Наш член в Гаване, часть 1

Автор: Щикотиллло У любви, как у пташки крылья
Еёптваймаать никак нельзя
(Хабанера в татарской транскрипции моего папы)

Я понял, что Генерал не шутит, когда тот прислал своего денщика ко мне домой за паспортом. До тех пор все его посулы взять меня с собой в поощрительную поездку за рубеж за то, что удачно починил ему жену, казались обычным генеральским пиздежом, ну, чтобы бабок не платить: сначала обещалось, что мы полетим на Канары (так я и поверил), потом выяснилось, что туда надо испанскую визу, а их посольство закрывается на рождественские каникулы (ясный перец, я так и знал). Поэтому, когда новым местом для зимнего отдыха была предложена дружественная безвизовая Куба, я сказал: «Конечно, поеду», а сам про себя стал готовиться лепить московские снежки. И вдруг – действительно летим!
В начале девяностых слетать в загранку, даже в братскую страну было событием экстраордирарным, тем более для простого врача градской больницы. Отказаться от неё мог только полный мудак, несмотря на то, что попутчик – явно не сахар.
Несахар был генералом хуйзнаеткаких войск (в форме я его никогда не видел), сын маршала, такой холеный пятидесятилетний откормыш с офисом на Старой площади и кучей побочных бизнесов. Познакомились мы с ним в бассейне техникума, который находился через овраг от больницы. Туда я сбегáл с работы почти ежедневно – идеальный способ смывать с себя напряги и бациллы, накопленные за день. Пускал меня искупаться директор спорткомплекса - мой близкий друг и сосед; я же, в свою очередь, лечил всех его блатных посетителей прямо в предбаннике сауны. И вот как-то сообщает он мне шепотом, что сегодня поплавать пришел высокий генеральский чин, и неплохо бы оказать ему салфет в виде медосмотра, ну и там всяких манипуляций с позвоночником – вдруг когда-нибудь пригодится...
Их Превосходительству оказанный салфет понравился, и он тоже зачастил в бассейн, ессно на халяву. В перерывах между заплывами он пафосно, по-хлестаковски вещал, что является ниибацо каким советником у Ельцина, «Боря ни одного вопроса в области военных технологий без меня не решает», или же доверительно рассказывал мне о своих ратных подвигах на поприще ебли. Рассказы его были все составлены по одному темплейту, в них обязательно присутствовали стандартные элементы типа фраз: «её аж затрясло, так захотелось отведать генеральского хуя», или: «снимает трусы – а пиздёнка у нее – как пирожочек/ пилоточка/ мышиный глаз (нужное подчеркнуть)», и - неизменная кода: «я ёб её так, шо швы трещали». При этом Генерал и в самом деле старался присунуть всему, что двигалось (вернее, в данном случае – плавало) и внаглую закрывался в предбаннике с очередной взалкавшей генеральской ласки Жозефиной, беззастенчиво парализуя отдых остальных (благо, ненадолго – наполеоновская атака продолжалась, как ей и полагалось, несколько минут). Однажды он уже вконец оборзел и затеял еблю прямо на мелком конце дорожки. Это был единственный случай когда директор бассейна все-таки осмелился деликатно попенять: «Володя, ёпта, не кощунствуй, мы ж сюда лицом» - а тому хоть бы хуй, как с гуся вода - не смутился - просто перевёл боевые действия на территорию сауны.
Вот с таким-то перцем мне и предстояло познать радость зимнего отпуска на Карибике. Генерал взял на себя всю финансовую и организационную часть. В мои же задачи входило оказывать медпомощь по мере надобности, а также переводить (я ошибочно полагал, что на Кубе, как в бывшем штатовском бардаке, все понимают английский, правда, по счастью, взял с собой на всякий случай испанский разговорник).
Действовать на нервы он начал мне еще по пути в Шарик, постоянно покрикивая на своего водилу при каждом маневре членовоза: «Куда, блять, едешь?!», «Мудак, кто так тормозит?», «Ща выкину из машины нахуй и сам поведу!» и так до самого аэропорта. Бедный Водитель для Веры только и делал, что вжимался в руль, ожидая очередных пиздюлей, а его покрасневшие уши аж горели в темноте.
В зале вылета Генерал первым делом отвел меня к столикам, где заполняют декларации, велел открыть сумку, быстрым движением запихнул туда целый пресс зелени и потолкал впереди себя к таможне. Я даже не успел толком испугаться, и таможенник, вяло взлянув на мою безмятежную рожу и скромный прикид, без слов шлепнул печать на пустую декларацию и пропустил. А вот моего навороченного спутника слегка пошмонал. Тот стоял молча, багровый от злости. Потом выяснилось, что зол он был не столько на обнаглевшего таможенника, сколько на меня: «Какого хуя ты там рядом стоял, а если б он тебя перепроверить решил?! Там же двенадцать штук баксов!»
Потом мы взлетели и через четыре часа сели в Шенноне на дозаправку.
Генералу срочно понадобилось в дьюти фри купить одеколон. Мы подошли к субтильной рыженькой ирландке, вежливо улыбавшейся за стойкой парфюмерного отдела:
- Скажи ей, что мне нужен одеколон с терпким запахом.
- Вов, а я не знаю, как по-английски терпкий...
- Эх, а хули ты вапще знаешь?! Говорил же, что пиздеть можешь по-ихнему. Ну ладно, ща ей сам всё объясню.
Он наклоняется к продавщице и громко так говорит:
- Слышь, коза, мне нужен одеколон с терпким запахом, ферштейн? ТЕРП-КИМ!
- Could you say it in English, please?
- ТЕ-РЫ-ПЫ-КЫ-ИЙ, хуле ж тут непонятного, стерлядка ржавая!, - орут их Превосходительство так, что у рыженькой от побледнения аж конопушки исчезают, - Ёбанарот, я те деньги плачу, значит должна понимать!
Перенюхав несметное число пробников, Генерал останавливается на большом флаконе «Живанши», выливает на себя добрую порцию со словами: «Вот так должен пахнуть настоящий мужик!», тут же, не спросив, мажет им же меня и приговаривает к 10 дням нюхания этой тошнотворно-приторной вонишшы. А по количеству купленных средств механической контрацепции понимаю, что генерал на отпуск настроен серьезно.
Ил-62 взял курс на Остров Свободы.
Куба, любовь моя!
Слышишь ли гул моторов?
Длинный серебрянный лайнер больше не ассоциируется с гаванской сигарой. Сегодня это - Генеральский Хуй. Он летит, чтобы вонзиться в твоё тело, ми амор. Шоб швы трещали. Пардона ме - но пуэдо эвитáр...

Рейс LH 713 SEL-FRA