Коронация Донаццио (из невошедшего в Декамерон)

Автор: Шева Всякий раз, мои милые дамы и дивные юные прелестницы, когда я думаю о прекрасном, то есть - о вас, и с тихим умилением отдаю себе отчёт, что насколько вы сострадательны, настолько же вы иногда и любопытны, я нахожусь в твёрдом убеждении, а может, наоборот, в сладком заблуждении, - кто знает? что семя разума, посеянное в ваших чудесных головках, увы - не мной! рано или поздно даст всходы, и тогда вы будете готовы не только внимать, но и делать самостоятельные и верные умозаключения из презабавных историй, которые иногда происходят в процессе чередования удивительных и прекрасных событий, дарованных нам всевышним, которые мы именуем гордым, но, одновременно, непритязательным словом, - жизнь.
Итак, я приступаю: в одном большом и богатом заморском королевстве готовились к восшествию на престол нового короля, славного мессера Донаццио.
Не буду вас утомлять описанием перипетий, в результате которых именно мессер Донаццио стал достойнейшим из достойных, чтобы по праву занять венценосное кресло в знаменитом Белом дворце. Интересующихся деталями и подробностями я отсылаю к саге «Игры престолов».
Одно могу сказать: иногда естественный ход событий может удивить и поразить больше, чем сумасбродные выходки и ужимки выжившего из ума, - или умело притворяющегося королевского шута.
Сама церемония коронации прошла более чем успешно, я бы даже сказал - несколько скучновато. Традиционно тёмные, чёрные силы были облачены в тёмные и тёмно-бордовые одежды, мессер Донаццио и его достопочтенная супруга, отличавшаяся столько же приятностью обхождения, столько и красотой, донна Мелания, - были в светлом и небесно-голубом одеянии, пошитом заморскими мастерами.
Даже дождь, нет - не канал, о котором вы подумали, а настоящий лёгкий январский дождик, сопровождавший тронную речь мессера Донаццио, не смог омрачить искреннюю радость и благолепное волнение сотен тысяч именитых гостей и простолюдинов, пришедших на коронацию, чтобы увидеть и услышать нового короля, а также полакомиться досхочу дармовым угощением.
Мессер Донаццио в своей яркой и образной речи обнадёжил собравшуюся паству двумя мессиджами: королевство, во главе с ним, опять вернёт себе былое величие, а заодно - мощь, силу, и подобострастное восхищение иных держав.
И второе, - от власть имущих власть, наконец, усилиями мессера Донаццио, вернётся к народу.
Надо отдать должное королю, - чертовски ловко это он закрутил. Порядок обустройства державы, предложенный новым королём, безусловно, был чрезвычайно хорош и достоин похвалы и всяческого уважения.
Народ удивился, но не безмолствовал, - хлопал.
То ли поверил, то ли народ под стать королю, то ли действительно народ такой особенный в этом королевстве.
Но не все хлопали, нет. Взбунтовавшееся отребье и отбросы общества устроили вечером и ночью возмутительные беспорядки, и погромы на улицах, подвергая жизнь законопослушных граждан неоправданной опасности, и лишь сила и предусмотрительность вооружённых алебардами, пиками и гуттаперчевыми дубинками стражей позволила остановить эти неподобающие бесчинства, причём двести смутьянов были задержаны.
Но на следующий день, введённые в заблуждение молвой о якобы чрезмерном пристрастии мессера Донаццио к слабому полу и неуважительного к нему отношению, сотни тысяч дам и даже почтенных матрон вышли на улицы городов королевства, безосновательно требуя защиты их прав.
Как беспристрастный рассказчик, я не могу удержаться, чтобы не возмутиться, - защиты от кого? где? когда? Покажите пальцем!
Боюсь погрешить тщеславием, или вызвать упрёки в необоснованном и необузданном гедонизме, но зачем и к чему защищаться от сладчайшего искушения, величайшего наслаждения и, воистину, неземного удовольствия?
Да еще в королевском исполнении.
Прости их, Господи, ибо не ведают они, что творят.
А молва, - она и есть молва.
Заострённой палочкой которой раздражают гениталии в мозгах черни.
Ведь еще перед коронацией в толпу простолюдинов были вброшены неясные слухи, якобы мессер Донаццио с десяток лет назад, будучи в гостях у короля Сковии по случаю проведения там состязания юных красавиц за право именоваться самой лепной и пригожей в мире, имел неосторожность воспользоваться плотскими утехами жриц любви местного розлива. Чему якобы есть неопровержимые возмутительные доказательства.
Я же хочу свои рассказом всего лишь представить непреложное свидетельство, что смиренно перенося недостатки тех, кто должен был бы своими поступками и речами свидетельствовать истинно, но поступает наоборот, тем самым убеждая нас в наших благочестивых сомнениях, мы еще с большей твёрдостью духа утверждаемся в том, во что веруем.
И после того, когда сам августейший повелитель Сковии публично заявил, что все эти слухи и домыслы есть суть лишь происки врагов и недоброжелателей славного мессера Донаццио, которые тем самым сами уподобляются представительницам древнейшей профессии низкого пошиба, которых в их королевстве-то и нет, потому что всё в их королевстве только самое лучшее, в том числе и девицы с пониженной социальной ответственностью, но повышенным либидо, последние подозрения в отношении якобы недостойного поведения мессера Донаццио в далёкой Сковии развеялись, как дым затухающего костра.
На который усердно и старательно помочились юные хулиганистые отроковицы.
И только вам, милые мои слушательницы, я могу раскрыть одно тайное прискорбное обстоятельство, которое позволяет червю сомнения поселиться в наших душах относительно благочестия мессера Донаццио.
Как известно, жена Цезаря вне подозрений.
И заверения славной донны Мелании, супруги мессера Донаццио, высказанные неоднократно в кругу подруг, да и в публичных местах, что возведенные на него напраслины есть лишь гнусные и недостойные поползновения завистников и злопыхателей, были настолько искренни и убедительны, что, казалось, никто и ничто не могло их поколебать.
Но, как вы хорошо знаете, мои милые дамы, женская душа не в состоянии и не в силах долго удерживать в себе как сладкую тайну, так и горькие сомнения.
По определению.
Она обязательно этим должна поделиться. Хотя бы с одним человеком.
Которому доверяешь безоговорочно.

Так вот, как рассказывала в бане своей ближайшей подруге Кончите Филомена, - верная служанка донны Мелании, та поведала ей, что после возвращения из Сковии мессер Донаццио во время супружеских любовных утех неузнаваемо изменился и стал на семейном ложе требовать от госпожи таких необузданных и удивительных в выдумке ласк и лобзаний, о которых она не могла рассказать служанке, не потупив взор и не залив румянцем свои ланиты и перси.

И закусив крупной виноградиной очередной стаканчик фракийского, задумчиво уставившись взглядом мимо Кончиты куда-то далеко-далеко, Филомена будто перенеслась на ковре-самолёте в далёкую, неведомую, загадочную страну, и мечтательно молвила, - Ведь научил же его кто-то…

…Но отчего же, милые мои прелестницы, вы вдруг так загрустили, потускнели взором? Не расстраивайтесь, не падайте духом!
Есть, есть у вашего покорного слуги и могущественные связи, и тайные покровители, и потаённые ходы.
И в кулуары, и в будуары дворца.
И даже в Овальный кабинет.