Важное
Разделы
Поиск в креативах
Прочее
|
Литература:: - Священный ветерСвященный ветерАвтор: shest СВЯЩЕННЫЙ ВЕТЕРЕвгений Шестаков …Вот уже сплошной океан внизу. Тонкая полоска земли исчезла ровно через двадцать пять минут после взлета. Еще через десять мы закончим набор высоты и ляжем на боевой курс. Нас трое в маленьком самолете с большими красными кругами на крыльях. Молчаливый и хмурый Тошиба Ноутбукэ разглаживает лежащую на коленях карту. Он штурман. Худой и длинный Примируки Сучара шевелит педалями справа от его головы. Он пилот. Мы летим на север-северо-запад в полном одиночестве, без эскорта. Наш «Аичи» перегружен и плохо слушается рулей. Наш четвертый сентай в полном составе стоял шеренгой, когда мы шли по летному полю. Наш маленький седой командир отдал честь, когда мы на рассвете взлетели. Им обоим чуть-чуть за тридцать. Ноутбукэ до войны работал конструктором воздушных змеев и был женат. Их дом в Киото сгорел во время майских налетов, жена пропала, Ноутбукэ стал злой, в последнем бою завалил три «эвенджера» и «хеллкэт», все тараном, был сбит над морем, потерял ногу и голову, вернулся на базу через неделю верхом на морской корове. Теперь он больше не истребитель. Сучара очень спокойный. Как и все по-настоящему невезучие люди. Его сбивали шестнадцать раз. Он уже иронически улыбается, когда техник докладывает ему о готовности борта к вылету. И громко смеется, когда впереди появляются долгожданные американские самолеты. Он давно уже ничего не боится. В последний раз его сбили даже не в бою, а случайно. Свои. Из сигнальной ракетницы одним выстрелом. И парашют опять не раскрылся. И упал не в воду, а головой вниз на единственную бетонную полосу грунтового аэродрома. Со вчерашнего дня он тоже не истребитель. Мне под сорок. Я танкист и ничего не понимаю в полетах. Я русский и совсем не говорю по-японски. Я очень жалею, что напился и угнал из части этот проклятый танк. Не понимаю, как оказался в Японии. От парка нашей дальневосточной дивизии до Хоккайдо херова туча километров земли и моря, подводные лодки, погранохрана, цунами, таможня, минные поля и болота. Как так получилось? Совсем не помню. Помню только, как пропивал непонятливому косоглазому рисоводу застрявший на его делянке родимый танк. Только пропил, только рукавом с шевроном занюхал – и тут же они явились. Маленькие, зелененькие, в фуражках. - Сестакоку-сан? Задерастути. Вы арестованы дезертир перебессик военнопренный рагерь тюрьма расстрер пурями из пуремет прям сисяс. Понимацу? Испугацу? Срусайте дарьсе. Император добр. Разрешицу военнопренный воевацу, есри хотецу. Прям сисяс. Подписацу? А куда денешься? «Арисака» тяжелая, приклад крепкий, голова долго потом гудит. Они бойкие. Им как два пальца другим концом повернуть да в упор шмальнуть. Самураи. Ростиком народ маленький, но серьезный. Плюнул, подписал. Только писарь промакнул – и тут же они явились. Два коротких желтых полковника ВВС. - Сестакоку-сан? Пиривет! Поздравряем. Будете сружить с нами. Цетвертая эскадрирья первого порка сестой дивизии пятой армии его императорского, царского, князеского верицества, высоцества, преосвясенства… Ну, короче, захомутали. Стрелком-радистом посадили в бомбардировщик. В самый хвост, где до войны туалет был и маленький багажный отсек. Вместо туалета дырка теперь в полу, вместо ремней багажных турель с пулеметом. К нему три ленты. Две холостых и одна пустая. Не доверяют. Так, суки, и говорят. - Не доверяем! Вы, Сестакоку-сан, по цери все равно в рюбом сручае промахнецу. Оцькарик. Пьяниса. Обе руки из зопы. Орузие доверить нерьзя. Но стрерок-радист бомбардировсик сидеть обязан. Так сьто сиди. Как американ увидис – кидай в него пуремет… Океан велик. Небо чисто. Не знаю как они, а я чувствую себя засранцем, нарушившим великую чистоту. И собравшимся в очередной раз нарушить главный человеческий закон. Ведь я лечу убивать. Мне смешно. Я ж хвостовой стрелок. Когда на последних метрах пике наш «Аичи» врежется в стальную палубу крейсера, я буду сидеть вперед жопой. Стоит сейчас, наверно, звездно-полосатый капитан у себя на мостике, спокойно курит и не знает, что к нему летит моя жопа. Бледная и костлявая, как смерть в представлении человека. Сучара опытный пилот. Посмотрел на часы, похлопал по плечу Ноутбукэ. Тот сверился с картой, кивнул. Сучара вырубил движки, зафлюгировал винты, три раза стукнул кулаком по сиденью. Обернулся, прошипел что-то. Понял я, понял! Делаю. Не шипи, балда. Не дите, обязанности свои знаю. В дальнем полете горючку приходится экономить. До Тиниана еще часа три с половиной-четыре, ветер встречный и очень сильный, птиц много, смятыми тушками весь самолет уже облепили. Даже если самую бедную смесь двигателям давать, все равно ни в какую не долетим. Так что мой выход. В буквальном смысле. Наружу. Высовываюсь по пояс из верхнего люка, руки в стороны, машу равномерно. Полчаса. Потом Ноутбукэ сменит. Машу. Холодно. Никак не согреюсь. От недостатка кислорода глупости всякие в бошку лезут. Что американцы союзники. Что я не только дезертир, а еще изменник. Что негоже трезвому танкисту на корабль из облака падать. Что глупо будет, если… Вижу, вижу, блин! Да не дергай, дурак! Сам залезу! Патруль британский. Четыре «спитфайра» правым пеленгом сзади. Вот непруха! С самого утра косяки сплошные кругом. На завтрак вместо усиленной летной нормы опять медаль «За систематическое недоедание» прицепили. Вместо бензина – это на боевой-то вылет! – снова какой-то дрянью из бутылок заправили. Вместо путных бомб тонну спичечных головок – вся дивизия месяц стригла! – в самолет насыпали. И даже карту, суки, нормальную пожалели! Глобус дали. Хорошо, Ноутбукэ ловкий, школьный атлас в штабе упер, пока мы с Сучарой в коридоре дрались, писарюг с дежурным на себя артистически отвлекали. Патруль. Береговая авиация, истребители. Четыре пушки на каждом. Кранты. Ну, сорву пулемет с турели, метну. Ну, допустим, попаду. Дальше что? Дальше один заход – и амба. Только перья с яйцами полетят. Англичанин мужик серьезный, службу туго знает, тактику ему в летной школе не на пальцах растопыренных объясняли, а… О-о-о… Ни х-хера себе… Такое вижу впервые. Не четыре пушки, а пять. На каждом. Кроме тех, что в крыльях, из кабины еще торчат. Длинные. Шевелятся. Бля-а… Вот это ствол! Метров семь. Дергается. Как будто от нетерпения. Как будто небо долбит перед собой. Ноутбукэ обернулся, оскалился. Руки поднял, башкой качает. Палец мне большой кажет. Да понял я уже, понял… Везунчики мы сегодня. Счастливцы. Их у англичан целый полк такой летает. Гвардейский. Особые летчики со специальными самолетами. Слепые. С длинными тросточками. Герои. По многу раз сбитые, горевшие, ослепшие, некоторые без ног, командир ихний, говорят, еще и глухонемой. В небе их никто не трогает никогда. Встретить – хорошая примета считается. Сучара ручку плавненько от себя, левую педаль в пол. Уходим. От вполне возможного столкновения. Дружеский привет вам, убогие! Калики перелетные… Мы вам не враги. Мы уходим. Смена. Теперь Ноутбукэ машет. Он хитрый, гад. Личико свое желтое ветерку подставлять не хочет. Кулибин. Глобус-то не выбросил, закурковал. Теперь вот две малых в нем и одну здоровую дырки сделал. На бошку натянул. Шлем. Африкой вперед пялится. А машет-то херовенько. Высоту теряем. Филон… Гряда какая-то внизу. Острова. Для Сучары ориентир, для меня маленькие кусочки тоски. Не люблю плавать и летать. Люблю ходить. Ходить легче и привычней. Да и не острова нам нужны. А остров. И не сам, а возле. И не нам, а… Бр-р-р! Руки одеревенели. Глаза остекленели. И нос забило. Похож я сейчас, наверно, на старое чучело с чердака. Так ведь дальние полеты – не шутка. Война не мама. Господин капитан Отзабору Докучи, дивизионный психолог, однажды на занятиях так сказал: - Васа профессия – это быстрая доставка смерти потребитерю на дом. Поэтому выгрядеть вы дорзны соответствуюсе. Цем хузе, тем руце. Поэтому вам и запресено мыцу, брицу и стрицу. И рекомендуется не подтирацу. Потому цьто вы воины. А война – это страх и узас… Да, война… Страх и ужас, все правда. Я до финской классным токарем был. На Кировском. Бронь имел. Женатый, сопляков двое. Но, как ноябрьские отгремели, так меня за муда и взяли. Призвали. Из новой кожи в старую кирзуху переобули, винтарь сунули – и вперед. На дот. Сперва по снегу, потом по теплым телам. Которых, как снежинок, перед этим дотом нападало. Сытый, гретый, за бетонной стенкою финн сидит и через узкое окошко пропуска на тот свет дает. Только попроси. Только встань. Опять же, не помню практически ни хера. Не видел потому что ни хера. Очки кровью с Серегиными мозгами залило, да темно уже, да метель… Он, Серега, передо мной как на провод электрический наступил, дергается весь, трясется. Грамм на двести потяжелел. В тишине упал. И я в паузу. По Сереге два шага и еще. Метнул. Пока летела, он новый вставил. И мне. В санбате встретились потом. Я живой дырявый, он дохлый рваный. Доктор наш бился-бился, вытащить его хотел, трубки ему вставлял, колол, нервничал. Особист же рядом стоит. Воскресить требует. Для допроса. А финн, башка набок, синий весь, голый, целый глаз открыл и особисту говорит: - Куй тебе! Комиссарска морда… И помер. И доктор ему не от прибора своего щетки, а от полкового генератора на всю шкалу – ка-ак врубит! Аж стол к потолку подпрыгнул. А финн руку поднял, пальцем глаз открыл, на особиста глянул и говорит: - Фторой куй тебе! Большевицка сука… И снова помер. И так весь день. Даже Тимошенко его успел застать, маршал. Срочно на кукурузнике прилетел. Тридцать пятый ему достался, и сталинской сранью его назвал. Подкованный такой финн был, имперский, бывший. Вроде в первую еще служил. «Георгий» при нем нашли. Офицерский. А мне хера на шнурке. Только отпуск. А она, курва… Короче, ботву ее длинную на кулак себе намотал и говорю: - Куй тебе, а не дети! Отвезу к матери, раз в месяц можешь приезжать, но не чаще. А хахаля у проходной выждал, репу ему напарил, ветку одну сломал и говорю: - Люби ее крепко! Узнаю, что слабо любишь – приеду, все корни вырву. И обратно в часть. А там переформирование. Переодевание полным ходом. Вместо одной каски целые стальные костюмы на гусеницах дают. С пушками. На троих один. Короче, в башню заряжающим меня сунули. Муторное дело. Официант. Взял, донес, подал. Взял, донес, подал. И грохот. И дышать нечем. И оно все ладно бы, кабы не… О! Цветочек оранжевый. Распустился. Еще один! Спасибо, спасибо… Очень красиво на голубом фоне. Очень вовремя. А то забыли мы, кто и где. Сучара вон слюни на воротник пустил, спит. Автопилот, из трофейных ходиков переделанный, врубил и откинулся. Сны свои японские смотрит. Про рисовые колобки, про веер, про маленькие титьки под тоненьким кимоно. Все, вставай давай, банзайчик! Артиллерия под нами. Шрапнель по нам. Гавкалки зенитные, свора целая… Уклонение на скорости – маневр сложный. Перегрузка аж в восемь единиц, все трещит, потайная клепка то там, то сям узкими щелями расходится. Вправо. Со снижением. Ноутбукэ, лапоть хренов, вовремя не убрался, глобусом в проеме застрял, орет. Тормоз. Аэродинамический. Влево. Вниз. Три цветка рядом. Два близко! Очень!! Сучара!! Куда ты, блин, мышь летучая… Вниз, куда ж еще… Вон он как… Здесь, значит. И сейчас. Понял я. Понял! Понял я, сука!!! Понял тебя, падла, с-сука, братан!!! Вниз!!! Подавитесь сейчас, суки!!! Вниз!!! Дави!!! Дави, Сучара, братан!!! Дави их, гадов!!! Нами!!! Дави-и-и!!! Врагу-у-у!!! Не сдается!!! Наш гордый, блядь!!! Не сдается!!! Дави-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и… … и-и-иху ма-ать! Вот, блядь, клоуны! У людей война, а им весело. Пляшут, блядь. Салют, блядь, пускают. Шашлык у них, у блядей. Блядский ро-о-од! Целая толпа. В галстуках. И в коротких штанишках. Дети! Скауты, да. Буржуйские пионеры. Слыхал. Дети. Шейки вытянули и смотрят. Как Сучара над самыми верхушками нас выводит. Слушают. Как стонем мы впятером, два железных и три мясных. Выводи, Сучара, братан. Дети. Маленькие. И чем ближе, тем меньше. Выводи-и, брата-ан… Этого нельзя. Нет. И приказ нарушить нельзя. Хоть и отвечать не придется. Разве что перед богом. О котором, впрочем, только лишь одно известно. Что он не фраер. Грыжа у него будет, как пить… Я б не смог. Жилистый ты мужик! Я б не сдюжил. Махину такую… У самой у земли… Дети… Какого, спрашивается, хера? Откуда? Молоток ты, Сучара. Глаз у тебя вострый, как … А? Ась? Чего-сь? Нну… Надо было ожидать. Ннда… Тихо, тихо, родимый, тихо! Перевяжу сейчас. Ннет… Заткну… Тихо! Сиди тихо! Расслабься. Хлещет вон. Доигрался. Да-а-а…. Беда-а-а... Вот и вторую голову штурман наш потерял. На бис. Помню, как с обновкой из госпиталя вернулся. От манекена магазинного ему присобачили. Проводов напихали, стеклянные глаза вставили. Дурень дурнем. Швы болят, в строю равняться не может. Жрать нормально не может. Супа в резиновую грушу наберет, за ширму спрячется, штаны сымет – поел. Бродит вдоль стоянки, потихонечку привыкает. В лес пошел. Доктора ему свежий воздух прописали. Прогулки. Находился, надышался, уснул. Дятел сверху тихо спустился и всю новенькую башку ему издолбил. Господин майор Исиропу Наруки, хирург, так ему сказал: - Ты, Тошиба, дурак. Но герой. Но урод. Но пример. Но не знаю, хоросий ири прохой… Ну, вот. Заткнул. Давай ляжь теперь. Полежи. Покури-ка на вот возь… Блллядь!! Прости… Ложись, ложись, не дрыгайся, уже ж легче… На куртку мою, накройся. На-ка вот планшетку тебе под голо… Блллядь!! Прости… Да не маши руками-то, не маши! Хватит. Ты свое уже отлетал. … кабы не война – совсем был бы я другой человек. Каб не войны. В сорок первом осенью, когда последний разваренный ремень на семерых поделили, съели, замполит, товарищ старший лейтенант Голобабый, Андрей Матренович, вечная ему память, из землянки выбрался, последним невыпавшим зубом цыкнул, пальцем пошатал, вынул, выкинул, обернулся и говорит: - Ну, хера ли цеперь… Цеперь узе ни хера. Выбора больсе нет. Или мы на них сицяс кинемся, или завтра они по нам без проблем на Моцкву проедут… Из трех танков один все-таки завели. Мой. Соляры кот нассал, зато боекомплект полуторный. Попрощались. Мы трое под броню. Они четверо сверху сели. Плюс вши на всех. Ежли вместе считать – то полный состав полка. Водитель крест алюминиевый самодельный в рот вложил, по башке себя хлопнул. Тронулись. А немец, гад умелый, даром что наступает, а минами, стервь, весь передний край себе обложил. Левой наехали. Бда-м-м-м! И встали. И изо всех пулеметов по нам. По ним. По ошметкам их. По танку всех в минуту размазали. А по нам из пушки не просто так. С чувством. Прикатили, не торопясь. Покурили. Обсудили дальность, поправку. Прицелились. Кофею из термоса выпили. Зарядили. Офицерик серенький ручку поднял. Бдам-м-м-м! И вместе с пушкой его слизнуло. Это Сашка, командир, раньше меня очухался. Бдам-м-м-м! И машину штабную со всей камарильей разворотил. Попялиться приехали, колбасня. На беспомощный русский танк. Думали, убило нас всех. А ниточку в херову дырочку вам не вдеть?! Бдам-м-м-м! И окопчик ихний уютный в кашу. С мясом. Официант! Снаряд! Бдам-м-м-м! И за папу с мамой полную ложку вам, суки, нечисть, падлы, козлы рогатые! Башню как снесло, видел. Как заклинило, через нижний мы с Сашкой вылезли да назад. Сапоги красные у обоих. Хороший водила был. Верующий. Имя у него старинное какое-то было, длинное. Как гвоздить они из зенитки взялись, так его сразу и раскидало. На буквы. А мы в воронку. А башня ме-е-едленно так летела. Как будто нес кто-то. К нам. Бдам-м-м-м! И свет потух. Своевали. Тоже люди, конечно, немцы… Херовые только. Стоит, специально для тебя жрет. Вдумчиво так, со смаком. Перед носом прям. Невозможно глаз отвести. Стоишь, за колючку держишься, языком шевелишь, губами двигаешь. Как бы помогаешь ему. Жевать. А он кусок не доест, опустит. И в тебе аж холод в груди. Надежда. Она последняя сдыхает, то правда. Стоишь, смотришь. Как он? Неужто… Спиной повернулся, кусок внизу держит. И плечом так. Бери, мол. И падаешь! Коленками в землю, руки, губы, душу к тому куску тянешь! И – пр-р-р-р-р-р!!! Прямо в душу тебе. Пердит. Аж полы у шинельки навыверт. Хохочет. Другие тоже. Кланяется им. А кусок собаке. И по холке нежно ее. Перчаткой. На одной сырой брюкве далеко-то не убежишь. Не кролик же. Хотя… Герр лагерфюрер фон Танн на разводе как-то сказал: - Ви есть кто? Ви есть жалкий кучка, которий осталься после ваш большой армий. Шайзе. Дрек. Ха унд ха! Ви есть никто. А кто никто не есть, тот не есть. Не кушать. Его сам кушать. Ха-ха! Русский зайка есть волки пайка. Хо-хо! Дер фольклор… Кто восстал, те легли. Поголовно. Только мы с Сашкой да с мадьяром еще одним просочились. Да Иржи-чех. Да француз. Граф, между прочим. Забыл, то ли Бессемьи, то ли Насвинье. Юркий такой, первый за колючку вылез, когда поляки дизель взорвали. А евреи все легли. Костьми. Самые скелеты были из всех. Две недели под землей, как кроты. Старуха. Сама нищая. Когда принесет, а когда так. Схрон в лесу. От людей подальше. От собак. От еды. Сашка землю ковырял, ковырял… Потом вдруг как давай жрать! Все, думаю. Сбесился боевой дружок. Обратная эволюция, так сказать. От человечка до червячка. Но нет. Как прочухали – все накинулись. Сла-а-адко. Хер их знает, подснежники там или кто. Цветы, короче. Луковичные культуры. Ногтями землю над собой драли, хватали, не жуя лопали. Интересно вот теперь, если ты луковицу сожрал и у тебя из сраки цветочек вырос, то ты кто? Клумба? Или цветкова мама? Тиниан? Или нет? Погода отличная, видимость идеальная, но поди-ка тут разбери… Сучара в карту уставился. Контуры, наверно, сличает. Она ж контурная. Без названий. Типа «Раскрась сам и покажи дедушке». Отложил. Значит, не сошлось. Значит, поживем еще. И капитан этот в своей рубке живым еще постоит. «Индианаполис»… Красивое название. Крейсер. Артык… Некрасивое название. Лагерь. Надо ж! Одну лишь буковку поменяй – и будут тебе пляжи с шезлонгами, костры с песнями да задорные крики маленьких пролетариев. А так… Вышки, попки, урки. Начальнички, собачки, колючка. И срок. Что значит, за что? За измену Родине в извращенной форме в военное время в особо крупных размерах. Потому что с такого-то по такое-то не в рядах ты с оккупантами воевал, а в шайке с хер знает кем. Не партизан ты, а куртизан политический, проститутка, блядь, предатель, наймит вражеский, холуй, полицай! Где свидетели? Где бумаги? А?! Кто докажет, что эшелоны под откос немецкие ты пускал, а не наши? Где написано и подписано, что пули да осколки в грудь да в брюхо от них ты получил, не от нас? А?! Вот свидетели. Вот бумаги. «Сим доношу, что такой-то…» Ты, сволочь! «Сим заверяю, что вышеупомянутый…» Про тебя, падла! С-сиди, с-сука и не вякай больше, пр-ропидор!.. Вставай, брат. Имеешь возможность оправдаться и искупить. Переодевайся. Вон тот танк – твой. Вот этот командир – твой. Вон те бугры на горе – япошкин укрепрайон. Завтра, с рассветом. После артподготовки. А сегодня – на-ка вот тебе, выпей… … Выпили ссаки ихней горячей по полнаперстка. Потом инструктаж на завтра. Господин полковник Тонука Каноэ, замкомдив, долго не рассусоливал. Задачу поставил тремя словами. Долететь, обнаружить и уничтожить. Последний самолет, последняя горючка, последняя взрывчатка – все нам. Мы обязаны. Ты обязан, Сучара. Боги любят, когда в огне ты падаешь с неба. Ты обязан, Ноутбукэ. Боги знают, что ты знаешь, как надо мстить. Ты должен, русский. Твой бог, если он у тебя есть… Есть! Он! Сверился Сучара и карту не отложил. Отбросил. Лицо ко мне повернул. Видел я такое лицо. Не раз. И у меня такое лицо. Наверно. Понял тебя, братан, не трать… Он, остров. Он, крейсер. Да, вижу, подходит уже. Привез. Серый, хищный, огромный. Беременный. Даже очень. - … Да, оцень много. Сто, двести тысяць смертей. Корабрь привезет, на острове соберут, в саморет погрузят. Необыцьная, не такая, как раньсе, бомба. Церый город убивает. Зенсины, старые рюди. Дети. Допустить нерьзя. Нет. Рюбой ценой уницьтозить… Сбить. Поджечь. Расстрелять. Со всех сил старается. Как руки, сволочь, трассы свои к нам тянет. Испугался, сука. Боишься, сука. Сдохнешь, с-сука! Держи, Сучара!!! Держи!!! Курс!!! Держи!!! Так!!! Та-а-ак их мать носом в рот!!! Курс!!! Хер с ним!!! Хер с ним, что убило!!! Ты курс держи, братан!!! Ку-у-урс!!! Держи-и-и!!! Бог есть!!! Не фраер!!! Не дрыгайся, братан!!! Не вались!!! Делай!!! Делай их!!! Мужик!!! Один!!! Мудрый!!! Сказал!!! Де… …лай, что должен. И будь, что будет. Теги:
-2 Комментарии
#0 12:06 21-02-2006Ясука Накомоде
Тебя сакатина нада быра сразу сепукка харакири де'ать неб'агодарная твар Вот это я понимаю - литература - ХУ3ДОЖЕСТВЕННАЯ!!! И слог и образ! И чё Ясука Накомоде не понравилось - не пойму, бля?!! Пресс Секретарь сдрисни гнида, художественность тут еще определять будет. крео хлам Цапфа - эт такая хуйня, которой пушка к лафету крепица. Ан - сокр. от анус. Панатна, што ты за приборъ. Цапфанов, тут хуйня не в этом. Опасность в том, что получив пару лестных отзывов на свои многолетней давности тексты, автор начнёт вываливать их по нескольку в день, а их у него на "авторском сайте" http://www.shest.ru/ сотен пять-шесть. Вот тогда - нанюхаемся, штопесдец. О, у него ещё и ЖЖ есть! http://eu-shestakov.livejournal.com/ Вот для админов образцы "литературы", что сразу просятся в "рекомендованное": 1. "Грубый мужчина грубо и громко любит любить футбол. Футбол - это соревновательный ритуал избиения ногами пустотелой кожаной сферы. Под которой подразумевается собирательная женская голова. Таким образом, футбол есть узаконенная форма хамского отношения мужчин к женщинам" 2. "Сенсация! Только что передали по утюгу. Лошадь под Юрием Долгоруким пукнула от натуги. Мэр Лужков считает, что это грозит расколом." И как мы тут без него жили, без монстра и титана? *плачуть* Евгений... подазрительное имя... Ахтунг? Шест - это хуйня, об которую стриптизёрши трутся сиськами, а стриптизёры - жопой. И ещё это номер самого популярного в тюремной камере персонажа. Панатна, што ты за приборъ.(с) Почитал камет Орлуши.Сэкономил время Чо, правда лошадь Долгорукого пукнула? Этово засранца есть "афтарский сайт" ???? Я унижен сваим нищебродсвом ! Да, ёпта... попали мы на афтыря... Сдуру прочёл два первых абзаца - таким петросяном повеяло што песдетс. Дальше асиливать не стал. ЗЫ Петросян - это такая хуйня! (с) Ты униженъ самимъ фактомъ свово рождения. Тебя уронили мимо унитаза и побрезговали отмыть. А ты фсталъ и пошол. Здарова. А мне наоборот начало понравилось, а потом как-то все занудно стало и долго оч. Слы, Цапфанов -униженый сваим нищебродсвом ! А ты художественность как определяешь вооще? Почитал по сцыле ЖЖ аффтора. Наркоманский бред, однозначно. Аффтор - не пиши, не надо. Сделай перерыв. Твое воспаленное сознание может не выдержать такого мощного творческого потока. Да и невоспаленное читательское тоже. Я тебе совсем огорчу. Мои книжки щас па всей маскве продайуца. Извини. шест, ну это не показатель, ты как умный чел должен понимать. люди массово читают даже такое гавно, по сравнению с которым твое творчество - литературное совершенство. shest огорчил. Извини, и тебе огорчу. Жванецкий предисловие написалъ. Если ты про такого слышал. Жванецкий - продажная еврейская морда а как он мне раньше нравился... сцукаблять! ща эту ... (пока еще не знаю что) прочитаю сейчас сейчас Карочи, все огорчились. Особенно Жванецкий - афтырь не доплатил ему половину из обесчаннова вознаграждения за предисловие. Щас всех тут огорчу. Горчицей. Нехуя нас жванецкеми пугать! А godsayit - это местный ручной тормозъ? Он в реале есть или это програмка така? шест, ну ты прям по гавну ходиш! Ты еще Шендеровича блять в пример приведи! Ген, это ты пашутил сейчас, да? Ща, пагоди, прочитаю, тоже пошучу, пясатель гыгы СФ, это на фене называеццо - "предъявлять туза". Хлестаков очень это любил. Ну, фаллопий, тебе-т скрозь трубу видней. А ты на семитов охотник, штоль? Ихним мозгам завидуешь? А кто такой жванецкий? Он с удава? Ты туза моего не видел, дитёха. да тебе и рано ишо. глаза вылезутъ. Это ты с удава. В жидком виде из жопы. шест, зря ты обижаешса - мне лично твой креос понравилса. Не то чтобы очень, но ничо так. А до семитов мне нет дела. Я не виноват, что Жванецкий скурвился, а Шендерович всегда был мразью. Ты чего это, чмо разошелся. Кстате туза покажешь? лео?????? Нащот скурвился не есть правда, фаллопий. Чо это "скурвился"? Он чо, раньше на барикадах подыхал, а теперь секреты фашыстам продал? Нихуя. Остался ровно тем же, кем былъ. А от шендера я сам не в восторге. Ему лишь бы грызть. Не люблю. Креатив несмешной. Автор - писатель-юморист. А что за лео-хулео? Каганов или хуйня кака изпаджопы? Паходу прав Лео, афтырь - чмо редкостное. Только на одно и способен - на удавффкомовский счётчик, сиречь - натужно срать под собственными текстами. Пиноккио-перестарок, петросян-недоёбок. Надоел, жук-навозник. Убей себя - спаси Россию. шест, сатирик должен быть злым и голодным. Когда Жванецкий обличал партийную номенклатуру и иже с ними - он был именно таким. А сейчас он сам превратился в номенклатуру, и от Петросяна его отличает только ум и былое наследие. Жванецкий сегодня интересен только псевдоинтеллигентскому отребью. Тьфу блять. А кто такой Каганов? Он с удава? Нате афоризем, ребяты. Демократия - это когда мнение твоей жопы приравнено к твоему(с). Читай по складамъ, шараповъ. аффтар - неинтересный задрот. Текст неплохой. Опять не согласный я, фаллопий. Нихуя он не обличал. Не было такой спецом цели. Просто када умному челу не хоца смеяца над тёщами и сантехникомъ, он смееца над тем, что может ему и по яйцам дать. А ща власть другая. В открытую писак по яйцам не пиздит. И смеяца с ее не так смешно, как с той. кароче неахота щас читать, да и времени нет. афтар, тебе совет, все (почти) кто начинал свои тексты сюда кидать срались защищая свои высеры, и напрасно. ты волею судеб попал на неебацо элитный ресурс, так что нехуя жванецким как хуем трести, он тебя от правды не прикроет. слушай че те говорят, плохого не посаветуют. я прочитал другие твои говнотексты, они именно такие как я сформулировал, остальные у тебя тут в хуете. показатель для тебя не очень хороший. так что прижми пыл и пиши, только не говно всякое, а нармальное что ни будь. Еще мне показалось, что аффтор пидор, хотя я могу и ошибаться. Это песдец, на книгу Евгения Шестакова "Пьяные ёжики" яндех выдал 582 ссыллы !!! У нево есть стори про армию. ПРО АРМИЮ БЛЯДЬ !!! "Ты Евгений, я Евгений. Ты не гений, я не гений. Ты говно, и я говно. Я недавно, ты давно" (с) А кысю - писю. PS. 1 страница текста неплохая, хоть и написано незрело немного. прочитаю текст полностью по возможности. Я-то скудоумно пощитал, что Евгений безобидный дурачог, нещасный посвоёму. Нет! Нет-нет! Канешно, нет! Он злобный тварь, очень злобный. Ленский-Вялый 15:29 21-02-2006 Все могут ошибаться. Мне показалось, что аффтор не пидор. Возможно, просто показалось. Мог ведь и ошибиться. Походу - ошибся таки, вона как отважно писей жертвует. Мнение Рыбовода дорогого стоит! Святая правда, Сантехник! СФ Ты о чем, объясни. godsayitу: тебе не нужно уходить на хуй. Ты там с децва и навсегда. ленскому-вялому: если бы я был пидор, у тебя бы в очко жигуленки уже въезжали и выезжали. А я просто на тебя ссу. А ты че-т обижашься, как неродной. Гиггз, согласно последней многократно проверенной версии, Цапфанов - реинкарнация Рыбовода. шест, прекрати ругаццо. Здесь, блять, культурные люди собрались, чтобы обсудить твой текст - а ты ссыш на них. Постыдись! А Цапфанов что на это говорит? Потому что элементарно если сравнить посты, он явно недотягивает (не в обиду) Бля, Анальный Пушка раскусил меня! Я засрамленъ и кинутъ мордой въ стену. Анальный Пушка много быть ума! Цапфанов делает загадочный вид. Понятно, что недотягивает - иначе былбы сразуже разоблачон! Рыбовод мастер маскировки! СФ А ты в жывую ево видел? Если да, то возраст примерный рыбовода вспомни. Фсе, фсе, вытер. На-ка вот фен, вялый. Извините, робяты, что-то с утра ссалось. Гиггз, я не знаю, кто такой Цапфанов - как я могу сказать, видел я ево или нет? Может это Щикатилло, а может даже (о ужас!) Кампотц! Существенные наработки в области генной инженерии, а так же инновации в вантузно-клозетном хозяйстве, позволяют, с большой долей вероятности утверждать, что Сантехник Фаллопий, сантехником не являетца. Цапфанов - не Рыбовод абсолютно точно. Рыбовод также не Щикотилло. И, тем более, не Кампотц. СФ Кто бы ни был, сосать ему еще до рыбовода... Неужелы Рыбовод был групповым проектом?.. Я атвецвенный сикретарь !!! Хуя се вы занятие себе придумали: вдвдцатером клоуна смешить. Шест, съебись пожалуйста в ЖЖ. А? Видишь, я не подъёбываю, прошу просто. Кста, про мальчика, птичек и няню - песдатый текст. Съебёшься? Личность Рыбовода должна быть раскрыта! Пришло время!!! Только не говорите, что это опять Кристоф!!!!! СФ Сейчас бля умные и талантливые люди такая редкость, что их сразу начинают считать вражескими разработками... 73-й и ниибёт! Сантехник 15:51 21-02-2006 за сравнение с кампоцем схлопочешь при случае *даже про трусы нихуя не рубит а туда же..." В восьмидесятке иниибет. Бугагагага! Когда сочтем нужным, тогда и раскроем. Да, это групповой проект. Да ваще - ниибёт! если Кристоф, то - глыба. Со всеми своими личностями А почему просишь-то, Орлуша? Я тоже не подъябываю. Просто интересно знать. Ответишь? ой, чуть не забыл! shest (15:42 21-02-2006) закрой свою децсадовскую вонючу пасть! в принципе если задаца целью, то догадаться можно но я подажду когда редакция сочтет нужным в принципе зачем мне знать кто это? кто бы то ни был 1 автор 2 или 150, похую. Главное что Рыбовод - это вышак! Значит и вся команда вышак. Пишите брацы, пишите больше! Бедный. У тебя сотрясение черепа. Пиздец! Я кентовался с призраком... Признаю свое поражение. shest 16:03 Отвечу, хули, я ж не зверь какой и не гомофоб. 1. ЗА-Е-БАЛ 2. Со своими пропидарскими шуточками приходи на следующую тусу, встань на стул и повтори всё и всем по бумажке. Думаю, эту сцену стоит снимать для рубрики "А вам слабо?" в программу "Сам себе режиссёр" Тьфу, блять. Букв много, смысла мало, самомнение такое, что хоть стреляйся. Понаехали тут Бля-а... Во хуево какъ. Ты, оказываяйца, и всамделе Орлуша. Не Орелъ нихуя. А я надеялся. А оно мозгомъ скромное оказалось. Лан, прощай. Токо разъ ужъ ты меня пидоромъ записалъ, то штопъ не зря суды ходить, какъ чесный человекъ Я сегодня с тебя не слезу. Не криви усталый свой рот. Я сегодня уж-жасно резвый! От так от, Орлуш! От так от! shest Так тут ваще одни мудаки, выходит? shest, "прощай" здесь говорят редаки. зачастую это навсегда. Никогда не говори навсегда. Попрощался я лишь с Орлушей. А мудаковъ вроде тока пару нашелъ. Мяукають. За неумениемъ говорить. А люди тутъ у васъ тоже есть. Просто голосъ далбайоба всегда и везде громче фсехъ. Це норма. ыщо тебе инфа: у нас тут не мяукают, а гафкают. Это пох. Лишь бы смыселъ былъ хоть какой. Просто гафкать - этъ собаки пусь, у их луче. Текст на скролле вроде осилил, потом ис коментов убедился - АМ. Дорогой (в кругах ценителей) Шест! не заводись так писака! ты клонируешь в целом одно гавно. Я кстати, знаю этого поца. Мы с ним в одной бригаде служили. Я тоже его вспомнил! Мы с ним на одного чувака батрачили... Эх, Генка, помнишь, как мы жгли когда-то? понро, я сёня безъ падрушки, на 2 дня уехола, представляешь, чо мой хуй с твоимъ мозгомъ сделаетъ? Пронщик, среди твоих знакомыхъ-поцевъ я не числюсь. Не въ бригаде я служилъ, а въ дивизии. разницу объяснять? Тьху, Жека, в смысле. Жек, ну ты чего? Не чего, а хули. А хули не улей, на стенку не повесишь. Иди учи. Хули - не ульи, меду не дадут, долбаеб. вялый ты, ленский... Но матчасть наслышанъ. два жолтых хуя тебе въ петельки. проверка связи ваще-то умиляет, как аффтор сидит на каментах, что та наседка и что-то там жалобно курлычит, когда в них срут. Жалко мне тя , Женя, а с говном тя смешать - дело не хитрое, поверь... блять, в петлички! Ну и въ петельки тоже. И одинъ фъ бумашке съ собой. и одинъ ф портфельчикъ на зафтра. И два фъ холодильниченкъ на неделю. Экономь, фсе сразу не отсосай! Хуясе автор комментов накрутил! Читать не стал, ибо похуй, новидать, редкостное говнище. Сри дальше... Как это ты со мной не служил?! Ты че, мы же нашу дивизию так и называли - бригада поцоны! да этож клон паходу! Меня обосрать, милчелъ, жопка твоя мала. А сижу съ удовольствиемъ. Съ децва въ лупу далбайобаф разглядывалъ. Вотъ жалка тока, путныя люди фсе посъеблись. Интересно, что будет если скрестить Алусьефа и шеста? Наверное, смешно получиццо Жалко, Жека, не проси даже. А пишешь ты хорошо, будто солдат опытный рассказывает - обстоятельно, неторопясь, покрякивая и причмокивая чаек из трофейного термоса. Да сахарок у дедцомовцев отобранный покусывая. Уютно так пишешь, без рассусоливаний лишних. Хорошо так пишешь, добротно. По-мужски так. И темп ломаный, как положено. Читаешь тебя и не начитываешься. Классно пишешь. Маслом просто по глазам - вот как приятственно ты пишешь... А, да, спомнилъ... служили съ тобой, бротанъ. Токо я бригадефюрера лычьки фсево два дня и носилъ, потомъ пленъ. А тебя какъ пытали помню. Молчалъ. Знаками пытался сказать, што знашь, а они кляпъ-то не ототкнули. Вотъ ты Родину и не предалъ. Маладца кусокъ! Вот жеж страсти-то какие, хосподи! А еще я рисую и у всего дурдома в шашки всегда выигрывал. Жизнь многому научила, мама меня не молоком кормила, а ворованные деньги в люльку клала, и в "Детское питание" за молоком я сам ползал. Фаллопий трубы починилъ И съ выделеньями приплылъ. Дарова. шест, тебя здесь жоско прессуют, как я погляжу. ты давай держысь. хуй тебя знает, может ты и вправду ничо чувачок. Спиной повернулся, кусок внизу держит. И плечом так. Бери, мол. И падаешь! Коленками в землю, руки, губы, душу к тому куску тянешь! И – пр-р-р-р-р-р!!! Прямо в душу тебе. Пердит. Аж полы у шинельки навыверт. И вихрь поднимается. Противотанковые заграждения катятся. Вековые дубы - с корнями... Да ну како тамъ нахуй прессуютъ... От када онъ больше тебя на 28 кг и въ ухо - ото песдецъ. Не дай Бгогог! А на словахъ пиздица - это такъ, танецъ по муравьямъ. Звините, эжлиф на ково наступилъ. Ну не скажи. Вишь, ты уже на твердые знаки изошол - а это неспроста. Тут такие бойцы попадаюцца - за жопу себя кусать начнеш от обиды. Ну дыкъ приглашаю ихъ. Велкамъ, ложкамъ... А съ твердыми знаками я давно дружу. Смешныя оне и добрыя. КГ/АМ Дарон, Вас КампотцЪ чего-то ищет. Да, Даронъ. Краткость - мать далбайоба. Лечица алфавитомъ, но тебе позно, ибо ибутъ такихъ, но не учатъ. шест, ты больной мудак, посему иди нахуй. Дарон, что Кампотцу-то скажем? Давай я скажу - занемог он, никак не может сейчас? Да, и это бойцы... Писатели-падонки... Слово "блять", выученное с пятого раза, забывается на следующий день. В общем, каков поп, таков и пись. Пока, ребята. Привет Орлуше. Сосуществуйте. *я в гавно* афтар плодовит. поневоле приходит на ум визуализация про выращивание говнобактерий в унитазе и последующее изведение их каким-нибудь очередным доместосом. чо там сегодня самое говнобактерицидное? кстате только что выяснилось, подружка шеста, что его так подло покинула на два дня, была идентифицирована, как Хачик Абрамян - торговец гнилыми тыквами. Афтор насмотревшись гей-порно уже строчит очередной шедевр. ждем-с! аф-аф! Князь Мышкин, прочитав текст, расплачется навзрыд. nibel1, смени ник. Я тебе серьезно говорю, а то кто-нибудь по старой памяти заафкает нахуй. И attitude смени, если не трудно. Рыкъ 14:37 04-03-2006 nibel1, смени ник. И attitude смени, - that is an odd attitude to take up: тогда на "Калашников" или на заточку ? ... Очень хорошо - как только Сфинкс подменит Гиренко. Эй, Пархатый Сфинкс, погляди в дверной глазок ! Мы - русские, вокруг тебя, Грязного Жида, каждую минуту. Еше свежачок дороги выбираем не всегда мы,
наоборот случается подчас мы ведь и жить порой не ходим сами, какой-то аватар живет за нас. Однажды не вернется он из цеха, он всеми принят, он вошел во вкус, и смотрит телевизор не для смеха, и не блюет при слове «профсоюз»… А я… мне Аннушка дорогу выбирает - подсолнечное масло, как всегда… И на Садовой кобрами трамваи ко мне двоят и тянут провода.... вот если б мы были бессмертны,
то вымерли мы бы давно, поскольку бессмертные - жертвы, чья жизнь превратилась в говно. казалось бы, радуйся - вечен, и баб вечно юных еби но…как-то безрадостна печень, и хер не особо стоит. Чево тут поделать - не знаю, какая-то гложет вина - хоть вечно жена молодая, но как-то…привычна она.... Часть первая
"Две тени" Когда я себя забываю, В глубоком, неласковом сне В присутствии липкого рая, В кристалликах из монпансье В провалах, но сразу же взлётах, В сумбурных, невнятных речах Средь выжженных не огнеметом - Домах, закоулках, печах Средь незаселенных пространствий, Среди предвечерней тоски Вдали от электро всех станций, И хлада надгробной доски Я вижу.... День в нокаут отправила ночь,
тот лежал до пяти на Дворцовой, параллельно генштабу - подковой, и ему не спешили помочь. А потом, ухватившись за столп, окостылил закатом колонну и лиловый синяк Миллионной вдруг на Марсовом сделался желт - это день потащился к метро, мимо бронзы Барклая де Толли, за витрины цепляясь без воли, просто чтобы добраться домой, и лежать, не вставая, хотя… покурить бы в закат на балконе, удивляясь, как клодтовы кони на асфальте прилечь не... Люблю в одеяние мятом
Пройтись как последний пижон Не знатен я, и неопрятен, Не глуп, и невооружен Надевши любимую шапку Что вязана старой вдовой Иду я навроде как шавка По бровкам и по мостовой И в парки вхожу как во храмы И кланяюсь черным стволам Деревья мне папы и мамы Я их опасаюсь - не хам И скромно вокруг и лилейно Когда над Тамбовом рассвет И я согреваюсь портвейном И дымом плохих сигарет И тихо вот так отдыхаю От сытых воспитанных л... |