Конференция

Автор: arc Банкетный зал был полон народу. Бедолаги сидели за столом среди шумной толпы гостей, сжимая в одной руке бокал дешевого вина, а в другой, совершенно несъедобную закуску. Кроме всего прочего их заставляли слушать посредственного пианиста, тощую личность с грустной физиономией, изрыгающего нечто скучное и невыразительное, написанное пару веков назад.

- Господи, когда же он прекратит долбить по клавишам. Пианист сводит меня с ума… Вот зараза, ты куда… Да, чтоб ты … - нервничал профессор Капиллярский, безнадёжно пытаясь нацепить на вилку ускользающий от него маринованный грибок. Его борьба наконец увенчалась успехом, враг капитулировал перед напористостью профессора, и был съеден.

Напротив, сидел Ширяев, молодой эколог. Он смотрел на горошину в тарелке и размышлял над содержанием своего доклада, который должен быть представлен на конференции «по защите чего-то там…». Он не мог вспомнить чего именно, женские груди четвёртого размера отвлекали его, волнуя слабую плоть.

Женщина почувствовала его заинтересованность.

- Вас возбуждают мои груди, господин Ширяев. Не волнуйтесь, я девушка доступная. Нэнси Шауляй, психолог, - она погладила его по ноге. - Вам тоже прислали сообщение: “Искренне надеемся, что в вашем графике найдется место для… Для нас честь видеть вас среди нас… Мы оплатим вам перелет в оба конца экономическим классом и скромный гонорар в сумме…”.

- Да, меня впервые пригласили на подобного рода конференцию, - смутился эколог.

- Ну что-ж, в наших рядах пополнение. Добро пожаловать в клуб «бесполезных болтунов и академических шарлатанов». Вы ещё зелены, но скоро вольётесь в наши ряды. Это быстро становится привычкой, подобием наркомании. Вам пишет или звонит профессиональный бездельник из какого-нибудь научного фонда или университета, обещает гонорар, под конец оставляет вас без денег, но вы всё равно едете. Это как пристрастие к выпивке.

- Вы меня разыгрываете! – возмутился Ширяев, покраснев от смущения.

- Нет мой дорогой, у меня издавна слабость к детским голубым глазам, - заметила она громко. Молодая женщина в красном платье с глубоким декольте ответила ей шепотом:

- Ты посмотри на этого медвежонка, Нэнси. Его красное лицо распухло, как задница бабуина.

- Высшие приматы часто используют цветовые сигналы для привлечения самок. – Ответила Нэнси с сарказмом.

Женщины затряслись от хохота, ещё больше обескуражив растерянного эколога.

Учёные присутствовали на званном ужине, организованном мэрией города для сбора денег на сомнительный проект губернатора по спасению редкого вида австралийского утконоса. Конечно всем было плевать на эту тварь, но это стало модным атрибутом политической элиты.

Пока одни морщась, уплетали отвратительные закуски, другие давились паршивым вином и разбавленным виски. Никто не хотел расставаться со своими деньгами просто так, каждый пытался хоть что-то урвать с этого скудного стола. Хозяин был явным скупердяем, экономил даже на салфетках, большинству приглашенных приходилось вытирать руки о скатерть, делая это стыдливо, удивленно смущаясь.

Среди всей этой беззаботной публики, особенно ярко выделялись представители прессы. Эти ребята не проявляли ни малейшей преданности к какому-либо флагу и не ценили ничего, кроме халявной выпивки и приятного общения. Они были людьми действия, оппозиционерами и тупыми скандалистами. Были в этой компании и настоящие живоглоты. Они грызли всё подряд, даже руку, которая их кормит.

- Господи, эта дрянь воняет помоями! - Возмущался Йемон, уплетая за обе щеки непонятного цвета салат.

Он работал вилкой с фантастической скоростью поглощая всё, до чего могла дотянуться его рука. Задание редактора взять интервью у мэра и сделать пару фотографий его уже не волновало, наоборот, всё его естество было занято одним, поглощением пищи. Как истинный гурман он совершенно не заботился о своем желудке.

- Йемон, ты пугаешь аристократических дам своей прожорливостью. Мировой голод еще не наступил, - подшучивал над ним Вадим, приятный молодой человек с хорошими манерами.

Он старался держаться подальше от своего коллеги, редкостного засранца, который уже наелся, напился и искал взглядом, подходящий костюмчик из шерстяной ткани, чтобы вытереть об него свои жирные пальцы.

- Плевать я хотел на них! Эти лживые породистые сучки играют роль высоконравственных леди, охраняющих семейный очаг, рассуждающих о высоком искусстве, политике, моральных принципах. А на деле только тем и занимаются, что пытаются реанимировать немощную плоть своих грязных любовников. Работы много, а результат нулевой.

Так и не найдя ничего подходящего, Йемон вытер руки о скатерть, смачно высморкался и пошел вдоль стола к сладкому десерту, возле которого стоял мужчина во фраке с бабочкой. Он все время что-то записывал на маленьком клочке бумаги, нервно покусывая ручку.

- Привет, коллега! - Йемон похлопал по плечу незнакомца. - У тебя причудливый костюмчик, как у придворного лакея, строчишь очередную чушь для дешёвой газетёнки. Особо не напрягайся, редактор все равно переработает текст, чтобы читатель мог спокойно заснуть.

Незнакомец был слегка удивлен таким вниманием к своей персоне. Он аккуратно сложил листок бумаги и положил в карман.

- Психологи считают, что склонность к переработке текста черта душевнобольных. Что касается моего фрака и бабочки - это обязательный этикет научной конференции, глупая традиция закостеневших консерваторов.

- Вы учёный? – глаза Йемона округлились, как у бамбукового лемура. Он был настолько удивлен, что даже не заметил, как кусок пирожного вывалился из его рта, упав в тарелку с пуншем. – Простите ради бога, я не хотел вас обидеть.

- Ну что вы, я тоже мараю бумагу и страдаю излишком фантазии, переходящим в бред.

Эта фраза, плюс невозмутимый строгий вид незнакомца вызвали весёлый смех у мастера пера. Ему нравился этот парень, обладающий хорошим юмором и остротой ума.

- Меня зовут Йемон – журналист, - он протянул ладонь, предложив дружбу этому странному чудаку, на короткое время, пока не кончится десерт на праздничном столе.

- Вадим Ширяев, эколог. - Они обменялись рукопожатием и выпили за знакомство третьесортного вина, с привкусом яблочного уксуса.

- Скажите, а как вы попали на вечеринку, сели не на тот самолёт?

Опьяневший учёный рассмеялся, журналист был забавен.

- Я должен выступить с докладом на научной конференции. Озвучить, так сказать, основные принципы и научные подходы по преодолению давно затянувшегося кризиса.

Ехидная улыбка исказила лицо Йемона, запах очередного скандала, как это возбуждает грязную душонку шкодливого кота, нагадить там, где чисто. Вот она цель аккредитованного журналиста.

- Старик, тебя обманули. Это сборище богатых сутенёров и дорогих проституток, которым абсолютно плевать на всякие принципы и научные подходы. Тебе нужно выбрать девку побогаче, трахнуть её, и получить гранд на свои исследования.

Эколог смутился, на минуту задумался. Редко можно услышать правду, особенно из уст щелкопёра.

- Вы наверно правы, как это всё гадко и неправильно.

- Почему? – удивился Йемон, поглощая очередное пирожное.

- Потому, что нами управляют ацефалы.

Это было сказано с такой угнетающей тоской и с таким нескрываемым отчаяньем, что у журналиста сразу пропал аппетит. Ему вдруг сделалось как-то нехорошо, стало подташнивать. Загадочное слово пугало. В его мыслях научная фантастика становилась реальностью.

- Простите, - преодолев рвотный рефлекс, и кое-как справившись с волнением, Йемон прошептал на ушко Ширяева. - Вы говорите об инопланетянах?

Эколог не удивился, как правило, яркие представители свободной прессы владеют весьма поверхностными знаниями в области биологии и совершенно не скрывают своего невежества.

- Ну что вы, ацефалы – это безголовые недоразвитые паразиты лишенные сердца.

- Господи, а я-то уж подумал чёрт знает, что, - радостно залепетал журналист. - Со словами нужно быть поосторожней. Вы меня до смерти напугали.

К Йемону обратно вернулась его прожорливость и жизнерадостность. Учёный с грустью смотрел, как его друг уплетает бисквит с жадностью не свойственной нормальному человеку.

- Я давно занимаюсь наукой, ищу интересные идеи, новые мысли. Ты знаешь, скоро наступит то время, когда я буду ходить с факелом, как Диоген, по коридорам университета и кричать: «Где ты?! Homo sapiens, и близкие ему вымершие виды…», и ответ на свой вопрос наверно не услышу. Э-эх, какие могут быть интеллектуальные игры с дикарями? Накормить невежество невозможно.

Эколог налил стакан вина, смешал его с виски и проглотил содержимое.

Йемон окончательно утолил свой голод, но не жажду. Повторив манипуляции профессора с виски и вином, он продолжил.

- Это ты в точку, я постоянно голодный. Слушай старик, а когда начался этот долбанный кризис, о котором все пишут: от экономических журналов до жёлтых таблоидов? Лично мне, глубоко плевать на дерьмо, которое растеклось грязной, вонючей жижей по всему миру. Но всё-таки, когда это началось?

Ученый задумался, как объяснить этому невежде всю сложность поставленного им вопроса? Поиск верных знаний - это часть задачи, самое сложное найти верные слова, дать правильное определение заданной теме.

- Дикость давно уничтожила духовную элиту человечества. Кризис пришёл, когда каждому из нас пообещали рай на земле. Здесь можно получить преимущество, на короткое время, за счет других, жестоко эксплуатируя всё население планеты, создавая тюрьму невежества. Это неправильно. По законам космоса, рай нужно заслужить свободным, нечеловеческим трудом духа и тела, создавая божественное совершенство. А если говорить серьезно, никто, даже самые выдающиеся умы нашего времени не знают откуда взялся кризис и куда он нас ведет. Мы сидим в поезде, который мчится на бешенной скорости по рельсам, с большим количеством развилок, каждая из которых ведет в неизвестность. В кабине машиниста нет ни одного ученого, стрелочник - сам дьявол, а большая часть общества находится в последнем вагоне и смотрит назад.

Профессор удачно изложил свою гипотезу мирового безумия. Все-таки, тридцать лет шатаний по коридорам университетов не прошли даром. Понимание истинной природы вещей, прекрасное качество образованного человека.

- Что ж это за поезд такой?

- Глобализация! На смену упорядоченной жизни пришла массовизация. В таком обществе большинство населения принимает стандарты, пристрастия и стереотипы, навязанные средствами массовой информации. В результате чего, на историческую арену выходит «человек-масса». Он чувствует себя, таким же как все и не стремится к совершенству.

Йемон задумался, ему вдруг стало как-то не по себе.

- А ведь вы правы, Ширяев. До отвращения правы.

- Вы даже представить себе не можете масштаб катастрофы. Это чудовище растворило нас в котле ассимиляции, переварило, перемололо и высрало совершенно бесцветную однородную массу клерков и домохозяек с мозгом рептилий, которым обладали вымершие динозавры. Этот мозг отвечает в первую очередь за выживание, за мгновенную реакцию. Он заставляет нас бежать со всех ног, не оглядываясь, трахая на ходу первую попавшуюся сучку.

Журналиста задели слова эколога, до глубины души задели. Он достал из внутреннего кармана небольшую фляжку с виски, сделал два маленьких гладка и протянул Ширяеву. Эколог был уже изрядно пьян, но от алкоголя не отказался. Постояв, они разошлись в разные стороны, совершенно забыв о той дружбе, которая связала их на столь короткое время.

Несмотря ни на что, вечеринка набирала обороты. Алкоголь наконец растворился в крови и проник в мозг, выбросив порцию адреналина. Пианист оживился, играя старый добрый рок-н-ролл, крича голосисто на весь зал: «У моей крошки, есть маленькая штучка, которая сводит с ума». Веселая мелодия и легкий текст песни привели в движение серую массу слушателей: подвыпившая пара пустилась в пляс, пытаясь изображать акробатические этюды, размахивая руками и выписывая ногами кренделя.

Аристократы, как сутенеры, в открытую предлагали секретарш своим новым друзьям, ярко, во всех подробностях описывая их достоинства и недостатки. Дамы в возрасте пытались щупать молодых клерков за ягодицы, совершенно не стесняясь своих тучных мужей, которым было абсолютно плевать на семейные узы. Они пришли отдохнуть и немножко расслабится в кругу себе подобных.

В пьяном муравейнике началось хаотичное движение, сопровождаемое звоном бокалов, чавканьем и лобзанием лиц однополой стати. Здесь можно было услышать массу занятных историй с пикантными подробностями из жизни присутствующих.

Бравый генерал Иванов, участник всех войн, которые вала Россия последние сто лет, вел беседу с молодым политиком левого толка, пытаясь показать преимущество военной доктрины, разработанной под его чётким руководством.

- Каменные горы, жара, запах поджаренного мяса, идущий от охваченного огнем бронетранспортера. Мы захватили караван этих долбанных афганцев, который шел к границе Пакистана. Груз – это сотни килограммов опиума, десятки литров абсента. Да-а! Это была победа! Я наслаждался этим пиром во время чумы с друзьями, предаваясь веселью, разврату, одурманенный опиумным дымом. Если б не этот молодой сержант, сопливый идиот. Ему вдруг стало жалко шестилетнего мальчишку, который сопровождал своего отца, погонщика верблюда. Старик был убит в первую минуту боя. Сопливый воин аллаха скулил, просил о помощи и все пытался доползти до изуродованного трупа. Я положил голову этого гаденыша на камень, вытащил шомпол, вставил ему в ухо и ударил. Было слышно, как хрустнул перепончатый хрящик. Шомпол вошел в голову сопляка, как входит острая игла в тельце хлебной куколки Вуду, также мягко и ровно. Опиум и абсент сыграли с нами злую шутку. Командир подразделения повесился, голый, в параше, над изгаженным очком. Перед смертью он выколол себе глаз и нацарапал перочинным ножиком у себя на груди «Идите все к чёрту! Я – Бог!»

- Простите, это чудовищно, вам не было его жаль?

Молодой человек был шокирован услышанным.

- Мамин сосунок нагадил в подгузник, опять приходится иметь дело со слабоумным. Идет война, а на войне, как известно, люди дохнут.

- Это все очень интересно, но современные войны весьма разрушительны, крестовые походы против азиатских стран полный авантюризм, рано или поздно, политику региональных войн нужно прекращать. – вклеился в разговор проходивший мимо дипломат.

- Чертовы засранцы! - Заорал Иванов. - А что делать нам – кадровым военным? Вы на нашей крови зарабатываете себе миллиарды, грабя страны, выкачивая из них всё: сырьё, рабочую силу, научный потенциал, различные культурные и археологические ценности. Мы там дохнем от пуль и малярии, получая нищенскую пенсию по инвалидности, а вы здесь жируете.

Громкий голос генерала привлек внимание журналиста.

- Генерал, - влез в разговор Йемон. - Война для вас - праздничный стол, с мясом и костями. Вам плевать, в каком виде приготовят патриотов. Стервятников, интересует только одно, как повар подаст блюдо, куда вставит рождественское яблочко, в задницу или в рот!

- Ты мне дерзишь, новобранец; сорок отжиманий, быстро. Я выбью всю дурь из твоей пустой башки. Армейское очко станет для тебя вторым домом. Ты будешь полировать унитаз зубной щёткой до блеска, долбанный уродец, пока не поймёшь, с какой дырки выходит дерьмо.

Иванов кипел от бешенства, напоминая разъяренного быка с налитыми кровью глазами. Не нужно быть пророком, чтобы понять, последствия могут оказаться плаченными. Журналист сделал два шага вперед и быстро засеменил в сторону пальмы, стараясь ускользнуть от злобного взгляда и ненормативной лексики разбушевавшегося вояки.

Вечер подходил к концу, и гости потихонечку начинали расходиться. Неожиданно в зал вошёл большой тучный человек в помятом костюме и серой папкой в руке. Помахав рукой, он направился к столику, за которым сидели учёные.

- А вот и сам Борис Авраамович Шульц! — закричала Нэнси, глядя в сторону вошедшего человека.

- Наш Борис в тисках привычной меланхолии, - негромко сказала дама в красном.

- Совершенно больной вид, — грустно подтвердил Капиллярский, заранее вытягивая пухлую руку. — Вы, как всегда, цветёте! — крикнул он Шульцу издали.

Тот подошёл, наклонил лысую голову и вгляделся в Капиллярского, словно рассматривал в микроскоп простейшее одноклеточное.

- Привычное вранье, — определил он низким надтреснутым голосом.

- Позвольте полюбопытствовать, что вы делали в Лондоне? – поинтересовалась Нэнси.

- Что я там мог делать, по-вашему? Зевал до одури на семинаре по иерархической организации постиндустриального общества. Я заранее знал, что скажет: Лоренс, этот воображала Полок, братья Расселы. Справедливости ради замечу, их тоже особо не возбудил мой доклад.

- С каких пор вас стали интересовать стаи приматов? – удивился Капиллярский.

- С тех пор, как умники из Бильдербергской группы разработали план спасения мира: создание единого мирового правительства, единой глобальной корпорации с одним глобальным рынком, безопасность которого будет обеспечиваться единой армией, единым банком и единой валютой.

- Цель конференции? – спросила Нэнси строго, почуяв неладное.

- Опасность самоуничтожения человечества как вида является неотъемлемым фактором существования. Ввиду эмоциональной незрелости человека по сравнению с его технологическими достижениями, возможность самоуничтожения становится статистически гарантированной. В августе 1939 года президенту Франклину Делано Рузвельту Альбертом Эйнштейном было отправлено письмо, коротенькое, дурно написанное. Начиналось оно так: “Некоторые из последних работ Э. Ферми и Л. Сциларда, полученных мной в рукописном виде, позволяют полагать, что в ближайшем будущем элемент уран может быть превращён в новый мощный источник энергии… Одной бомбы такого типа… взорванной в порту… может хватить для уничтожения всего порта вместе с окружающей территорией…”. То было, возможно, важнейшее письмо во всей человеческой истории. Думаю, ныне ситуация ещё более критическая, чем в момент, когда Эйнштейн взялся за перо.

- Вы хотите открыто обратиться к сильным мира сего?

- Да!

- И как вы собираетесь назвать конференцию? – спросил Капиллярский, скорее по инерции, чем подумав.

- S.O.S – уверенно сказал Шульц.

- А почему не «Последняя труба», или «Четыре всадника»? Мы не апостолы, Борис, покойников не исцеляем и чудес не совершаем. Ваша позиция всем известна, мы менее апокалиптичны в своих предположениях. Я предлагаю такой вариант: «Стратегия выживания».

- Похоже на компьютерную игру, - задумчиво сказала Нэнси. – Лучше назовём конференцию: «Научные принципы выживания».

- Лично я не знаю, что такое «научные», а вы? Нет, лучше оставим голые «принципы». И так, «Принципы выживания»! Всех устраивает название? – спросил присутствующих Шульц, сидящие за столом утвердительно кивнули. – Завтра встречаемся в конференц-зале.

Ближе к часу ночи гости окончательно разошлись по своим номерам. «Принципы выживания» никого не интересовали. На конференции не было ни одного приглашённого и ни одного слушателя. Написанное письмо было отправлено в мусорную корзину нераспечатанным. Дальнейшая судьба учёных неизвестна.