Баранки в дешевом ночном супермаркете

Автор: Святополк Унаги В конце февраля настала оттепель, и все вокруг закричали, что пришла весна.
Ближе к ночи, прекратив газетную работу, которой можно заниматься бесконечно, я вышел на улицу, где туманная луна отражалась в лужах и отполированных теплым ветром наледях.
Было время готовящихся ко сну охранников, поздних пассажиров пригородных электричек и городских сумасшедших. Кафе, киоски мороженого и ларьки в подземных переходах – все уже было закрыто. Работала только ярко освещенная шаурма на вынос на углу рядом с метро, и там девушка, похожая на Сашу Грэй, срезала длинным широким ножом мясо с вертикального вертела.
Одинокий, я шел, скользя полустертыми на внешней стороне каблуков подошвами. Оттепель бодрила и хотелось вместить в себя все вокруг – черные ветки деревьев на фоне туманной луны, лужи и лед, теплый ветер, замерзшие пальцы на левой ноге и разговор охранников магазина «Магнолия»: «- А ты в горах живешь? – Нет, на равнине. – Как, совсем на равнине? – Ну да. – Плохо, брат».
Я искал слова, которые вместят в себя этот вечер на исходе февраля, вечер, который никогда не повторится. Не сочтите это заявление высокопарным – никакой вечер никогда не повторится, и слава Богу, не нужно нам повторов, но все равно считаю нужным подчеркнуть этот факт. «Живи настоящим и цени то, что есть», как бы имею я в виду.
Потом я подумал, что лучше слов – действие, и наступил с размаху в прозрачную воду лужи. Брызги были цветными, и каждая капля отражала все огни вокруг, а потом впитывалась в темную материю моих джинсов.
Среди луж блестели трамвайные рельсы. Они уводили взгляд на мост и дальше к луне. А на пути в небо, немного слева, был дешевый круглосуточный супермаркет. Такие магазины есть в каждом городе в любой стране. В них на всех ценниках перечеркнутые цифры, потому что скидка, хотя на самом деле это нормальная цена, прикидывающаяся скидкой, как поганка прикидывается сыроежкой. Там всегда пахнет несвежим мясом, одиночеством, дешевым дезодорантом, мокрым картоном, разлитым пивом. Я люблю такие магазины за честность, они ничем не прикидываются, четко осознавая свое место в мире. В Токио, Женеве, Нью-Йорке, Аммане, Пекине – они везде одинаковы. И сколько раз дешевые ночные магазины выручали меня, когда поздно прилетаешь куда-то, и все остальное, всякие торговые центры, уже закрыты. Швейцарский сыр, зеленый чай из японского Удзи, иорданское красное вино, острый и вонючий индонезийский соус, приготовленная неизвестно когда утка по-пекински в упаковке из фольги с ярко-желтыми иероглифами – чего только я не покупал в них.
Конечно же, по пути к луне я зашел и в эти автоматические стеклянные двери. Мне ничего особенно не было нужно, но хотелось переключить внимание после газетной работы.
Внутри все оказалось так, как и должно быть в дешевом круглосуточном магазине. Лужа пива на полу и мокрый картон в углу, пахнущий трудной судьбой, отсутствием дома, вокзалами, снегом в ноябре и холодным ветром с запахом шаурмы. На полках лежали баранки в прозрачных упаковках, целые полки баранок. Эти баранки всегда свежие. Удивительно, почему они все время свежие. Кажется, что они не зачерствеют до Страшного суда и только в самом конце вселенной, когда непостижимая сила разорвет все атомные связи, баранки наконец-то исчезнут. И то не факт.
В магазине было безлюдно, только продавцы перекладывали товары. Они всегда их перекладывают в таких магазинах, в любой стране, и что-то всегда не сходится у них в накладных, заполненных синей ручкой. А когда они спят, то им снится, что у них что-то не сходится. Поэтому они долго не задерживаются на этой работе.
Удивительно, кто в состоянии съесть такое количество продуктов, выпить сотни банок йогурта длительного хранения или использовать столь много моющих средств?
«Общество потребления, и все хотят есть, йогурт хотят и чипсы, и мягкие баранки с запахом химической ванили, - думал я, идя вдоль полок. – В мире слишком много людей. Планете не нужно столько, общество работает только на удовлетворение собственных базовых потребностей. Половину населения планеты надо отправить в космос, осваивать Луну, Марс, пояс астероидов». Потом я подумал, что Луну все же не надо, она слишком близко. «Будет безобразная картина, если в полнолуние с Земли на ней будут видны какие-то вспышки, а лицо Луны изменится, на нем появятся черные точки кратеров – огромные карьеры многокилометровой глубины. Пусть летят на Марс, его не видно».
Пустота магазина как бы соглашалась со мной, одобрительно гудела холодильниками. Некупленным продуктам с истекающим сроком годности было неловко от своей невостребованности, и даже баранки с таким нетерпением ждали Страшного суда, что их упаковка потрескивала.
Только разлитое пиво пахло ярко и мерзко, презирая всех. Такой запах будет стоять в гигантских межпланетных кораблях, которые повезут сотни тысяч колонизаторов к другим планетам. О, какие там будут рожи, и какие жуткие драки будут происходить на металлических гулких палубах с пронумерованными дверями, каждая дверь – каюта на десять человек, когда в конце недели, чтобы люди могли снять стресс, будут раздавать пиво, две емкости по 250 мл на человека, под песню «Не плачь, гуманоид». Пассажирам, утомленным полетом, много будет не надо, и пиво быстро даст по шарам. Тем более, все это станет происходить при половинной силе тяжести, чтобы колонисты по пути привыкали к марсианским условиям.
Я представил десятки тысяч рабочих тел в металлической коробке, освещенной лампами дневного света, как освещен супермаркет. В таком свете лица бледные, слезные борозды темнее, чем обычно, и когда заболеешь, то холод искусственного света вытянет остатки сил. Эти лампы якобы копируют солнечный спектр, но даже на Марсе нет такого безжизненного света, теперь мы знаем об этом благодаря снимкам с Preseverance. Там свет бледный, но теплый, такой бывает весенним утром Великим постом в Москве, он как вода после заваренного пятый раз пакетика чая.
А потом межпланетные корабли, которые даже не могут сесть на планету, чтобы не рассыпаться под собственным весом, повиснут на орбите Марса, и челноки начнут бесконечную работу, спуская людей и грузы на поверхность планеты. Некоторые грузовые упаковки развалятся в момент приземления, и йогурты долгого хранения впитаются в красную почву.
Я купил две бутылки минеральной воды. Говорят, ее хорошо пить натощак для здоровья, а я хочу увидеть колонизацию Марса. Еще рекомендуют добавлять в воду лимон, но лимонов в магазине не было.
- А водочку не возьмете? - спросила веселая женщина на кассе. – Еще три минуты до 23 часов, можете успеть. А то что же вы с одной минералкой? – и засмеялась. У нее было хорошее лицо простой умной женщины средних лет, и в уголках глаз морщинки оттого, что часто хохочет. Меня задело, что она предложила водку, хотя я не пью уже лет пятнадцать. Но я мельком взглянул на свое отражение в металлическом сигаретном ящике над кассой, и понял, что женщина поступила совершенно логично. Еще и пива надо было предложить, дешевого.
Надо хоть побриться, что ли.
Когда я вышел из магазина, луна уже ушла за облако и трамвайные рельсы больше не блестели, не указывали дорогу в небо. Но остался теплый ветер, несущий запах оттепели. Какой замечательный вечер, даже с учетом семи миллиардов населения планеты и безудержного потребления.
- В конце концов, - думал я, - что пользы гонять по кругу мысли о том, что изменить ты не в силах? Отправить людей на Марс может Илон Маск, или китайское космическое агентство какое-нибудь, а ты купил две бутылки минералки, и то тебя сочли алкоголиком, который забыл взять пузырь и будет коротать одинокую ночь насухую, выть и плакать от пустоты бытия после трех утра. Твою щетину серебрил двадцать минут назад лунный свет, и это хорошо, когда лунный свет, это красиво, в конце концов. Не свет искусственных ламп, а настоящая луна, отражающая солнце. На Марсе такого не будет, там Фобос и Деймос, оба с гулькин хер, две льдышки в бесконечности космоса, на фоне незнакомых созвездий. Вот и наслаждайся, наступай в лужи, смотри в окна, там на подоконниках кактусы и эухериусы, люстры горят, люди едят, смотрят телевизор, пишут сообщения в WhatsApp и посты в Facebook, фото в Instagram и прочую чешую прошедшего дня, который никогда не повторится. Они готовятся спать, задергивают шторы, закрываясь от квадратов лунного света на полу, будто мало им темноты и неизвестности снов.