыч. Мы с вашим мужем… Да я вижу, что не к месту. Дай вам бог…-он вздохнул и отвернулся
По дороге на кладбище, ее мучали совершенно нелепые мысли. То казалось ей, что голова мужа склонилась вбок и глаза его полуоткрылись; не в силах не смотреть, она на протяжении нескольких минут разглядывала его восковое лицо, пока не убедилась, что он неподвижен. То мнилось, что люди в салоне вовсе не сотрудники Андрея Ильича, а статисты, приглашенные для того, чтобы создать эффект массовки-да и откуда вдруг появилось у ее мужа столько приятелей-ведь за годы болезни никто из них, ни один человек, кроме Вельского…
К слову, где он? Поискав глазами, она наконец обнаружила его в самом конце салона, радом с крышкой гроба. Полускрытый венками, Вельский о чем-то жарко спорил с громадных размеров бородатым мужчиной -сидя, бородач находился почти вровень со склонившимся над ним Вельским и лишь кивал в ответ на жаркие речи последнего. Почувствовав на себе Зоин взгляд, он прервал собеседника властным жестом огромной руки и уставился на нее яростными черными глазами. Зоя отвернулась к окну, за которым, словно в ускоренном темпе проносились многоэтажки-они покидали спальный район и приближались к Таировскому кладбищу.
Глядя на унылый и серый мир она, должно быть задремала и на мгновение очутилась в другом месте-ярком и насыщенном красками. Однако-этот миг был грубо прерван-автобус снова тряхнуло и мотор с рычаньем затих.
-Зоя Андреевна, милая,-Вельский смрадно зашептал над ее ухом,-Мы прибыли. Пора…