Рагнарёк

Автор: Крокодилдо 1.
Волку снилось беспокойное. Во сне он преследовал оленя. Изнурив жертву долгой погоней по чаще, Фенрир вывел рогатого на блестящую ледяную просеку и играючи догонял, забирая левее и левее.
Волк подстроился под суетливый аллюр добычи и, мощно оттолкнувшись, зло распрямился в морозном воздухе.

Полёт: апогей охоты. Доли секунды, позволяющие осознать бренность бытия жертвы и торжество хищника.

Фенрир уже видел жирных блох, уныло копошившихся в седоватой шерсти оленя. Пульсирующую яремную вену. Чуял запах страха, крови и победы…
Немыслимо и невозможно, в момент касания клыков вкусной нежной шеи, олень рванул ввысь и направо. Клыки Фенрира скользнули по шкуре…

Черный силуэт за далеким горизонтом.
Клюквенный закат.
Завыл.


- Фенрир промахнулся! Слушай, свободная стая!
- Ууууууу, - не вой, но скулёж.
- Фенрир промахнулся!
- Уууууу.

2.
– Феня, Фенечка, просыпайся. – Вставай, сына, уже поздно.
Голос смутно доходил сквозь сон. Просыпаться не хотелось. Волк продолжал плавать в сумрачной полудреме. Странное, но крайне приятно состояние: он знал, что может встать и вступить в новый день, но так приятно еще немного полежать в блаженной в надежной темноте. Наконец волк стряхнул с себя остатки сна, сел в кровати, широко зевнул и потряс лобастой головой.

Прислушался к разговору Хель, старшей сестрой с...

- Мать, кончала б ты этот свой… водевиль, а? Отец же обо всем знает…
- Он одно только знает: как глаза с утра залить! Скотина,- равнодушно ответила мать, яростно накрашивая губы. – Я на педсовет.
- Твой педсовет звонил сегодня уже, спрашивал, что к столу на праздник купить.
- Вот и да.. Шпротиков надо б… - мать одернула плюшевую юбку, неуклюже сидящую на ее объемистых бедрах:
- Не забудь после школы холодильник разморозить, дура.
Сестра плакала перед зеркалом. Грудное контральто Тарьи Турунен гудело резонировало в икеевской посуде.

Фенрир встряхнулся, замотал лобастой головой: – Как отец-то?
- Как-как. Сядь да покак, - равнодушно ответила мать. - Вчерась опять в небе самолёт увидал, ну и понеслось.
Хлопнула дверью.

- Я думала они всегда вместе будут, как Аль Бано и Ромина Пауэр. А оказалось…
Перед зеркалом тихо плакала Хель.

3.
- Дорогие друзья, - уверенно прогундосил из телевизора утконос, - мы провожаем в историю…
- Вздрогнули! - отец достал из морозилки ощетинившуюся инеем бутылку клюквенной «Финляндии». Хрустально чокнулся с соседом.
- Капуску, капуску берите, - уговаривала мать. – Провансаль! И винигретеку кладите, не стесняйтесь! С горкой ложи! Что ты как украл-то! – эффектно поворачивалась она отвисшей грудью к ясноглазому трудовику.
- Возьму я и провансаля, - облизывал нос сосед. – Чо ж провансалем не порадоваться.
Куцая ёлка светилась дешевыми гирляндами.
«Какая всё-таки гадость этот ваш заливной осьминог» - бесчинствовал герой Яковлева по телевизору.
«Какая всё-таки скотина этот ваш экранный Ипполит», - дрожал в желатине внук осьминога Пауля, обильно пуская чернила в тщетной попытке камуфляжа.
«В глаз… Только в глаз не тычь, сволочь! Осторожней закусывай, нехристь! Я скажу! Я всё скажу!!! Дойчланд! Аааа, вилка! Что ж вы делаете, волки позорные! Дойчланд убер аллес!!! Падлыыыыы… Дра-дра-дракслер забьет!!!»
Праздник разгорался неопалимым пламенем бенгальских огней. Сиамская кошка Дуся надрывно мяукала. Отец по-хозяйски икал.
- Что, бляди, слабо тяжелый лайнер за полярным кругом посадить? А с боковым ветром? Уроды! На Боинги они пересели, пидорасы с джойстиком. А я и пьяный в слепой видимости посажу! По приборам! Глиссаду жопой чувствовать надо, уроды.
- Началось в деревне лето, - мать, поправив юбку, уводила трудовика в подъезд.

3.
Первого января Фенрира послали в магазин, за добавкой.
«Я злой и страшный ле лю гри. И поросят люблю я гриль» - вспомнилось вдруг. Фенрир любил анализировать собственные желания. Кроме понятной (чай не щенок уже) тяги к волчицам и прочим доступным лишь старшеклассникам рысям, его посещали и потребности другого характера. Метафизический гон. Виной тому была недавно прочитанная брошюрка китайского философа Ни-Цше «Так говорила Устрица»:
«Бог – мёртв». А солнце – купленный в электричке фонарь, неумело прикрученный к нечистому колпаку патологоанатома», - вот главный посыл, который вынес Фенрир из книги бесноватого философа. Мысль сама по себе не новая. Тут не поспорить. Действительно же заинтересовал Фенрира суккубо детективный вопрос: «Кто убил Бога?»

4.
Фенрир слушал бессвязное. Женщина у магазина , постоянно прерывалась, чтобы отхлебнуть из большой бутылки, сбивалось на отвлечённые истории и рассказывала пошлые анекдоты.

– Так вот значит… Чёрным-чёрным молоком выкормила я тебя! Вот из этих самых, - она распахнула изъеденную молью дублёнку неопределённо грязного цвета, обнажив восемь отвисших сосцов. – Молоко-то оно, ик… оно, молоко дорогое-то какое! Чёрное молоко-то! Так что не вороти морду от тётки родной!

Тётя, постоянно прерывалась, чтобы отхлебнуть из большой бутылки, сбивалось на отвлечённые истории и репризы Задорнова.

Фенрир молчал, невпопад кивая широколобой головой и выкусывая блох из куртки.

- Мы поедем, мы помчимся, на оленях ла-лалала, и нечаянно нагрянем ла-лалала-лалалааааа,- закончила тетка рассказ.

Фенрир зажмурился и начал шарить в карманах своей тёплой серой куртки, наощупь отыскивая мелкие купюры.

- Ха-ха! – откупиться хочешь, щенок? От тётки – деньгами?? От кормилицы?? Мамка твоя сиську берегла, не давала. А тётя Fjäll –не побрезгала. И тебя, и Рима с Ромулом, сироток нищясных вскормила сиськебольно… ик… сердобольно, то есть… - она пьяно захныкала. И «Чай Вдвоем» моей лактозой питались
- Ладно, давай уж! – торопливо пряча бумажку, смилостивилась тётка. - А главное! Главное чуть не позабыла я, дууууура я старая: Сириу… тьфу бля… Солнце! Солнце это ваше сожри! – она спрятала деньги и икнула. – Солнце, Солнце! Ну его нахуй!!!

6.
Пришел домой. Хели не было. Остальные спали. Надел любимую футболку с принтом «Я не жалею ни о чем». Закрепил веревку на крюке. Штык с двумя шлагами – когда-то мечтал стать мичманом. Усмехнулся.
«Взросление – инкубационный период между детством и смертью».
По задним лапам стекал теплый кал, а сознание уютно растворялось в сиреневых сумерках Хаоса.