Важное
Разделы
Поиск в креативах
Прочее
|
Было дело:: - Урок настоящегоУрок настоящегоАвтор: Братья Ливер Тот день я запомнил навсегда как один из самых страшных и одновременно счастливых дней в жизни. Это было сродни духовному озарению, принципиально новому знанию или первому уколу героина. Те события помогли мне избавиться от множества иллюзий и увидеть суть вещей такой, какая она есть.Со всей яркостью перед глазами картинка того утра. Толпы первоклассников, тащимых родителями в направлении школы - как в жертву чудищу. Круговерть приторных астр и вязанок копчёной селёдки, которые должны были задобрить педработников. Печаль на мудрых лицах детей и угар на пьяных физиономиях взрослых. Биллборды были украшены цитатами из речей Буратино и фотографиями заслуженных учительниц в купальниках. Над школьным двором ревел "Марш нахимовцев" в арэнбишном исполнении. С утра я успел забежать в гаражи и дёрнуть стакан карбидной настойки, поэтому чувствовал себя довольно сносно. Перед входом в школу пинками и затрещинами приветствовали друг друга давно не видевшиеся одноклассники. Всех выстроили как солдат на плацу, директор проорал в микрофон шаблонные поздравления, пожелания и просьбы сильно не напиваться после уроков, или по крайней мере делать это не в стенах школы. Я уже начал обдумывать, куда слинять - в бильярдную, в игровые автоматы или в музыкальное училище пощупать арфисток, как вдруг ко мне подчалил Жухлый: - Есть сигареты? - поздоровался он. - Слышал, у нас классуха новая? Она мужик. Я отвесил ему пенделя и снова погрузился в думы. Так ничего и не решив, я всё-таки поплёлся вместе со всеми. Поток людей с цветочными вениками в руках затащил меня по ступеням крыльца, и я шагнул в облако запахов тушёной капусты, свежей краски и подмышек нашего географа Косого. Весёлой матерящейся гурьбой мы ввалились в класс с развешанными на стенах портретами Донцовой, Багирова и Галустяна. Когда на "камчатке" забулькал портвейн, а ботаны на первом ряду достали карты с голыми бабами, в кабинет вошёл человек. Это был старик лет тридцати пяти. Тощий и длинный как шест в стрип-холле. Одет он был в растянутый свитер со свастиками и ботинки-"гады". Были ли брюки - не помню. Галдёж в классе достиг масштабов ора на площади перед виселицей. По мужику дали несколько пристрелочных залпов жёваной бумагой, в воздух взмыло тряпьё, которым вытирали доску, Шахтёр и Бормотухина устроили дуэль на стульях. Однако, новый учитель быстро добился порядка. Он достал из-под свитера баклагу с какой-то мутной жидкостью, сделал несколько глотков, уселся, сложив ноги на стол, и закурил. Такого авторитетного преподавателя в школе не было со времён химика Головкина, который учил нас работать со спиртами и растворами. Класс почтительно затих. - Здравствуйте, дети, - сказал препод, отхлёбывая из бутылки. - Я ваш новый классный руководитель, зовут меня Владислав Пшемыславович Бжекжторжецкий. Я буду вести у вас физику, труд и основы эстетического воспитания. Думаю, мы сработаемся. Сперва новый учитель знакомился с классом. Он стрелял сигареты у пацанов, перелапал всех девок, рассказывал о том, как работал сторожем в мавзолее, истопником в крематории и председателем в избирательной комиссии. В кои-то веки мы дождались увлекательной подачи учебного материала, поэтому слушали Владислава Пшемыславовича с невиданным вниманием. Двоечники забыли про портвейн, отличники отложили карты, даже толстый даун Сухоплюев перестал рисовать на парте богов греческого пантеона и втягивал каждое слово широко открытой пастью. Наконец, учитель сказал: - Кстати, тема нашего классного часа - личное и коллективное мужество, стремление к тому, чтобы развиваться и становиться сильнее. Так мне сказал завуч. Назовём это, если хотите, уроком настоящего - того, что должно быть в каждом, что нужно совершенствовать в себе неустанно. Владислав Пшемыславович высморкался на пол, тщательно поправил что-то в паху и, оглядев любознательные юные лица, продолжил: - Так вот я предлагаю вам поговорить о том главном факторе, который заставляет нас развиваться. Который и делает нас сильнее. Хотя, давайте всё по порядку. К доске пойдёт... Уткнувшись в журнал и выдержав полагавшуюся живодёрскую паузу, препод объявил: - Аркадьев-Соболевский. Жухлый поморщился, как будто только что опрокинул пузырёк огуречного лосьона «Новая заря», и не очень уверенно вылез из-за парты. Его родителей вызывали в школу каждую неделю, но они ещё ни разу в ней не появлялись - были в продолжительном гастрольном туре с цирком уродов. - Вас как звать? - спросил учитель. - Жухлый, - явно ожидая подляны, ответил Жухлый. - Так вот, расскажите, пожалуйста, нам, Жухлый, что вы думаете о своём классе. О коллективе в целом. Об отдельных представителях. Может, есть какие-то персональные характеристики. Только давайте честно. Жухлый заметно воодушевился от неожиданной простоты задания. Он отставил в сторону правую ногу в кроссовке, под которым не было носка, подбоченился и заявил: - Да козлы они все, чо... Аудитория заходила волнами. Самые быстро соображающие ринулись из-за столов, чтобы пустить в ход свои аргументы, но Владислав Пшемыславович пресёк рукоприкладство в зародыше, встав посреди прохода. - Развейте свою мысль, пожалуйста, - обратился он к Жухлому. - Кто козлы? Почему? Как давно? Твёрдо ли вы в этом уверены? - Да любого возьми, - бодро ответил Жухлый. - Плесняев мажор - ему родители будильник купили. Фёкла списывать не даёт... да и вообще не даёт. У Кропаля морда вон, как помидор. Гриня - совсем тварь, он очки носит. На Жухлого низверглись потоки мелкого канцелярского мусора, страшные угрозы и изобретательные оскорбления. Владислав Пшемыславович прищурился и странноватым подпрыгивающим шагом прошёлся между рядов. Его глаза лихорадочно сверкали, а нос наливался краснотой с синеватым отливом, став похожим на созревший редис. - Гриня, очкарик, посмотрите внимательно на Жухлого, - сказал учитель. - На его ноги без носков, тощую шею, на эти вот прыщи по всей физиономии. Признаёте ли вы за ним право говорить о вас такие вещи? - Да нет, ясен пень! - срывающимся от негодования голосом выкрикнул Гриня. - На себя-то пусть посмотрит, козёл! Шею пусть помоет и козюльки на уроках есть перестанет! Да и это, э... Чё ему мои очки-то? Вон с братом пацан учится - так у него не очки, а ваще слуховой аппарат. Вот это реально урод, угу! Ни до, ни после я не видел у нас на уроках такой движухи и энтузиазма. Класс бурлил как брага в подогреваемом чане. Такого обилия желающих пойти к доске не было с самых головкинских лабораторных, где проводились дегустации. Я смотрел на Владислава Пшемыславовича - тот прихлёбывал из своей бутыли и, кажется, был доволен педагогическим процессом. - Конечно, я ненавижу всю школу! - заливалась у доски Дерюгина. - И завучЕй с директором особенно. Если бы не эта байда, я могла бы и днём работать на трассе, а не только по ночам. - У нас вот по вечерам хор репетирует - вот он меня выбешивает ващееее! - скрипя зубами, докладывал Геленджикян. - Вот уж кому бы я бошки повскрывал-то, а! Сидевший рядом со мной Сухоплюев рисовал на парте виселицу со смешно растопырившимся на ней человечком. Учитель вдруг пристально посмотрел мне в переносицу и, перекрикивая общий гвалт, спросил: - Ну а вы что же?.. Каким будет ваше мнение об этом? Я взглянул в его честные пьяные глаза. И, чёрт возьми, я понял, что именно пытался до нас донести преподаватель. Я понял это лучше всех в классе, и мой ответ должен был стать исчерпывающим, безукоризненным. Я молча встал, сдёрнул со стены портрет Галустяна и, подскочив, обрушил его на голову Владиславу Пшемыславовичу. Удар получился хорошим - остатки рамки нелепым деревянным воротником повисли у учителя на шее. Замахиваясь, я успел заметить, как от гордости за способного ученика перекосилось лицо преподавателя. Я выдохнул и огляделся. В классе повисла такая тишина, что через открытую форточку было слышно, как на Байконуре взлетает ракета. Но уже через миг всё пришло в движение, стало оживлённо и шумно как на пожаре, и этой могучей энергии уже было тесно в кабинете. Прибежавших на шум завучих смыло на лестницу, как в паршивых фильмах поток воды из-за резко распахнутой двери сбивает с ног человека. Перекрикивая и затаптывая друг друга, мои одноклассники помчались громить школу, подвергать разграблению столовую и насиловать училок. Меня тоже накрыл невероятный кураж, но с этими имбецилами, тупарями и детьми инцестов мне было не по пути. Я выскочил прямо в окно третьего этажа и, приземлившись на крыльце, огляделся. Над школьным двором нависло облако в форме бетономешалки. Небо было таким высоким и спокойным, что хотелось наколотить в него гвоздей и намалевать на нём своё имя какой-нибудь несмываемой дрянью. И я непременно бы так и сделал, но вовремя успел заметить трущегося невдалеке участкового Геннадия Николаевича. Как назло, он почему-то был трезвым и не под кайфом. Я плюнул, решив начать свои разрушительные подвиги со стаканчика стеклоомывателя, и потопал в гаражи к младшеклассникам. Прошли годы, вместившие в себя столько, что трудно поверить - всё это действительно было. Немало моих школьных товарищей выбилось в люди — они совершали ходки, возводили публичные дома, о них писали ориентировки, слагали некрологи. Очень многого я уже не помню, но есть и то, чего не забуду никогда... Владислав Пшемыславович больше у нас в классе не появлялся. Говорили, что в тот же день после урока он спёр со стола у директора кошелёк с рваной соткой и исчез в неизвестном направлении. Разрушенную тогда учениками школу восстановили методом учительской стройки. И все эти годы я помнил главное. То, что открылось передо мной тогда, на уроке настоящего. День ото дня я накачивался личным и коллективным мужеством, развивался и становился сильнее. После настигшего меня прозрения я круто изменил свою жизнь. Завязал с бухлом, продал доставшийся от отца бульбулятор, купил на «толкучке» костюм и уехал в столицу. Там за несколько мелких услуг мне помогли поступить в университет дружбы народов имени Лумумбы, проведя меня по бумагам как студента-отличника из Зимбабве. Получив диплом, я навсегда уехал в Лысьву, где устроился в редакцию местной газеты редактировать частные объявления. При этом я никогда не забывал о том единственном, что помогало мне, делало моё существование жизнью — полной, яркой и осмысленной. Я душил и угнетал, калечил физически и морально, давил людишек как гнойные фурункулы. Потом мудрое, в синяках и нарывах, лицо учителя вдруг высветилось на экране телевизора, расцвело на фасадах домов, начерталось лазерами в небе. Выжимки из его речей содержались в самом воздухе и сеялись на прохожих вместе с дождями и пылью. С той счастливой поры я железобетонно уверен - правильный, настоящий миропорядок вот-вот воцарится повсеместно. И делаю всё, что в моих скромных силах для его скорейшего наступления. Теги:
4 Комментарии
#0 21:05 17-09-2016Разбрасыватель камней ®
Это охуительно. + Вообще чотко! Только в самом-самом финале чего-то не хватило Шикарно. Особенно всякие мелкие детальки хороши. Как по мне так хуйня старичок главная фигура рассказа типаж должен быть яркий запоминающийся а в рассказе что ученики что учитель дебилы бля.. Слог у афтора прекрасный, читаемый креос на хорошем уровне.Заибись. ггг... весело и увлекательно.. завучих только многовато на одну школу Учителю пару фраз заумных нужно было вставить показать превосходство над учениками рассказ был бы бомба слишком мудрёно для меня. Поклон всем, кто прочитал. Еше свежачок Серега появился в нашем классе во второй четветри последнего года начальной школы. Был паренёк рыж, конопат и носил зеленые семейные трусы в мелких красных цветках. Почему-то больше всего вспоминаются эти трусы и Серый у доски со спущенным штанами, когда его порет метровой линейкой по жопе классная....
Жнец.
Печалька. Один молодой Мужик как-то посеял кошелёк свой и очень опечалился, хоть кошелёк и был совершенно дрянь форменная – даже и не кошелёк, а кошелёчишко, но вот жалко до слёз – столько лет в карманах тёрся, совсем по углам испортился и денежек в нём было-то всего 3 копеечки, а вот роднее родного – аж выть хочется.... Если верить рассказу «Каптёра» о самом себе, позывной ему дали люди за его домовитость и любовь к порядку. Возможно. Я бы, конечно, дал ему другой позывной, да уж ладно, менять позывной – плохая примета. Но «Каптёр» правда домовит и хорошо готовит. Годков ему где-то двадцать или двадцать три....
Вестибюль городского ДК полный людей. В большинстве это молодёжь, и я понимаю, что это его друзья и знакомые. А ещё я понимаю, что «Урбан» был ещё очень молодым человеком. Урбан 200. У колонны на лавочке сидит пожилой человек в костюме. У него полностью отсутствующее лицо....
«БТР» 200. Еду на похороны к нему в пригород. Ну как пригород, там полноценный завод, вокруг которого и вырос посёлок, который стал нашим пригородом. «2ГИС» наврал с адресом, чую, где-то не здесь, слишком тихо. Подхожу к бабушкам на лавочке, спрашиваю дорогу....
|