Записки раввина 2.Йося

Автор: Городской Житель Коль уж я упомянул ограбленного клофелинщицей израильского туриста, расскажу о нем, ради связности повествования.
Принято считать, что девушки в нашей стране весьма красивы и вполне доступны. Одно из лучших соотношений цены-качества в мире. Вроде бы, некоторые иностранцы даже обязательно хотят на них жениться. Не знаю, как по поводу женитьбы, но секс-туризм имеет место быть. Конечно за таким делом надо ехать не в наши грязь и морозы, а куда-нибудь к морю, на юга, чтобы пиру плоти соответствовали и природные декорации. В нашем регионе и бабы-то все страшные. При этом грубые и требовательные. Может это как-то коррелирует с климатом или еще в древности всех милых и красивых сожгли на кострах фанатики и увели в полон татаро - монголы. Блюсти супружескую верность тут не составляет никакого труда. Как вы поняли, мы женой сами приезжие. Издалека.


Поэтому мужики и пьют так много, а трезвые извращенцы размножаются только чудом господним.


Утро началось со звонка начальника райотдела Бобунца. Он поведал мне, что у них в КПЗ сидит гражданин Израиля, который говорит только на иврите. Я конечно постарался съехать с такой гнилой темы:

- Игорь Васильевич, я вообще-то главный раввин города и области, у меня много дел. Не бывает израильтян, которые не говорят по-английски! А скорей всего он и русский прекрасно понимает. Кто кроме бывших соотечественников к нам сюда попрется?!

Не было у меня никаких дел, звонок Бобунца меня разбудил. Просто зачем мне лезть в эти истории: вдруг наркотики или контрабанда алмазов, от евреев всего можно ожидать. Или шпионаж какой-нибудь. Но Бобунец настаивал:

- Тут не тот случай. Нашли голым на улице, кажется после клофелина. Мы бы его в больничку определили, но он стал на патруль кидаться, пришлось наручники надеть и в отделение доставить. Приезжайте, а? Он плачет, головой о прутья бьется…

- Конечно, я приеду, как только смогу! - рявкнул я и стал одеваться.

Пиздец. В действительности есть у евреев заповедь, прям-таки заповедь, помогать ближнему своему. Причем помогать разнообразными способами: от примитивной физической помощи до весьма экзотичной беспроцентной ссуды, а то и безвозмездного подаяния. Но даже на фоне таких нетипичных актов самопожертвования, «освобождение пленных» - это просто супер заповедь. Важнее только похоронить неприкаянного умершего. Когда-то евреям приходилось постоянно выкупать своих собратьев из разнообразных полонов: у захватчиков, у пиратов, у монахов, у кредитодателей , у арендодателей, у помещиков, у мобилизационных комиссий. Сейчас это редкая возможность. Я помчался в отделение даже не помолившись.

Йося оказался пожилым марокканским евреем, который действительно понимал только арабский и чуть хуже иврит. Низенький, жилистый, он одной рукой держался за прутья клетки, а второй старался прикрыть свой обрез, далеко не последнего калибра. «Низкое дерево в сук растет», - моментально извергнул брызги народной мудрости кладезь моей памяти.

Этот бедняга на каком-то сайте познакомился с прекрасной синеокой блондинкой Алёной и, опустошив свой банковский счет, прыгнул в омут славянской сердечности. Йося говорил сбивчиво, восточный темперамент и местный клофелин блокировали его дефолт-систему, но общий смысл был понятен без слов: наебали. Йося действительно плакал, видимо Алёна была настоящей находкой.

- Йося, - начал я переводить вопросы следователя, - А ты знаешь фамилию Алёны?
- Пфуеёвааайоя … - Йося пытался выговорить что-то, что могло изначально быть фамилией Алёны, а могло быть и просто прилагательным или междометием.
- А адрес? Где ты жил с Алёной?
- Уся Инскоскатсаойя, - вдруг выдал что-то финское Йося. И снова расплакался.

Примерно час такого диалога дал очень мало оперативной информации для расследования. Бобунец покраснел и погрустнел. Наверняка он боялся международного резонанса и всей остальной хуйни . Мне тоже не хотелось возиться. И я сказал Бобунцу:

- Игорь Васильевич! Вы же видите - человек не в себе. Отпустите его к нам. У нас при синагоге есть гостевая комната. Мы его оденем, накормим, спать уложим. Свяжемся с его родными в Израиле, потом в посольстве выправим какие-нибудь документы и отправим его в Израиль… «ко всем хуям!», - почти сорвалось у меня.
Бобунец просиял и я пожалел, что не намекнул об «услуге за услугу». Может разрешение на огнестрел или на пост возле синагоги удалось бы выхлопотать.
Йося в машине пытался обниматься и славословил мою скромную личность: «Ата кадош… ата, цадик ата!». Все мы святые праведники, но теперь придется иметь дело с неприступной твердью израильского посольства. Это такой геморрой.
На всякий случай я позвонил нашему «Сярожэ-зэку». Сярожа отсидел по уголовке лет пятнадцать и был таким типичным зэком советских времен, в наколках, с фиксами, с понятиями. Все уши прожужжал мне о том, какой он авторитетный «чел на раёне» и постоянно предлагал решить любые несуществующие проблемы. Конечно я не верил в Сярожу, как и не в кого из рода людского, но всякое бывает: вдруг он поможет отыскать клофелинщицу. Нихуя он не помог.

- Ребе, братух! Бля буду! Если бы двадцать лет назад… Мы бы эту суку сюда прям приволокли и сожгли бы ее! Сожгли! Как обесчещенную дщерь первосвященника, бля буду! А сейчас все эти суки по интернетам шароёбятся, у них ни бугров, ни смотрящих, никаких понятий. Как её искать?! Бля буду! Может Вам самогону надо на Шаббат?
Недавно обретенные скудные знания о традиции древних предков слегка припорошили выгребную яму его опыта. С неофитским пылом он нёс всякую околесицу и иногда откалывал номера впечатлявшие даже меня. Сярожа гнал, как ему казалось, «охуенный» самогон, а иногда и «охуителный» первач. На самом деле бутлегер из Сярожы был весьма посредственный. Но ответственность за прирученного шакала заставляла меня принимать изредка бутылочку-другую сивухи. Выкидываю конечно. Не пить же это.
Йося не знал ни одного мобильного родных. Но за полчаса ковыряния в фэйсбуке удалось найти сына Йоси - Хананье. Тот, не вдаваясь в подробности, обещал помочь. Видно бес поразил ребро Йоси далеко не впервые.
Недели две Йося побыл у нас, развлекая синагогальных старичков и старушек возможностью строить о нем самые замысловатые небылицы. До меня дошла версия сплетни, в которой Йося оказался моим отцом. На Шаббатах Йося пел ритмичные марроканские песни, на иврите и на арабском. Иногда он опять начинал плакать, возможно от раскаяния, но скорей всего в тоске по своей пассии.
Наконец Йося уехал домой. Ну а мне пришлось познакомиться с его "Алёной".