Важное
Разделы
Поиск в креативах
Прочее
|
Про любовь:: - 48 часов. Глава 2.48 часов. Глава 2.Автор: Юра Дзоз Директор. Валерий Михайлович Вяткин, тощий и перепуганный, с неспокойными глазами и потными ладонями. Озадаченный всегда, и всегда чем-то огорчённый.Приёмная. Тук-тук. Заместитель. Дмитрий Захарович Зорькин сложил пухлые руки на стол. Он внимательно слушает. Изложив суть, директор спрашивает: — Тебе техник-оценщик нужен, а ещё? — Лаборант ещё… Заместитель директора института, сорокалетний, с лишним весом, Дмитрий Захарович, любил лаборантку Наталью. Наталья, некрасивая и толстая девица тридцати пяти лет не знала. Её никто не любил. Только Зорькин находил совершенством, робел пред её варварским макияжем, таял. Уже пять лет таял. Почти перестал верить, что судьба столкнёт их, и теперь сказал безотчётно, что ли. По Фрейду оговорился. В машине замдиректора Зорькин, техник-оценщик Павел Ноздрев, и лаборант Наталья Немая. За рулём водитель, Стас. На месте — предсказуемо. Глушь. Степь. Металлические конструкции. Развалины. Забор с ключей проволокой. Вдруг Ноздрев поднимает руки. Сдаюсь. Не стреляйте. Немая начинает кричать. Истерично. — Вы кто такой? Что вы здесь делаете? — Театрально восклицает Зорькин. Заяц, караульный колонистов, передёргивает затвор автомата Калашникова. — Чё сказал бля? Наталье залепили рот. Скотчем в два оборота. Но кричать не прекратила, мычала и мычала. Протестовала, когда их уводили вниз. В бункер. Под землю. В колонию. Теги:
0 Комментарии
#0 13:17 10-11-2021Лев Рыжков
Про варварский макияж - хорошо и зримо. Но потом зачем-то героине весь макияж скотчем обмотали. Не очень понятно зачем. маловаты куски. Скок глав всего? много я их "свожу", но зря. вторая глава была про любовь, плен третья. Описание Колонии и дальнейших событий будет "полнометражное" Наталье залепили рот. Скотчем в два оборота. У меня не бьётся рот в два оборота. Хуйня. #5 + Первая глава мне больше пондравилась, да Надеялся, что на поверхности надругаются. До последнего. Но - под землю. Видимо, там спокойней за 70 км от ближайших людей. Еше свежачок я взглядом тебя глажу,
скромность - источник бед, сказать не могу даже, коснуться, тем паче, - нет! А ты все равно злишься, фыркаешь, глядя вскользь - гордая ты, ишь ты... вот я по ноге вполз, но был щелчком сброшен с тонкой лодыжки, чтоб я ощущал, лежа кобылковый твой притоп.... Погладь меня по голове…
Хоть я тебя намного старше, устал я вечно быть на марше, как в сурик крашеный корвет. Ладошкой теплой проведи, поставь в макушке запятую, а то я сильно затоскую, страшась того, что впереди. И заржавею… но бежать, зажмурясь сердцем одноглазым, куда - я выпаду, как пазл из мира, где законна ржа.... Ты прости, что в подвыпитом виде
я тебя невзначайно обидел, не со зла, поверь, не со зла, не серчай на меня, козла. Непростительно я был грубым, ты в ответ лишь поджала губы, занавесила веки чадра… Слава богу, что ты так мудра. Хорошо, что не пилишь с утра ты за надежды свои и утраты, только утром на робкое «здрасссь…» подзатыльник отвесишь, смеясь.... На улице ноябрь, ртуть съежилась в зеро,
как съеживался член в холодной горной речке, кругом серым-бело, или белым-серо, ломай себе язык, как пятую конечность. Термометр листком прикрылся бы, но как - сдувает ветер лист и он не пригодится… А… помнишь горный сплав… на отмели каяк и камешек, прилипший к правой ягодице?... |