Мирный

Автор: Марат Шакиров В начале нулевых поселок Мирный был одним из самых диких и преступных мест Казани. Никто ничего не знал о Мирном, но все были уверены, что там, на огороженных малиновыми заборами улицах, настоящая война. Казанцы заезжали сюда только в июне на национальный татарский праздник Сабантуй. Мирный хранил удивительное место – Березовую рощу – протяженную красивую аллею, на которой было очень удобно продавать шашлык, квас и надувные шары.

Ближе к концу лета мне позвонил однокурсник и предложил поехать на пьянку к общему знакомому. В числе аргументов: бесплатный алкоголь, девушки, природа и лето. Тридцать минут на маршрутке от центра города, и ты в приятной компании берез, сосен и теплой водки из местного продуктового.
⎯ Брат, едем! – проорал Артур в телефонную трубку.
⎯ Зачем? Какой-то Мирный, что там делать? – я всегда с опаской относился к его предложениям.
⎯ Лапать девок, пить.
⎯ Как в прошлый раз?
⎯ Что в прошлый раз?
⎯ Одна непьющая на четверых?
⎯ На троих – ты рано заснул, – заржал Артур.

В семь вечера мы приехали к центральной автобусной остановке поселка. Дальше пешком до одного из многочисленных деревянных домиков. Асфальт закончился рано, ноги ступали по чернозему с редкими пятнами травы и навоза. Людей на аллеях не было, несмотря на вечер субботы. А на улице еще солнечно, тепло.

С нами еще был Вадим – низкорослый парень из крещеных татар. Вадим знал хозяина дома: когда-то пинал с ним мяч в подростковой команде «Рубина». Тот что-то праздновал, позвал Вадима и нас в придачу. По дороге купили пельменей, пару баллонов пива, дешевых сигарет вроде More и сухарей. Вышло строго по пятьдесят рублей с человека – достаточно, чтобы изобразить активное участие.

Дом находился в конце одной из аллей в старой части поселка. Выкрашен в синий цвет, два этажа и небольшая веранда. Сад запущен, клубника давно процвела, вишневые деревья выгорели. Никто давно не ухаживает за объеденными тлей яблонями, ржавые бочки для воды пусты.

Заходим в дом. Шумно. Накурено. Проходим в гостиную – толпа. Шесть или семь парней. Две девчонки. Девушки. Женщины. Большие, мычащие. Лиля и Света. Так их представил хозяин дома – Камиль.
⎯ Называй его «толстый», – подсказал Вадим.
⎯ Потому что худой? – уточняю. Вадим кивает.

Поочередно знакомлюсь с каждым в комнате. Никого не запоминаю – пацаны выглядят одинаково. Смуглая кожа. Волнистые челки до бровей и короткая грива на шее. Цветастые рубашки-безрукавки. Светлые брюки и остроносые туфли. Типично татарский говор со всеми этими «айда», «ну», «как бы» и «считай, да».

Кто-то достает диск, заносит в старый бумбокс и ставит подборку. Первым звучит танцевальный кавер на молдавское «нума-нума-нума-е». В припеве диджей напевает «молоко – хорошо, ну а водка – еще лучше, буду пить, что покруче». Бабы вскакивают на стулья и начинают судорожно водить бедрами с криками «моя любимая! Налей, а!».
Располагаемся на угловом диване, прихватив с дешевой газировкой. Закусок мало. Только побитые яблоки и разная чепуха с грядок типа редиса и щавеля. Зато выпивки много. Ящик «Казанской пшеничной», батарея «полторашек» пива. И «отвертка» в железных банках. Для дам.

К нам кто-то подсаживается. Заговаривает, немного наклонившись:
⎯ Здоров, пацаны, – кажется, мы уже здоровались.
⎯ Здоров. Марат, – протягиваю руку.
⎯ Здоровались уже, – не двигается. – Фарид я. Че вы как. Откуда? – слишком быстро. Я предпочел бы быть немного пьяным, когда меня начнут проверять на понятия.
⎯ Из Казани.
⎯ Понятно, что не с Елабуги. Каких будешь, спрашиваю? – начинает говорить резче.
⎯ В смысле?
⎯ В смысле откуда? При делах?
Быть при делах (быть с улицы) на языке казанских гопников означало быть членом организованной преступной группировки. Совершенно неважно в каком качестве: ходить на стрелки со школьниками или дежурить на пацанских автостоянках. Главное, что как бы при делах. Существовал целый ряд популярных ответов на подобные вопросы. Я попробовал один из них.
⎯ Общаюсь, – спокойно отвечаю Фариду. Но ладони потеют.
⎯ С кем общаешься?
⎯ С пацанами, – этот бессмысленный ответ позволял протянуть разговор и придумать, что делать дальше. Соврать? Сбежать? Налить?
⎯ Все с пацанами общаются, даже черти. А пацаны с тобой общаются?
К Фариду подошел еще один. Кажется, его зовут Ленар.
⎯ Фарид, отъебись. Пусть отдохнут спокойно.
Фарид огляделся, хмыкнул и ушел. Ленар сел на его место.
⎯ Он чмошник, на самом деле. Но надо показать себя, да? – Ленар хлопнул меня по плечу и заржал.
⎯ Ну. А вы, пацаны, откуда? – зачем-то спрашивает Артур.

Ленар смерил его взглядом и промолчал. Из колонок несется жизнерадостное «эй, диджей, водочки налей, эй, братишка, выпей, не робей, будет все у нас окей». Кажется, песня играет в третий или четвертый раз подряд. Я разлил спиртное по пластиковым стаканам, выпили. В гостиной не происходит ничего интересного. Девки все так же пляшут на стульях, пацаны сидят по двое-трое, много курят, едят огурцы, похлебывают пиво. На дощатом полу появились пятна от пролитого, окурки. За окном темнеет. Но время как будто замерло, настолько пусто все происходящее.
⎯ Тут неделю назад телку ебали, – буднично заговорил Ленар, как будто не с нами.
⎯ В смысле вы? Вот этой компанией? – дурацкий вопрос. Но не спрашивать же кого?
⎯ Ну. Нас больше было. Четырнадцать. Знаешь, в чем забава?
⎯ В чем?
⎯ Ей тоже было четырнадцать, – хмыкнул Ленар.
⎯ Забава, да…
⎯ Одновременно? – решил на всякий случай уточнить Артур.
⎯ Западло. Тут был зал ожидания, наверху порка.
⎯ И что, и вы все?...
⎯ Нет, я не хотел, а толстый не успел. Она устала, заревела, убежала. Он еще за ней по двору гнался с хуем наружу. «Давай», – говорит, – «я быстро». Дебил.
⎯ И эта девка здесь живет? – спросил пьянеющий Артур.
⎯ В поселке, да. Камиль покажет где. Только пива ей купите, – по-отечески посоветовал Ленар.

Артур явно оживился, начал суетиться, ушел искать Камиля. Я продолжил пить. Ленар продолжил невозмутимо рассказывать свои грязные истории. Будто он гребаный татарский Ирвин Уэлш. О том, как Фариду год назад разбили голову о батарею в подъезде. О том, как Фарид несколько месяцев искал обидчиков, ловил поодиночке и вырывал зубы клещами. О том, что Лиля сделала первый аборт в четырнадцать, потому что отца ребенка посадили. Сам Ленар недавно отслужил, дембельнулся и открыл продуктовый ларек на стоянке около дома. Света работает у него продавцом, а Камиль экспедитором. Двое парней из этой компании скоро тоже уходят в армию, Лиля, скорее всего, беременна от третьего, а Фарид вписался к мужикам, что держат стоянку и будет крышевать ларек. Так их давняя дворовая компания стала маленьким хозяйством, общиной.

Пацаны собрались в магазин за сигаретами и едой. Артур нашел Камиля. Я уже был достаточно пьян, чтобы не сопротивляться худшей из идей – выйти ночью в гоп-поселок в компании буйных неместных.

До продуктового дошли за пять минут. Успели к закрытию.
Большой мини-маркет с полупустыми прилавками и двумя румяными продавщицами. В холодильниках замороженная курица, местное молоко, хлеб. Мы с Артуром держимся отдельно от основной толпы, быстро покупаем красную «Приму» и две бутылки самого пива «Леди ночь». На этикетке нарисована обнаженная девушка. И правда, сегодняшней ночью холодная бутылка пива будет моей единственной леди.

Артур тем временем отвлек Камиля от милых продавщиц и позвал меня к выходу.
⎯ Мы куда? – спрашиваю в надежде на другой ответ.
⎯ К бабе, – спокойно отвечает Артур.
⎯ Той самой?
⎯ Не, та еще нескоро в себя придет, – смеется «толстый». – Есть одна местная. Эльвира. В порядке.
⎯ В смысле?
⎯ Она будет рада познакомиться с казанскими пацанами. А то ее только местные жарят.

В магазине осталось четыре человека. Двое флиртуют с продавщицами, Фарид с Ленаром разглядывают полки с засохшими пряниками, что-то тихо обсуждают. Ленар оборачивается, замечает нас, кивает.

Идем темными путанными аллеями, громко смеемся. «Прима» пахнет сеном, «Леди ночь» отдает мылом. Но в желудке еще плещется водка, в полном одиночестве, без еды. Поэтому я продолжаю пьянеть, я весел, и эта бестолковая ходьба уже не напрягает. В целом меня окружают не самые плохие люди. Беспечные, бесцельные. Злые и с дерьмовым прошлым. Но не такие уж плохие. Тот же Камиль. Ведет нас к какой-то девке, чтобы порадовать Артура. Да, Артура. Я воздержусь. Я не люблю общих баб. Только гордых. Одиночек. Такие здесь водятся?

Останавливаемся у типичного двухэтажного домика. Камиль начинает орать что-то в духе «Эльвира, выходи! Эльвира, дай мужикам». У него это выходит как-то пискляво, несерьезно. Как будто солдатик из рассказов Куприна зовет студентку на чай. Я вспоминаю свои походы на фанатку футбольного «Рубина» и утробно кричу про чистую любовь и последнюю надежду.

Дверь придомовой веранды открывается и выходит пожилая женщина. Вероятно, бабушка крайне необходимой нам в данный момент Эльвиры. Гонит нас последними словами, не хочет выпускать Эльвиру. Эльвира сегодня уже гуляла, Эльвире надо спать. Нам тоже надо спать. Но Камиль считает, что нам надо спать с Эльвирой. Камиль угрожает обоссать забор если Эльвира не выйдет. Камиль достает свой писюн и направляет его на забор. Целится. Залп! Артур начинает заразительно ржать, я вслед за ним. Происходящее напоминает дурацкий анекдот про поручика Ржевского. В духе «Наташа, ебал я Ваши заросли и обоссался, простите».

Мы корчимся и стыдимся происходящего. Бабка уходит и ее место занимает крупный мужик в растянутой алкашке, побитой пятнами от консервов или пива. Мужик молча вскидывает ружье, держа его за приклад. Щелкает затвор, и мы срываемся с места. Я – на длинных ногах, Артур – на коротких, Камиль – с висящим членом и брюками на коленях. Хлопок. Еще один. Камиль лежит на земле. Кряхтит. Хватаем его под локти и тащим по траве. Он не ранен. Просто дико пьян, запутался в штанинах и упал. А стреляли, пожалуй, холостыми. Кто захочет сесть в тюрьму за уничтожение пьяных придурков?

Валимся на траву. Это было странно. Смешно, грубо и, пожалуй, нечестно. Как будет расти поселковая девочка, за которой охотится весь недотраханный сброд?
⎯ Пацаны, а какой дальше план? – спрашиваю.
⎯ Домой уж. Выпить надо, – отвечает Камиль.
⎯ А че эта Эльвира... Она дурная или почему мы вот так к ней…за ней? Она походу совсем маленькая? – во мне просыпается совесть. Видимо, трезвею.
⎯ Ты маленький походу, – кряхтит Камиль. – Местная шлюха. А родители ни повлиять, ни выгнать не могут.

Неспешно встаем, двигаем в сторону дома. Тут должно быть что-то около пятнадцати минут, не больше. Идем молча. Истерика давно прошла, а водка после бега начинает давить на виски. Зато сознание проясняется. До чего странно. Вот так болтаешься от дома к дому, один, без цели, денег и постоянных попутчиков. Правильным кажется любое движение, а любое движение по итогу оказывается пустой толкотней.

«Оу, оу, пацаны!», – нам навстречу выходит небольшая компания веселых людей. Свои. С бабами. Двумя продавщицами из продуктового. Обмениваемся парой слов. Фарид крепко прихватил за талию низкорослую темную татарочку, а второй (не помню, как его зовут) вторую такую же. «Ну бывайте», – кидает Фарид. Камиль быстро разворачивается и уходит за ними, махнув рукой в сторону дома.

Остаемся вдвоем с Артуром. Садимся на поваленное дерево, закуриваем. «Блин, голяк…» – расстроенно произносит он, сдувая шапку пепла с сигареты. Вообще, Артур умеет нравится девушкам. Боксер, двоечник и распиздяй. Обычно ему нужна всего пара тупых шуток, чтобы найти общий язык с самой благовоспитанной красавицей.
Проходит несколько тихих минут. Молчим. Слышим шаги. Мимо идут две девчонки. Одна быстро оглядывается.

Инстинктивно встаем и бредем за ними. Не понимаю, что говорить и что делать. Идти молча равно преследовать. Окликнуть? Тупо. Может камнем бросить аккурат между ними?
«Вы че за нами идете», – говорит, оборачиваясь, высокая в кепке и с косой. Догоняем и идем рядом. По-прежнему молчим. Я смотрю на высокую, Артур смотрит на низкую. Говорит: «а вы че перед нами идете?». Низкая улыбается, высокая отворачивается и идет дальше. Бросает: «Тань, пошли, идиоты какие-то». Но Таня не спешит, Таня улыбается Артуру. Артур берет Таню за руку и о чем-то шепотом с ней заговаривает. Обаятельный, сука.
Я догоняю болтающуюся косу, с трудом сдерживаюсь, чтобы не схватить за кончик. До чего, наверное, прикольно ехать, например, на серфе и держаться за такую косу.
⎯ Марат, – представляюсь, поравнявшись с ней.
⎯ Наташа, – говорит, не глядя на меня, не замедляя шаг.
⎯ Очень приятно, Наташа, – я с трудом поспеваю за ней.
⎯ Ну-ну, – бурчит.
Я чувствую, что стартовый запал проходит. Понимаю, что мы идем в неизвестном мне направлении. Впрочем, здесь мне неизвестно любое направление. Идем быстро и говорить нам, в сущности, не о чем. Это ли не знакомство мечты?
⎯ Наташа, а ты здесь живешь? – зачем-то спрашиваю.
⎯ Ну да, – почти удивленно отвечает. – Вы нет?
⎯ Нет. Я в Казани живу.
⎯ А что же вы забыли в этой дыре?
⎯ Вас, – это неожиданное «вы» вдохновляет меня на хреновые комплименты.
⎯ Ну конечно, – фыркает.
⎯ Да вот к друзьям приехал, – сдаюсь.
⎯ Какие здесь могут быть друзья у нормального человека? – с насмешкой продолжает.
⎯ Ну вот какие-то временные, на одни выходные, видимо.
⎯ Ага, и девушку вы такую же здесь ищите! – сердито заявляет Наташа. Но начинает идти медленнее.
⎯ Ни в коем случае. Я даже не слишком-то ищу. Ну то есть не слишком рассчитывал найти. И вдруг вы. Ну то есть, нет, дело не в том, что вы на один вечер… Ну то есть и не факт, что не на один. И что на вечер… Бл… Короче, Наташа, мне приятно, что мы вот так совершенно случайно познакомились.

Наташа останавливается. Коса по инерции продолжает биться о ее шею. Или мне кажется… Такая темень вокруг, луна да редкие фонарные столбы на участках. Наташа смотрит на меня. Изучает? Говорит, что мы пришли. Что вот ее дом. Недолго молчим. Наташа предлагает вернуться назад и найти ее подругу. Охотно соглашаюсь.
⎯ Почему это – дыра? – спрашиваю с интересом.
⎯ Да тут нет ничего. Ни работы, ни жизни. Одни ублюдки.
⎯ Почему не уедешь? – решаюсь снова попробовать на «ты».
⎯ Колледж закончу и уеду, – уверенно заявляет Наташа. Интересно, сколько ей? На вид семнадцать-восемнадцать. Но колледж? В них же пятнадцатилетние ходят…
⎯ В Казань, поступать в театральный? – уточняю с усмешкой.
⎯ Пф. По специальности работать буду. Я на повара учусь. Хочу открыть свой ресторан, – какая милая наивная мечта.

Мы продолжаем идти по темным аллеям, мимо деревянных и кирпичных домов, остатков диких рощ, закрытых палаток и таинственных перекрестков. Обсуждаем любимое кино, бедную татарскую кухню, богатую татарскую культуру и футбол. Наташа любит футбол, играет с пацанами в местной секции, смотрит много матчей и мечтает попасть на «Камп ноу». Я обещаю сводить ее хотя бы на «Рубин».

⎯ Кого из футболистов любишь? – спрашиваю.
⎯ Роналду.
⎯ Блин, и чего все девчонки от него тащатся?
⎯ Да не этого. А «зубастика». Настоящего.
⎯ Так ты же сказала Роналду. А тот Роналдо, – делаю ударение на «о».
⎯ Ну ты же спросил кого. Кого – Роналду.
⎯ Блин, он же не банка варенья, фамилии на «о» не склоняются, – умничаю.
⎯ Ты в Мирном. Думал здесь преподаватели русского по ночам гуляют?

Артур с Таней сидят на бетонной плите и противно сосутся. Я бы тоже сейчас противно пососался. Но боюсь даже прикоснутся к Наташе. Точно вмажет.
Мы присаживаемся рядом. Таня начинает смущаться, говорит, что ей нужно домой, что родители волнуются. Наташа вяло поддерживает. Часов нет. Наверное, что-то около половины второго. Провожаем Таню, Наташа говорит, что останется у подруги. Все чаще улыбается. Все-таки спрашиваю про возраст. Отвечает, что ей семнадцать. Тянусь на прощанье к ее губам, но получаю в ответ смешок и крепкие объятья. Возможно лучшие объятья в своей жизни. Договариваемся встретиться утром, в десять, на футбольном поле. Придет ли?

Оглядываю ее напоследок. Свободные длинные шорты. Серая пляжная майка с бессмысленным серф-принтом. Олимпийка с тремя полосками, повязанная на бедрах. Кепка из девяностых с бычком «Чикаго буллз». И удивительно красивое лицо. Без косметики, без шипов, без надменности. Тонкие светлые брови, цепкий взгляд и маленький вздернутый носик. Полные губы. Воплощение серьезности и женственности. Наши дети будут играть в футбол лучше любого из Роналд.

Артур окликает меня, кивая в сторону дома. Таня с Наташей скрываются за поросшей вьюном калиткой. Пора идти обратно. К угрюмой уличной шпане, пьяным женщинам и полупустым бутылкам паленого пойла.
⎯ Артурище, – мне нужно выговориться. – Кажется, я влюбился.
⎯ В эту спортивную?
⎯ Ну.
⎯ Иди ты. Баба из мирного с кислым ебалом. Завтра забудешь.
⎯ Утром договорились встретиться. А там посмотрим.
⎯ Давай цветов ей напиздим? – искренне предлагает.
⎯ С ее участка, например, – смеюсь.

Заходим в дом. Музыка уже не играет, свет не горит. Проходим в гостиную. Нервно мерцает настольная лампа. Трое сидят на стульях, один – на полу, склонившись над листом газеты. Что-то мнет в руках, что-то крошит на газету. Понятно. Забивает.
⎯ О, пацаны, здоров, – вальяжно произносит Фарид.
⎯ Ага, – вяло бросает Артур.
⎯ Погуляли? Телок потискали?
⎯ Не без этого. А где ваши продавщицы?
⎯ Они не наши, бля, – оборачивается парень с газетой.
⎯ Мы их подпоили, забрали ключи от магазина и паспорта, вынули кассу и пряников набрали, – деловито сообщает Камиль.
⎯ Курить будете? – спрашивает Ленар.

Мы неохотно киваем. Скорее, потому что неудобно отказывать. Или объяснять отказ.
Садимся на пол.
Парень с газетой достает совершенно реальный паспорт, вырывает оттуда несколько бумажных страниц, мнет, размягчает, скручивает в «штакет». Достает сигарету, высыпает табак, удаляет длинные волокна и стебли, мешает с травой. Аккуратно вынимает фильтр из сигареты, вставляет паспортный «штакет». Забивает сигарету смесью. Закручивает кончик, смачивает языком. Закуривает, затягивается, держит, передает. Начинает готовить второй. Косяк идет по кругу. Плотный и приятно пахнущий. Затягиваюсь. Держу. Выдыхаю.
Покалывает в груди. Цвета становятся теплее, ярче. Артур сидит рядом, улыбается. Как будто хохочет. Передает стакан. Теплое пиво неохотно проливается в желудок маленькими порциями. Жутко хочется есть. Дотягиваюсь до пачки с солеными сухарями. Медленно жую, аккуратно запивая пивом. По-прежнему покалывает в груди. Сильная дрянь. Купить бы москитола или другой вонючки от комаров. И вытравить этих барыг отсюда. И задушить всю комнату уничтожающей вонью. И лечь спать, обняв подушку. Обняв одеяло. Обнял собственные коленки. Обняв Наташу. Наташа. Как-то она сейчас? Спит ли? Думает ли обо мне? Снится ли ей маленький сон о большом футболе? Я точно хочу стоять на воротах, когда она бьет пенальти.
⎯ Ты чего залип? – толкает в плечо Артур.
⎯ Чего-то залип, – медленно отвечаю.
⎯ Так-то хорошо забирает. Мягко.
⎯ Так-то хорошо, да.

Заваливаюсь на спину. Смотрю в потолок. Слушаю бессмысленные разговоры пацанов вокруг. Какое-то ха-ха. Уныло. И немного страшно. Лежать на спине страшно. Вдруг кто-нибудь обрушит на меня, например, комод. Или люстра упадет. Поднимаюсь. Полулежу на локтях. Фарид недобро на меня смотрит. Разминает кулаки. К чему бы? Встает, подходит и присаживается рядом.
⎯ Ты мне не нравишься, – тихо и зло говорит Фарид.
⎯ Ты мне тоже, – с трудом отвечаю.
⎯ Пойдем разъебашимся? – предлагает почти невинно.
⎯ Я ходить не могу, – вяло отвечаю, покачиваясь на локтях.
⎯ Я тебе помогу, – усмехается.
⎯ У меня свидание утром.
⎯ Утром-то сможешь ходить, – кажется, он это серьезно.
⎯ Разъебашься с Артуром, он боксер. Э, Артур! – я попробовал выдавить из себя крик.
Артур обернулся. Вопросительно кивнул.
⎯ К нему нет вопросов, – продолжил Фарид. – Только к тебе.
⎯ Задавай.
⎯ Бля, ты че несешь? Я тебе говорю: пойдем.
⎯ А я тебе говорю: мне лень. Вставать лень, идти лень, падать лень. Хочешь – бей здесь, – произнес я и понял, что мне, правда, лень и плевать на то, что будет дальше.

Фарид замолк и долго смотрел на меня. Унизительно смотрел, как на муравья или слабое дряхлое дерево. А может мне показалось, что долго. Может показалось, что унизительно. Я тоже смотрел на Фарида. Точнее, немного мимо, оглядывая его как бы периферийно. Что происходит в его многократно разбитой голове? Почему он так беспокоен? Вроде бы ест, пьет, курит, работает, имеет друзей – чем он недоволен? Тем, что много пьет и курит, мало ест и зарабатывает, и не пользуется уважением у друзей?
А, плевать. Надо дождаться пока он свалит и лечь спать. Дождаться бы утра. Не проспать бы. Мобильник сел, тонкой зарядки на «нокию» ни у кого нет. Только на «сименсы».

Я снова завалился на спину. Вот и оно – приятное ощущение усталости и безразличия. Подо мной мягкий ковер, на котором очень удобно лежать. Какие-то голоса вокруг. Кажется, Фарид что-то возмущенно говорит. Его голос все дальше. Единороги все ближе. Наташа в образе фрейлины. Цветущие герани на подоконнике и синее небо за окном. Неужели я так просто засну на этом грязном полу в окружении шпаны и окурков? Теплые сны обнимают меня сбоку и сверху. Главное, чтобы выключили свет. Выключили музыку. Выключили разговоры. Тогда будет славно. Аминь.
--
Что-то колючее упирается в грудь. Неприятное, жесткое. Открываю глаза. Вижу, что обнимаю край войлочного ковра. Видимо, смял, скрутил его во сне. Обнял, кхе.
Интересно, сколько сейчас времени? Мне нужно было встать в десять? Или быть на месте в десять? На каком месте? На том, что предложила Наташа! На футбольном поле! Где оно? Мне нужен душ? Хотя бы зубы почистить. Где бы найти сигарету? Надо встать. Осмыслить происходящее, включиться. Я проспал? Черт, телефон сел. Дождется ли?
Поднимаюсь, брожу по гостиной, выпиваю воды, замечаю спящего на диване Артура. Поднимаю его руку с часами. Одиннадцать. Кричу ему в ухо, чтобы проснулся.
⎯ Мужик! Артурище! У тебя часы точные?
⎯ Бля, че так орешь? Да точные, точные, – нехотя реагирует.
⎯ Хуево.
⎯ Ты че?
⎯ Да я в десять должен был…
⎯ Забей уже. Ушла твоя мирная красавица, – смеется. Скот.

Прохожусь по дому, пытаюсь разыскать Камиля и узнать, где футбольное поле. Его нигде нет. Пацаны спят по разным комнатам. Девки лежат в обнимку в спальне. Ленар дремлет, сидя за кухонным столом. Не помешало бы перекусить. В хлебнице пара кусков подсохшего хлеба в пищевой пленке. В холодильнике масло и сыр. Из этого можно наделать неплохих бутербродов. Доливаю остатки пива из открытого баллона в стакан. Неспешно ем. Пью. Нужно осмыслить произошедшее. Кажется, я ее упустил. Вряд ли она сидит в центральном круге футбольного поля и подкидывает монетку. Как она там говорила? Ищу девчонку на одни выходные? Так они еще не закончились…

Просыпается Ленар. Сонно берет мой стакан с пивом. До дна. Моментально приходит в себя. Кисло улыбается, доставая заначенную пачку сигарет из выдвижного ящика стола. Закуриваем. Спрашивает, который час. Говорит, что делать здесь больше нехуй, а в автобусном движении скоро перерыв. Надо валить.

Будим Артура. Пока пацаны собираются, я ем вишню с куста во дворе. Выходит Вадим – человек, который нас сюда привез. Спрашиваю, где он был весь вечер? Похмельно отвечает, что толком не помнит. Вчетвером идем к автобусной остановке. Ярко и тепло светит солнце. Слышно, как поют соловьи. А может малиновки – я не разбираюсь в птицах.
Минут десять петляем по протоптанным тропинкам, интуитивно пытаясь найти выход к центральной части поселка. Вадим что-то припоминает, куда-то указывает, потом путается и припоминает что-то новое. К счастью, встречаем местного. Мужик в растянутой алкашке и семейниках лениво курит, сидя на импровизированной скамейке, собранной из высохших бревен прямо на аллее.
⎯ Уважаемый, не подскажете как к автобусной пройти? – спрашиваю.
⎯ Кх, – коротко кашляет в кулак. – В другую сторону. Прямо минуты три, на перекрестке налево, там долго прямо, мимо футбольного поля, оно справа останется, а вам наверх. Ну и там тоже прямо и увидите.
⎯ Спасибо! – разворачиваемся. Но мужик окликает.
⎯ Слышь. Голос знакомый у тебя. Ты откуда? – черт, не он ли палил по нам вчера?
⎯ Да мы проездом, спасибо еще раз, – ускоряюсь.
После десятка шагов Артур начинает, смеясь, пересказывать историю как Камиль бежал здесь с голой жопой.

Выходим на небольшой пригорок. Открывается вид на футбольное поле. Там играют. Вспоминаю о Наташе. У меня учащается пульс. Кажется, я даже не помню ее лица. Перед глазами только размытый образ воинственной пацанки. И ложное, но приятное ощущение духовной близости в груди.

Мы продолжаем идти по пригорку вдоль поля, метрах в ста от ворот, где сосредоточена игра. Раздаются громкие крики, кто-то хватает мяч в руки. Пяткой пробивает углубление в земле, ставит мяч. Видимо, готовится бить пенальти.
Вратарь в темной кепке и обвисшей олимпийке с горлом разминается, выбрасывает руки в стороны, встает в позу сумоиста. Бьющий лупит по мячу пыром – мяч сильно летит по центру. Точно в руки вратарю. Тот картинно падает на землю, поднимая небольшое облако пыли. Резко встает, выбрасывает мяч руками далеко вперед. Кепка валится с его головы, открывая светлые волосы, собранные в пучок. Наташа! Пыхтит, отплевывается. Оглядывается по сторонам. Я замираю и начинаю аплодировать. Игроки на поле подхватывают. Наташа тоже замирает. Замечает меня. Машет мне рукой. Кто-то хватает меня за рукав, тянет за собой. Я начинаю махать двумя руками. Она отвечает. Меня недовольно окликает Артур. Мяч снова в ногах соперников, Наташа подхватывает кепку с земли, надевает, смещается от ворот, чтобы предупредить возможный прострел. Я замечаю, что пацаны уже ушли вперед. Нехотя двигаю за ними, продолжая поглядывать на поле. Мяч снова в воздухе. Кепка снова лежит на земле. С непокрытой головой Наташа выглядит намного лучше. Игра продолжается.