Бывшая

Автор: Андрей П. посвящается Насте Черныш


- Ты меня любишь?
- А какие у меня варианты?
- Да. Нет. Что-то другое.
- Я не знаю.

***

Сложно говорить о любви. Я ведь знаю не больше вашего. И вопросов у меня куда больше, чем ответов.
"Ты любишь меня?"
Я слышал этот незамысловатый вопрос десятки раз. Сам его задавал, до сих пор не очень-то понимая, зачем мне был нужен ответ. Перед соитием, во время него и, конечно, после. Но даже сейчас, после всех произнесённых ( искренних, вымученных, дежурных, фальшивых, нужное – подчеркнуть ) "да", я мало что могу сказать об этом чувстве.
Я бы выбросил из словаря само это слово – "люблю". Миллионы раз на дню используемое и употребляемое, оно давно осквернено нашими гнилыми устами. Только представьте, сколько вожделеющих губ и похотливых языков брали его в рот, склизко облизывали, обкатывали его под своим лукавым нёбом, и вы поймёте, что признания в любви по нашим временам звучат ничем не лучше сквернословия.
Скудоумие и косноязычие наши поразительны. Какие изысканные языковые конструкции, какие немыслимые сочетания суффиксов и приставок возводим мы, какую образность приобретает в наших речах описание простого полового акта, и как беден наш словарный запас, как бессильно выхолощена наша фантазия перед выражением чувства любви. Одно-единственное слово со смутным и неуловимым значением.
Настя называла это "семантическим пресыщением". Надо отдать должное моей бывшей: помимо того, что она училась на психолога, она ещё и обладала кое-какими познаниями в данной области. Не столь часто встречаемое сочетание на самом-то деле. Она вообще была эрудит и умница.
От Насти я впервые и услышал само это слово – "семантика". Общение двух людей, объясняла она, подобно разговору по телефону в месте, в котором не ловит связь. Мы слышим только обрывки фраз или окончания слов, и нам самим приходится додумывать смыслы, домысливать, что же именно нам хотели сказать. Так, например, молодой человек говорит девушке "я тебя люблю", подразумевая, что хотел бы заняться с ней сексом, а девушка понимает это как то, что её хотят взять в жёны. Налицо – проблема некоммуникабельности.

Я слушаю её, лёжа на боку и, подперев голову правой рукой, левой поглаживаю её животик. Там, где скользят мои пальцы, вырастают пузырики гусиной кожи.
- Ты меня слушаешь?
- Конечно.
- Что я хотела сказать?
- Что мы должны не только слушать друг друга, но ещё и слышать. Что нам нужна надёжная связь. Предлагаю прямо сейчас в неё вступить.
Она кусает меня в плечо.
- Эй!
- Гиджил.
- Чего?
- Это калька с тагальского. Означает непреодолимое желание кусать и щипать того, кого любишь.
В подтверждение своих слов она щиплет меня за жопу.
- Ну всё…
Я прижимаю её руки к подушке и ложусь на неё.
- Скажи мне лучше, каким словом называют непреодолимое желание изнасиловать того, кого любишь?
- Сперматоксикоз.
Я целую её наглые губы. Ещё и ещё. Потом поднимаю голову и вглядываюсь в её лицо.
- У тебя так было?
- Как?
- Ну, что ты мечтала о замужестве, а на деле – тебя просто трахнули?
- А иначе и не бывает.
Я молчу. Я хочу услышать что-то ещё. Она вздыхает.
- Люди путают понятия. Говорят - "первый", подразумевая – "единственный".
Я слезаю с неё и снова ложусь на бок, подперев голову рукой. Я знаю, что значит этот её вздох: мол, вечно тебе надо всё разжёвывать. Она считает себя умнее меня, а я не прочь потрафить её маленькой слабости к разглагольствованиям. Это то, чем мы занимаемся: ебёмся и разговариваем, разговариваем и ебёмся.
- Нравится тебе это или нет, Андрей, но мы живём в эпоху перепроизводства и сверхпотребления. Причём не только товаров, но и людей. Все семь миллиардов населения земного шара так или иначе включены в парадигму рыночных отношений. Мы уже не мыслим вне других категорий.
Я слушаю вполуха. Моя свободная ладонь занята изучением географии её тела. Она спускается по склону шеи, мягко сжимает два упругих холмика, скользит по гладкой равнине, в центре которой маленькое углубление: когда мы много и жарко трахаемся, его заполняют капли пота, и получается маленькое озерце. Моя рука движется дальше, к нежному треугольнику с только-только выкошенной растительностью… Настя мягко, но настойчиво, убирает мою руку обратно себе на живот.
- Изначально мы являемся собственниками своего тела. Пока оно растёт и развивается, наши родители вкладывают в него инвестиции. Воспитание, секции и кружки, среднее, специальное и высшее образование, всё это – дивиденды, которые должны обеспечить нам достойное будущее. Попадая на рынок труда, мы используем приобретённые знания и навыки как первоначальный капитал.
Я не выдерживаю и зеваю.
- А при чём тут отношения мужчин и женщин?
- Помимо рынка труда, - продолжает Настя, будто не слыша меня, - существует и рынок личностей. Вообще основой человеческих отношений являются сотрудничество и взаимовыгода. И если на рынке труда человек участвует в качестве работодателя или же наёмного рабочего, то на рынке личностей он выступает в качестве потенциального друга, любовника или мужа.
- И всё? Это то, к чему ты сводишь понятия "любви" и "дружбы"? К взаимовыгоде?
- Да.
Она смотрит мне прямо в глаза. Хотя её голова находится ниже моей, всё равно мне кажется, что она смотрит на меня сверху вниз. Но потом её взгляд смягчается. Она начинает увлечённо жестикулировать.
- Ну вот смотри. Когда мы голодны, мы покупаем еду. Когда мы хотим пить, мы приобретаем воду. Так?
- Допустим, - киваю я.
- То есть, у человека есть определённые потребности, которые он должен удовлетворять. Если представить их в виде пирамиды, то у основания будут потребности физиологические, а выше будут располагаться потребности духовные.
- Да, я слышал про пирамиду Маслоу, - слегка раздражённо говорю я.
- Ну вот. У каждого человека есть потребность в социализации, в общении, необходимость принадлежать к какой-либо общности, начиная от семьи и дворовой компании и заканчивая осознаванием себя как гражданина страны и представителя нации.
- Это я понял. Только ты вот какой момент упустила: мы же не покупаем себе друзей? Ты же не ебёшься со мной за деньги? При чём тут выгода?
Она снова вздохнула.
- Ох… Андрюш, только не говори, что мне придётся объяснять тебе азы экономики. Стоимость вещей, чтоб ты знал, не определяется в одном лишь денежном эквиваленте. Что происходит, когда мужчина снимает проститутку?
- Эээ…
- Он платит деньги женщине за то, что она позволяет ему удовлетворить свои сексуальные потребности, временно воспользовавшись её пиздой. То есть. Перед нами краткосрочная сделка, которую можно рассматривать как аренду тела или же договор по оказанию одной или нескольких услуг, оплата которых производится в установленном порядке. Так?
- Блин, у вас, либертарианцев, такой странный взгляд на всё…
- А когда, как ты выражаешься, женщина спит с мужчиной "не за деньги", то это значит лишь то, что в этой ситуации лучше воспользоваться понятием меновой стоимости товара. Если в случае с проституткой обменивался лишь секс на деньги, то сейчас мы говорим о куда более широком ассортименте услуг, оказываемых в двухстороннем порядке, начиная от совместного времяпрепровождения и заканчивая рождением и воспитанием ребёнка. То есть. Когда мы говорим о так называемых "серьёзных отношениях" или о семейном союзе, мы подразумеваем под ними долгосрочную бартерную сделку. Так что брачные контракты это вовсе не прихоть жадных меркантильных богатеев, но – чёткое отражение жизненных реалий, обусловленное необходимостью защищать свои интересы.
Я молчу. Мне не очень нравится смысл всего услышанного, но достойных аргументов, чтобы возразить, тоже не находится.
- Итак. Возвращаясь к тому, с чего мы начали. Человек – вещь многофункциональная.
- Вещь?..
Ну, это я утрирую… Но, по сути, да. Рабство, как и крепостное право, были упразднены относительно недавно, каких-то полтора столетия назад. Ты же говоришь – "моя девушка", подразумевая своё право на обладание мной, не имея такового… И я уверена, что в случае какого-нибудь громадного социального катаклизма институт торговли людьми может с лёгкостью возобновиться…
- Ладно, понял.
- Повторюсь. Человек… мм... - существо многофункциональное. Образно говоря. В этом он ничем не отличается от, например, айфона. Но, в отличие от айфона, разработанного в количестве пяти-шести моделей, человек выходит тиражом в миллионы экземпляров. И, заметь, у каждого свои технические характеристики. Кто-то умён, кто-то красив, кто-то силён, кто-то верен, кто-то в постели хорош и т.д. И потому нет ничего предосудительного в том, чтобы менять партнёров в поиске наиболее приемлемых технических характеристик. Конечно, я это всё образно говорю. Но согласись: ты же не будешь всю жизнь с одним телефоном ходить?
- А если я его полюбил? Как быть с эмоциональной привязанностью?
- Андрюш, не смеши ты мои тапочки. Что за детский сад? Ты вот, когда в первый раз со своей девушкой расстался, тоже небось думал, что "жизнь кончена", "больше никого не полюблю", "жить без неё не смогу"… Так?
- Допустим.
- Ну вот. Все мы мним себя однолюбами, пока жизнь не доказывает нам обратное. Люди склонны к самообману. Повторюсь: мы живём в эпоху массового производства. И ценность продукции прямо пропорциональна количеству спущенных с конвейера экземпляров. "Одна любовь на всю жизнь" - товар, производимый в ограниченном количестве и потому считающийся ценным.
- То есть, по твоему, люди зря ищут такую любовь? Они гоняются за призраком? Фантомом?
- И да и нет. Как бы тебе объяснить… Вот есть Голливуд, да? Фабрика грёз. Там снимаются тысячи картин о том, какой должна быть наша жизнь или какой мы бы хотели её видеть. Интересные сюжеты, красивые виды, остроумные диалоги, загорелые мышцы, белоснежные улыбки, баснословные деньги и так далее. А есть порноиндустрия. Никому не известные актёры за пару сотен баксов ебутся на камеру в роликах с отсутствующим сюжетом и примитивными диалогами. И это – подлинный реализм. Реалистичнее только домашнее видео. Смонтируй его с роликами о том, как ты спишь, жрёшь или срёшь, и получишь полное представление о собственной жизни. Тебе бы хотелось на такое посмотреть?
Я улыбаюсь и мотаю головой: нет.
- То-то и оно. Поэтому взрослые дядьки и ходят смотреть блокбастеры про супергероев, а не фильмы "для взрослых". А девушки тянут своих парней смотреть ромкомы, а не на то, как всё бывает на самом деле. Человек нуждается в иллюзиях, а не в знании.
Запястье и шея мои давно затекли. Поэтому я хватаю Настю и прижимаю к себе.
- Ладно, всезнайка. Допустим, я со всем согласился. Давай перейдём от абстракций к конкретике. Я так и не понял: чем же мы руководствуемся в своём выборе? Чего такого в конкретном мне привлекло конкретно тебя?
Она морщит свой маленький лобик. На её лице застыло дивное сочетание беспомощности и недовольства. Она не любит вопросов, на которые не знает точного ответа. Всех нас ставит в тупик предложение рассказать о себе – слишком мало знаем.
Она вздыхает. На этот раз – искренне, без тени снисходительности.
- Я и сама хотела бы знать. Мне… мне просто хорошо с тобой.
Я целую её в ответ. Я услышал всё, что мне нужно.

***

Рукой Андрея:

Я просыпаюсь в шесть утра от звонка будильника. Нащупываю под подушкой верещащий телефон и движением пальца по экрану даю себе ещё десять минут сна. Попутно, одним глазом, я смотрю, не было ли сообщений от Насти или уведомлений о пропущенных звонках с её номера.
Пусто. Она не пишет и не звонит уже два месяца, с того самого момента, как мы расстались, но я всё равно жду, надеюсь.
Когда будильник снова начинает верещать, я с минуту борюсь с желанием отклонить звонок ещё на десять минут или вовсе прогулять работу, потом всё же нехотя встаю.
Пока мы встречались, я считал сон бесполезной тратой времени. Возвращаясь от неё домой, я торопливо принимал душ, наспех запихивал в рот куски разогретого в микроволновке ужина и после сразу же звонил ей. Мы разговаривали до самой поздней ночи, пока один из нас не начинал клевать носом. Засыпая, я предвкушал пробуждение, сулившее мне возможность уже днём услышать её голос, а вечером и увидеть её саму.
Сейчас же сон кажется спасительным. Только бы дотянуть до ночи и провалиться в это душное, мутное, ленивое забытьё.
Хорошо, если это случается мгновенно. Но обычно сна – ни в одном глазу. Ворочаешься, мнёшь подушку, откидываешь одеяло, кутаешься в него, скучаешь по ней, думаешь, вспоминаешь, мастурбируешь под эротические флэшбеки, пропитываясь отвращением к самому себе. Ненавидишь её за это. Мы вообще мало кого так способны возненавидеть, как тех, кого любим.
Брошенный в одночасье, я которую уже ночь подряд прокручиваю в памяти историю наших отношений, изучая и анализируя каждое её слово, взгляд, жест, интонацию в тщетной попытке сформулировать причину нашего разрыва. Продолжаю разговаривать, выговаривать, проговаривать, объяснять, выяснять, разъяснять что-то своему невидимому собеседнику. Делиться самым откровенным, сокровенным и задушевным со своим воображаемым другом. Наверное, так бы следовало назвать полуночную передачу на радио – "разговор с воображаемым другом". Для тех, кто не спит. Тема сегодняшнего ночного чата – "есть ли жизнь после расставания?". Ждём ваших звонков.
Я многое мог бы рассказать. Если бы кого-то интересовали мои проблемы. Жизнь после расставания можно сравнить с существованием человекоовоща, подключённого к аппарату искусственного кровообращения или искусственной вентиляции лёгких. То есть, не жизнь, а – сплошная видимость. Если бы я мог хотя бы пошевелить рукой в своём растительном коматозном состоянии, то накрепко ухватил бы доктора за рукав с просьбой отключить меня. Вколоть лошадиную дозу пентобарбитала, только не оставлять наедине со своими мыслями. Наверное, в коме быть даже лучше. Так, по крайней мере, не нужно притворяться. Мне же при контактах с людьми приходится изображать наличие чувств при их полнейшем отсутствии. Или наоборот: демонстрировать их отсутствие при их наличии. Хотя, скорее всего, так было и до нашего расставания.
Состояние апатии лучше всего преодолевать чередой мелких, доведённых до автоматизма действий. Встаёшь, не включая света, натягиваешь джинсы, футболку, кофту, носки, на одном из которых дырка, идёшь ссать, вяло водишь по зубам щёткой, отхлёбываешь кофе, заставляешь себя проглотить кусок хлеба с толстой полоской масла, которую лень размазывать, ныряешь в куртку, колдуешь над сыроватыми шнурками на кроссовках, вставляешь сигарету в уголок рта, прикуриваешь уже в подъезде. На улице – декабрь, темень. И хорошо – никто не видит твоё унылое, тусклое заспанное ебало. Размеренное приплясывание на остановке в ожидании междугороднего автобуса, 50-60 минут, в зависимости от пробок, пути до метро, прислонившись в полудрёме к стеклу головой с наброшенным капюшоном, плюс 20 минут в подземке с гарнитурой в ушах, 8 часов рабочего дня, кое-как отвлекающего тебя от навязчивых пустопорожних размышлений. Потом та же темень, тот же маршрут, уже в обратную сторону, и худшая часть суток – тоскливый одинокий вечер. Пытаешься что-то смотреть, читать или занять себя ещё каким-то способом, но то и дело хватаешь в руки телефон: не написала ли?
Самое лучшее в жизни – это подсесть на девушку. Самое худшее – избавляться от своей зависимости.
Любовь – весьма нездоровая хуйня, говоря по правде. С недавних пор она вообще занесена в реестр заболеваний Всемирной организации здравоохранения под официальным кодом F63.9. Небезосновательно она считается психическим отклонением, относящимся к пункту "расстройство привычек и влечений". По симптоматике она сходна с обсессивно-компульсивным расстройством и находится в одном ряду с такими зависимостями как алкоголизм, игромания, токсикомания и клептомания. Гугл в помощь, но и без него нетрудно догадаться, что влюблённые – полные психи.
Страшно представить, сколько их бродит по улицам. Каждый из нас в определённый момент своей жизни испытывал на себе приступы безумия в лёгкой или же острой хронической форме. Вытесняемая и подавляемая, скрытая под оболочкой нормальности, звериная сущность наша прорывается сквозь защитные механизмы, заслоны моральных норм, табу и запретов. Мы боимся этого в себе. Того, что невозможно контролировать. Охваченные вожделением и жаждой обладания, мы готовы преследовать, ревновать, драться с соперниками, кидаться на объект своей страсти, давая волю самым дремучим первобытным инстинктам. Переступившие черту становятся фигурантами уголовных дел.
В душе – мы те ещё маньяки. Нам, условно нормальным, даже проще. Общество сочувствующе, снисходительно и кое-где даже покровительственно, сквозь пальцы, посматривает на людей, одурманенных любовной страстью, но что делать тем, чьи склонности и грязные фантазии выходят далеко за рамки принятых в обществе приличий? Ежедневная и незримая борьба их с самими собой нередко кончается поражением. И хищник в обличье человека выслеживает, нападает и тащит свою жертву в тёмный подъезд или неосвещённую часть парка, насилует её, затыкая девичий рот потной и блудливой своей рукой. А иногда и просто душит, не умея другим способом возбудиться, избавиться от томительного семени. Он потом ужаснётся себе, но, вкусив хоть раз запретного плода, будет желать отведать ещё и ещё.
Мы увидим это в криминальных хрониках. Кривя душой, мы осудим его. Но в самом потайном и склизком чулане своей души, куда сами боимся заглядывать, мы тоже стремимся туда, где не светят фонари, где бессильны доводы рассудка. Хоть раз пережив подобное, мы цепляемся за любую возможность пережить это снова.
Говорят, что бывших наркоманов не бывает. Дело не в привыкании. Оно-то как раз и убивает остроту ощущений. Проблема в психологической ломке. Депрессия, апатия, скука, серость, убогость, бессмысленность окружающего мира – вот что такое пресловутая "жизнь без наркотиков". Жизнь человека, лишившегося любви, заполнена тем же самым. Нам приходится натужно улыбаться, утверждая, что мы давно чистые, слезли. Но каждый из нас, сколь долго не продержался бы он в завязке, знает: сорваться очень легко.
И однажды, год, два, три спустя ты наберёшь знакомый номер, раз и навсегда выученный наизусть. Хорошо, если она его давно сменила. Но нет. Тебе ответит тот самый голос, трогательно сорвавшись на последнем слоге твоего имени, и ты, захлёбываясь нахлынувшими чувствами и словами, начнёшь говорить. О том, что соскучился. О том, что ваше расставание было ошибкой. О том, что хочешь всё вернуть назад. О том, что любишь её. И, чего никогда себе не простишь, о том, что изменился. Хорошо, если она рассмеётся, пошлёт тебя, скажет, что у неё другой, бросит трубку… Ну а вдруг поверит? И вы встретитесь, у тебя или у неё, и будет неловкое молчание, и вымученные разговоры, и горькое осознание того, что ушедшего не вернуть, и ненависть, презрение, отвращение к некогда самому дорогому и любимому человеку за то, что он вселил надежду только затем, чтобы её отнять, всколыхнул, поднял со дна мутной памяти самое бережно и нежно хранимое и осквернил, испоганил его. Или хуже: вы решитесь попробовать, и в час близости, в сладко обречённой попытке воссоединить некогда разорванное, вы поймёте, - нет, чужое, навсегда чужое.
Подобные встречи оставляют лишь гнусный осадок стыда и смущения. Отвратное послевкусие посещения покойницкой. Не стоит тревожить призраков прошлого. Пусть себе бродят эти печальные тени по закоулкам вашей памяти, впредь не обрастая плотью.
Истинно любимые нами женщины никогда не становятся нам друзьями. Это скорее к счастью, нежели к сожалению.

***

Рукой Насти:

Если ещё не существует организаций, помогающих людям избавиться от любовной зависимости, то их следовало бы придумать. Какой-нибудь "Центр общества анонимных пиздострадальцев". Хотя по нашим политкорректным временам такое название не прокатит – исключает женщин и гомосексуалистов. А жаль, название-то хорошее.
В любом случае, было бы интересно взглянуть на их программу реабилитации. "12 шагов" или что-нибудь вроде этого. На чём она будет основана? Все действенные методики избавления от алкогольной и наркотической зависимости примерно одинаковы. Последовательность действий такова: человек признаёт пагубность своей зависимости, то, что он наносит вред себе и окружающим. Он признаёт наличие Высшей Силы или некоего идеала, к которому должно стремиться. Признаёт необходимость эмоциональной поддержки окружающих. Признаёт, что не может справиться со своей болезнью самостоятельно. Следуют шаги к выздоровлению: исповедь, самоанализ, признание вины перед близкими и исправление своих проступков. На заключительном этапе свободный от зависимости человек делится своим опытом с новичками.
Чтобы вникнуть в сущность этой методики, нужно понять следующее.
Наркоман или алкоголик – это человек, выбравший самый простой путь к счастью. Лабораторная мышь с электродами, подключёнными к центру удовольствия в её мозгу, и жмущая на кнопку до тех пор, пока не сдохнет. Эпсилон, получивший пропуск в дивный новый мир. "Сомы грамм - и нету драм". Проблема не в нём, а в современном обществе, в котором каждый, от альфы до эпсилона, стремится к этому блаженному состоянию, к неограниченному количеству доступного удовольствия. Белозубые мужчины, улыбающиеся нам с билбордов и телеэкранов, загорелые женщины, манящие нас своими идеальными формами на иллюстрациях порнографических журналов, жизнь поп-див и кинозвёзд, блистающая со страниц глянцевых изданий, их роскошные загородные особняки, обставленные по последнему слову каталогов из IKEA, песчаные пляжи и яркие неоновые мегаполисы с плакатов турагентств, призывающие посетить их, рекламные брошюры и проспекты, крема и лосьоны, которые сделают нашу кожу ещё глаже и чище, дизайнерское шмотьё, которое сделает тебя ещё привлекательнее и стильней, плазменные телевизоры с год от года растущей диагональю, новые модели смартфонов, макбуков, букридеров, всё более удобные и компактные, все окружающие тебя визуальные образы, все товары, выставленные на витринах и специальных выкладках так, чтобы привлечь твоё внимание,- всё это должно заставить тебя поверить, что счастье материально, зримо, ощутимо, что его можно купить: в кредит, в рассрочку, кэшем или по безналу. Все эти мини-, супер-, мегамаркеты и торгово-развлекательные центры существуют только для того, чтобы сделать твою жизнь лучше. Только посмотри, как унылые лица продавцов, скучающих за кассовой стойкой, расцветают при виде тебя, как они выныривают из своей подсобки, в которой только что заваривали дошик. Всё ради тебя. Они готовы подсказать, показать, рассказать, дать потрогать, подержать и примерить. Даже кассиры, наши гости из далёких степей и среднеазиатских республик, выучившие от силы три десятка русских слов, предложат тебе лишний пакетик. Ты только покупай и развлекайся. Это то, для чего ты рождён и к чему приучен. Собирать недостающие детальки пазла под названием "счастье", надеясь, что вот этот спальный гарнитур – единственное, чего тебе для него не хватало.
Наркоман идёт к барыге с той же целью – купить счастье. Искусственный рай – вот что такое благословенный мир алкоголя и синтезированных наркотиков. Влей в себя триста грамм метилового спирта, набей беломорину анашой, скрути крышку с пластикового самодельного бульбика и вдохни едкий дым, навали клея в целлофановый пакет, съешь бумажку, пропитанную химическим раствором, закинься таблетками, занюхни одну дорожку, пусти по венам разбодяженную дрянь – и ты ненадолго там окажешься. Это вернее и надёжнее, чем шататься по торговым центрам в поисках ненужного хлама или новых знакомств.
Правда, такое счастье быстро заканчивается. Наркоманы и алкоголики – жители рая, бог их не оповестил о том, что надо в поте лица добывать свой хлеб. Потому, в погоне за счастьем, они нередко оказываются на скамье подсудимых. А мы, в зависимости от того кем они нам приходятся, жалеем, осуждаем или попросту презираем их. Хотя, по сути, любуемся собственным отражением. Употребление – неприглядная изнанка, тёмная сторона общества потребления. Выбираем мы саморазрушение или саморазвитие, мы остаёмся заложниками нашего стремления к счастью. В наркологических клиниках не избавляют от зависимости, это чушь, нельзя заставить человека расхотеть быть счастливым. Ему просто меняют установку, говоря: способ, которым ты добиваешься счастья, неправилен. Манипулируя чувством вины, человеку внушают, что ощущения, вызванные приёмом наркотиков, являются суррогатом. А мы покажем тебе настоящее, доподлинное, всамделишное счастье. И человек верит. На какое-то время он подпитывается верой в то, что есть нечто лучше наркотиков, чувствует самоудовлетворение от того, что смог выкарабкаться из трясины своего искусственного рая, в то время как многих затянуло и они остались там навсегда. Но рано или поздно он поймёт, что его обманули. Невозможно избавиться от зависимости, можно лишь поменять одну зависимость на другую. Что счастье, которое тебе предлагают, так же искусственно и фальшиво, более того – вставляет не так. Мало счастья в том, чтобы быть законопослушным лузером с низкооплачиваемой работой, кредитами, долгами и необходимостью обеспечивать семью, быть тем, кого тебе предлагают в виде приемлемого идеала. Поэтому человек срывается. Туда, где счастье легко и доступно. Страдает не он, ему-то как раз хорошо, страдают его близкие, зависящие от него, эгоиста по образу и подобию общества, в котором он живёт, мера счастья человека в котором определяется его покупательской способностью.

***

Я лежу на кровати, слегка прикрыв одеялом нагое тело и листаю "Страдания молодого Вертера". У Гёте ужасный слог, мои скулы сводит от судороги, я изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не зевнуть, пытаясь сойти "за умного". Одна из самых скучных книг, которые я когда-либо брал в руки.
Настя в трусиках и маечке лежит головой у меня в ногах. На её гладеньких розовых пяточках отражается свет лампочек в люстре. Несколько минут назад она взяла почитать начало моего нового рассказа. Потом схватила ручку и сама стала что-то писать в моей тетрадке.
Я вконец устаю от книги и почёсываю одну из её пяточек.
- Что ты там всё пишешь?
Настя хихикает и начинает вертеть ногами в разные стороны.
- Не надо. Ну Андрей!
Я прекращаю.
-Ты не ответила.
- Мне понравилось одно твоё сравнение и я пытаюсь его развить.
- Дашь почитать?
- Бери.
Она разворачивается ко мне лицом и протягивает тетрадь. Почерк у неё мелкий, рассыпчатый, буквы пляшут вкривь и вкось, я то и дело показываю ей текст, прося расшифровать указанное пальцем слово. Она тем временем пытается защекотать меня, но я спокоен. Я не боюсь щекотки. Между прочим, очень полезная в общении с девушками суперспособность. После нескольких неудачных попыток расшевелить меня она делает обиженное лицо и плюхается им в подушку.
- Ты такой скучный!
- Ты ещё Гёте не читала.
Наконец, я прочитываю всё, что она написала.
- Это интересно, только я не понял: по твоему мнению избавиться от зависимости невозможно? То есть, чтобы разлюбить одну девушку, надо полюбить другую? Ты так считаешь?
Она высовывает голову из-под подушки.
- Ты просто отвлёк меня и не дал дописать. Но да, твой вариант тоже годится. Человеку всегда нужно на чём-то торчать, чтобы жизнь не была такой противной.
- А ты что хотела сказать?
Она садится в позу лотоса и вздыхает.
- Что происходит в мозгу человека, принимающего наркотики? Они способствуют усиленной выработке так называемых "гормонов счастья": серотонин, окситоцин, дофамин и так далее. Наиболее сильные наркотики даже подменяют собой нейромедиаторы. То есть организм теряет способность их вырабатывать без помощи психостимуляторов. Это, кстати, проблема и вполне себе легальных препаратов вроде антидепрессантов.
- Говоря по-русски, человек не может быть без них счастлив?
- Да. Понимаешь, проблема заключается в самой природе человека. Счастье – это химическая формула, только и всего. Наши влюблённости, оргазмы, которые мы испытываем, - это способы, которыми подстраховалась эволюция. Сделала процесс размножения невероятно приятным и желанным. Согласись, тебе бы вряд ли хотелось часто совокупляться, если бы ты во время эякуляции чувствовал жуткую боль?
Я расхохотался.
- Да уж вряд ли.
- Вот. Женщины ещё более чувствительны во время совокупления, потому что на нашу долю выпали не самые приятные процессы вроде месячных, вынашивания ребёнка и родов. Природа, можно сказать, компенсировала наши неудобства.
Я любуюсь ей. Её соски, то ли от холода, то ли от возбуждения, торчат сквозь маечку и мои бёдра наливаются теплом.
- Знаешь, ты говоришь даже лучше, чем пишешь.
- Просто я говорю вполне очевидные вещи. Не перебивай меня…
- Молчу.
- Но главное, чем природа подстраховала наш вид, - это эмоции. Помнишь, я говорила тебе, что отношения представляют собой долговременную сделку?
Я кивнул.
- Так вот, гарантом для неё служит не материальный ущерб, который могут понести обе стороны, но – ущерб эмоциональный. Мужчина не может просто кинуть палку и сбежать. Женщина не может родить ребёнка и оставить его умирать. То есть, могут, конечно, но это, в общем-то, противоестественно. Эмоциональная привязанность – тот способ, которым эволюция обеспечивает сохранение и размножение нашего вида. Отсюда и возникает моногамия и то, что ты называешь любовной зависимостью.
- Хоть убей, всё равно не пойму, как от неё избавляться? Не любить?
- Самый простой вариант – сублимация. Ты берёшь свои нерастраченные или неразделённые чувства и переводишь их на что-то другое. Например, конвертируешь в творчество. Уверена, что большинство поэтов и рок-групп появились только потому, что от мальчика когда-то ушла девочка. Или ты можешь подменить любовь к человеку любовью к идее. На митинги ходить, майку "я - русский" носить, в бога уверовать. Религией, кстати, чаще всего мозги и промывают всяким торчкам и бухарикам.
- А не "простой" вариант? Что, по-твоему, лучше всего сделать?
- Стать свободным. Вопрос вообще не в том, как быть счастливым без любви.
- А в чём тогда?
- Как быть несчастным и одиноким. Как жить без надежд и желаний, без увлечений и без стремлений, без иллюзий и без розовых очков. Как прожить жизнь без привязанностей и достойно принять смерть. Как принять то, что твоя жизнь – слепая случайность, не имеющая смысла и цели. Как прожить реальную жизнь, Андрей.
- "Проснись, Нео". А сейчас ты мне предложишь две пилюли, да?
- Я серьёзно.
- Ладно. То есть, ты говоришь про жизнь, лишённую эмоций, чувств, любви, дружбы…
- Да.
- Тебе-то самой понравилась бы такая жизнь?
- Я пока не готова к ней. Но только пока.
Я начинаю закипать.
- Блядь, Насть, ты иногда такую дичь несёшь, что я поражаюсь просто.
- Я лишь высказываю собственное мнение. Ну извини, что я не мыслю шаблонами.
- Да ты только ими и мыслишь. Наложила на себя ёбаный венец безбрачия. Ах, я несчастна, я одинока, я ничего не хочу хотеть… Знаешь, мне кажется, что тебя однажды бросили, а ты так и не смогла этого пережить. Выстраиваешь целые теории только для того, чтобы обосновать своё разочарование в любви. Отсутствие этого… как его?... базового доверия к миру, да?!
- Думай, что хочешь, мне всё равно.
- Или ты просто не любишь меня, подготавливаешь меня к тому, что однажды уйдёшь, - несёт меня дальше.
- А я и уйду однажды. Даже если не по собственной воле, всё равно уйду. Как сказал один солидный господин: Аннушка уже разлила масло.
- Ты можешь хоть раз поговорить по человечески?! Над тобой что, в школе издевались, что ты взяла в привычку умничать? Знаешь, Насть, тебе кажется, что ты умнее других, а на деле ты – просто жалкий социофоб, лишённый нормальных человеческих эмоций!
- Достаточно. Я не собираюсь всё это выслушивать.
Она вскакивает с кровати и хватает свои джинсы, висевшие на спинке стула. Меня это немного отрезвляет.
- Насть, ну куда ты поедешь на ночь глядя, а? Электрички даже уже не ходят.
Она приехала на выходные ко мне в Подольск. На дворе второй час ночи.
- Мне всё равно. Я еду ни "куда", а – "от кого".
Я подхожу к ней и пытаюсь обнять. Она отталкивает меня.
- Насть, ну прости.
Молчание.
- Можешь дуться, но я тебя всё равно не отпущу сейчас никуда.
Она по прежнему молчит, но уже бросила попытки одеться. Даёт обнять себя.
- Прости, что я так сорвался. Просто меня задело то, что ты говорила. Я…, - я проглатываю комок в горле, - я боюсь потерять тебя.
- Ты дебил. Дебил и грубиян.
- Знаю.
Я прижимаю её к себе, глажу по голове, скольжу пальцами сквозь волосы, даже чуть задерживаю дыхание, боясь спугнуть этот хрупкий мир, снова возникший между нами. И первый не выдерживаю молчания.
- Ты меня любишь?
Она поднимает голову:
- А какие у меня варианты?
- Да. Нет. Что-то другое.
- Я не знаю.
…
Спать мы ложимся спиной друг к другу.

***

Я просыпаюсь в шесть утра от звонка будильника. Нащупываю под подушкой верещащий телефон и движением пальца по экрану даю себе ещё десять минут сна. Попутно одним глазом вижу уведомления о полученных сообщениях. ВК, ватсап, вайбер, телеграм, просто смс. С одними и теми же словами. "Я люблю тебя". "Я не могу без тебя". "Мне тебя не хватает". "Я скучаю". "Ответь". "Андрей". Одну и ту же слащаво-жалостливую хуйню раз за разом, дублируя во все мессенджеры.
Она пишет мне каждую ночь уже два месяца, с того самого дня, как мы расстались. Как я ушёл от неё. Сперва я пытался ей отвечать, - утешить, вразумить. Потом перестал отвечать. Потом вообще перестал читать, что она пишет. Специально оставлял сообщения непрочитанными, чтобы показать, что меня не волнуют её чувства. В конце концов, они и правда перестали меня волновать. Разве что только подбешивать. Особенно, если засыпаешь, а она начинает беспрерывно названивать. Во втором часу ночи. Сначала сбрасываешь, потом ставишь беззвучный режим. Каждое утро я беру телефон с надеждой, что пропущенных звонков и смсок больше не будет. Значит - успокоилась, смирилась.
Я вскакиваю с постели, не дожидаясь повторной трели будильника. Приземляюсь кулаками на холодный ламинатный пол и жму десятку. Так проще согреться. Потом включаю свет, опрыскиваю себя дезиком, натягиваю футболку, джинсы, кофту, несколько минут шарю по комоду в поисках носков, совпадающих по цвету. Со мной сегодня в смене Марина, и я хочу выглядеть презентабельно.
Умываюсь, кропотливо достаю из краешков глаз эти белые катышки, что вечно скапливаются там с утра, тщательно драю зубы, слегка провожу по голове расчёской, подмигиваю своему отражению.
Иду на кухню, ставлю чайник, отрезаю себе пару кусков хлеба, щедро размазываю по ним масло, на каждый сверху кладу по два кружочка сервелата. Пока пью кофе, открываю контакт. Марина тоже вчера что-то написала. У неё на аве новое старое фото – целуется со своим бывшим.
"Андрей, я подумала и решила, что мне не нужны интрижки на работе. Я проявила минутную слабость. Я благодарна тебе за то, что ты скрасил моё одиночество на пару дней, но нам лучше остаться друзьями. Прошу тебя не распространяться об этом. Мы с Лёшей решили попробовать всё заново. Ты – хороший парень, я уверена, что и ты кого-то себе найдёшь, кто больше тебе подходит."
Я криво ухмыляюсь. Сука, два дня не виделись всего.
На работу теперь особого желания идти не было. Там надо будет с ней вежливо, без ноток игривости и фривольности, здороваться, встречаться глазами, с непринуждённым видом обмениваться дежурными шутками… Или просто перестать её замечать, делать вид, что её не существует, ходить с гордо поднятым ебальником мимо кассы, отводить глаза, пересекаясь в курилке… Всё боевое настроение убила, блядь.
Ладно.
Допиваю кофе, ныряю в куртку, колдую над сыроватыми, не просохшими за ночь, шнурками, закуриваю в подъезде. На улице – декабрь, темень. Дохожу до остановки, дожидаюсь нужного автобуса, втискиваюсь в плотную массу тел. По утрам автобусы до Москвы набиты битком, с трудом встать-то удаётся, не то что присесть. Так и стоишь с отсутствующим видом всю дорогу, бесконечно удивляясь разве что кондуктору, неизменно полноватой тётке, лихо продирающейся сквозь казалось бы неприступную людскую свалку. Удивляешься даже не этой её поразительной способности успешно передвигаться по салону, сколько извечной бодрости и жизнерадостности этих вульгарно-грубоватых тёток.
Мне бы их жизнерадостности. На душе тоскливо. Жуткое, тяжеленное, невыносимое чувство ненужности будто свалялось в комок и осело где-то на дне желудка.
Вытаскиваю телефон из кармана джинсов, нечаянно задеваю локтем парня в пуховике, к которому оказался прижатым в этой толчее. Он окидывает меня раздражённым взглядом. Хули ты вылупился, мудак.
Впервые за долгое время я читаю Настины сообщения. Она пишет, что ждёт, любит, верит, надеется, скучает. Раньше меня это напрягало. Всегда чувствуешь себя виноватым перед тем, кого разлюбил.
Самое странное то, что никогда не можешь назвать причины. Чего такого случилось за всё это время, с того момента, как вы пересеклись взглядами и познакомились и до того самого, как любимый человек стал тебе чужим и ненужным? Почему мой организм перестал считать нужным выделять фенилэтиламин, допамин, окситоцин и прочие необходимые гормоны в отношении Насти? Я ведь его об этом не просил, он сам решил за меня.
Мне всегда казалось это забавным: носить внутри себя целую вселенную, о принципах действия которой имеешь лишь самое приблизительное представление. Мы – самая непостижимая загадка для самих себя.
Сейчас её сообщения кажутся мне милыми и трогательными. Мы ведь похожи. Мы как разные полюса одного магнита. Я ничего не могу поделать с тем, что разлюбил её. Она ничего не может поделать с тем, что любит меня. Мы – заложники наших капризных тел.
Или всё же можем?
В один из первых наших вечеров, когда я тихо млел только оттого, что держу её за руку, охваченный романтической эйфорией, я назвал её своей суженой. Я никогда не видел особой разницы между случайностью и судьбой. Только подумать, сколько событий случилось, сколько жизней переплелось, сколько невидимых нитей протянулось, прежде чем наша встреча стала неизбежной. Шаг влево, шаг вправо, и никогда бы уже не встретились, не столкнулись взглядами… Судьбоносные случайности, так бы я это назвал. Судьбу творит наш выбор. Мы сталкиваемся за день с десятками женщин, которые могли бы стать нашими судьбами, и, возможно, где-то в бескрайних уголках Мультивселенной так оно и происходит, но выбираем мы одну-единственную. Волнительное состояние квантовой неопределённости. Кот жив или кот мёртв. Отошьёт или согласится на свидание. Просто открой коробку. Подойди к ней.
Я пишу ей, что хочу сегодня увидеться. Она отвечает сразу же, будто ждала моего сообщения, что она освободится в шесть. Что я могу остаться у неё. Если захочу.

- Серьёзно?!
Настя отворачивается от монитора и поворачивает голову в мою сторону, строго взирая из-под очков.
- Что?
- Я не буду это печатать.
- Да чего такого-то?
- Куда ты дел того мимимишного пиздострадальца?
- Убил и съел. Сама-то как думаешь?
- Почему ты не захотел продолжать?
- Ты меня тогда разозлила. Я захотел, чтобы ты помучалась.
- А, то есть, это такая месть. Вывести меня в образе слюнтяйки, вымазывающей соплями по стеклу "вернись, я всё прощу"?!
- Скажи ещё, что не задело.
- Конечно, не за дело. Я вообще такого не заслужила.
- Ой бляяяя…
Я падаю лицом в кровать и тихонько начинаю подвывать.
- Откровенно говоря, тебе бы следовало назвать этот рассказ короче – б/у. Не "бывшая", а -"бывшая в употреблении"!
Я продолжаю завывать, не поднимая головы.
- Я вообще не пойму, с чего он у тебя вдруг о судьбе задумался? Он же, сука, ещё несколько дней назад с другой бабой мутил, а тут всё, бля, - судьба… выбор…
- Замысел это, понимаешь, за-мы-сел. Ему одиноко, он чувствует себя ненужным. Я же специально так подробно описываю автобус. Он в толпе людей, понимаешь, но он – один. И чтобы убежать от этого непереносимого чувства одиночества, он начинает убеждать себя, что там, в прошлом, было хорошо. Что он зря ушёл. Что он пытался обмануть судьбу. Мы же все возвращаемся к бывшим, влекомые чувством ностальгии. Обманываем себя, забывая и сглаживая плохое, и вызываем в памяти только самое светлое и хорошее!
- Да я всё понимаю, Андрей, только зачем ты этому блядуну такие сложные мотивации выдумываешь? Мультивселенная… Квантовая неопределённость… Ты скажи честно: он хочет вернуться не потому что в судьбу верит, а потому что замены этой дурочке не нашёл. Вот если бы эта… Марина, да?... вот если бы она не сошлась со своим бывшим, не дала этому от ворот поворот, он что, вспомнил бы о Насте? Да хуй там было! Люди возвращаются не потому, что осознали свои ошибки, не потому что их мучает ностальгия, а потому что банально замены не смогли найти. А уж если найдут кого, то уже им все уши про "судьбу" прожужжат!
Я переворачиваюсь на спину и смотрю в потолок. Настя начинает ходить по комнате и отчаянно жестикулировать.
- Знаешь, что я думаю о подобных людях? Они – эгоисты и ничтожества. Их жалкая боязнь одиночества, их блядское желание "быть любимыми" основано на комплексе собственной неполноценности. Они повышают свою самооценку за счёт любви других. Их болезненному самолюбию льстит чужое самоуничижение. Они хотят быть любимыми, так и не научившись любить!
Я закатываю глаза.
- Насть, чего ты завелась?
- Да потому что я всю жизнь живу среди таких. Ностальгирующих. У нас вся страна холит и лелеет свою неполноценность. Все эти язычники, неонацисты, православные активисты, новые левые… Эти их коловраты, иконы с Николаем Кровавым, портреты Сталина, культ предков, империя, "дедывоевали"… Убожества, которым нечем гордиться, кроме мифологизированного прошлого. Сами нищие, рваные, пьяные, грязные, но гордые, блядь, такие гордые. Нарисуют пальцем на стекле "На Берлин!" и гордятся своим художеством так, будто, блядь, сами в 45-м красный флаг над Рейхстагом вешали!
- Ну и чего? Я, если хочешь, и сам с "Бессмертным полком" хожу.
- Туда тебе и дорога.
- Иди ко мне. Пожалуйста.
Она покорно садится ко мне на колени и обхватывает мою шею руками. Она уже остывает.
- Тебе только на навальнингах выступать. Ты очень злая, знаешь?
- Да, я - меланхолик, циник, социопат и мизантроп, ты уже говорил.
- И зазнайка.
- И зазнайка. И за что ты меня любишь только?
- У Довлатова одного персонажа спросили, отчего он любит именно ту девушку, которую любит.
- И…
- Он сказал, что не может же он любить всех баб в округе.
- Смешно.
- Скорее грустно. Почему на самые важные и насущные вопросы никогда не знаешь ответа?
- Тебе так важно знать, за что ты меня любишь?
- Было бы неплохо.
- Я могу тебе рассказать.
- Ты и это знаешь?
- Знаю.
- Ну попробуй.
- Ни за что. Человека нельзя вообще любить за что-то. Красивый он, уродливый, богатый, бедный, сильный, слабый, умный, глупый, злой, добрый, талантливый, бездарный, хороший, плохой – не важно. Любовь же не является каким-то видом поощрения. В ней нет и тени идолопоклонничества, идеализации. Ты просто принимаешь человека целиком, со всеми его достоинствами и недостатками. Если угодно, то ты любишь его за всё. За то, что он просто есть и вызывает у тебя все эти эмоции.
- Замкнутый круг получается. Всё равно непонятно, чем эти эмоции вызваны. Почему один человек их вызывает, а другой – нет?
Настя взмахивает руками.
- Как смогла, так и ответила. У Платона говорится, что каждый из нас – половинка человека, рассечённого на две камбаловидные части, и эти половинки всю жизнь ищут друг друга, чтобы снова стать единым целым. Такой вариант устроит тебя?
- Более чем. Я хотел бы стать одним целым.
- Прямо сейчас?
- Прямо сейчас.

***

Когда ты любишь кого-то, любое твоё действие приобретает ритуальный характер. А занятие любовью суть священнодействие, которое ты подготавливаешь этими ритуалами.
Мы моемся перед тем как познать друг друга. Ритуал омовения. Чистота помыслов – чистота телес. Можно по другому, грязно, торопливо срывая с себя покровы, случаться где придётся, на несвежем белье и без оного, уподобляясь животным. "Случаться"- правильное слово, именно от него следует вести происхождение выражения "случайные связи".
Нам это не по нраву. Мы не верим, что наша связь случайна и не хотим пользоваться этим срамным глаголом. Поэтому мы обмываем друг друга, снимаем с себя всю мирскую грязь, накопившуюся за день. Ванная комната благоухает Настиными шампунями, гелями и бальзамами. Благовония. Ими пропахла ванная, ложе и, конечно же, тело моей возлюбленной. Уходя утром на работу, прижимаясь в душном вонючем вагоне к случайным попутчикам, ты вдруг слышишь этот запах и понимаешь, что унёс его на своей рубашке, целуя любимую на прощание.
Задумайтесь о тех, с кем вы пьёте вечерами чай или кофе – утром. О тех, с кем вы делите свою воду. Скорее всего, вы делите с ними жизнь. Ведь вода – источник жизни. Один Мессия в старом фантастическом романе хотел всех сделать братьями и сёстрами по воде.
Жаль ему это не удалось.
Мы вылезаем, нагие, горячие, распаренные. Пишу на запотевшем стекле: я хочу тебя. Ты кусаешь меня в шею и стираешь это безобразие взмахом ладони, на секунду прижимаясь ко мне грудью. Ты горячая и влажная. Я вижу в зеркале, как ты наматываешь на голову полотенце, словно дивный восточный тюрбан. Это всё, что на тебе надето. Твои щёки полыхают румянцем, - к ним прильнула кровь, может, от духоты, а может от моего взгляда, под которым, знаю, между ног у тебя тоже становится горячо и влажно. Я поворачиваюсь к тебе и, подхватывая под бёдра, помогаю сцепить твои ноги у себя на пояснице. Мы целуемся. Мы почти едины. Так, многоруким божеством, сладострастным андрогином, мы движемся к кровати.
Поцелуй это ведь тоже обмен жидкостями.
Я что-то шепчу тебе, нежное, жаркое.
Когда гаснет свет, слова становятся излишни. Слышно только дыхание – по нему можно найти друг друга. Ты задерживаешь его, боясь выдохнуть, но сердце выдаёт тебя, гулом отдаваясь в наступившей тишине.
Можно познавать друг друга ощупью – губами, пальцами – прокладывать тропинки по знакомым бугоркам и впадинкам. И твоё дыхание тогда станет глубоким, прерывистым, громким. Если приникнуть языком к твоему лону, ты отзовёшься стоном, затяжным и всхлипистым, словно крик о помощи.
В такие моменты, в такой звенящей тишине дозволено говорить лишь шёпотом. И ты зашепчешь мне о том, что не можешь ждать, что ты хочешь, чтобы мы воссоединились, разлучённые долгим днём.
Я двигаюсь на твоё дыхание и ловлю его своим ртом. Оно будет направлять нас, наши чресла, ставшие единым целым, наше многорукое сладострастное божество, борющееся с самим собой.
Ты хватаешь ртом воздух, падаешь куда-то далеко-далеко, и кричишь оттуда, цепляясь за меня, оставляя своими ноготками жгуче-красные полосы на моей спине.
Мы кончаем почти одновременно. Горячие, потные, липкие, слившись в объятиях, пытаемся надышаться.

***

- Интересно…
- Что?
Настя лежит, положив голову мне на грудь. Она становится молчаливой и грустной после соития.
- Слышал, что латинский глагол, от которого произошло слово "религия", переводится как "воссоединять", "вновь связывать".
- И что?
- Ну… мы ведь этим и занимаемся. Вступаем в связь. Привязываемся. Соединяем уста, сливаем дыхание, становимся единой плотью.
- ???
- Мне кажется, что единственная истинная религия – это любовь. Слова любви – это молитвы, акты любви – служение этому божеству.
- Ты опоздал. Битлы уже об этом спели.
- Ты про какую песню?
- "All you need is love"
Я открываю Яндекс и набираю в поле поиска текст песни.
- Смотри, у них здесь строчка: "Nothing you can know that isn`t known".
- А что с ней не так?
- Они же намекают, что единственный способ познать Бога – это любовь! Ты знаешь, что в четвёртой главе Книги Бытия написано?
- Неа.
- "Адам познал Еву, жену свою; и она зачала…"
- Слушай, мне кажется, что битлы пели лишь о том, что не надо заморачиваться ни на чём подобном. Хороший совет, кстати.
- Мне просто сам глагол этот интересен – "познать". Почему именно он?
- Ну а Бродский написал, что "любовь, как акт, лишена глагола", и что? Это просто слова.
- А, с тобой разговаривать…
Я обиженно умолк. Настя начала гладить меня по груди.
- Андрей, не обижайся. Просто ты изобретаешь велосипед. Все эти "make love, not war" и тому подобное. Я же не девочка-хиппи, которую ты хочешь трахнуть, рассказывая ей о любви как единственной истинной религии. Мне давно уже не 16. Я не пользуюсь стыдливыми эвфемизмами вроде "заниматься любовью". Я с тобой ебусь. А ты пытаешься это как-то красиво изобразить. Это, конечно, приятно и романтично, но ты придаёшь слишком большое значение словам. Как ни называй то, чем мы с тобой только что занимались, - это в любом случае прекрасно. Мне хорошо с тобой – вот что главное.
- Я с тобой не согласен.
Она вздыхает.
- Ну и в чём я не права?
- Ну вот смотри: есть проститутки и порноактрисы, да? Их работа – заниматься сексом. Хорошо это или плохо – не важно. Они зарабатывают на этом деньги. Но они же тоже кого-то любят? Когда условная саша грей спит с любимым мужчиной, не за деньги, а по любви, это же должно как-то по другому называться? Они же испытывают какие-то чувства? Техника, оболочка та же, но наполнение другое! Вот это я и называю – заниматься любовью. Должна быть какая-то разница в терминах. Нельзя всё валить в одну кучу.
- Хм… А это интересно. Я не думала об этом. Даже не знаю, что тебе ответить…
- Может иногда лучше помолчать?
- Мм… нет. Знаешь, у того же Платона были такие понятия – Афродиты пошлой и Афродиты небесной. То есть, существует любовь земная, низменная, грешная и любовь платоническая, к которой способны лишь истинно мудрые люди.
- Наконец-то я дождался от тебя комплимента.
- Не совсем. На самом деле под этой платонической возвышенной любовью понималась страсть мужей к юным мальчикам.
- Подъебала, да?
- Ты так мил и наивен, что трудно избежать подобного искушения. Но ты ведь всё равно меня любишь, правда?
Она резко садится на меня сверху и несколько раз, будто разминаясь, изящно прогибается, дразня своей пиздой мой быстро возбуждающийся хуй.
- Любишь?
Она целует мою грудь, кожу над рёбрами, живот и спускается ниже, раскаляя дыханием мой член.
- А какие у меня варианты?
- Никаких. Просто никаких.

***

"Кто соромные уды даёт лобызати жёнам своим и сами лобызают соромные уды жён своих – 2 года сухо есть"
"Вопрошанье-исповеданье", XIVв.


***

Я просыпаюсь в шесть утра без всякого будильника. Биологические часы, встроенные в меня кем-то, срабатывают даже в выходные. Никуда не нужно вставать, но и сон уже не возвращается.
Настя сопит, развернувшись жопой ко мне, перетянув на себя большую часть одеяла и оставив мне самый краешек, которым разве что ноги можно укрыть. Когда-то для нас была немыслимым счастьем возможность проснуться вместе. Такое случалось только по выходным, когда мама отпускала её ко мне с ночёвкой в Подольск или я оставался у неё в Москве. Мы ценили каждую минуту, отпущенную нам. Занимались любовью 5-6 раз за ночь, без устали, и не могли насытиться друг другом. Мы обнимались, засыпая, словно боялись, что нас друг у друга отберут. Я старался проснуться пораньше только для того, чтобы полюбоваться, как моя девочка спит. Несколько раз, оставаясь у неё в будние дни, я прогуливал работу. Не отвечал на звонки, отключал телефон, придумывал самые нелепые отмазки для начальства, схоронил несколько родственников просто чтобы побыть с ней рядом несколько лишних часов.
Куда это всё ушло?
За какие-то полгода, прошедшие с того момента, как мы съехались, всё выветрилось начисто. Парадоксальным образом расстояние, некогда нас разделявшее, делало нас близкими, а совместная жизнь умудрилась сделать далёкими, почти чужими. Раньше сердце моё замирало и трепетало лишь от одного предвкушения нашей встречи. Я жил этим ожиданием. Вскакивал с первыми трелями будильника. Придя на работу, с самого утра ежеминутно поглядывал на часы, сокрушаясь, что время движется так безучастно медленно. Плевал на служебный этикет, призывавший уходить после начальства, ни на секунду не задерживался, пулей выскакивал и нёсся к метро. Каждая лишняя минута была на вес золота. Час-полтора объятий, поцелуев, прикосновений, трепетных слов, тягучих расставаний были самой важной, единственно нужной частью суток. Возвращаясь от неё в свой город, я уже из автобуса писал ей, что скучаю. Вернувшись домой, наспех что-то проглотив, я звонил ей. Часами мы разговаривали. Часть моей зарплаты уходила только на оплату задолженностей по мобильной связи. Мы мечтали о том времени, когда мы будем жить вместе, когда не нужно будет мотаться из города в город, не нужно будет думать о времени и поглядывать на часы, когда мы сможем засыпать и просыпаться вместе. Образ этого чудесного общего будущего сплачивал нас, питал наши надежды, придавал нам сил для преодоления трудностей.
Розовым фантазиям лучше не становиться действительностью.
Совместная жизнь оказалась невыносимо скучной и однообразной. Почти вся моя зарплата уходила в оплату аренды и коммунальных услуг нашей съёмной квартиры. Я с удивлением обнаружил, что могу быть жадным, прижимистым, мелочным крохобором. Настя не смогла похвастаться выдающимися кулинарными способностями. Пельмени с яичницей чередовались с макаронами или рисом с неизменными сосисками и полуфабрикатами. Трахаться мы стали намного реже. Хорошо, если раз в пару дней доставлял ей удовольствие. Но обычно меня хватало лишь на то, чтобы спустить ей на живот и улечься спать. Я не особо заботился о том, кончила ли она. Я отговаривался тем, что устаю на работе, но на самом деле просто она меня уже почти не возбуждала. Мы перестали разговаривать, а точнее, – сами разговоры стали пусты и бессодержательны. Всё наше общение свелось к поверхностным и бессмысленным разговорам о том, "как прошёл день" и обсуждению бытовых мелочей. Я стал задерживаться на работе, всё время находя себе какие-то якобы неотложные дела. Флиртовать и заигрывать с сослуживицами. Если бы мне выпала возможность изменить Насте, я бы ей воспользовался. Унылые вечера наши проходили за совместным просмотром фильмов и сериалов. Мне редко нравилось то, что нравилось ей, и наоборот. Из-за этого часто возникали ссоры. Засыпали мы, отвернувшись друг от друга.
Я никак не мог понять, люблю ли я её ещё. Да и вообще, любил ли когда-нибудь. Трудно называть этим громким словом отношения, которые смогли так быстро себя исчерпать.
Когда-то Настя рассказала мне, что существует пять основных языков любви. Что люди часто не могут достичь взаимопонимания и гармонии в отношениях только потому, что говорят на разных языках. Выражают же люди свою любовь следующими способами: словами поощрения, совместным времяпрепровождением, подарками, помощью и прикосновениями.
Следуя этой теории, я давно стал глухонемым.
Я уже много месяцев не делал ей комплиментов. Честно говоря, она давно потеряла для меня свою магическую привлекательность. Красота субъективна. Наше восприятие сильно зависит от наших эмоций. Есть удивительная закономерность: если мы проникаемся симпатией к человеку, обладающему явными физическими недостатками, то мы, по мере увеличения нашей симпатии, перестаём их замечать. В моём случае всё оказалось с точностью наоборот: любимая женщина, краше которой я не мог себе раньше представить, как оказалось по прошествии времени, не так уж хороша собой.
Мы давно уже не проводим время вместе. Мы можем быть в одной комнате, даже делить постель, но мы уже давно живём по отдельности. Мы не чувствуем друг друга, не делимся переживаниями, не интересуемся, что происходит в душе каждого из нас. Возникла атмосфера недоверия, но выражающаяся не в том, что мы ревновали друг друга или подозревали в измене, а в том, что мы не могли довериться друг другу, сомневаясь, что самый близкий может тебя понять.
Я давно ей ничего не дарил и не покупал. Как было сказано выше, я стал довольно жаден и мелочен. Меня раздражает её тяга к побрякушкам и всякой косметической ерунде. Она говорит, что хочет быть красивой для меня, но я-то знаю, что она уже никогда не станет для меня такой красивой, как была когда-то.
Совместная жизнь меня разленила. Настя покупает продукты, моет посуду и убирается в квартире, но я не рвусь ей помогать в свои выходные. В конце концов, за квартиру плачу я. Пусть вносит свой вклад.
Наконец, прикосновения. Меня не тянет к ней. Я вконец пресытился всеми этими поглаживаниями, объятиями, поцелуями. Да чего там говорить, если даже ебля уже не вдохновляет. Если раньше я старался только для того, чтобы было хорошо ей, то теперь мне достаточно минуты, чтобы расслабиться, и меня только напрягают её просьбы помочь кончить и ей. Такой секс ничем не лучше дрочки.
Я не разучился выражать свою любовь. Просто выражать стало нечего. Рядом со мной абсолютно чужой человек, рядом с которым меня удерживает только наше прошлое. Бывшая возлюбленная, а ныне – непонятно кто. Сожительница.
Вдобавок ко всему она умудрилась залететь. Причём непонятно как. Мы не предохраняемся, я не люблю презиков, но я всегда вовремя вытаскиваю. Я раньше смеялся над тем, что она бежит в аптеку, если месячные запаздывают на два-три дня. И тут – на тебе. Может быть, именно поэтому мне не спится утром выходного дня.
Настя счастлива. Она считает, что у нас просто временные трудности, и рождение ребёнка обновит наши отношения, выведет их на новый уровень. Она уже гадает, кто там внутри неё, мальчик или девочка, и как бы она их назвала.
Привязать к себе ребёнком. Они всегда так делают. Когда он родится, они уже с тебя не слезут.
Я не уверен, что хочу этого ребёнка. Не уверен, что это поможет возродить былые чувства. Не уверен, что смогу с ней жить только из чувства долга. Я не представляю, как можно прожить жизнь с человеком, которого не любишь.
А с другой стороны – это хороший способ разорвать наши отношения. Настоять на аборте. Сказать, что мы пока не готовы к этому. Настя не простит мне этого, уйдёт. Я её знаю. Мне не придётся тогда объяснять, что наши чувства оказались пшиком. Что все мои обещания были пустыми и ложными. Что наше будущее разлетелось в пух и прах, став настоящим.
А может быть, это и правда шанс? Может, есть какая-то Высшая сила, и она даёт нам возможность сохранить наши отношения? Какова вероятность вот так, с бухты-барахты, зачать ребёнка? Одна на миллион.
Да нет, бред всё это.


Настя заканчивает читать.
- Он уйдёт от неё?
- Не знаю. Зависит от того, о чём я хочу написать.
- И о чём ты хочешь написать?
- Ну… Если он останется, решится сохранить ребёнка, то это будет рассказ о любви. Даже нет. О том, что любовь – это не чувства, которые мы испытываем, а – наши поступки, наш выбор. Не важно, что ты чувствуешь к человеку, уверен ли ты в своих чувствах, важно то, на что ты готов ради него. Как-то так.
- Мне кажется, это будет нереалистично. Твой персонаж – козёл и эгоист, он боится ответственности.
- Тогда это будет рассказ о том, как два человека не сумели вырастить любовь из своей влюблённости. Так часто бывает. Я думаю, что влюблённости, сваливающиеся на нас, вот это состояние безумной страсти – ерунда на самом деле. Приходит и уходит, прогорает быстрее спички. А люди чувствуют себя обманутыми, не понимая, что это не любовь закончилась. Что она даже не начиналась. Что надо прикладывать усилия, чтобы из этого возникла истинная любовь.
- Хм… А мне показалось, что это история о разочаровании. Мы всегда ожидаем от других гораздо большего, чем нам могут дать и предложить. Страдаем и не можем смириться с тем, что действительность никогда не соответствует нашим ожиданиям. А на самом деле, просто не надо очаровываться, чтобы в конце неизбежно не разочароваться.
- Каждый видит своё. В этом-то и проблема…
Настя переворачивается на животик и, подпирая кулачками подбородок, внимательно на меня смотрит. Мне приятно, когда она выражает желание послушать меня.
- Что ты имеешь в виду?
- Непознаваемость другого человека. Невозможность выразить то, что чувствуешь сам.
Настя молчит.
- Как происходит коммуникация между людьми? Это уравнение как минимум с четырьмя неизвестными. То, что человек думает о себе сам, то, что он говорит и показывает другим, то, как его слова и поступки ими интерпретируются и то, что есть на самом деле.
Настя молчит.
- Что составляет суть дружбы, любви, общения? Тщетные попытки заглянуть в голову другого человека, понять его мысли, страхи, желания, стремления, всё что им движет. Увидеть мир его глазами, слышать его ушами, чувствовать мир так, как может чувствовать только он. Это ведь ты мне говорила, что мы даже цвета переживаем по-разному?
Настя кивает.
- Какая дурацкая иллюзия! Даже цветов не существует, лишь электромагнитные волны, которые мы способны уловить, бесцветные объекты, окрашенные одним лишь нашим субъективным восприятием! Неужели мы и правда живём в мире иллюзий, Насть?
Она молчит.
- И знаешь, что больше всего раздражает? Претензии человека на знание. Учёные давно залезли к нам в головы, сканируют наш мозг и демонстрируют результаты: вот эта часть, говорят они, отвечает за ваши привязанности, вот эта зона активизируется во время соития, вот здесь вот живёт ваша так называемая "любовь". Тебя разбирают по частям, а ты смотришь и не понимаешь: где здесь я? Неужели от меня ничего не осталось, неужели я – тоже иллюзия? Случайная комбинация атомов и молекул, которой стало так тоскливо от своего существования в этом бесцветном мире, что она умудрилась его приукрасить, наполнить своё бесцельное существование иллюзиями хоть какого-то смысла?
Настя вздыхает.
- Что я могу сказать о людях, кроме того, что не знаю и не понимаю их? Я могу изучить всю человеческую анатомию, узнать принципы деятельности человеческого мозга, постичь устройство и механизм, но никогда не смогу ответить на самые простые вопросы: почему я люблю крабовые палочки, но терпеть не могу винегрет? Почему люблю читать, но не люблю танцевать? Почему я полюбил Настю, но так и не смог ответить взаимностью какой-нибудь безответно влюблённой в меня Марине? Что делает человека уникальным и неповторимым, раз уж мы все так одинаково устроены? И если на это есть какая-то причина, кроющаяся в моём подсознании, в моём прошлом, в моих отношениях с матерью, как это любят утверждать психоаналитики, то и должна быть какая-то причина, объясняющая, почему я в итоге разлюбил Настю и ушёл к очередной Марине?
- Могу ответить тебе цитатой.
- Ну попробуй.
Настя берёт телефон и что-то там ищет.
- "Я в какой-то момент нашёл точный ответ на вопрос "Почему?". Знаете какой? "Потому что". С моей точки зрения, это стопроцентно точный ответ на вопрос "Почему?". Потому что!".
Настя отводит глаза от экрана.
- Как тебе такой ответ?
- В фильме вроде речь о женщинах шла.
- А мужики ничем не лучше. Там, кстати, ещё лучше был ответ на твои почемучения.
- И какой?
- "Может быть потому что ты мудак?".
- Ну да, это "многое объясняет".
Настя прыскает, я криво улыбаюсь.

***

Третий час ночи. Мы разговариваем с Настей. Она – в Москве, я – в Подольске. Телефон говорит, смеётся, хрипит, кричит, срывается, дышит её голосом. Я до сих пор не перестаю этому удивляться. Современные технологии позволяют людям говорить, находясь в разных городах, заниматься любовью, будучи в разных странах, видеть друг друга, оказавшись на разных континентах. Видеть и слышать то, что видит и слышит наш собеседник. Фотографии и видеозаписи доходят почти мгновенно. При желании можно практически синхронизировать свою жизнь с жизнью другого человека, знать каждый его шаг, каждую мысль, каждый момент его жизни.
Как ни парадоксально, все эти технологии, без которых мы уже не представляем своего существования, не только сделали нас ближе, но и отдалили людей друг от друга. В детстве, в отсутствие домашнего телефона, я бежал под балкон своего лучшего друга и звал его на улицу. Сейчас мы созваниваемся раз в месяц для того, чтобы сообщить, что слишком заняты, чтобы увидеться в этом месяце. Мы хватаемся за телефоны в разлуке, скучая по своим возлюбленным, но, оказавшись вместе, мы снова хватаемся за них. Я скучаю по Насте, когда она втыкает в телефон будучи рядом со мной, даже больше, чем когда разговариваю с ней по телефону в другом городе.
В реале мы бываем также, а то и более далеки, чем в виртуале.
Когда-то, в эпоху расцвета эпистолярного жанра, мы обдумывали каждое слово, старались как можно точнее выразить наши мысли и чувства, нам было важно высказаться о самом главном. Ведь письмо дойдёт до получателя только через неделю, две, месяц. Странно было бы говорить в нём о пустяках. Сейчас же мы имеем возможность беспрепятственно общаться с человеком, но нам нечего ему сказать. Наши мессенджеры заполнены пустым, пустяшным, необязательным. Наши собственные мысли заменены чужими глубокомысленными цитатами, шутками, мемами и демотиваторами, наши эмоции подменены тысячами смайликов и графических обозначений. Общение превратилось в передачу информации. "Слишком много букаф" - так говорят пользователи интернета. Лень самостоятельно думать, лень писать, соблюдая правила грамматики, лень дочитывать пару абзацев до конца, лень что-то чувствовать, не говоря уже о том, чтобы как-то это выразить.
Говорят, имея в виду совокупность накопленных знаний, что человечество значительно поумнело по сравнению с недавней историей, но, если брать в расчёт отдельного индивидуума, то уровень нашего IQ падает стремительно.
Я ощущаю себя пещерным дикарём, магическим образом попавшим в мир, в котором ни черта не смыслю. Я окружён устройствами, принципа работы которых я не понимаю. Я вожу пальцами по сенсорному экрану, щёлкаю кнопками пульта дистанционного управления, нажимаю на клавиатуру, ежедневно пользуюсь гаджетами и единицами бытовой техники. Я ни разу не интересовался, что у них там внутри, не пытался понять их устройства. Я ничего не знаю о них. Какие детали, какие платы и микросхемы, какие таинственные алгоритмы вызывают к жизни эти движущиеся картинки, каким волшебным образом они запечатлевают саму жизнь? А если и попытаешься разобраться, раскрутить, разобрать, проникнуть внутрь,то можно и сломать ненароком, утерять какую-нибудь детальку, частичку, без которой всё это уже не будет работать. Поэтому я могу только покупать и нажимать кнопки.
Да что там, даже сами изобретатели и учёные, покорившие воздух и космос, подчинившие себе силу тока и ядерную энергию, ежедневно патентующие десятки вещей, призванных сделать нашу жизнь ещё проще, удобнее и комфортнее, даже они не в силах разобраться в природе простого электричества, окружающего нас. Знают, как использовать, но не знают, что же это на самом деле такое.
С людьми точно также. Даже сложнее. Покупая новый телефон, ты знаешь, почему приобретаешь именно этот, а не другой. Потому что он лучше, экран у него больше, цена приемлемее. Но ты никогда не сможешь объяснить, почему тебя тянет именно к этому человеку. Почему он тянется к тебе. Кто сделал за вас этот выбор. Почему ты ушёл от этого человека. Или он от тебя. Мы можем только нажимать кнопки.
Меня всегда смущал этот вопрос – "какие девушки тебе нравятся?". Ведь все те девушки, с которыми я гулял, целовался, в которых влюблялся, с которыми спал, которых бросал, которые оставляли меня, все они были разными По внешности, по уму, по опыту, по возрасту, по приоритетам. Если бы я мог уловить хоть какую-то закономерность в этой хаотичной последовательности, мне было бы спокойнее. Но я до сих пор не могу сказать, почему одних любил сильнее, а других не любил вовсе. Почему одна выветривается из памяти после случайной нетрезвой ночи, а вторая, годы спустя, заставляет сердце кровоточить при воспоминании о ней?

…

- Андрей!
- Что, прости?
- Не спи. Я говорю, ты прочёл книгу, которую я тебе давала?
- Чепмена?
- Да.
- Прочёл.
- И?.. Что ты думаешь?
- Знаешь, мне вообще кажутся бессмысленными все эти книги, которые учат, как сохранить отношения, все эти руководства по семейной жизни и прочее… Не существует какой-то формулы, единственно верной для всех. Всё настолько индивидуально… Каждый раз, когда мы влюбляемся, мы строим отношения с нуля, подстраиваясь под индивидуальность другого человека. Никакие схемы и шаблоны тут не работают.
- Ну а сама его теория тебе как? О языках любви и диалектах?
- Интересно. Только знаешь, что забавно? Люди давно об этом всём додумались и без него. В сущности, вся его книга о том, как жить после того, как "конфетно-букетный" период закончился. Типа, знаешь, когда девки начинают скулить, мол, вот, "хочу романтики"…
- Ты рассуждаешь как мужлан. Девушкам нужны знаки внимания. Нужны доказательства того, что их любят.
- Вот! Я как раз, когда читал эту книжку, думал о том, что это – прекрасное пособие по лицемерию. Хочешь залезть девчонке под юбку – читай "Пять языков любви"! Хочешь выбраться из френдзоны – читай "Пять языков любви"! Я могу ещё десятки таких рекламных слоганов придумать. "Пять языков любви": если любишь – докажи! Эта книжка учит не взаимопониманию, а тому, как правильно притворяться, как изображать любовь.
- И чего плохого? Знаешь, если уж мужчина просто хочет того, чтобы перед ним раздвинули задаром ноги, то пусть хотя бы постарается изобразить какие-то чувства!
- Да ничего плохого. Я просто веду к тому, что мы никогда не узнаем подлинных чувств человека к нам. Мы можем судить только по его словам, составлять мнение по его действиям в отношении нас, вот и всё. Жванецкий однажды хорошо сказал…
- Что?
- Щас, погоди.
Я стал искать свою тетрадь с "умными мыслями", в которую выписывал полюбившиеся мысли и афоризмы.
- Вот, слушай: "И то, что они целуют вас – ничего не значит, и то, что они выходят за вас – ничего не значит. Всю жизнь будете думать, что она вас любит, и она вам это будет говорить, и не узнаете правды, и проживёте счастливо". Аминь.
- Просто нужно доверять. Ты слишком большое значение придаёшь знанию.
- Ну да. Так Свидетели Иеговы, наверное, говорят, отказываясь от переливания крови.
- Не знаю, как они говорят, но с тем что, умножая познания, умножаешь скорбь, я согласна.
Она зевает в трубку.
- Ладно, котик, я хочу спатки. Ты почитаешь мне что-нибудь? Я хочу заснуть под твой голос.
- Что тебе почитать?
- Что хочешь.
- О любви?
- Да.
- Минутку.
…
- Ты готова?
- Ага.
- "Лолита, свет моей жизни, огонь моих чресел. Грех мой, душа моя…"

***

Мы поцеловались в первый раз на автобусной остановке, морозным ноябрьским вечером, окутанные молочным облачком пара. Только-только выпал первый снег, и я бережно стряхивал снежинки с твоих плеч и волос, снимал их губами у тебя с ресниц. Снег падал и падал, и я ловил снежинки себе на перчатки и давал тебе подышать на них, а они превращались в крохотные бесстыжие капельки, выскальзывая из своего белоснежного кристаллического платьица.
А потом мы снова целовались, пропуская автобус за автобусом, один из которых должен был отвезти тебя домой. Нам было жарко, мы то и дело расстёгивали куртки и прижимались друг к другу, будто проверяя, совпадают ли наши впуклости и выпуклости. Жаркие и влажные, снаружи и изнутри, мы никогда не мёрзли. Чуть позже мы в первый раз занимались любовью в простывшей комнате без отопления, и пропитывались потом друг друга. Ложились спать, сплетясь немыслимыми способами, и грели друг друга дыханием и теплом наших тел.
Когда твоя мама в очередной раз недовольно приказала тебе немедленно ехать домой, мы загрузились в подъехавший автобус. Окна его были покрыты изморозью, и я дышал на них и растирал ладошкой, чтобы показать тебе кусочек мира, который был так особенно прекрасен для меня в тот самый вечер. Ты брала мои ледяные ладони в свои и дышала на них. Я рисовал сердечки и наши имена. Андрей + Настя. Какая сумма получится в итоге?
Или всё-таки вычитание? Андрей – Настя. Чему это будет равно?
Если вычесть из человека всех, кого он когда-то любил, с чем он останется?
Я не забуду вкуса твоих слёз. Я пытался их сушить губами. Пил эту солёную воду с твоего лица, когда мы расставались, точно так же, как глотал снежинки в тот самый день, когда мы начали встречаться.
Вода – удивительная субстанция, изменчивая как человек. Может принимать любую форму. Обращаться в снег и лёд. Становиться метафорой.
Мы были когда-то не разлей вода.
Много воды утекло с тех пор.
Бесконечный круговорот метафор.
Вода занимает большую часть поверхности земного шара. Именно поэтому, если взглянуть на нашу планету с околоземной орбиты, она кажется голубой. Но это только кажется.
Любви на планете тоже немало. Семь миллиардов населения Земли. Почти каждый из нас, так или иначе, был зачат по любви. Так что любви на планете тоже немало. Но воды гораздо, гораздо больше. Чтобы представить себе масштабы места, занимаемого водой, достаточно провести нехитрый мысленный эксперимент: погрузить объём всей человеческой популяции, всех семи миллиардов, на дно Мирового океана. Уверяю вас, уровень воды даже не поднимется. Любой дотошный математик подтвердит вам это.
На самом деле, конечно же, вода никуда не утекает. Она движется по кругу. Поднимите голову и взгляните на эти медленные величавые караваны облаков. Тонны воды, плывущие неизвестно куда неизвестно откуда.
Может быть, и любовь наша делает точно так же? Испаряется куда-то, носится неведомыми тропами непонятно где, а потом также внезапно возвращается, приняв форму уже совершенно другого человека?
И вот ты лежишь с этой девушкой на берегу реки, расстелив полотенце прямо на песке, и забавляешь свою подругу, указывая ей на облако, похожее на большую ленивую черепаху. Или на летучую мышь. Или на лицо твоей бывшей. Ты моргаешь глазами от удивления: хлоп-хлоп, и морок рассеялся. Показалось. Это просто облако.
Такое бывает и в любви. Мы часто принимаем за неё то, что ею на самом деле не является.
Каждый из нас, зачат он по любви или по прихоти случайной страсти, окружён в утробе амниотической жидкостью. А появлению нового человека на свет предшествует отход околоплодных вод. Поэтому вода у нас ассоциируется с покоем, защищённостью, безопасностью.
Любовь у нас ассоциируется точно с тем же. Может быть поэтому мужчины так охочи до женского лона. Кстати, женское начало тоже издревле ассоциировалось с водой.
Наконец, человек и сам состоит из воды. Отсутствие питьевых источников способно убить нас за неделю. Учитывая, что запасы пресной воды не вечны, нас впереди ожидают весёлые времена.
А вот ресурс противоположного пола поистине неисчерпаем. Сложно сказать, сколько женщин поимел за свою жизнь среднестатистический мужчина, да он и не признается. Вспомните эту универсально утешительную формулу – "найдёшь другого/ую". Изобилие вредно для человечества. Если сто лет назад мы боролись с голодом и дефицитом продуктов, то теперь боремся с ожирением. Это при том, что голод, в соответствующих странах мира, никуда не исчез. Зачем трудиться над отношениями, когда вокруг такой выбор свободных пёзд?
Человек не может жить без воды. А может ли он прожить без любви? По всей видимости, да. Любовь не является жизненно важной необходимостью.
Даже браки по любви – относительно недавнее явление. Какие-то полтора столетия назад романтическая любовь не считалась достаточным основанием для совместного существования. То, что кажется нам логичным, правильным и естественным, когда-то не было таковым.
Но вернёмся к примерам на сложение и вычитание.
Если соединить две капли воды, то получится ещё одна, гораздо большая.
Если соединить двух любящих людей, то их так и останется двое. Возможно, появится третий, и тогда на свете будут три одиночества, прижимающиеся друг к другу, чтобы не было так холодно.
Если вычесть из капли воды ещё одну, то получится две капли.
Если вычесть из человека всех, кого он когда-то любил, то что от него останется?


***

- Почему ты никогда не рассказываешь о ней?
- О ком?
- О твоей бывшей.
- Которой из?
- О Насте.
- А что тебя интересует?
- Ты любил её?
- Мы трахались и разговаривали. Не знаю, как это назвать.
- А со мной у тебя иначе?
- Нет.
- А почему вы расстались?
- Я не знаю.
- А как вы познакомились?
- Слушай, это вообще не имеет значения. Мы познакомились, потом много трахались и разговаривали, потом расстались. Такие вот отношения. А за причинами и следствиями – это не ко мне.
- Тебе со мной лучше, чем с ней?
- Мне с тобой хорошо.
- А, значит с ней всё-таки было лучше?
- Нет.
- Ты любишь меня?
- А какие у меня варианты?
- Что значит "какие варианты"?!
- Ну, что ты понимаешь под словом "люблю"?
- Как что? Любовь, блядь!
- Мне кажется, мы не подходим друг другу.
- Что ты сказал?
- Ты слышала.
Она долго и пристально на меня смотрит. Я знаю, что происходит у неё в голове. Она решает, какую стратегию выбрать: послать меня и уйти, расплакаться и заставить меня почувствовать себя виноватым или сгладить всё самой. Я знаю, что она выберет.
Ей 25, она не слишком привлекательна, в раннем возрасте пережила смерть отца. Поэтому все её немногочисленные отношения сводятся к формуле "она любила, он позволял себя любить". Каждый мужчина, оказавший ей знак внимания, становится объектом её страстной болезненной влюблённости. Недополучившая отцовской любви, она стремится её восполнить, и безумно боится остаться без мужчины, готовая унижаться и пресмыкаться, лишь бы не допустить подобного. Ею легко манипулировать, и подобные отношения легко выстраивать на своих условиях. Достаточно периодически лгать. Ложь – вообще самый надёжный фундамент для человеческих взаимоотношений.
Понимание человеческой психологии – страшная сила.
- Прости. Я сама виновата, что завела этот разговор.
Я молчу и смотрю в потолок. Как это скучно, когда всё просто и понятно.

***

Мы познакомились с Настей в макдаке на Большой Бронной. Была суббота и я, как обычно, тратил свой выходной день на посещение книжных магазинов в центре города. Приезжал на Сухаревскую в "Читай-город", оттуда спускался на Лубянку к "Библио-глобусу", а потом пиздюхал либо до "Москвы" на Тверской, либо до "Фаланстера", спрятавшегося в одном из переулочков, ответвляющихся от Тверской. Больше листал и знакомился с книжными новинками, но если попадалось что-то особо интересное, мог и купить, а по возможности – и спиздить.
В тот день я ничего не приобрёл и не украл, поэтому, проголодавшись и зайдя перекусить в мак, читал книжку, привезённую с собой. "Любовь живёт три года" Бегбедера. В закусочной было многолюдно, - все места, как это часто здесь бывает, были заняты гуляющими семьями и компаниями, влюбленными парами, туристами и гостями столицы вроде меня. Я взял свой заказ и несколько минут кружил по залу с подносом, выискивая, где бы присесть. Мне повезло, одна семья собиралась уходить, рядом с ними стояли парень и девушка, ожидая пока место освободится. Я внаглую поставил свой поднос на столик, игнорируя их. Они недовольно на меня посмотрели, но ничего не стали предъявлять. Кто не успел – тот опоздал, ничего личного.
Я сидел и читал, когда надо мной раздался громкий уверенный голос.
- Можно к вам?
Я поднял голову. У спросившей это были пронзительные чёрные глаза, тонкие поджатые губы, красные волосы и длинный пуховик психоделической расцветки. Она была диво как хороша.
- Да, конечно.
Я подвинулся, освобождая ей место на диванчике.
- Можете поставить свой поднос на мой, у меня всё равно только кофе остался.
Она не удостоила меня ответом, но сделала так, как я сказал. Я прикинулся, что читаю книжку, но невзначай поглядывал в её сторону. Она ела быстро, энергично, то и дело недовольно поднимая глаза перед собой. Она почему-то напомнила мне Клементину из "Вечного сияния чистого разума". С этого я и решил начать разговор.
- Знаете, на кого вы похожи?
Она кинула в рот полоску картофеля, пожевала, посмотрела перед собой. Потом снова взяла картофелину и, отправляя её в рот, сказала:
- Не с того начинаете, молодой человек.
- А с чего мне надо начинать?
- Нельзя говорить девушке, что она на кого-то похожа или кого-то вам напоминает. Вы тем самым отказываете ей в уникальности и неповторимости, а каждая девушка хочет, чтобы её считали одной-единственной.
У неё была странная и несколько раздражающая манера говорить в никуда, в пустоту перед собой. В сочетании с менторским тоном это злило ещё больше.
- Это что, положение из неписаного свода правил пикапа?
- Нет.
Её интонация выражала явное нежелание продолжать этот разговор. Но я не хотел сдаваться.
- А если я скажу, что вы – красивая?
- Подумайте дважды. Не тратьте слова попусту.
- Уже подумал. Вы – очень красивая.
- Что это значит?
- В смысле?
- Какой смысл вы вкладываете в это слово – "красивая"?
- Эээ… Ну, я делаю комплимент как бы.
Она прервала свою трапезу и наконец-то посмотрела на меня. Вздохнула. Так, будто разговаривает с умалишённым.
- Ладно, допустим, красота – это нечто объективное. Но тогда вы хвалите не меня, а природу, одарившую меня привлекательной внешностью. То есть, в таком случае, я не могу принять комплимент на свой счёт. Если моя красота искусственна, наведена с помощью косметики, то значит, что вы хвалите не мою красоту, а то, как я могу искусно скрывать свои физические недостатки. То есть, умышленно или неумышленно лжёте. И наконец, что наиболее вероятно, красота субъективна и вы, делая мне комплимент, сознательно или бессознательно утверждаете, что я вам нравлюсь и устраиваю вас как половой партнёр. То есть, фактически вы предлагаете мне секс. По нашим временам это вполне можно рассматривать как оскорбление или сексуальное домогательство.
Мирно хлебавший свой кофе во время её небольшого монолога, я чуть не поперхнулся на последней фразе. Она, как ни в чём не бывало, вернулась к своему обеду. Ни одна мышца на её лице не дрогнула. Если это и была шутка, то сказанная с убийственно серьёзной миной.
Мне бы подняться и уйти, но я не хотел доставлять этой сучке такого удовольствия, поэтому я снова уткнулся в книгу. Несколько минут сидели молча. Краем глаза я увидел как она, покачав головой, вцепилась зубами в гамбургер. Этот презрительный жест меня разозлил.
- Вам никогда не советовали быть проще?
Она усмехнулась. Пожевала.
- Как тебя зовут?
- Андрей, а вас? – спросил я с ударением на последнем слове.
- Есть такая простота, Андрей, что хуже воровства. Люди боятся быть сложными, быть умными, быть личностями, наконец. Человек боится выделяться, быть отличным от окружающих, потому что везде, во дворе, в школе, армии, институте его могут спросить: ты чё, самый умный нашёлся?! Этим вот "чё, самый умный, да?", равно как и твоим "будь проще" вскармливают поколения конформистов.
Я молчал, не зная, что ответить. Она подождала и добавила:
- Настя меня зовут.
- Очень приятно. Хотя нет, вру. Не очень.
Эта злая шутка её неожиданно развеселила. Она рассмеялась с набитым ртом да так, что у неё изо рта посыпались крошки. Смеялась она также громко и уверенно, как и говорила. Отсмеявшись и пососав через трубочку напиток, она спросила:
- Что ты читаешь?
Я показал ей обложку книги.
- Любопытное утверждение. Согласен с ним?
- Мне сложно говорить о любви. Не уверен, что сталкивался с этим чувством.
- Что же, ни одна барышня ещё не удосужилась услышать от тебя "люблю"?
- Да нет, я признавался в любви, просто… Я не знаю, что именно имел в виду под этим словом. И есть ли под ним хоть что-то.
- Мальчик не верит в высокие чувства?
Я про себя усмехнулся этому снисходительному "мальчик". Мне было 24. Ей на вид – не больше 20-и. Как потом оказалось, я угадал.
- Я не могу сказать, что не верю. Любовь ведь не Бугимэн какой-нибудь. Просто мне она, видимо, не встречалась.
Она внезапно повернулась ко мне.
- Признайся мне в любви.
- Чего?!
- Ну… я не имею в виду "влюбись в меня", просто признайся.
- Ну, я люблю тебя.
- Да нет! Скажи мне об этом своими собственными словами. Знаешь, все эти однотипные "люблю" - они как шаблоны смс, встроенные в твой телефон. Пустышки. А ты придумай такие слова, чтобы сразу стало понятно, что для тебя значит это чувство.
…

Наша любовь продержалась чуть меньше, чем у Бегбедера. А я до сих пор ищу те самые слова.


* Автор выражает благодарность Анастасии Севастьяновой за ценные замечания